- Пирог был чудесный. Спасибо, мисс Маргарет, что подсказали идею испечь пирог именно с черникой, - поблагодарила миссис Олдвилл, обращаясь к юной девушке - подруге её дочери Джоанны после того, как торжественный обед был окончен. - Такие пироги очень кстати в летнюю пору.
- Когда мы жили в деревне, то ели такие пироги почти каждый день, и не только с черникой, но и с малиной, и с земляникой. Со всеми ягодами, которые только растут в Бедфордшире, - пояснила Маргарет.
Дочери хозяйки дома - Джоанне Олдвилл в этот день исполнялось восемнадцать лет. Торжество собрало в доме её родителей всех её близких друзей и друзей её друзей. В общем, молодёжи было предостаточно, так как девушка была общительной и считала, чем больше друзей собирается на торжествах, тем веселее и нескучнее.
- А мне так по душе мясные пироги, - сказал Филипп Бёрнли - молодой человек, сосед Олдвиллов. - Пироги с ягодами - это что-то девчачье.
- А я люблю с курятиной и шпинатом, - высказался кто-то ещё.
- Господи, и охота же вам обсуждать пироги, - вздохнула именинница. - Обед закончен, перейдём те же к чему-то другому, более возвышенному.
- Да, я совсем не против сыграть в карты, - сказала старшая миссис Олдвилл - бабушка Джоанны, расслышав только слово "к другому".
- Бабуль, ну какие карты? - возразила внучка.
- Действительно, здесь полно молодёжи, и ваши карты никому не будут интересны, - сказала средняя миссис Олдвилл.
- Ну хорошо, хорошо, - несколько обиженно произнесла женщина. - Тогда я похищу на несколько минут мисс Маргарет Лоуренс и попытаю её, как ей жилось в Бедфордшире, - и, взяв названную девушку за руку, она увлекла её за собой к дивану.
Миссис Олдвилл проявила такой интерес именно к этой девушке потому, что сама предпочитала деревню городу. К тому же она считала, что дети, выросшие в деревне, обладают большим здоровьем и рассудительностью. И мисс Маргарет как нельзя лучше подтверждала эту теорию: цветущий вид, здоровый румянец на щеках, непосредственность в общении. К тому же девушка была миловидной, с чудесными льняного цвета кудрями, голубыми глазами и с приятной доброжелательной улыбкой на устах, которая, казалось, была способна растопить сердце даже мизантропа.
- Не скажете ли вы мне, дорогуша, где именно вы жили в Бедфордшире? - приступила к расспросу бабушка Джоанны.
- Наше имение находится недалеко от Вулвертона, - с готовностью ответила Маргарет.
- Как часто вы наезжали в Лондон?
- Довольно редко, ведь тогда у нас ещё не было дома в Лондоне.
- А где вы учились?
- У меня была гувернантка.
- То есть, вы жили всё время в вашем имении, безвыездно?
- Нет, иногда я гостила у своей бабушки, она живёт в двадцати милях от нашего имения. Но с тех пор, как мой отец стал членом Парламента, мы живём в Лондоне. К тому же отец думает, что в провинции мне будет тяжело найти достойного жениха.
- Сколько же вам лет, дитя моё?
- Восемнадцать. Столько же, сколько и вашей внучке.
- И вы ни с кем не обручены?
- Нет. Отец считает, что я сама должна выбрать себе мужа.
- Ну не знаю, правильно ли это, - с сомнением покачала головой миссис Олдвилл. - Предоставлять право молодой, неопытной девушке, которая до этого долго жила в провинции и не выходившей в большой свет, самой искать себе мужа, мне кажется неосмотрительным со стороны ваших родителей. На вашем месте, мисс, я в этом вопросе полностью доверилась бы им. В моё время, когда я была в вашем возрасте, мы и помыслить себе не могли, чтобы выбирать себе мужа самой. Всё решалось, когда мы ещё лежали в колыбели, и считалось, что так и должно быть.
- Но если я не смогу полюбить мужа, которого выберут мне мои родители?
- Ах, любовь... - вздохнула миссис Олдвилл. - Это - химера, дитя моё. Гораздо важнее, какое положение ваш будущий муж будет занимать в обществе. Слушайтесь своих родителей всегда и во всём: они никогда не сделают так, чтобы их детям было худо.
- Уверяю вас, миссис Олдвилл, я всегда слушаюсь своих родителей...
- Это хорошо, - одобрительно закивала старушка своей седой головой.
- Но они прекрасно знают, что счастлива я буду только, если выйду замуж по любви, - и тут девушка покосилась куда-то в сторону, а именно туда, где стоял один молодой человек, беседовавший со своим другом. - К тому же они знают, что я достаточно благоразумная девушка и строже, чем я сама, никто не будет судить моих потенциальных женихов.
- Да, бабуля, Магги на всех мужчин глядит, словно строгая учительница, подмечая все их недостатки, - подтвердила Джоанна, когда услышала, что разговор её бабушки и подруги зашёл о будущих мужьях и, проявив любопытство, подошла к ним. - Однако сейчас нам хотелось бы поговорить совсем о другом, а не о женихах.
- Да, давайте предоставим молодёжи развлекаться так, как им заблагорассудится, - сказала средняя миссис Олдвилл. - Оставим их и пройдём в столовую, выпить ещё чая, так как паштет и гусь показались мне жирноватыми. - Николас, ты с нами? - поинтересовалась она у своего мужа.
- Да, пожалуй.
- Читали ли вы новую поэму лорда Байрона, напечатанную в "Мирроре"? - спросила Джоанна, когда вся молодёжь, присутствующая на торжестве в честь её дня рождения, а их было не менее десяти, оставленная взрослыми, вновь расселась вокруг стола, на котором совсем недавно стояли тарелки с едой, а теперь стол был расчищен.
Однако несколько молодых людей скривили лица, услышав слово "поэма".
- Ну нет, обсуждать поэзию не по мне, - недовольно проворчал один из них - Филипп Бёрнли. - Лучше бы уж и, вправду, сыграли в карты.
- А может, поиграем в ребусы? - с надеждой спросил Грегори - младший брат Джоанны, но его никто не услышал.
- Что же, тем кому поэзия не по душе, могут сесть за ломберный столик, - сказала Джоанна несколько презрительно, не понимая, как игру в карты можно было предпочесть столь тонкому, возвышенному искусству как поэзия.
Из-за стола поднялись четверо молодых людей и Грегори и направились к ломберным столам. На своих же местах остались сидеть ещё трое юношей. И, к радости Маргарет, среди них был и тот, с которого она не спускала глаз в течение всего этого вечера: симпатичный юноша с каштановыми завивающимися волосами и необыкновенными синими глазами, похожими на два сияющих сапфира.
- Что же, я рада, что не все молодые люди оказались любителями триктрака, но есть и те, кто ценит и понимает тонкое искусство, - сказала именинница, ласково улыбаясь тем немногим юношам, что остались за столом, разделяя общество девушек.
- Должен честно признаться, что я остался вовсе не из-за любви к поэзии, а чтобы иметь возможность высказать свою точку зрения, - вдруг сказал молодой человек, который так привлёк внимание Маргарет.
Надо сказать, что этот юноша, которого привёл с собой Альфред Бьютихилл, троюродный кузен Джоанны, заставил обратить всеобщее внимание к своей персоне, прежде всего девушек, сразу же, как только он вошёл в зал, и не только потому, что все видели его здесь впервые, но и из-за его очень привлекательной внешности. Девушки, завидев его, тут же покрылись пунцовым румянцем и принялись перешёптываться друг с другом. А затем, каждая из них поочерёдно подошла к Джоанне, чтобы расспросить её об этом симпатичном молодом человеке. Однако сама Джоанна, никогда до сели не видевшая его, всё, что могла сказать про него своим подругам, это только то, что его зовут Роберт Уилдсорд и он друг её кузена. Однако после, во время обеда, благодаря любопытству, проявленному матерью Джоанны, они узнали от него, что ему восемнадцать лет, что он учится в Кембридже на первом курсе и летние каникулы проводит в Лондоне.
- Как же вы собираетесь высказывать свою точку зрения, если мало знаете о предмете разговора? - поинтересовалась у него Джоанна, единственная из всех девушек, которую синие глаза друга Альфреда оставили равнодушной, потому что прежде всего в людях она ценила ум. - Ведь нелюбителю поэзии, таким как Фил Бёрнли, трудно заставить себя прочесть и строчку хотя бы детского стишка.
- Это уж точно, - ничуть не смутившись, отозвался молодой человек, сидевший за ломберным столиком, когда услышал своё имя.
- Я не говорил, что я не люблю поэзии, - возразил Роберт. - Хотя да, я отношусь к ней безо всякого пиетета. Но это не значит, что я не знаю её: поэзия преподаётся в Кембридже, где я учусь.
- Неужели лорд Байрон стал уже классиком и о нём читают лекции? - язвительно спросила Джоанна.
- Нет, но в последнее время о нём пишут так много, что им невозможно не заинтересоваться.
- Так, значит, вы читали его произведения?
- Кое-что, что попадалось мне в руки.
- И что же вам попадалось?
- Его сонеты и "Паломничество Чайлд Гарольда".
- Этого совершенно недостаточно, чтобы судить о нём. Но всё же выскажите своё мнение, если так желаете.
- Безусловно, в лорде Байроне я должен признать талант рифмовать слова и гармонично вкладывать их в стихотворные строки. К тому же его поэзия чрезвычайно умна, выразительна и эмоциональна. Среди всех современных поэтов я, пожалуй, отдал бы ему первое место.
- Ваши слова - это слова ни о чём, - возразила Джоанна. - Что значит "имеет талант рифмовать слова и гармонично вкладывать их в стихотворные строки и делать это выразительно и эмоционально"? Да вся поэзия такова, в этом её суть - в стихотворной форме выражать свои мысли. Сказать, что Байрон делает это лучше других - ничего не сказать.
- А я считаю, что всё зависит от вкусов каждого из нас, - высказалась мисс Элеонора, одна из подруг Джоанны. - По моему мнению, Блейк ничуть не хуже Байрона. О последнем так много пишут только потому, что он прежде всего прославился своим скандальным поведением, а уж потом поэмами и стихами. Впрочем, возможно, что он делал это намеренно, чтобы привлечь к себе как можно больше внимания. За что и поплатился и был выгнан из Британии.
- Насколько мне известно, лорд Байрон покинул родину добровольно, чтобы жить в Италии, где его не будут подвергать гонениям и где обстановка более способствует творчеству, - встала на защиту поэта Маргарет. - Там столько прекрасных городов, там столь пышная природа.
- Вы бывали в Италии? - с любопытством спросил её Роберт.
- Нет, но много слышала о ней от человека, которому доводилось бывать там. А вы?
- Да, когда был ещё ребёнком.
- О, тогда расскажите нам о ней. Какие города вы посетили?
- Как-нибудь в другой раз, - сказал Роберт, - ведь сейчас мы завели разговор о поэзии. К тому же мисс Джоанна, пожалуй, обидится, если мы переведём разговор на другую тему.
Однако большинство из тех, кто сидел за столом, огорчились, услышав, что рассказа об Италии не будет, а продолжат обсуждать поэзию.
- Но, может, кто-нибудь скажет мне, зачем так трудиться и пыхтеть, пытаясь сложить в рифмы то, что можно сказать прозой? - спросил Бёрнли, оторвавшись от игры.
- Но проза - это же так скучно, - высказалась мисс Элеонора.
- Прежде всего рифмовать начали для того, чтобы лучше запоминать текст, - со знанием дела принялась объяснять Джоанна. - В древности обрядовые песни были столь длинны, что если бы их не рифмовали, то вряд ли имелась бы возможность запомнить их. Потом, когда возник театр, сочинители поняли, что рифмованный текст запоминается актёрами гораздо лучше.
- Ну хорошо, театр, музыка - это всё понятно. Но сейчас мода рифмовать почти всё. К чему все эти любовные стишки, описания природы? - продолжал Бёрнли.
- Ну как же? Любовное признание в стихах - это же так романтично, так красиво! - воскликнула Элеонора. - Ах, как бы я хотела, чтобы мне в альбом вписали подобное любовное признание.
- Хотите, я вам впишу? - спросил Сэм Льюис, один из карточных игроков. - "Элеонора, вы так милы, что по ночам я вижу сны". Каков стих? - и он прыснул со смеху.
- Тьфу, вы противный, - обиделась девушка.
- Я уверен, милая мисс Элеонора, что любой из нас способен написать что-то подобное вам в альбом, потому что, кто из нас не писал в юношестве стихи. А, может, кто-то ещё до сих пор пишет.
- Действительно, прав ли Льюис? - поинтересовалась Джоанна, окинув взглядом своих гостей.
Однако только три девушки, среди которых были, разумеется, Джоанна и Маргарет, сказали, что в детстве увлекались этим занятием. Все же молодые люди отрицательно закачали головами, кроме Роберта.
- А вы, Уилдсорд? - взглянула на него вопросительно Джоанна.
- Да, надо признаться, что в детстве, когда я находился под влиянием одного человека, который писал стихи, я пробовал себя на этом поприще. Но сейчас я считаю это занятием чрезвычайно глупым. Конечно, делая исключение для драматургов.
- Почему же? Что изменилось с тех пор?
- Во-первых, я повзрослел и стал смотреть на многие вещи иначе. К тому же, я глубоко разочаровался в том человеке. Сначала он казался мне необыкновенным, и я всеми силами старался быть похожим на него. Я копировал с него всё - поведение, привычки, пытался приобрести его таланты, в том числе и сочинительство стихов. Однако после мне открылась истинная суть того человека, он оказался совсем не тем, чем казался. И, так как тот человек стал неприятен мне и я стал видеть в нём одни лишь недостатки, то это коснулось и моего отношения к поэзии.
- Но, простите, воспринимать поэзию только через призму симпатий или антипатий к какому-то человеку - глупо, - возразила Джоанна.
- Нет, на самом деле я много размышлял над этим и пришёл к выводу, что поэзия в большинстве случаев - это удел слабохарактерных, сентиментальных людей, которые готовы плакать от умиления, глядя на какую-нибудь ромашку. Я же не отношу себя к таковым. Либо ею занимаются люди, желающие прославиться во что бы то ни стало.
- То есть вы считаете лорда Байрона слабохарактерным и сентиментальным или тщеславным? - возмутилась Джоанна. - Да читали ли вы его "Дон Жуана"?
- Для Байрона я готов сделать исключение и признать его гением нашей эпохи, поставив его в один ряд с Шекспиром, Моцартом и Микеланджело. Но ещё я понял, что если кто-то занимается творчеством, то этот человек просто талантлив в этом деле. Его же подноготная может быть самой различной и в корне отличаться от содержания его произведений.
- Это называется объективностью искусства, - вставил своё слово Альфред, который был самым старшим из всех присутствующих. - Но, увы, такой талант дан не многим. Что же касается лорда Байрона, то его творчество, безусловно, ни в коем случае не следует смешивать с его личность, полной стольких противоречий. В конце концов гениям простительны многие слабости. Недостатки их забудутся, но их шедевры, если мы говорим об истинном искусстве, останутся на века. И кому будет интересно знать лет через сто, как жил тот человек, когда он творил.
- Нет, подождите, подождите, но ведь мы не знаем, о ком ведётся речь, - сказала Маргарет. - Скажите, Роберт, тот человек, который так повлиял на вас, был ли он действительно поэтом, кто он, мы его знаем?
- Нет, его имени вы не знаете, потому что, насколько мне известно, он не печатался.
- В таком случае он, должно быть, достаточно бездарен, если ни одна редакция не взялась опубликовать его стихи, - высказалась Элеонора.
- Нет, это было его решение, у него не было цели прославиться.
- То есть, он писал стихи просто так, для самого себя?
- Да.
- Не понимаю, в чём суть: писать стихи, чтобы их никто не смог прочесть, - пожал плечами Льюис.
- Не всем дано это понять, - сказала Джоанна. - Иногда пишешь, потому что не можешь не писать, это зов души.
- А вы не помните ли на память его стихи? - спросила Маргарет у Роберта. - Нам всё же хотелось бы оценить их.
- Нет, не помню. Правда, у меня сохранилось несколько листков. Я мог бы как-нибудь принести показать их, если это вас столь заинтересовало.
- О, будьте так любезны, Роберт, - обрадовалась Маргарет тому, что появилась возможность ещё раз увидеть этого молодого человека.
Когда поздним вечером все гости наконец разъехались, Маргарет, оставшись на ночь в доме Олдвиллов, долго никак не могла уснуть, ворочаясь в постели. Упёршись взглядом в потолок, она то и дело вспоминала сегодняшний вечер, но, главным образом, того молодого человека, который произвёл на неё впечатление. Она вновь и вновь вспоминала всё то, о чём говорил Роберт Уилдсорд, как он вёл себя. И, несмотря на то, что она была во многом не согласна с мнением молодого человека о поэзии, и ей была ближе точка зрения Джоанны, всё равно он не возбудил в Маргарет неприязни, а, напротив, заставил её глубоко задуматься. Но больше всего девушку поразили глаза молодого человека, и не столько своей синевой и прозрачностью, сколько затаившейся на самом их дне печалью. Особенно она была заметна, когда Роберт говорил о том человеке, который так повлиял на него в детстве и разочаровал впоследствии. И девушке очень хотелось узнать, что это был за человек.
Маргарет очень, просто нестерпимо, словно её мучил зуд, хотелось хоть с кем-то поговорить о Роберте Уилдсорде, поделиться о нём своим мнением. Поэтому, промучившись полчаса, Маргарет наконец не выдержала и, выскользнув из постели, направилась к комнате подруги. К радости девушки, она увидела, что из-под двери комнаты Джоанны сочился тусклый янтарно-бронзовый свет от горевших свечей. Поэтому Маргарет смело толкнула дверь, не опасаясь застать подругу спящей. И действительно, та читала, лёжа в постели, разумеется, Байрона.
- Никак не могу уснуть, - сказала Маргарет, как бы в оправдание того, что осмелилась потревожить покой своей подруги в столь поздний час.
Но Джоанна и не думала сердиться, она отложила книгу и пригласила девушку к себе на кровать. Маргарет забралась с ногами на постель и сказала:
- На самом деле, я хотела спросить твоё мнения о Роберте Уилдсорде. Что ты о нём думаешь?
- Резонёр да и только, - отозвалась Джоанна, пренебрежительно пожав плечами, что весьма огорчило её подругу.
- И только? А мне кажется, что он просто говорил то, что думал. И вообще, несмотря на то, что он наш ровесник, Уилдсорд показался мне гораздо умнее и старше всех тех молодых людей, которых я знаю. И потом я заметила, что его глаза были наполнены какой-то болью, словно он пережил нечто такое, что и сделало его таковым. И наверняка виной тому тот человек, о котором он говорил, тот поэт.
- А мне, сдаётся, Магги, что тебя просто очаровали синие глаза Уилдсорда, - скептически произнесла Джоанна, не заметившая в молодом человеке ничего особенного. А если бы даже и заметила, то посчитала бы его взгляд, наполненный грустью и болью, не более чем игрой, цель которой вызвать к себе сочувствие девушек. - Спору нет, он достаточно смазлив, но ведь нельзя же вестись только на внешность.
- А ты не находишь, что он чем-то похож на лорда Байрона? Помнишь, я показывала тебе его литографию в журнале.
- Если только совсем чуть-чуть. К тому же литография не способна передать истинную внешность человека. Поэтому судить, насколько они похожи, мы не можем.
- А мне, кажется, что Уилдсорд очень даже на него похож.
- Ах, Магги, если бы он ещё бы и хромал, как Байрон, то ты была бы совсем счастлива, - с усмешкой сказала Джоанна.
- Жаль, что мне не посчастливилось видеть лорда Байрона воочию. А вот мой дедушка видел его однажды, в тот единственный раз, когда он выступал со своей речью в Парламенте.
- Ты уже миллион раз рассказывала мне про это.
- Надеюсь, что Уилдсорд сдержит своё обещание и принесёт нам те стихи. Мне так хочется увидеть его вновь и порасспросить о том человеке. Прошу тебя, Джои, попроси своего кузена, чтобы он обязательно привёл своего друга на вечер поэзии, который ты устраиваешь на следующей неделе.
- Магги, ну неужели ты заинтересовалась Уилдсордом только потому, что он напомнил тебе Байрона? Ты, та Магги, которая ранее отвергала ухаживания всех кавалеров, потому что они казались тебе не слишком романтичными и не любили поэзию, так же как и ты! Я не узнаю тебя. Вспомни, ведь Уилдсорд заявил, что поэзия - это глупое занятие!
- Ах, Джои, я сама не знаю, что со мной случилось такое. Но он никак не выходит у меня из головы. К тому же почему-то, несмотря на то, что я уверена, что прежде я никогда не видела его до сего дня (ведь нет сомнений, что, если ранее мне доводилось бы видеть его, то я обязательно запомнила бы нашу встречу, я не могла бы позабыть этого), мне всё же показалось его лицо ужасно знакомым. Если разве что мы виделись когда-то очень давно, в детстве. Но ты ведь знаешь, что я всего как год живу в Лондоне. То есть, встретиться мы могли только в Бедфордшире. Но мог ли Уилдсорд бывать там? Ты слышала что-нибудь о нём от своего кузена ранее?
- Да, припомниться Фред несколько раз в разговорах с моими родителями упоминал его имя. Но, так как я не была знакома с Уилдсордом, то никогда не интересовалась им. Может, Фред что-то и говорил о нём, но, прости, я совершенно ничего не помню.
- Но ты ведь можешь порасспросить о нём у своего кузена?
- Ну, если ты так этого желаешь.
- Ах, прошу тебя, Джои.
- А ты не думаешь, Магги, что он показался тебе знакомым только лишь потому, что ты разглядела в нём Байрона? И потом, должна предупредить тебя, что не только ты смотрела на него разинув рот, но и Элеонора, да и все остальные девушки тоже. Неужели ты не заметила этого? Каждая из них подошла ко мне и спросила украдкой, знаю ли я что-нибудь про этого Уилдсорда.
Эта новость оказалось неприятной для Маргарет, она даже почувствовала лёгкую ревность.
- А ты не заметила, может быть, он на какую-то из них смотрел как-то по-особому? - спросила она.
- Мне показалось, что он на всех смотрел достаточно высокомерно. Я думаю, что он вообще высокомерный, самовлюблённый молодой человек.
- Надеюсь, что нет. Многие молодые люди ведут себя так, когда попадают в незнакомое общество, так как не знают, чего от них ждут и что им говорить, тем более в обществе девушек. Но потом, когда узнаёшь их лучше, понимаешь, что они совсем другие.
- Надеюсь, что вторая встреча с ним разует тебе глаза, Магги, и ты спустишься с небес на землю.
Но Маргарет, разумеется, надеялась, что, напротив, следующая встреча с этим молодым человеком не разочарует её и заставит думать о нём ещё лучше.
Итак, было решено, что Роберт Уилдсорд будет приглашён на вечер поэзии в доме Олдвиллов. И Маргарет лишь осталось дождаться этого дня.
Спустя несколько дней Джоанна, сдержав своё обещание, данное Маргарет, навестила своего кузена и напомнила ему, что Роберт Уилдсорд обещал показать им стихи того неизвестного поэта. Поэтому на следующий день Альфреду пришлось отправиться к своему другу.
- Знаешь что, дружище, на дне рождения моей кузины ты имел успех. Ты очень заинтересовал мою кузину и одну из её подружек. Джоанна расспрашивала о тебе и давала намёками понять, что ты очень-очень приглянулся той молодой леди.
Роберт, смутившись, спросил:
- Про кого ты говоришь?
- Про мисс Маргарет Лоуренс. Помнишь её? Девушка с такими пышными кудрями и голубыми глазами. Она расспрашивала тебя об Италии и твоём отце.
Роберт пожал плечами. На самом деле в тот вечер молодой человек, поглощённый спором, не обращал особого внимания на прелестных девушек. Если уж он кого и запомнил, так это Джоанну Олдвилл, яростную спорщицу. Она затмила собою всех, хотя в красоте и уступала многим. Но именно она, высокая, худая, имевшая нос с горбинкой, но и живые, горящие глаза, привлекла его внимание.
- Они хотят непременно видеть тебя, Роб, на вечере поэзии, который состоится в среду в доме Олдвиллов. И просят, чтобы ты обязательно прихватил с собой стихи своего отца.
- На самом деле, я уже пожалел о том, что завёл тогда разговор о своём отце. Ты знаешь, как мне неприятны любые напоминания о той истории: это словно сыпать соль на плохо зажившую рану.
- Роб, прошло уже столько времени. Перестань себя терзать и смирись с тем, чего нельзя изменить.
Но Роберт, не желавший далее продолжать разговор о своём отце, которого он так и не смог простить, вернулся вновь к предстоящему вечеру поэзии.
- Как ты думаешь, чего они действительно больше хотят: послушать стихи или поглазеть на меня ещё раз?
- Я думаю, что того и другого, - усмехнулся Альфред, похлопав друга по плечу
- Вечер устраивает мисс Джоанна? - задумчиво спросил Роберт. - Хорошо, я буду там.
- Тебе что, понравилась моя кузина? Эта зазнайка!
- По крайней мере у неё есть несколько преимуществ перед остальными её подругами: она умна, откровенна и не пытается понравиться. А эти качества, ты знаешь, я ценю в людях больше всего.
- Воля твоя, Роб, - пожал плечами Альфред. - Только знаешь, как-то Джоанна сказала, что не выйдет замуж раньше тридцати лет, так как жениться в юности, когда ты ещё плохо понимаешь жизнь, толком не осмотревшись - величайшая глупость. Поэтому, дружище, придётся тебе подождать ещё лет двенадцать.
- Я тоже никуда не тороплюсь, Фред. И я согласен с мнением мисс Джоанны, что к женитьбе нужно подходить со здравым умом.
- Ну, как бы там ни было, я думаю, что всё равно тебе стоит сделаться частым гостем в доме моей кузины. Кто знает, может, в скором времени ты будешь считать по-другому. А вот на Джоанну я бы не поставил. Поэтому мой совет тебе, Роб, присмотрись к какой-нибудь другой девушке. Что же касается моей кузины, если ты хочешь произвести на неё впечатление, то тебе следует прочитать за это время как можно больше умных книг, чтобы сразить наповал её своим умом и знаниям. Иначе у тебя не будет никаких шансов, - хихикнул Альфред. - Что ж, до встречи в среду у Олдвиллов.
Вообще-то Роберт не мог сказать про себя, что ему свойственна робость и стеснительность в общении с девушками (впрочем, прежде ему и не приходилось так часто общаться с ними, так как молодой человек считал, что на первом месте в его жизни должна стоять учёба и, разумеется, он и не помышлял обзаводиться семьёй раньше, чем окончит Кембридж), однако когда он вошёл в гостиную дома Олдвиллов, то невольно почувствовал лёгкое волнение. Наверное, оттого, что знал, что одна из девушек, присутствующая на этом вечере, будет проявлять к нему повышенный интерес. И ещё оттого, что сегодня гостей в доме Олдвиллов было ещё больше, чем в прошлый раз. А в самом углу, на этот раз в кресле-качалке со спицами в руках, сидела старшая миссис Олдвилл, призванная следить за молодёжью, чтобы та вела себя прилично.
Из-за большого количества гостей молодому человеку не сразу удалось отыскать глазами своего друга, однако наконец он увидел его, беседующим со своей кузиной. Возле них стояла девушка в голубом платье и с жемчужными браслетами на запястьях, это была Маргарет. Из-за того, что Роберт немного припоздал, девушка была вся не своя от ожидания. Однако когда она наконец увидела его входящим в гостиную, то выдохнула с облегчением, но одновременно её щёки залились румянцем, и девушке даже пришлось отвернуться и спрятаться за спину подруги, чтобы не выдать себя, того, что прихода именно этого молодого человека она и ждала.
- А вот и Роб! - воскликнул Альфред, увидев подошедшего к ним своего друга. - Надеюсь, ты прихватил с собой стихи и не огорчишь молодых леди своей забывчивостью.
Роберт раскланялся с девушками и сказал:
- Можете не беспокоиться, я выполнил вашу просьбу, мисс Джоанна.
- Вы ошибаетесь, Роберт, стихами того неизвестного поэта заинтересовалась не я, а моя подруга Магги, - напомнила Джоанна. - Но мне, безусловно, тоже будет очень интересно их послушать.
Роберт покосился на Маргарет и улыбнулся ей, словно извиняясь за то, что перепутал её с её подругой. Однако девушкой овладело словно какое-то оцепенение, и она ничего не смогла ответить молодому человеку. Она чувствовала только, что сердце её начинает биться ещё учащённей, а румянец на её щеках пылать ещё ярче.
Джоанна, заметив смущение на лице подруги, сказала, чтобы отвлечь от неё внимание:
- Что же, все в сборе, пора, я думаю, начинать наш вечер. - И повысив голос, произнесла, призывая внимание всех присутствующих: - Прошу всех гостей занять свои места.
Когда Роберт и Альфред расположились на одном диване, то Роберт, наклонившись к своему другу, спросил его полушёпотом:
- Так ты про мисс Маргарет говорил мне тогда?
- Именно. На мой взгляд, она очень даже миловидная девушка.
- Но она даже не заговорила со мной.
- Роб, девушкам свойственно смущаться.
Тем временем любители поэзии принялись по очереди читать свои стихи. Роберт слушал их вполуха, вернее даже сказать, совсем не слушал, так как его интересовала только Маргарет. Она сидела напротив него рядом с Джоанной и внимательно слушала молодых людей, декламировавших свои стихи, кто-то умело и артистично, кто-то напыщенно, воображая себя великим поэтом, а кто-то смущаясь и невнятно бормоча себе под нос. Но на самом деле девушка только дела вид, что она внимательно слушает. Маргарет никак не могла сосредоточиться, так как видела, что Роберт то и дело бросает на неё любопытствующие взгляды. Это и льстило ей, но и вызывало у неё чувство неловкости. И девушка досадовала, что открылась Джоанне, так как та, по всей вероятности, разболтала своему кузену, что она заинтересовалась его другом, а Альфред, разумеется, сказал об этом Роберту. И теперь она не знала, чем был вызван интерес к ней со стороны молодого человека, то ли просто праздным любопытством, то ли она и вправду ему приглянулась.
Когда все чтецы закончили декларировать свои стихи, слово вновь взяла Джоанна:
- А сейчас Роберт Уилдсорд прочтёт стихи одного поэта. Мы не знаем, кто он, но надеемся, что всё же Уилдсорд раскроет нам секрет, кто же это.
То, что ему придётся читать стихи перед публикой, стало для Роберта неожиданностью, ведь он думал, что речь велась только о том, что он просто принесёт стихи и покажет их девушкам. Поэтому он замешкался в нерешительности.
- Ну же, Роберт, прошу вас, - обратилась к нему Джоанна приободряющим тоном.
Молодой человек неохотно поднялся с дивана, сделал несколько шагов к центру комнаты, достал из кармана пару листков, сложенных вчетверо, распрямил их и, бросив ещё один взгляд на Маргарет, принялся читать. Читал он поначалу спокойным, ровным голосом, словно бы таким образом хотел показать, что эти стихи на самом деле для него ничего не значат, но к концу всё же невольно, поддавшись настроению стихотворений, стал читать более эмоционально:
Легко бранить ненастье и дожди,
Особенно когда промокли ноги.
И плох слуга, что уличён во лжи,
И иже с ними судьи и дороги.
Виновна мышь, что портит нам зерно,
И кот-лентяй, что дремлет целый день.
И уж подавно нам не суждено
Хвалить клопов, забравшихся в постель.
Бифштекс наш чёрств, трактирщик - вор и плут,
Фальшивы ноты, что певцы поют.
Куда трудней довольным быть всегда.
Возьмите плед и кружку молока,
К камину - ближе. И уж ерунда -
Тот хмурый день, что виден из окна.
Мурлыка-кот пусть ляжет на колени,
Вздремнётся вам, и явится во сне,
Что то не дождь, а милых птичек трели,
Они поют о розах и весне.
А если вы найти хотите счастье,
Подайте шиллинг горе-бедняку.
Он будет сыт, найдёт ночлег в ненастье,
Или прижмёт монету к синяку.
Да, сложно нам порой довольствоваться малым.
Но разве плох закат, что догорает алым?
- Стих не плох, - сказал кто-то, когда Роберт прочёл первое стихотворение. - Он заставляет нас задуматься о тех маленьких радостях, которые дарует нам Господь!
Затем Роберт прочитал ещё несколько.
- Да, стихи очень даже недурны, - подтвердила Элеонора.
- Но всё же, чьи они? - спросила Маргарет.
Молодой человек не мог сказать, что автор этих стихов - его отец, ведь тогда все подумали бы, что речь идёт о лорде Рэндольфе Уилдсорде.
- Как я уже говорил в прошлый раз, этот человек никогда не печатался, поэтому, если я даже назову его имя, оно вам ничего не скажет, - ответил Роберт.
- Может, это ваши стихи, Уилдсорд, и вы просто боитесь признаться нам в этом? Однако если это так, то ваша скромность напрасна, так как стихи вполне достойны, - сказала Джоанна.
- Нет, они не мои, - ответил молодой человек, пряча стихи в карман, а затем он вернулся на своё место.
- Но, насколько мне помнится, вы говорили, что разочаровались в их авторе. Почему же вы тогда храните его стихи?
Этот вопрос застал Роберта врасплох, так как он сам не знал ответа на него. Подумав несколько мгновений, молодой человек ответил:
- Стихи принадлежат не мне. И этот человек может в любой день истребовать их у меня. Поэтому я не могу распоряжаться ими по своему усмотрению.
- Почему же вы не отдадите их ему сами?
- Я... я не знаю, где он сейчас.
- Но всё же, хотя бы скажите нам, кем был для вас этот человек: ваш приятель, родственник? - не выдержала Маргарет, желавшая во что бы то ни стало узнать всё, что можно о том поэте.
- Он..., - но тут Роберт запнулся, затем отрицательно покачал головой и сказал: - Простите, мисс, но я больше не хочу говорить о нём.
Нежелание Роберта раскрывать тайну неизвестного поэта, очень огорчило Маргарет. Она уже видела, что за этим стоит какая-то невероятная, по её предположению, история, и это подогревало её интерес ещё сильнее.
Остаток этого вечера был посвящён обсуждению стихов, прочитанных молодыми поэтами. Но Роберта ничего это не интересовало, он уже пожалел, что пришёл, и стал искать повод, чтобы покинуть дом Олдвиллов. Маргарет, словно почувствовав это, наконец осмелела и подошла к молодому человеку. Ей хотелось всеми силами удержать его здесь и она понимала, что сделать это можно, только если она завладеет его вниманием. Поэтому девушка решила завязать с ним беседу:
- Доводилось ли вам бывать в Бедфордшире? - спросила она у него.
- Нет, - ответил Роберт.
- Просто с первой минуты нашего знакомства мне кажется, что прежде я уже видела вас где-то. А так как я выросла Бедфордшире и только год как живу в Лондоне, то мы могли встречаться только там, - пояснила Маргарет.
- Но, возможно, что мы виделись ранее на каком-нибудь подобном вечере в Лондоне.
- Нет, ведь если бы это было недавно, то я обязательно запомнила бы вас.
- Увы, моя память на лица не столь хороша, как у вас, - проговорил Роберт, как бы извиняясь.
- Вы так и не рассказали об Италии, - напомнила Маргарет, выискивая любой предлог продолжить разговор с молодым человеком.
- Я бывал там несколько раз, будучи ещё ребёнком. И про каждое путешествие, наверное, стоит рассказать отдельно, так как каждый раз мы посещали новые места.
- Но вы ведь никуда не торопитесь? - спросила девушка с надеждой в голосе. - Могли бы вы сегодня хоть чуточку рассказать мне о своих путешествиях, прошу вас. Мне так любопытно.
- Что же, хорошо, если это вам так интересно, - согласился Роберт, не смея отказать.
И Маргарет вместе с молодым человеком оправилась в самый дальний угол комнаты, как раз туда, где в кресле-качалке сидела бабушка Джоанны, давно уже уснувшая над своим вязанием. Расположившись на диване, девушка принялась слушать Роберта со всем вниманием.
После этого поэтического вечера Роберт и Маргарет встречались ещё несколько раз в доме Олдвиллом. Но, разумеется, поводом для этих встреч служила вовсе не любовь к поэзии. Молодые люди испытывали симпатию друг к другу, и поэтические вечера были лишь предлогом прийти в дом к Джоанне. И обычно они, уже более осмелевшие в общении друг с другом, садились вдвоём в самом отдалённом углу комнаты или отходили к окну, не обращая никакого внимания на своих приятелей, дискутировавших между собой. Роберт и Маргарет были поглощены только друг другом. Иногда, правда, некоторые девушки, задетые тем, что Роберт Уилдсорд игнорирует их, отдавая явное предпочтение Маргарет, подходили к ним и пытались вклиниться в их беседу, умничая и приторно улыбаясь. Однако у всех у них выходило это довольно плохо. Молодой человек и Маргарет испытывали лишь досаду от того, что кто-то прерывает их уединение. Они не поддерживали темы, заводимые теми девушками, лезшими вон из кожи, чтобы привлечь к себе внимание Роберта. И те вскоре, обиженные, поджав губы, вынуждены были, бросив ненавистный, с примесью зависти взгляд на более удачливую соперницу, покидать их.
Роберт довольно быстро понял, что Маргарет ничуть не глупее своей подруги Джоанны. Она была прекрасной собеседницей и с лёгкостью высказывала своё мнение по любому поводу. Если же она чего-то не знала, то не стеснялась спрашивать об этом; если же была не согласна, то смело спорила, не боясь, что её точка зрения вызовет осуждение Роберта. Но молодому человеку, напротив, была по душе такая искренность.
В общем, молодые люди шли навстречу друг другу робкими шагами. Вернее, некая нерешительность была лишь со стороны Роберта, что же касалось Маргарет, то она давно уже была влюблена и с нетерпением ждала каждой новой встречи с ним. Правда, поначалу ей приходилось скрывать это, потому что девушка не была уверена в ответных чувствах Роберта, так как, на её взгляд, он вёл себя слишком сдержанно. И по этой же причине она всё ещё ни словом не обмолвилась о Роберте своим родителям, хотя ей и не терпелось сделать это. Утешением же девушке служила её убеждённость в том, что виной такого поведения молодого человека была лишь его природная скромность.
Однако спустя месяц встреч, Роберт в конце концов понял, что навряд ли в будущем он повстречает девушку, которая сможет заинтересовать его сильнее, чем Маргарет, и с которой он также охотно отправился бы под венец. К тому же за это время он уже успел сильно привязаться к девушке и тоже начинал скучать по ней, если их разлука длилась слишком много дней. И потом он видел, как радостно загораются глаза Маргарет, когда он и она встречаются в доме Олдвиллов, и как она расстраивается, когда наступает час расставания. И всё время спрашивает у него, придёт ли он в следующий раз. И Роберт ни разу не осмелился сказать, что не придёт, понимая, как огорчит таким ответом девушку. И ещё он понимал, что её огорчает его некая нерешительность и осторожность по отношению к ней. Маргарет хотелось видеть подтверждение, что чувства его к ней с его стороны столь же сильны, как и её к нему. Но Роберт пока никак не давал знать об этом.
И вот однажды он всё же решился предложить проводить Маргарет до её дома. Небо хмурилось, и начинал накрапывать мелкий дождик. И Роберт предложил подержать зонтик девушки.
- Вы боитесь, что я промокну? - спросила Маргарет, одновременно и обрадованная тем, что впервые их общение вышло за пределы дома Олдвиллов, но расстроенная, что предлогом для того, чтобы молодой человек предложил проводить её, послужил всего лишь начавшийся дождь.
- Конечно, я этого боюсь, - подтвердил шутливо Роберт. - Ведь, промочив ноги, вы можете простудиться, и тогда наверняка в следующую среду я не смогу увидеть вас на вечере поэзии. И что же я буду делать там один: слушать скучные стихи начинающих поэтов?
Этот ответ понравился Маргарет и она заулыбалась.
- Тогда держите зонтик. Правда, и без него я вряд ли успею промокнуть, ведь я живу совсем недалеко отсюда и никогда не пользуюсь извозчиком.
И действительно, девушка жила всего в четверти мили от дома Олдвиллов, и их совместная прогулка предстояла быть короткой. Взяв зонтик в одну руку, другой - Роберт взял под руку Маргарет (и для него это был серьёзный шаг).
- Часто вы гуляете на свежем воздухе? - спросил девушку молодой человек.
- С тех пор, как мы живём в столице, гораздо реже, чем мне хотелось бы. Лондонцы предпочитают проводить время в салонах и клубах.
- А ведь вы привыкли совсем к другому, раз вы выросли в провинции.
- Да, это правда, к тому же природа в Бедфордшире такая красивая.
- В Суррее, где находится наше имение, тоже много прекрасных мест. Но я всё же предпочитаю жить в Лондоне. Здесь у меня много друзей. К тому же, как вы знаете, я собираюсь делать политическую карьеру, а политику просто необходимо жить в столице, чтобы быть в курсе всего. Однако и в Лондоне есть немало мест, где можно провести прекрасно время, например, Воксхолл. Я думал отправиться туда послезавтра вместе с друзьями, но эта прогулка не доставит мне такого огромного удовольствия, если там не будет вас, Маргарет.
При этих словах Роберт так выразительно посмотрел на девушку, что с его стороны это могло расцениваться, как признание в расположении к ней. Маргарет почувствовала, как её дыхание стало более глубоким и учащённым, но одновременно все её сомнения, которые терзали её до этого, тут же улетучились в один миг.
- Так что вы на это ответите? Надеюсь, ваши родители не станут возражать.
- Но я ещё... ничего не говорила им о вас, - призналась девушка, виновато потупив взор.
- Как, вы не упомянули в разговорах с ними обо мне ни единым словом?
- Я словно чего-то боялась, - принялась оправдываться Маргарет. - Вдруг завтра я потеряю для вас интерес, и вы увлечётесь какой-нибудь другой девушкой. Мои родители будут сильно переживать за меня.
- Как вы могли подумать такое про меня, Маргарет? Неужели я похож на ветреного человека? - несколько возмущённо произнёс Роберт.
- Но ведь совсем скоро, в начале осени, вы вернётесь в Кембридж. Мы не увидимся с вами несколько долгих месяцев. А вдруг за это время вы позабудете меня.
- Мы не увидимся с вами всего два месяца. И моя память не столь коротка, уверяю вас. Маргарет, дорогая, - тут Роберт, остановившись, взял в свои руки пальчики девушки и крепко сжал их, словно хотел слепить их вместе, - вам не о чем беспокоиться. Клянусь, у ваших родителей не будет повода разочароваться во мне.
- Я вам верю, - доверчиво сказала Маргарет.
И ещё ей хотелось прибавить: "потому что, люблю тебя". Но всё же девушка понимала, что подобное признание первым должен делать всё-таки мужчина. И Маргарет была теперь уверена, что когда-нибудь она дождётся этих слов от Роберта. С её же стороны было достаточно и того, что молодой человек мог всё прочитать в её глазах. Но тут девушка заметила, что Роберт смотрит не на неё, а на жемчужные браслеты, обвивающие её запястья.
- Моя матушка тоже очень любит жемчуг, - сказал молодой человек. - Я думаю, вы с ней легко подружитесь.
Тут Маргарет опять смущённо потупила взгляд, ведь эти слова были намёком на то, что в скором времени ей предстоит знакомство с леди Уилдсорд, и, если бы Роберт не имел бы серьёзных намерений по отношению к ней, то не стал бы знакомить со своей матушкой, которая живёт в десятке миль от Лондона.