Аннотация: Ностальгия по Советской армии, а может и нет...
Полковые будни
Воинская часть располагалась на окраине провинциального городка, который ничего из себя выдающегося не представлял. При затяжных проливных дождях половина городка, а это был, в основном, частный сектор, превращалась в непроходимое болото. В центре города протекала мелководная речка, получившая в народе название речка-вонючка, так как кому не лень сливали в нее разную гадость. При таянии снега весной речка увеличивалась в объеме раз в пять, в такой же пропорции увеличивался от нее и тошнотворный запах. После обеда в воинской части объявили общее построение на плацу, который был тщательно очищен от снега и серый асфальт, искрился под солнцем в этот морозный ясный день. Послышался голос замкомполка: - Полк, смирно! Равнение на середину! Товарищ подполковник, полк по вашему приказанию построен! Рядом с командиром полка стояла женщина деревенской наружности, неопределенного возраста и с помятым лицом. Командир полка, подполковник Афонин, осмотрел шеренги военных и заявил: - В часть пришло заявление гражданки Птицыной, - командир рукой показал на женщину, - что ее дочь изнасиловал солдат из нашей части. Повисла тягостная тишина, командир выдержал паузу и сказал: - Рядовой Семенов, выйти из строя. Солдат из первой шеренги с опущенной головой вышел из строя.
- Это он, - спросил командир полка у женщины. - Он, он, ирод, - запричитала тетка. - Ну, что скажешь? Солдат побледнел: - Врет она все, по согласию было, не было изнасилования... Тут тетка захлебнулась от возмущения: - Если у меня дите умственно отсталое, со справкой, то можно над ней изгаляться?! Пойду сейчас в милицию и накатаю на тебя заявление, если... И тут тетка замолчала. Комполка продолжил за нее: - Или ты сядешь в тюрьму на несколько лет и на части будет черное пятно, или женишься на девице. Выбирай. Ротный, выпиши рядовому Семенову увольнительную на сегодня. Убываешь с гражданкой Птицыной по месту ее местожительства для урегулирования вопроса. По прибытии в часть доложить своему командиру о результате, который нам всем нужен. Комполка еще раз просверлил Семенова глазами, который понуро ответил: - Есть. - Все, полк, разойдись! - скомандовал комполка. Утром в полку объявили внезапную учебную тревогу, химическую. Солдаты достали химзащиту и противогазы, чтобы надеть их по команде "газы", где-то в ротах этот процесс уже начался, но в третьей роте, которая получила в этом году больше всех новобранцев, учения превратились в поиск химического обмундирования на складе. Рядовому Петрову ничего не досталось, замкомвзвода, почесав затылок, сказал:
- Беги на центральный склад, там тебе дадут химкомплект. И Петров побежал. Навстречу шел комполка Афонин. Рядовой еще подумал, что по тревоге, вроде бы, честь не отдается. Уже далеко отбежал от комполка, когда услышал: - Солдат, бегом ко мне! - Афонин гневно вращал глазами. - Почему честь старшему по званию не отдаешь? - Да я подумал... - Тебе думать не положено, за тебя другие думают, твое дело выполнять приказы! А честь ты мне всегда должен отдавать, даже во сне! Пять нарядов вне очереди тебе за это! Доложи своему непосредственному командиру об этом. - Есть, - ответил растерянный Петров. За полтора месяца службы Петров все же изучил, кто сколько нарядов может объявлять, поэтому, доложив сержанту Гаверу о том, что его надо наказать по приказанию комполка, не сообщил о мере наказания. Гавер, с гнусной улыбкой, исходя из своих полномочий, торжественно объявил ему три наряда вне очереди! Петров в душе перекрестился, двух нарядов уже нет. Но зря он радовался, в тот же день была сформирована команда штрафников, которая на крепком морозе часа три ломами разбивала смерзший уголь для котельной, после чего Петров заявился с казарму весь продрогший и с мозолями на руках. Комполка Афонин считал офицеров полка не способными выполнять
воспитательные функции по отношению к личному составу, доверял им только командовать и заниматься военной техникой. И этом мнение еще более окрепло, когда стали приходить в часть офицеры-срочники, после военных кафедр. Афонин ценил в офицерах внешний вид, строевой шаг, умение четко выполнять команды. А эти гражданские своим внешним видом, утиной походкой, панибратством с солдатами никак не соответствовали представлениям комполка об армейском образцовом офицере. Тем более они его не боялись, как-то одного из них он по привычке обматерил, тот в ответ столько ему нехорошего рассказал про него самого, что Афонин решил с ними больше не связываться, так как собственно управы на них не было никакой, это же не кадровый офицер. Ради справедливости надо отметить, что офицер-срочник, а это дипломированный инженер, быстро осваивал военную технику и в дальнейшем ни в чем не уступал кадровым офицерам в этом вопросе, а иногда и превосходил их. Поэтому Афонин воспитание солдат возложил на себя и сержантов полка, которых он самолично назначал на должность. Принцип у него был такой: солдата надо было убеждать или физически принуждать к выполнению приказа. Сержанты регулярно посещали кабинет комполка, некоторые выходили оттуда с распухшим ухом, разбитым носом или губой. В свою очередь сержанты опирались в своей "воспитательной" работе на старослужащих, так называемых "дедов". Поэтому в полку процветала дедовщина, с произволом и издевательством по отношению к салагам. У полка была запасная позиция в лесу, где стояла законсервированная техника, также там было оборудовано подсобное хозяйство по выращиванию свиней, которых кормили отходами от полковой сто-ловой. Свиное мясо служило хорошим довеском для солдатского котла и кастрюль жен командного состава. Каждый день на позицию отправлялся караул в составе семи человек, который нес охрану объекта. В этот наряд ходили только старослужащие, так как это была не утомительная служба, а скорее как выезд на загородный пикник. В этот день караул весело уселся в армейский "Урал", переоборудованный для перевозки людей, и оправился в наряд на позицию. Урал двигался по известному маршруту, с заездом в сельский магазин, где солдаты купили водку и закуску. Приехав на место, начальник караула принял объект у старого караула, приказал проверить связь и накормить свиней. В помещении караула на плите варилась картошка, а на столе, умело нарезая закуску, орудовал "дед" Василий. Стол накрыт, водка выставлена, начальник караула скомандовал всем за стол. В течение трех часов продолжался пир, водка выпита, закуска съедена, начальник караула, приняв на грудь, заснул. Ефрейтор Никитин, поднимая пустую бутылку из-под водки, озвучил проблему: - И это все? Рядовой Рябинин ответил: - Сейчас поедем в магазин, деньги у кого-нибудь есть? Народ промолчал, потом дружно ответил, что нет. Рядовой Рахматуллин, который кормил свиней, сказал: - А свиньи на что? Народ идею поддержал, тут же штыком была заколота упитанная свинья, и караул поехал на колхозный рынок ее продавать. Продали целиком идешевке. Заехали в магазин, затарились водкой по максимуму и праздник продолжился. Никитин после выпитого долго думал и потом сказал: - Чего-то не хватает... Арбузов хочу! Народ с восторгом поддержал это желание. На колхозном рынке пьяные солдаты привязались к грузину: - Продай арбуз! Грузин, с удивлением начал им разъяснять: - Ребята, сейчас январь, откуда в такое время арбузы? Но ничего не действовало на пьяных бойцов, полезли в драку, грузин оказался не робкого десятка, навесил обоим солдатам оплеух, да таких, что те быстро ретировались. Вернувшись назад, обиженные солдаты скомандовали "караул в ружье", и все, кроме спящего начальника караула, выехали на "Урале" на рынок для решения вопроса. Нашли грузина на рынке, наставили на него автомат и, избивая, приговаривали: - Без арбузов на рынок не приходи! На утро милиция доложила подполковнику Афонину, что его подчиненные устроили дебош на рынке, избили сотрудника рынка. Затем военная прокуратура установила нарушение караульной службы, применение оружия против гражданских, и поехало-пошло. Комдив вызвал Афонина и разъяснил ему: - Если не хочешь под суд, пиши рапорт об увольнении. Что тот и сделал. А ребят из караула после долгого судебного разбирательства посадили в тюрьму.
Послесловие
Афонин после отставки решил заняться преподавательской деятельностью, у старшеклассников в школе начал вести, на факультативной основе, военное дело. Через месяц все классы, где работал Афонин, просто его возненавидели. Подполковник забыл, что он не в армии, а на гражданке, и позволял себе оскорблять старшеклассников, а иногда и прикладывал руки для полного усвоения материала. Это не прошло ему даром, как-то вечером старшеклассники накинули на него простыню и довольно сильно избили. Два дня Афонин отлеживался, потом уволился со школы и начал жизнь простого добропорядочного пенсионера.