Шин прикрывает глаза, чтобы мир так отчетливо не плыл перед глазами, но не выходит - он скользит под ногами, расплывается в пятна, особенно когда Ёдзиро открывает дверь квартиры и заводит вокалиста внутрь. Стоит только дважды щелкнуть замку, как молодой человек понимает - всё, больше он отсюда не выйдет. Пока этого не пожелает их менеджер.
Привычный голос звучит так успокаивающе, что и впрямь начинает казаться - зачем все это нужно было? Неправильно. А правильно стоять вот так, чуть больше, чем нужно привалившись к плечу мужчины, и слушать, почти не различая слов, звук его голоса.
В квартире разгром. Шин отмечает это между прочим, скользнув рассеянным взглядом по комнате и остановившись на разворошенной постели.
Улыбка светловолосого мужчины заставляет поёжиться и чуть отодвинуться, стоять на своих двоих так же уверенно, как перед публикой. Но чувствовать себя самодостаточно и спокойно в присутствии Ёдзиро было бы по меньшей мере безумием, и вокалист это понимает. Пальцы менеджера путаются в длинных черных волосах юноши, плавно и сильно обнимают плечо.
- Ну и зачем ты это устроил? - голос звучит обманчиво-заботливо, как ребенка нашалившего увещевает.
И Шин понимает, что будет дальше. Стоит ли отвечать? И знает ли он сам, черт возьми, ответ на это "зачем"?
Неопределенно поводит плечами и пытается отстраниться. Но руки менеджера удерживают.
- Это ты фотографировал, - тихий, почти безэмоциональный голос, только внутри - легкая досада, как отражение той горечи, которая могла бы быть.
Руки на плечах обжигают. Хочется вывернуться, но в этом не будет смысла - проще вести себя так, как хочет он.
- Кто-то должен следить за тем, чтобы ты не наделал глупостей, - нечто вроде усмешки. - Или, если уж их наделал, то чтобы можно было хотя бы какую-то пользу из этого извлечь. И остановить. Пока не вляпался.
Ёдзиро успокаивающе поглаживает юношу по спине, обводит чуть выступающие лопатки, слегка подталкивает в сторону ванной.
- Это был ты.. Какого грёбаного чёрта!
Рычание перерастает в крик, и Шин, не дойдя до ванной, разворачивается, подходит вплотную, почти собираясь ударить, глядя словно демон подземного мира, жаждущий только крови и смерти. Крови. И смерти. И мести.
- На что ты еще пойдёшь, чтобы вернуть меня к своей сестричке!..
Не слишком то и долгая борьба, прежде чем менеджер, обхватив запястья, всем телом прижимает юношу к двери, лишая возможности двигаться.
- Ты ради кого тут стараешься-то? Крыша съехала? Ты бы подумал о невесте, а твой долбаный мозг - или совсем не мозг? - занят шлюшкой, которую ты подцепил хрен знает где?
Даже сейчас не кричит. Голос негромкий, спокойный - или только кажущийся таким?
- А ты завидуешь? Может, мне ещё под тебя лечь, чтобы совсем хорошо стало? - Рычание, яростное, почти перерастающее в крик. - А потом пойти трахнуть твою сестричку? Какого хрена ты шпионишь за мной?!
Крик уже не столько отчаяния, сколько злости. Нельзя, нельзя показывать свои эмоции, но то самое, что он почувствовал на кухне, в нескольких отсюда шагах, глядя на этого мальчишку, греющего руки о горячую кружку чаю... какая может быть речь о долге? В конце концов, если он может хотя бы это защитить...
Было бы что защищать.
Кулак врезается в стену рядом с головой Шина. Звук удара глухой, короткий, словно оборвалось что-то, зазвенев эхом. И именно он заставляет юношу замереть, настороженно-зло глядя на Ёдзиро.
- Ты. Должен. Думать. О другом.
Склоняет голову к лицу музыканта:
- О людях, которые тебя действительно любят. О своей группе. Поэтому ты сейчас заткнешься, мелкий ублюдок, и отправишься в ванную отмываться. Быстро. Если не хочешь, чтобы я тебе в этом помог.
- Да пошёл ты!
Молодой человек вырывается из его рук и проскальзывает вниз, под его рукой, стремительно направляясь к входной двери.
Когда он впервые увидел этого человека... когда он впервые увидел его - и Юми, его сестру, которой по нелепой случайности суждено стать его женой... кто? Кто мог предположить? Кто мог угадать, что он будет так ненавидеть это обманчиво-добродушное и благородное лицо?
- Ну и куда направился? Искать свою шлюшку? Что ты без меня? Об этом подумай.
Слова производят должный эффект. Заставляют остановиться. Усмехнувшись, Ёдзиро приближается, останавливается за спиной. Шин чувствует, как теплые пальцы касаются основания шеи, почти невесомо, едва ощутимо, скользят вниз.
- Ну чего у тебя крышу сорвало, а? - вслед за пальцами дыхание, словно вот-вот и губы коснутся кожи. - Что такого этот сопляк сделал, а?
- То, чего не сделать тебе.
От невесомого касания дрожь охватывает тело и заставляет напрячься - этот человек непредсказуем. Сумасшедший, готов пойти на всё ради того, чтобы всё было только так, как хочет - он. Только так и никак иначе. Никак... иначе...
- Так в этом уверен?
Улыбка, которая ощущается кожей. Полная превосходства и осознания своей победы.
- Чего тебе не хватает, Шин?
Не отпускает ни на секунду, липкие горячие почти-прикосновения к коже держат на месте.
- Зачем искать в грязных подворотнях то, что, возможно, сможешь найти рядом?
- Да неужели? - Он выбирает ту интонацию, которую Ёдзиро ненавидит. Пусть только уберёт свои руки, прекратит дышать в шею. - И что же ты считаешь, мне так нужно?
Язвительность и пренебрежение. Испей своей воды...
Чуть отстраняется и как будто бы даже вздыхает, раздумывая над ответом несколько секунд.
- Прямо сейчас - отправиться в ванную, смыть с себя все следы этого мелкого ублюдка, а потом, успокоившись, выпить кофе, позвонить Юми, извиниться и сказать, каким ты был идиотом.
- Это то, что нужно тебе.
Оскал. Как же хочется набить ему морду, этому кретину с самомнением, раздувшимся до невероятных размеров. Он ведёт себя как любовник, имеющий полные права советоватьили приказывать. На отцовские его замашки не тянут.
- Мне нужен этот мальчишка. И я собираюсь его найти. Прямо сейчас.
"Или хотя бы сбежать от тебя..."
Только на миг Ёдзиро выпускает из контроля свою ярость, позволяя вспыхнуть во взгляде сощуренных глаз. Спустя секунду он отворачивается и небрежно, пожав плечами, замечает:
- С чего решил, что ты ему нужен? Что-то он не попытался даже остаться. Ты - наивный избалованный ребенок!
- У тебя плохо со слухом? Поздняя глухота или ранний маразм? Он мне нужен, а не я ему. И - да, я наивный и избалованный. Но, по крайней мере, не наслаждаюсь эгоизмом и садистскими наклонностями так, как это делаешь ты.
Небрежный тон. И, что самое смешное, теперь он чувствует себя спокойнее, словно не стоит спиной к человеку, ожидать от которого можно... либо всё, либо.. смерть.
- Какого черта?! - взрывается Ёдзиро, в шаг преодолев разделяющее из пространство, хватает за руку, дергает в сторону спальни. - Какого. Черта. Что за блажь? И если ты, упертый ублюдок, признаешь себя ребенком, то и поступать я с тобой буду как с пустоголовым ребенком, - толкает к кровати с силой, так, что Шин, падает вперед. - Не позволю слить все, чего мы добились, и главное, любовь Юми, только потому, что тебе до дрожи в коленках хочется трахаться с малолетней вертлявой задницей!
- Теперь это склероз?
Он смеётся. Почти отчаянно, стараясь не показывать напряжённой спины, растягивает губы в улыбке, откидывает волосы с лица и снова смеётся.
- Я про ребенка ничего не говорил...
Сбивается. Напарывается на взгляд прожигающий, но продолжает комедию.
Будь что будет.
Но он не уступит.
Зашипев, Ёдзиро склоняется над Шином, коленом упершись в край кровати:
- Намеренно выводишь меня из себя. Не заигрался?
Пальцы впиваются в разметавшиеся длинные волосы, тянут, даже не пытаясь смягчить боль, давят на затылок, вдавливая лицо в разворошенные простыни, удерживают, пока юноша не начинает задыхаться:
- Ты никто без меня! Пора бы уже принять это как данность!
Дыхание прерывается, воздух становится горячим и тягучим - невозможно влить в лёгкие...
Все было иначе, когда они впервые встретились, красивый, статный мужчина со светлыми волосами, серыми глазами, тонкой, не портящей его лицо сеткой морщин и теплой, как солнечный луч, улыбкой. Потом постепенно открывающаяся жестокость... и попытки сбежать. Но все это - замкнутый круг.
И когда начинает хватать воздуха...
- Признай, это я нужен тебе, а не наоборот, - цедит Едзиро.Замирает. И чуть отстраняется:
- Хочешь проверить кто кому нужнее? На это подбиваешь? Иди к своей шлюшке, если хочешь! А потом, когда вернешься, будем продолжать разговор. Когда идти больше некуда будет. И подумай о том, что ты мне предложишь тогда!
Садится на кровати, словно бы позволяя - выскользнуть, но ни на миг не отпуская - продолжая удерживать взглядом.
Ни укрыться, ни уйти. Под этим взглядом - всё ещё ощущая на себе опасные прикосновения рук - оказывается невозможным даже открыть глаза.
Шин дышит тяжело и часто, пытаясь набрать воздуха в грудь. Медленно, опираясь на руки и привставая на кровати, он поднимает веки и все-таки рискует посмотреть в серые, стальные глаза.
- Тебе меня не запугать.
Мгновение промедления... и ярость, обида, гнев выплескиваются - в удар.
Слишком тихо. Слышно даже тиканье часов. Расширившиеся зрачки - чернота разлитая до радужки и кровь - как сок раздавленных ягод. Ёдзиро касается треснувших губ осторожно, кончиком языка. Дыхание тяжелое. Словно он едва-едва сдерживается. И взгляд. В упор. Не обещающий ничего хорошего взгляд.
Шин растягивает губы в улыбке, чем-то похожей на оскал, насмешку. В глазах ни капли страха, только ярость, волнами накатывающая на лодыжки. Если бы вокалист сейчас стоял, то наверняка его бы слегка покачивало, как пьяного. По пальцам, тягуче, словно мёд, стекает кровь. Подносит ладонь к лицу и медленно, с наслаждением облизывает ее - вызов.
Это уже больше похоже на схватку двух диких зверей, запертых в клетке. Осторожные движения. Агрессия, которой напитался загустевший тяжелый воздух. Ударить в ответ? Он этого и ждет. Это было бы слишком просто. Не это - слабое место. Такой реакцией Шин бы наслаждался.
Едзиро стирает кровь тыльной стороной ладони и поднимается.
- Вали куда хочешь, - спокойно. И абсолютно тем же тоном - ровно, холодно. - Уничтожу твою шлюшку.
- Только попробуй к нему прикоснуться, - неожиданной дрожью отзывается сердце. С какой вообще стати он защищает этого... этого... В конце концов, они никто! Кроме...- Ты не причинишь ему вреда.
Предательски жарко. Шин расстёгивает пуговицы рубашки, бессмысленным жестом оттягивая воротничок, не отрывая взгляда от серых глаз этого человека. Даже если встанет, - и он встаёт - молодой человек не слишком сравняется в росте со своим менеджером. Но страха перед силой не было никогда.
Ёдзиро думает, неужели вот оно?! То самое слабое место? Но почему? Откуда? Мальчишка, которого Шин и знать не знал до вчерашнего вечера? И ведь точно не знал - иначе Ёдзиро был бы в курсе. Мужчина злиться, что упустил что-то... угрозу всем его планам, всему, чего он хотел. Но сейчас было бы непростительной ошибкой показать эту свою ярость. Приближается к Шину, касается пальцами подбородка чуть-чуть приподнимая.
- Видел бы себя. Ради чего?
Юноша же ведет себя как прилежный сын, но под этой оболочкой явно угадывается плохо скрываемое чувство превосходства. С губ срывается короткий смешок - ты прогадал, Ёдзи, да? Ошибка будет стоить тебе дорого, очень дорого.
- Не твоё дело.
"Ублюдок", - мысленно добавляет молодой человек и почти смеётся в голос.
Единственное верный путь. Сейчас. Нужно выбрать. И мужчина, пожав, нарочито небрежно погладив большим пальцем губы Шина, отодвигается к окну, отворачивается:
- Тебе решать. Уйдешь - и ему конец. И тебе... потому что без меня ты ничто. Останешься - и все забыто.
- Тебе обязательно ходить такими окольными путями, чтобы решиться трахнуть меня, Ёдзи?..
Имя, произнесённое Шином, на этот раз звучит слишком интимно и почти пошло. Перевести тему, чтобы менеджер не заметил, - и можно... снова... ждать? По кругу, как безмозглое животное, идти за обещанием-морковкой.
Как он может уничтожить Чио? Это ему не под силу, если только... есть два варианта. И второй, в котором он будет лежать среди цветов под слоем земли, самый наилучший... если конечно, диджей так увлечён музыкой, как показывает.
Как бы ни было на самом деле, какие бы действительно желания ни были у Ёдзиро, он понимает, что сейчас самое не подходящее время говорить об этом. Поэтому менеджер кривит губы в насмешливой, презрительной усмешке и цедит:
- Так в себе уверен?! Нет, не так. Уверен в неотразимости своей задницы? Может на сопливых мальчишек это и производит впечатление...
Быстро пересекает комнату, цепляет ключи со столика в прихожей и прежде чем закрыть дверь, бросает:
- Вернусь вечером. Когда решу, что можно сделать с тем, что ты наворотил, чтобы не повредить Юми и группе.
Наилучший вариант развития событий - именно такой. Ёдзиро уходит, и Шин остаётся в гулкой тишине, устало садится на кровать и...
- Хэй... а у тебя есть вкус.
"Раскладушка" цвета металлик уже лежит в ладони.