Прошла почти неделя моего пребывания на ферме. Насчёт характера Бекки Джим оказался во многом прав. Ни дня не проходило без того, чтобы мы о чём-нибудь не поспорили. Иногда мне казалось, что она настаивает на каком-нибудь пустяке исключительно ради удовольствия позлить меня лишний раз. В такие минуты я с трудом себя сдерживал. Но бывали и другие моменты, когда я украдкой смотрел на неё, любуясь каждым движением, гордо вздёрнутым подбородком, её рыжими волосами, собранными в небрежный пучок на затылке и подпрыгивавшими при каждом её стремительном шаге. Тем, как она озабоченно хмуриться, когда о чём-то раздумывает.
Порой её напускная строгость и вспыльчивость внезапно исчезали куда-то, и мы могли непринуждённо общаться. Я видел её доброту, её нежность, ум, благородство. Но стоило мне хоть малейшим образом намекнуть на своё восхищение, она тут же становилась холодной и неприступной. Иногда, особенно в дурном настроении, она начинала говорить колкости преимущественно в мой адрес или вела себя вызывающе.
В то утро мы с Джимом чинили телегу. Поскольку ограда загона была по-прежнему даже не укреплена, я время от времени бросал взгляды на серую кобылку, которая изящно вскидывая голову, делала по загону пробежки. Эту лошадку Бекки купила два дня назад, решив, что хочет ездить верхом. Я, разумеется, предлагал ей поймать мустанга, но она, то ли сомневаясь в моём мастерстве, то ли из желания сделать по-своему, настояла на покупке лошади в городе. К счастью, мне удалось уговорить её хотя бы не покупать жеребца.
Серая кобылка была достаточно хороша, и я с удовольствием проводил в загоне по несколько часов в день, постепенно приучая её к себе. Я ласково разговаривал с ней и терпеливо ждал, когда она сама подойдёт, чтобы взять угощение с руки. Такой способ объездки занимал больше времени, чем эффектное укрощение за пару часов, но я никогда не любил "ломать" лошадей, жёстко подчиняя их своей воле. Мне больше нравилось действовать по-индейски, постепенно завоёвывая доверие лошади, давая ей время привыкнуть к своему новому положению и в итоге превращая её в верного и надёжного друга. Именно так я объезжал Рэтта, и его преданность не вызывала у меня ни малейших сомнений.
В очередной раз кинув взгляд на кобылку, я вдруг заметил Бекки, решительно направлявшуюся к загону. Судя по поджатым губам и стремительности походки, у неё было особенно дурное настроение сегодня. Когда она всё с тем же решительным видом подошла к воротам загона, явно собираясь открыть их и войти внутрь, я окликнул её:
- Что это Вы делаете, мисс Фейиа?
Она повернулась, смерив меня негодующим взглядом:
- Я хочу покататься на этом мустанге.
Я бросил молоток и подошёл к ней.
- Но лошадь же ещё не объезжена.
- Так объездите, - бросила она резко.
Я хотел объяснить ей, что прошло мало времени и лошадь только начала привыкать, но её взгляд стал таким высокомерно-холодным, что я понял - скажи я хоть слово и ругани будет не избежать.
- Сегодня же вечером я хочу на ней покататься, - упрямо повторила она, приподняв бровь и ожидая моей реакции.
- Хорошо[Harry3], - отрывисто бросил я, - Как скажете, мэм.
Кобылка, немного привыкшая ко мне за эти два дня, позволила себя оседлать.
- Я знаю, тебе это не нравиться, но ничего не поделаешь, - тихо проговорил я, затягивая ремни. Она фыркала и, оглядываясь, пряла ушами.
Я украдкой кинул на Бекки взгляд. Она стояла возле ограды, сложив на груди руки и упрямо задрав подбородок. Меня начала охватывать злость. Краем глаза я видел, как Джим и Рамос подошли поближе к загону. МакЭлрой довольно потирал руки.
- Ну, сейчас начнётся свистопляска, - шёпотом сказал он. Как я успел узнать за предыдущие дни, шёпот Джима обладал одним потрясающим свойством - быть слышным всем на милю вокруг.
Прежде, чем садиться в седло, я постарался, как мог, успокоить лошадку. Когда моя нога была уже в стремени, я услышал внезапный окрик:
- Мистер Коттер, постойте.
Я обернулся. Бекки смотрела на меня как-то странно. Рядом с ней стоял Джим.
- Я не хочу, чтобы Вы за это брались, - сказала она, - Я лучше найду другого объездчика.
Я на мгновенье остолбенел, но в следующую минуту меня охватило настоящее бешенство. Я быстро подошёл к ограде загона.
- Мисс Фейиа, послушайте, - процедил я сквозь зубы, - Вы можете сколько угодно играть в свои женские прихоти, но нужен серьёзный повод, чтобы сомневаться во мне. Он у Вас есть?
Она отшатнулась, и на миг в глазах её мелькнули беспомощность и испуг. Я резко развернулся и, подойдя к кобылке, запрыгнул в седло.
Бешеная скачка началась почти сразу же. Несмотря на молодость и изящество, эта лошадка была полноценным мустангом, и я едва успевал разворачивать её от ограды в центр загона. После третьего или четвёртого круга, она на секунду остановилась и, испустив возмущённое ржание, как таран рванулась вперёд. Я понял, что сломанного забора не избежать, и когда кобылка врезалась в ограждение боком, только и успел убрать ногу. Я услышал треск досок, а в следующее мгновенье лошадка развернулась к ограде задом и отточенным движением двинула по доскам задними копытами.
В последней попытке избавиться от меня она снова принялась биться изо всех сил, но это продолжалось недолго. Заметив, что часть ограды лежит на земле, кобылка бешеным галопом рванулась прочь из загона. Уверенный, что удержусь, я не стал даже пытаться ей помешать и довольно быстро мы оказались на почтительном расстоянии от фермы. Кобылка мчалась вперёд, но уже не такими отчаянными рывками. Подождав ещё немного и убедившись, что она начала уставать, я стал её потихоньку осаживать.
Мы очутились посреди огромного поля. Кобылка, нехотя подчиняясь поводьям, бежала всё медленнее и, наконец, сделав ещё несколько слабых попыток сбросить меня, остановилась. Я знал, что сейчас могу её развернуть и поехать обратно, но решил поступить иначе и объездить кобылку здесь. В любом другом случае я бы не допустил таких вольностей, но сейчас я был счастлив оказаться подальше от холодного взгляда мисс Фейиа. Вряд ли она представляет себе, насколько сильно задела и оскорбила меня. До сих пор я был просто взбешён её выходкой и прежде, чем ехать обратно, мне необходимо было хотя бы остыть.
Я медленно слез с седла и принялся гладить тяжело дышащую кобылку.
- Я знаю, что поступил с тобой круто, - начал говорить я с ней на испанском, - Ты заслуживаешь более нежного обращения, моя милая девочка. Но одна упрямая леди очень хочет видеть тебя под седлом и прямо сегодня...
Я гладил её, она недоверчиво фыркала, испуганно кося глазом и отворачиваясь, но постепенно начала успокаиваться. Пользуясь случаем, я излил душу кобылке, рассказав обо всём, что думаю о мисс Фейиа и её странном характере.
Потом я снова уселся к ней на спину, и девочка проявила весь свой темперамент, выдав такие скачки, что мне стоило труда удержаться. Затем она стала бросаться на землю, но я быстро заставил её прекратить, и тогда она снова помчалась вперёд через поле. На сей раз я не стал её останавливать, подождав, пока она сильно устанет и, не давая спуску, приступил к выездке. Здесь мне тоже пришлось повозиться, упрямица сделала даже пару попыток меня укусить и едва не протащила через кусты, но мало-помалу действуя то уговорами, то поводьями, мне удалось добиться от неё послушания. Я повторял команды снова и снова, слезал и опять садился в седло, заставляя её стоять смирно, гонял галопом и рысью, ложился на холку и круп, не обращая внимания на недовольное фырканье, и даже садился на землю, заставляя кобылку помогать мне встать на ноги.
Наконец, солнце начало медленно клониться к закату. Нам было пора возвращаться. Я подумал о предстоящей мне встрече с Бекки. Я вполне мог понять её желание поскорей оседлать кобылку, но что, чёрт возьми, заставило её сомневаться во мне?
Возвращение на ферму заняло где-то час. Ещё издалека я увидел, что Бекки стоит на крыльце, и понадеялся, что её настроение изменилось в лучшую сторону, но стоило мне подъехать поближе, как она резко развернулась и ушла в дом, хлопнув дверью. Моё сердце упало, а злость и досада с новой силой охватили меня.
Я остановился перед крыльцом, медленно стащил с кобылки седло и, положив его на землю, сел на него. Я решил подождать, ведь Бекки видела моё возвращение, и, стало быть, рано или поздно появиться. Кобылка, словно утешая меня, потыкалась мне носом в плечо.
Как я и думал, спустя примерно десять минут Бекки вышла. Ни слова не говоря, она быстро сошла по ступенькам и подошла. Я встал, и протянул ей поводья:
- Вот Ваша лошадь, мисс Фейиа.
Она остановилась напротив, также молча и словно не замечая моей руки. Бекки не отрывала от меня глаз, которые блестели как в лихорадке, её дыхание было прерывистым, а на лице застыло какое-то странное выражение. Я пытался понять, что всё это значит, и тут она промолвила с явным усилием:
- Я рада Вашему возвращению, мистер Коттер.
Я чуть усмехнулся, она опустила глаза.
- Прошу Вас, мэм, возьмите поводья, - с подчёркнутой вежливостью повторил я, - Теперь эта лошадка послушна и Вы можете на ней покататься, хотя я попросил бы Вас дать ей отдохнуть до утра.
Она резко вскинула голову и буквально впилась в меня пронзительным взглядом.
- Как Вы спокойны, - насмешливо сказала она глухим голосом, - Впрочем, Вы, наверное, привыкли до смерти пугать окружающих своими безумными выходками.
В этот момент мне впервые захотелось оказаться за тысячу миль от неё. Вся усталость прошедшего дня вдруг тяжестью легла мне на плечи, и я со вздохом прислонился лбом к шее лошади, на минуту прикрыв глаза.
- Мистер Коттер, что с Вами? - испуганно воскликнула Бекки.
- Ничего, - я заставил себя взглянуть на неё, - Я просто не совсем понимаю, что Вы хотели этим сказать.
Она вся напряглась.
- Утром Вы умчались отсюда галопом на бешеной лошади, и Вас не было целый день.
Я заиграл желваками.
- Вы ведь дали мне время до вечера. Солнце ещё не село, я здесь, и вот Ваша лошадь, мисс Фейиа, - отрывисто бросил я, - А сломанный забор я завтра же починю.
Она снова уставилась на меня, и я не сдержался:
- Неужели Вас так раздражает, что я всё-таки справился? - с досадой процедил я сквозь зубы.
- Меня вовсе не раздражает, - ответила она быстро.
- Но Вы же во мне сомневались.
На её лице отразилось смятение, она опустила глаза.
- Мистер Коттер, я никогда в Вас не сомневалась, - проговорила она.
- Как же тогда понимать Вашу фразу насчёт другого объездчика?
Она молчала, опустив голову, и это разозлило меня ещё больше.
- Возьмёте Вы поводья, в конце концов, или нет? - бросил я резко, - Может быть, Вам вовсе не нужна эта лошадь?
Бекки, наконец, подняла на меня глаза.
- Мистер Коттер, я не хотела обидеть Вас, - дрогнувшим голосом сказала она, - Всё дело в том..., - она смущённо запнулась, - Наверное, Вам смешно это слышать, но я здесь недавно, и до этого ни разу не видела, как объезжают диких мустангов. Я не представляла, насколько это опасно, пока мистер МакЭлрой не сказал мне об этом как раз перед тем, как Вы начали.
Я недоумённо нахмурился.
- Мистер Коттер, - повторила она, - Меньше всего мне хотелось бы, чтобы Вы были искалечены из-за моей глупой прихоти.
Она снова потупилась, а я помолчал, пытаясь осмыслить услышанное.
- Мисс Фейиа, я не такой уж плохой объездчик, - с мягкой улыбкой произнёс я.
- О, я подумала, эта ужасная лошадь убьёт Вас! - с дрожью воскликнула Бекки. Я рассмеялся.
- Она совсем не ужасная, - я огладил кобылу по холке, и она преданно положила голову мне на плечо, - В любом случае, до моего Рэтта ей далеко, а он меня пока ещё не убил.
Лицо Бекки озарилось нежной улыбкой.
- Похоже, эта лошадь влюбилась в Вас, мистер Коттер, - с лёгкой тенью смущения сказала она. Я взял её руку и вложил поводья в её ладонь.
- Эта лошадь - Ваша, мисс Фейиа. Погладьте её, скажите ей несколько ласковых слов.
Бекки опасливо прикоснулась к морде кобылы и та шумно обнюхала её пальцы.
- ?Es tu se?ora, comprendo?1 - тихо сказал я лошади.
Видя, что Бекки замерла в нерешительности, я осторожно взял её руку в свою и провёл её ладонью по шее лошади.
- Ну же, не бойтесь, - проговорил я, - Скажите ей что-нибудь...
Бекки глянула на меня сияющими глазами, её щёки зарделись. Через минуту она тихо сказала:
- Вы не могли бы отпустить мою руку?
Я отдёрнул пальцы с её запястья:
- Простите. С моей стороны это была недопустимая вольность, - с сожалением произнёс я.
- Как бы мне назвать лошадь?
- Да как хотите, - пожал я плечами, - Любым именем, которое нравиться.
- Я хочу назвать её по-испански, - Бекки глянула на меня, - Придумайте что-нибудь.
- Querida? - вопросительно сказал я первое, что пришло в голову.
- О, мне нравится, как звучит. А что это значит?
- "Дорогая, любимая", - отвечал я, глядя Бекки в глаза.
- Повторите ещё раз...
- Querida.
Ещё минуту мы смотрели друг другу в глаза, ни слова не говоря. Затем Бекки смутилась и медленно отвела взгляд.
- Пожалуй, я поставлю лошадь в конюшню, - проговорила она.
- Я думал, Вы хотели на ней покататься.
Бекки посмотрела на меня испытующе.
- Вы же сказали, что лучше дать ей отдохнуть.
Я кивнул.
- Я сделаю, как Вы скажете, - сказала она и, не оборачиваясь, пошла к воротам конюшни.
Я поднял седло и пошёл следом за ней. Она подвела кобылку к стойлу справа от Рэтта.
- Мисс Фейиа, если Вы всё ещё склонны слушать мои советы, то поставьте её лучше туда, - сказал я, указывая на свободное стойло в правом конце конюшни.
- Почему? - спросила Бекки с ноткой упрямства. Я не сдержал лёгкой полуулыбки.
- Не стоит держать кобылу перед носом у жеребца. Если не хотите последствий.
Бекки вдруг покраснела и, выпрямившись, посмотрела на меня с гордым видом.
- Я это учту, - чопорно сказала она и направилась к указанному мной стойлу, - А ну-ка подвиньтесь.
Я послушно уступил им с кобылой дорогу и сдержанно улыбаясь, подошёл к стойлу Рэтта. Он захрапел и огласил конюшню громовым ржанием.
- Ну-ну, успокойся, сейчас я тебя выведу, - проговорил я.
Бекки, поставив Кэриду в стойло, вновь подошла ко мне.
- Неужели Вы собираетесь снова садиться в седло? - удивлённо спросила она.
Я пожал плечами:
- А что же поделать? Впрочем, Вы правы, седло можно оставить.
Я закинул седло в стойло и вывел Рэтта на улицу.
- Мистер Коттер, Вы скоро вернётесь? Через час будет ужин.
- Вот как раз к нему и вернусь, мэм.
Я запрыгнул на спину коня и прежде, чем уехать, оглянулся на Бекки. Она тоже бросила на меня быстрый взгляд и, хотя она тут же отвернулась со строгим видом, я успел заметить мелькнувшее в её глазах восхищение.
Весь вечер МакЭлрой поглядывал на меня с заговорщецким видом, и я понял, что ему не терпится что-то мне рассказать. Когда мы вошли в сарай, я спросил:
- Джим, что здесь было, когда я уехал?
Он довольно заулыбался.
- Хозяйка вся испереживалась, - со значением сказал он.
Я хмыкнул:
- За лошадь, наверное. Она недешёвая.
Джим посмотрел на меня оскорблено.
- Да ты что слепой что ли? Не видишь как она на тебя смотрит?
- Я прекрасно видел, как она ушла, хлопнув дверью, при моём появлении, - проворчал я. Джим замялся:
- Ну.. это уж женские штучки.. Но то, что она вся изнервничалась, это я точно тебе говорю. Каждую минутку на крыльцо выбегала, посмотреть, не вернулся ли ты. Ко мне подходила и спрашивала, что может случиться. Ну я не будь дураком рассказал ей пару историй... Правдивых, - с ударением добавил он, отвечая на мой насмешливый взгляд, - Про то, что лошадь с объездчиком сделать может.
- И что же? - невинно поинтересовался я, с наслаждением растягиваясь на кровати. МакЭлрой слегка оскорбился.
- Ты не забывайся, Испанец[Harry4]. Я может и не настолько хорош, как ты, но на своём веку много чего повидал, - он выдержал паузу, - Я ей рассказал, как лошади на объездчиков наступают, сбрасывают, ломают им шеи...
- И что мисс Фейиа? - спросил я.
- Она чуть не в слёзы, говорит, я не знала, что так. Дурочка деревенская, как же у них там в Ирландии с лошадьми-то обходятся...
- Джим, не говори так о ней.
Он поморщился.
- Вобщем, я ей здорово намекнул, на какую она тебя опасную работёнку подбила. Сказал, что могла бы и поберечь...
- Джим, да ты что?! - возмутился я, - Только этого ещё не хватало! Я по-твоему зачем сюда нанялся?
Я скрестил на груди руки и отвернулся от МакЭлроя.
- Скажи, Рамос, я что был так плох, что меня следует поберечь? Даже кобылу какую-то несчастную объездить не в состоянии? - раздражённо бросил я Рамосу. Тот уставился на меня.
- Да что ты, сеньор! Ты был ох как хорош, да ты и сам это знаешь.
Я глянул на Джима. Тот смущённо отвёл глаза.
- Да я только хотел, чтоб мисс Фейиа поменьше командовала, - обиженно сказал он, - И давала тебе сделать работу как полагается, а не как ей самой того хочется.
- Ладно, Джим, давай уже спать, - примирительно сказал я, - По крайней мере, она разрешила мне сделать новый забор.