|
|
||
На полке | ||
Мерло красное или Мурло страстноеВ комнате пусто и очень тихо. В какой-то мере голо, хотя все предметы на местах и просто не хватает родителей. Уехали. Я сняла ставни с крючков и закрыла окна. Запах медикаментов не ощущается уже, и простыть здесь больше некому. Тишину не разрывает хрип отца и более не наполнят тихие вздохи матери. Слава Богу, ангиной переболели без осложнений. И брат на радостях повез их в тепло Хорватии на месяц, чтобы отогрели косточки. Кутаясь в шаль и шаркая шлепанцами по полу, прошла к себе. Ночь... что ты делаешь с одинокими? За что возвращаешь в объятия страха и неуверенности? Зачем напоминаешь о прошлом, об осколках и потерях? Зачем мучаешь? Зачем? Но что может ответить ночь или ее спутница луна? Я знаю ответ, и легче от этого не становится. Во всем исключительно во всем виновата сама, ведь это мною был избран тот путь, что остался за спиной, те люди, что оставили след в сердце, ситуации, которые изменили или перекроили меня с моего же позволения. Я сама выбрала этот путь, сама и прошла... В одиночестве... Здравствуй новая точка отсчета. Мне тридцать пять. Не замужем, давно в разводе, без детей, без перспектив... все еще без перспектив. Учительница русского, так и не выучившаяся на психолога. А ведь какая была мечта, какая мечта... И вот теперь вглядываясь в отражение в зеркале, я не смею скорбеть о прошлом, о случившемся, о происходящем. Стоит запомнить этот момент осознания - я такова. Тусклые каштановые волосы, неухоженная кожа, потухший взор карих глаз и уголки губ опущенные вниз. Печать печали на лицо, или точнее на лице. Можно сказать - старуха, но дело не в возрасте. Молодость всегда красива, но не молодость важна, а душа. Внутреннее к сорока годам становится внешним, как не скрывай. Будь я умнее, зеркало представило бы искрящийся взор романтичной особы, тяготеющей к знаниям, к жизни, к движению; не смотря ни на что, вопреки всему - свет и доброта, как и в прежние времена. Но видимо ума мне попросту не хватило, хотя бы сохранить то, что когда-то было. Сгорела изнутри и взгляд печальный. Что делать? Пенять на других или признать, что выбор был сделан мною? Сожгла себя сама, посадила в клетку, лишила надежды, и как оказалось последнего огня. Я и только я... Выход из положения: понять и простить, простить и принять, и приняв взять себя и свою судьбу в руки и перекроить. Перекроить так, как считаешь нужным, а не так, как говорят со стороны. - Хватит надеяться на провидение! Хватит оглядываться на других! Хватит саму себя обрывать! Я режиссер, я продюсер, я актер... Напиши свой сценарий, черт побери! Расправив худые плечи и приподняв подбородок, приветствую отраженную себя: - Здравствуй, избранная мною. И смеюсь. Увидела бы такую мадам в свои двадцать лет, пожалела бы. Худая, согнутая, с посаженным зрением и настроением в константе - ниже плинтуса. И это я. Внутренний голос тоже смеется и нагло спрашивает: Чего ты хочешь? Отвечаю честно: - Вернуть прежнюю себя и больше не отпускать, никогда и никуда. А сможешь? - Смогу! Да? - смеется голос, - вспомни, сколько всего ты не сделала, и не добилась. Посмотри на свой возраст, на свое окружение. Кто ты? - Человек. Ты уже не девочка, - шепчет голос язвительно. - Да и психолог из тебя не вышел. Так может быть тихо скромно доживешь свои года? - Нет. Да ну! А сколько их осталось с твоей-то болячкой? Думаешь еще что-то успеть? - Мне хватит. Одумайся, зачем смешить окружающих и позорить родных? - Я так решила, я так хочу. Развода ты тоже хотела. И как тебе? Нравится? - В прошлом, все в прошлом. - Шагнула к отражению и поцеловала холодную поверхность зеркала: - Что бы ты ни сказала и ни сделала, я люблю тебя. Нужно говорить не "тебя" а "себя", перекривил голос. - Знаю. Буду работать над этим. С завтрашнего дня начну новую жизнь, и выполню прописанный мною план. Пункт 1: уйти с опостылевшей работы Стоя под кабинетом нашего директора с улыбкой вспомнила, как пришла в школу устраиваться на стажировку. Студентка третьего курса довольная и счастливая - меня допустят к детям! Ах! Каким красивым был наш директор Вячеслав Николаевич. Возможно, глядя на высокого брюнета со смеющимися зелеными глазами, доброй улыбкой и кошачьей походкой, я и подалась в учителя. Все же филологу и любителю книг была дорога и в редакторы, и в писатели, корректоры, критики да куда угодно, только выбери. А я оказалась тут перед дверьми обители улыбающегося Бога. Обитые красным кожзаменителем они были чем-то сродни вратам в рай, или я мечтательная дурашка такими их представляла из-за благоговения перед директором. Он был и остается приятным галантным мужчиной, поправился за эти годы, слегка полысел, но даже золотые зубы его не портят. А ведь дело было не в директоре. И вот сейчас меня накрыло тягостное осознание - я держалась за работу зря, следовало уйти раньше. Когда моя инициатива угасла, а вместе с ней и отклик учеников, когда перестали радовать дети, а ошибки в их сочинениях веселить. Еще тогда - три года назад, когда бывший муж женился на одной из моих выпускниц. Но я осталась... Что ж исправлю эту оплошность сейчас. Постучалась и вошла. Произнеся слова приветствия, положила на его стол два листа. - Что это? - Мое заявление об увольнении. Через месяц я освобождаю должность. Подпишите здесь и здесь. - Указала я. - Татьяна Сергеевна... - взглянув на меня, тут же сменил обращение и улыбнулся. - Танечка, я не могу вас отпустить. - Почему? - Во-первых: как мы без вас, мы с вами не один год вместе. Во-вторых: ваша работа нужна детям... - А что-нибудь не давящее на жалость и осознание никчемности есть? От директора последовал еще один взгляд на меня, а далее и смена тактики и формы обращения: - Таня. Сейчас период отпусков, я предлагаю вам уехать летом из нашего городка. Отдохнуть, на ту же дачу хотя бы... - Дача у меня под окном - десять соток. Далеко ехать не придется. О странах зарубежья думать тоже не стоит, мои отпускные, зарплата и две проданные почки их не окупят. Нахмурился. Гляжу на него и понимаю, не отпустит без проволочек. А жаль. Но нехватка штата учителей и квалифицированных работников школы - это не мои проблемы и они никогда не были моими, это его проблемы, вот пусть сам их и решает. Я ухожу. Что там, в мужской психологии говорят? Что они до ужаса боятся трех простых слов, да? Прекрасно, если будет упираться, использую их. - Подумайте еще, - с другой стороны начал подбираться директор. - Возможно, вы так хотите добиться прибавки к заработной плате. Я понимаю ставки у нас не высокие... - Ставки такие чтобы прожить до завтра, не думая, зачем живешь. - Татьяна, но я вас не нагружал! - Да...? Всего две ставки и тридцать четыре часа в неделю плюс дополнительные уроки с отстающими. - И как я копытца не откинула? - Вы могли брать за это деньги. - Невозмутимым тоном сообщил Вячеслав Николаевич. - Вы не хуже меня знаете, кто отстает в классах? - прищурилась я и сложила руки на груди. - И денег на оплату дополнительных занятий после уроков у них нет... - Татьяна, послушайте... - встает со своего кресла, видимо решил подойти и приобнять для подчинения своей воле. Да уж, знаем проходили. Он меня после развода тоже отпускать не хотел и после больничного так же, не говоря о заочном и сессиях, там вообще отдельная песня. Все! Использую три страшных слова. Правда это чревато, вдруг примет близко к сердцу, примется ухаживать, что потом? Ха-ха-ха! Я сейчас страшная как смерть, он перекрестится и отпустит. Все я решила. - Вижу, вы что-то решили. - Неправильно понял он мой торжествующий оскал директор. - Берете дополнительную ставку со второй сменой? Так-так... Так он решил мне жизнь облегчить или подписать на каторгу. Значит у Галки Мороз замужество, у Светланы декрет второй по счету, а я? Работайте дорогая Татьяна Сергеевна, пока не околеете одна в своей постели, а лучше за рабочим столом над разбором диктантов?! Все я готова использовать карт-бланш. Вдох-выдох и скрестив пальцы, выдаю деревянным голосом: - Я вас люблю. - Что? - он упал в кресло и открыл рот. - Я... я... Татьяна, - и со вздохом, - Сергеевна. Ой-ой! Хоть бы его Кондратий не схватил. Я взяла графин с водой на столике справа. - Поверьте, на взаимность я не претендую и лучше я уйду, - налила стакан воды, протянула красному смущенному директору. Он нерешительно его принял. - И я даю вам время избавиться от такой неожиданности в моем лице. Столкнулась с ним взглядом и чуть на пол не села. Видимо даже этот мой выпад его не спугнул и на такой страх как я сейчас можно смотреть с интересом. Вот это открытие...! Но ведь у мужчин при взгляде на меня глаза еще могут гореть заинтересованностью. Не могут. Я в это верю. Я это знаю! Да я же в одежде училки - провинциальной старой девы, как зовет мой стиль племянница. В потянувшейся, но все еще достойно висящей юбке и зеленой блузке с воротником стоечкой, которую Лиля безжалостно называет "бабский шик". А впрочем, она весь мой гардероб так называет, и стоптанные коричневый туфли на низком каблуке, которыми я из-за удобства дорожу. Да и волосы под заколкой не блещут, плюс окуляры которые очки давно сменить пора. А еще на моем лице присутствует "полное отсутствие косметики и хозяйской руки". Ведь я давно махнула на себя той самой рукой, вначале из-за мужа, а затем из-за болячки, навеки приписав к старухам. А директор все пьет воду и внимательно присматривается ко мне. И от такого взора становится не уютно. Неприятно когда мужчины оценивают, а ты по виду не дороже грошика. И волосы оправить хочется и в то же время сбежать. За три года я привыкла быть незаметной, даже на дне рождения. А тут вдруг столько внимания и на одну меня. Приятно и в то же время не очень. Но это еще не повод оставаться в школе! Почему? Потому что! Взглянув на директора, решила достучаться: - Понимаете ли, если я сейчас не уйду, то уйду по статье. А учитывая мою импульсивность, это заденет и вас... - Татьяна Сер... Ой, что-то у него лицо такое, будто бы сейчас предложение кинется делать. Хотя откуда мне знать, как их делают. Муж вообще ни о чем не просил, это я настояла ЗАГС и роспись, а то понимаешь ли - живем в грехе. Но мы и после жили грешно, просто я не знала насколько, пока Полечке Остапенко не исполнилось восемнадцать. Но вот сейчас, когда он поднялся с места и трясущимися руками стал поправлять пиджак, я отступила. Директор вот уже пять лет как в разводе, сожительствует с Марией их бухгалтерии школы, но дальше сожительства у них дело не идет. А вдруг он... Нет, не может быть! Чтобы он, увидев во мне перспективу новых отношений решился на разрыв с той... мне такого счастья не нужно. Я его конечно обожала, но не до такой же степени - двадцать лет и срок килограмм разницы. А он уже волосы приглаживает и улыбается, сверкая золотом. Ой-ой! Действительно, кто ж знал, что он может отреагировать иначе? А мне бы увольнение! - Значит, вы подумаете, да? - я тут же отступила к двери и даже открыла ее, чтобы не кинулся с объятиями без свидетелей. - Скажем до понедельника... Молчит, смотрит. - Спасибо, Вячеслав Николаевич. Я сбегала с места происшествия с одной мыслью, только бы не вцепился в меня как клещ чесоточный. Пункт 2: найти интересную не нервную работу Первоначально выбрала копирайт, и уже три месяца занимаюсь им и работаю в этом направлении. Конечно, из школы можно было не уходить. Зарплата мизер, времени съедает море, нервов массу, а счастья нуль. Да и не люблю я, когда порядочная совесть довлеет над инстинктами счастья. Я хочу чувствовать свободу, я буду чувствовать свободу и спокойствие. Его мне доктор прописал, вот и буду следовать рекомендациям. Иначе здравствуй сердечная недостаточность и сахарный диабет. А мне такого не надо. Спасибо глаза еще на месте не вылезли из орбит, но зрение и без того хорошо посаженное стало хуже. А всего-то психанула, и впала в долгоиграющую депрессию, когда муж решил уйти. Уходил эта сволочь медленно. Сволочь, падлец, глупец! То он думал, то скандалил, то возвращался. Прощения не просил, вернуться в тепло семейного ложа не стремился. Просто вдруг оказывался в своей комнате, и пару дней жил там. Своей комнатой сделал зал, где работал и обитался последние полгода перед разводом. Он и переместился в отдельную комнату как-то молча, ни о чем не спросив, просто поставил перед фактом - мне так будет удобнее. И я смирилась, в надежде - одумается. Думала, что мы поговорим, он расскажет, в чем дело, и мы вместе решим вопрос. А он жил и молчал. Перестал встречаться со мной за завтраком, начал питаться отдельно и продукты отдельные покупать. Я, не смотря на ангельское терпение, все же потребовала объяснений. Ох, и зачем требовала, ведь уже тогда догадывалась что к чему. И отчего-то не верила, надеялась, надеялась и винила во всем себя. Не доглядела за супругом ай-ай-ай. Откровенности от замкнутого программиста я добилась не зря - все же помимо грязи и прочего сказанного услышала его истинное мнение обо мне. Сказано было многое громко, резко, больно. Стара, не интересна, не продвинута, глупа и все это я... А он? Высказавшись, продолжил жить в нашем доме. Трусил уйти и поставить точку, не смотря на совместно прожитые годы. Трусил точно так же как и с оформлением брака. И этой своей трусостью, и нерешительностью по колено вогнал меня в гроб. Точнее я, приняв близко к сердцу его нерешительность, недовольство и хамство, сама себя вогнала. С конкретным опозданием поняла, что Максимилиан (Максимом он себя не называл) своим молчаливым присутствием и отшельничеством вынуждает меня подать на развод. Я и подала, еще не зная какое "счастье" обрела, разойдясь с этим трусом. Депрессия отступала медленно, но все же отступала. Максимальный трус подал на раздел имущества, потом обзавелся машиной и новой квартирой, а под конец женился. Я съехала к родителям и перекрестилась, пожалев девчонку, ставшую его женой. Со мной он так же начинал - новое место жительства, новый транспорт, новое место работы и долгожданная жена. Правда детей не хотел - он сам прекрасно справлялся с ролью большого ребенка, а я повелась. Итак, работа копирайтера - интересна, и как я поняла, не спокойна. Или у меня характер такой, что отослав готовый текст, сижу, скрестив пальцы в ожидании ответа. Хорошо, если он приходит через пять минут, хуже, если через два часа или сутки, когда заказчик занят. Но это нервное ожидание - меня убивает, в прямом смысле слова. Я пошла другим путем - на ресурс типа Advego. Туда, где заказчик сам ищет нужные тексты, а не ты в очереди горланящих соискателей стучишься к нему с предложением. И клиентом выбирается либо демпингист либо профи, либо... В общем, в интернете, как и в жизни не веришь в себя - в тебя никто не поверит, не рекламируешь себя - о тебе никто не услышит, не ставишь и не отстаиваешь свои расценки - тебе платить по ним не будут, скосят, срежут или просто текст умыкнут. Это была хорошая школа, но уверенности в своих силах и качестве продукта, она не дала. Почему-то видя чужие тексты и рекомендации заказчиков, прописанные у прочих копирайтеров на страницах, я свою работу и в грош не ставила и расценки не поднимала. Но жить так дальше нельзя! В поисках уверенности зарегистрировалась на сайте ШколаЖития.ру и обрела крылья. Мои статьи публикуют, на мои статьи делают подкасты, их комментируют! И пусть платят всего ничего в сравнении со средними расценками, я радовалась, и уверенность моя крепла. Это отразилась и на работе с клиентами. Никаких просительных ноток и неуверенных оборотов - только четкие и достойные ответы и вопросы высоко квалифицированного спеца. Зарплату учителя я, не выходя из дома "подняла" на третий месяц подработки. В первые два присматривалась, расспрашивала на форумах и пыталась что-то написать сама - без заказа. И вот теперь стабильно восполняя з/п третий месяц подряд я подала на увольнение из школы. Пусть у меня не нормированный рабочий день, и пишу я среди ночи, а иногда и неделями занимаюсь срочным наполнением интернет магазинов или составлением карточек на мебель, но я знаю, что я получу в итоге. И получаю. Правда глаза болят, и сердце шалит периодически, но и это я уберу очень скоро. Для начала начну писать в журналы и на сайты. Главное тему выбрать животрепещущую, чтобы было интересно, цепляло и вызывало среди читателей ажиотаж и бурное обсуждение. Текст и его рьяное обсуждение в сети станут моей пиаркомпанией. И какую тему выбрать? Этим вопросом я задалась в субботу утром, но к вечеру воскресенья так и не ответила на него. Пункт 3: помогай ближнему своему Чтобы разгадать загадку века и найти подходящую тему включила пару фильмов для затравки собственного муза. "Побег из Шоушенка" и "Вечное сияние чистого разума" прошли мимо, так и не коснувшись воображения. Но я не сдалась, решила сделать себе какао. С какао у меня многое связано, например первые откровения с мамой о сексе, или о чистоте личных отношений были озвучены именно под чашечку насыщенного какао на сгущенном молоке. Я краснела и бледнела, но все-таки слушала или спрашивала. Но и диалоги эти и сам напиток не шли, ни в какое сравнение со страстной речью тети Клавы в ночь перед свадьбой моего брата. Она жила одна в небольшом домике по соседству с родителями и часто поучала местную молодежь. Открытая, добродушная, она могла и поддержать словом и им же отхлестать по обеим щекам, чтобы отрезвить от романтического дурмана. Девчонки не редко к ней бежали за советом. Советы тетя Клава раздавала стоящие и всегда под чашку кофе и коньяк. То есть девчонкам с красными ушами и щеками разливалось кофе, а советчице коньяк. Пила тетя Клава с толком - съедая плитку шоколада под полноценный глоток напитка. И все это время поучала. Мне было пятнадцать или около того, невесте брата Лене двадцать пять, когда я впервые услышала ее откровения. Тетя Клава, сказала, чтобы и я осталась - послушала на будущее, кто знает, а вдруг она до моей свадьбы ничего рассказать не успеет. Она и не успела... Сын ее приехал и забрал теть Клаву в Израиль за внуками смотреть. Дело это давнее и теперь она не с внуками возится, а с правнуками и все так же исправно поучает. Когда соседка-советчица к нам пришла, Лена - на тот момент будущая супруга моего брата, у нас на ночь осталась, да так всю ночь почти с ней и проговорила. А утром со спокойным сердцем и сияющим взглядом вышла замуж без нервных истерик и слез. Как знающая себе цену женщина, взяла братца моего за руку и с тех пор все так же уверенно и крепко верховодит крепостью четы Гроховские и главнокомандующим крепости, то есть Семой. Довольная и счастливая от того, что меня допустили на тайную вечерю я от зашкаливающих эмоций пропустила начало, но основная часть мне в память врезалась навечно... *** - Понимаешь они страстные и прямые. - Теть Клава похлопала Лену по руке. - Наше дело учить нежности и огибать. Да так, чтобы не понял, кто кого тут приручать собирается... - Не ссорься с ним. Оно того не стоит. Ищи согласия сама и его учи искать ответного. - Компромиссы, - поняла будущая моя золовка. - Так и есть. Вам тихо жить нужно, тихо и хорошо. Конфликты за черту семьи не развязывать, о проблемах чужим людям не рассказывать. Мать может знать или сестра, словом только те, кто ни-ни, никогда и ни за что ни тебе слова плохого не скажут, ни мужу твоему, даже когда знают, как горько вам обоим приходится. А только выслушают и поддержат. - А советы? - спросила Лена. - Моя поддержка домашняя меня не только слушает, еще и советы дает. - Советы они всем хороши, вот только фильтровать их нужно, а не бездумно и беспрекословно следовать. - Теть Клава отломила кусочек шоколада. - Твоя жизнь, твоя семья тебе и решать, что с ней делать. Тебе и ответственность нести. Решай так, чтоб совесть чиста была, да и потом не было на кого вину свалить. - С этим ясно. А если он обидное говорит и постоянно подначивает тоже не ссориться? - А было дело? - У нас нет, я по чужим отношениям смотрю. - Вздохнула Лена. Видать о сестре старшей вспомнила. - Там муж бедлам чинит, достает супругу до печенок, на скандал ссору выводит, а потом напивается вдрызг, будто бы довела несчастного. - Ну..., знать она позволяет. Лена возмущенно посмотрела на нашу советчицу и резко вздохнула: - Она не... да она, она терпит его! - Не обижайся, - тетя Клава вперед подалась, заглянула во вспыхнувшее лицо Леночки. - Если сильная и его ломке не поддается, найдет она на него управу либо уйдет из-под гнета. Главное, чтобы рукой не махнула и с делами такими не смирилась - это хуже. А тебе вот что скажу так на будущее... - Говорите. - Если супруг говорит, что далась в первую неделю встреч. Вспоминай, что накормила, чтоб не скулил и с голоду не помер. - Говорит, на шее сидишь. А ты просто мало получаешь, отвечай, что уют его обустраиваешь, за домом следишь, за детьми, за его родными, когда тебе еще и за карьерой поспеть. - Но он тоже мало получает. - Временно это, ты в укор его достаток не ставь. Степаша твой толковый. Я вижу, он на диване не заляжет, если ты его ругать не будешь. Поднимется в гору не переживай, верь в него и поддерживай словом и делом, и не обижайся. Он вспыхнул и перегорел, уже через час и не вспомнил, о чем спорили. Ты же дальше ссору мелкую бытовую тащить будешь, ночами плакать, обижаться, что не понял. Обиды что снежный ком в лавину могут перейти. Она отломила еще кусочек шоколада и протянула на этот раз молчаливой мне. От того я и запомнила такое невероятное и снежное сравнение: - А лавину мало какой дом выдержит. Мы помолчали, тетя Клава зорко глядя на Лену, я на теть Клаву, а Лена на свечи что я предусмотрительно зажгла, чтобы сделать таинство более запоминающимся. - Делом? - очнулась от раздумий Лена. - Когда голод у него появляется, думаю, ты знаешь. - Лукаво улыбнулась соседка. Мне было не понять, о чем она говорит, а вот Лена поняла: - А вот вы о чем... - О том, о том... - Муж как...и тут вкус имеет свой, - она отломила еще кусочек и с улыбкой протянула мне, - либо ест только борщ и смотрит на суши, либо вегетарианец, либо булимией страдает, либо обжорством и тягой к шашлыкам. Они разные и тем хорошо, что всеядные или почти всеядные. У Лены на лице было написано - тьма вопросов. На что соседка кивнула и продолжила: - Ну а если не ест, что ты желаешь, на диету садить нечего. Просто по ложке добавляй в каждый стол, то словом, то лаской. В чем их секрет они своих аппетитов не стесняются и требований так же, для них и обстановка не всегда важна, и чистота тарелок... - Да уж, знаю. - Рассмеялась Лена. Мне почему-то вспомнилось, как Степа взял ее с нами на сбор кукурузных початков. Шесть часов собирали кукурузу, потом пикник устроили там же на природе и на речку пошли купаться. Так эти двое заработались, что обед пропустили и до реки не добрались. О чем не сожалели вовсе. И Ленуся красной была и счастливой. Вот как сейчас увидела ее улыбку и глаза влюбленного Степки, который с той поездки иначе вести себя стал. Увереннее что ли... - Главное, - продолжила тетя Клава, словно рассказывала сказку, - чтобы стол накрыли с радостью. И вкусно кормили. Иногда хватает и просто покормить, но от такой бегут мужички набив оскомину. - Что делать? - Да как всегда, постепенно узнаешь, что любит, что предпочитает и радуешь время от времени. Основа плотный и полный рацион и для себя разнообразие, вдруг он с яблочным пирогом не знаком или не знает что такое французские эклеры, а это твое любимое лакомство. - А вдруг я не сведуща в эклерах? - Ну, так тебе книги и видео в подмогу, пока он сам не попросил. - Лена смущенно улыбнулась. - Чего стесняться? Ты замужем за любимым человеком. Лучше знать и пробовать, вдруг понравится. Чем не знать и конфузиться, когда он активность проявляет. - А если не проявляет. А мне хочется? - Учи. Я ж сказала - по ложке добавляй. - Хорошо. - Только не сравнивай и не навязывай, словом, лаской учи. И не ходи вокруг да около, хочешь - говори о желаниях прямо. Можно и матом, можно и в процессе, но тут уж аккуратнее. - Вдруг стеснительный... - усмехнулась Лена. - А ты спугнешь. Они друг дружку понимали, а вот я все додуматься не могла, что ж там главное: - Теть Клава, а главное чтоб готовила вкусно? - И это тоже, Танечка, и это тоже. - Улыбнулась она. И обратилась к Лене: - О себе не забывай, радость должна быть не наигранной, настоящей. От того и ссориться нельзя, что не будешь с собой в ладу день и ночь, на него зла и сердита. А у него память короткая, зато аппетит стабильный. - Это как в сказке, - вклинилась я, - баньку затопи, сытно накорми, спать уложи, а затем и спрашивай! - Утром, покорми еще раз, - улыбнулась тетя Клава, - а когда сыт спрашивай. - Во всех понятиях сыт. - Уточнила Лена. - Смотри по аппетитам. - Улыбнулась женщина, и потрепала меня по волосам. - Танюша, ты спать иди. Тебе завтра дружкой юх-хать, силы потребуются. - А вы? Лене, вот вообще замуж! - Поэтому я с ней сейчас договорю, а ты иди, двенадцать пробило. - Теть Клава была непреклонна, пришлось поблагодарить за советы и уйти. Но я себе позволила еще возле дверей постоять, послушать. - Помни, - произнесла наша советчица, - мы все хотим, чтобы любимые нами не брезговали. Чтобы любили в нас все-все и ушки торчащие и животик, ножки кривые, ангину хроническую, родинку на носу, шрамик, проплешинку, привычку громко смеяться, танцевать под дождем и прочее, прочее... чтоб принимали как есть. - Знаю, ответила Лена. - Опеку и критику любимые воспринимают с трудом, а вот лаской и словом изменения к хорошему проходят легче и быстрее. Хочешь отругать, хочешь высказаться, вспомни что любишь, вспомни как ухаживал, как цветы носит каждую пятницу, - шепнула тетя Клава и серьезным голосом добавила. - Сделай ему условие, чтоб носил. Лена звонко рассмеялась: - Хорошо! Скажу... А я-то думаю, что отец матери каждый второй четверг месяца рыбу копченую покупает. А это вы, да... - Твоя маманя всегда рыбу цветам предпочитала, я еще не знаю, как она с букетом из сельди в ЗАГС не пошла. - Улыбнулась наша соседка. - Ты дальше слушай... Так вот обижена ты, разгневана, дай себе время перекипеть. Хоть час, а лучше день, а еще лучше дня три, а там глядишь, и говорить не о чем. А если и осталось, то уж без эмоций сказано будет, он тебя без повышенных тонов и на доводах взвешенных расслышит. На этом я пошла спать. *** И вот сейчас стоя на кухне в родительском доме и делая чашку какао, я поняла - девчата наши не просто так с парнями мимо ее дома ходили, а иногда и забредали на обед. Показывали они теть Клаве избранников, чтоб оценила, дала добро, согласовала что ли. Все ж услышав из ее уст, что Степа наш достойный Лена в него уверовала на все сто, если не двести процентов. И теперь он таких вершин добился, что может позволить себе родителей и тестя с тещей в Хорватию отправить отдохнуть. Будь у меня возможность теть Клаве бывшего показать или просто поговорить, быть может я не тяготилась бы одиночеством в свои почти тридцать и с перепугу за Максимального труса двумя руками не держалась. Но нет, видать, мне уготована не та судьба. Я засела с чашкой какао перед компьютером и задумалась. О тех трех годах брака и не сожалею почти - прошли они. Плохое было и прошло, жаль хорошего с тех пор осталось мало. Болячка разве что... - Что нас не убивает, то делает нас сильнее, - провозгласила я и написала заголовок для статьи "Препятствие на вашем пути - это не стена, а ступенька" Пункт 4: верь в чудо, и оно обязательно случится Не нужно просто верить в чудо нужно к нему идти. Именно так - начинаешь идти ты, начинает идти навстречу чудо. В противном случае оно может пройти мимо. Итак, чудом для себя я наметила работу в крупном журнале и ведение личной колонки в нем. Возможно, этому способствовал фильм "Спросите Синди", возможно "Из 13 в 30", "Шопоголик" или же телесериал "Секс в большом городе". Это была размытая мечта, на пути к которой пролегало мое загубленное второе высшее, а так же решение выявить свой собственный стиль писательства. И если первое можно было заменить прослушиванием аудиозаписей с курсов психологии, а так же книгами, то второй - лишь опытным путем. Приступив к анализу чужих произведений, я начала писать статьи, подражая авторскому стилю. Что ж описание кухни китайского ресторана под стиль книги "Алхимик" Паоло Коэльо с присущей повествовательной философией и отстраненностью клиент принял с удивлением и некоторым раздражением, но принял. С юмором и в то же время, не отклоняясь от исторических фактов, написала о тридцати архитектурных памятниках Петербурга, копируя стиль книги "Отрок" Евгения Красницкого. Мне повезло, заказчик оказался молод и против юмора ничего не имел, текстами остался доволен. Я знаю, что любая попытка подражания это своего рода копия копий и она в любом случае несет отпечаток личного виденья. Поэтому мое писательское дело копиркой чужого пера не закончилось. Продолжала придумывать и публиковать интересные мне статьи, а учитывая специфику тем, стала постоянным автором раздела "Психология". В процессе работы отметила, что тексты с элементами моего жизненного опыта комментируются большим кругом читателей. Не все, но все же... Понятное дело более популярны те, которые затрагивают и женскую и мужскую аудитории. Особый ажиотаж вызывают скандальные наработки, способствующие раздражению. К слову один злостный комментарий под такой статьей тут же вызывает поддержку или опровержение от окружающих, написанные с тем же элементом агрессии, ехидства, сарказма, а иногда и хамства. Таким образом, каждый ответ читателя, придерживающегося категоричной линии, сам по себе вызывает новый всплеск эмоциональных комментариев. Итог: высокий рейтинг статьи по числу комментариев, оценок (при этом общий балл может быть низок) и долговременное пребывание статьи в строке обсуждений. Что тоже вызывает сторонний интерес. Конечно, агрессоры и так называемые гоблины удаляются с "поля" модераторами, но сама система работает отменно. Я долго думала над тем, стоит ли создавать агрессивный стиль во всей статье. Или же лучше использовать цепляющие саркастические фразы в заголовках для привлечения, а сам текст оформить как пояснение. Я бы долго думала над этим и не только этим вопросом, не раздайся в один прекрасный день телефонный звонок от малоизвестного Геннадия с весьма сомнительным предложением... *** Шел пятый час вечера первого дня после сдачи журнала в печать. Коллектив, получивший небольшую передышку перед новым рывком, частично отсутствовал, второй же частью тихо отдыхал сидя за мониторами компьютеров. В кабинете директора мужского издания "Titul" и владельца по совместительству было тихо и темно, сиял монитор ноутбука, и электронные часы своим наглым ходом подтверждали, что время не ждет. Сидящий у монитора мужчина, сверив наручные часы с электронными, вновь погрузился в невеселые размышления о будущем своего издания. Время идет, а он все еще не принял решения, даже мало-мальски похожего на правильное. Просто, чтобы сдвинуться с мертвой точки. Он прочел название следующего молодого издания: - Журнал "Mirrim", - мужчина со вздохом открыл главную страницу сайта, откинулся в кресле, сложив пальцы домиком, он принялся читать. Это был пятнадцатый журнал среднего пошиба, предложенный на рассмотрение за три недели. Глядя на его материал, Владимир мысленно перечеркнул идею о слиянии крупного неповоротливого издания с молодым и подвижным на благо обоих. В целом этот вариант печатной индустрии не плох по наполненности и оформлению, одно лишь жаль - стиль не прослеживается. Он слишком разрознен непривлекательно назойливой рекламой на каждой второй странице. Речи о слиянии быть не может, скорее о поглощении, при этом у "Titul" явно случится несварение молодым "Mirrim". Керимов Владимир Александрович устало потер переносицу. Он не находил, то что искал. Опять безыдейное издание, прикрытое красивыми картинками и рекламой, которую народ "хавает". Журнал авторитетно заявлял на главной странице сайта, что является своеобразным путеводителем для стильных философов. Мужчина глухо рассмеялся, представление о журнале сложилось задолго до того как он прочел: "Mirrim" пропагандирует скорее стиль мысли - специфическое интеллигентное философско-озорное видение на происходящее в мире. Формально круг интересов журнала - стандартный для мужских изданий: женщины..." - Как без них? - усмехнулся Владимир, - без них никак. "Машины, карьера, секс, спорт и так далее". - С этим тоже ясно. "Но способ подачи этих материалов всегда авторский и нетривиальный", - прочитал он и улыбнулся. - А вот с этим поспорю. - Его взгляд остановился на заголовке статьи "Рука об руку с шеф-поваром Хуан Чэнланом", подзаголовок гласил "Ресторан Zhening - таинство вкуса". Не желавший более тратить свое время на журнал "Mirrim" он вдруг нажал на заголовок и углубился в чтение открывшейся статьи. - Нетривиальный... - повторил он тихо и с улыбкой добавил, - так нетривиально описать китайский ресторан мог только Паоло Коэльо в переводе Богдановского, и подписаться как Степко Геннадий. Нажав еще несколько ссылок, Владимир нашел старые статьи Степко, стиль оказался иной - грубый без изысканностей и философских оборотов под стать третьесортному журналу. Рассудив, что в жизни автора могли произойти резкие перемены, а вслед за ними и изменение стиля письма, он вышел на более поздние статьи, но и здесь авторство оказалось спорным. - Перекупил у фрилансера, - с сожалением отметил Владимир, перепроверив текст на антиплагиат, расстроился больше - все ссылки вели на Степко и журнал "Mirrim". - А ко всему прочему запретил выставлять в портфолио. Знаем проходили... Он закрыл сайт и потер лицо. На стене сзади него крепились листы прошлого выпуска его детища. Сверстанные развороты 250 страниц в ¼ реального размера грели душу, как и покупательский интерес, капающий на банковский счет. Спрос, сохранившийся не смотря на пару скандалов вокруг издания, был неожиданным подарком, который в любой миг мог растаять, как дым от сигары. И в то же время листы напоминали, как устарел его первоначальный подход к чисто мужскому изданию. Журнал требовал реорганизации, слишком многие теперь наступают на пятки, подминая под себя его бизнес. В их числе уже не только зарекомендовавшие себя OK и GQ, но и какая-то мелюзга, испещренная рекламой и акциями скидок. Сайты журнала так же следует в короткие сроки привести в надлежащий вид. Минимализм в оформлении вот что привлекает взгляды современного мужчины. Оно должно быть броским, стильным, этаким щеголем в возрасте. На ум пришел образ Егора Зайцева и Владимир мысленно от него открестился. Нет. Стиль будет... Слова сложились сами собой: - Строгий, знающий толк в роскоши, без китча - журнал для уверенных в себе мужчин. - Подвел он итог и с улыбкой добавил, - женщины любят уверенных, пробивных, стойких. Наша аудитория будет обширной. Это будет журнал для мужчин, живущих в стиле "успех", и для женщин стремящихся найти уверенных и пробивных. Он нажал на кнопку телефона и вызвал секретаря через акселератор внутренней связи: - Виорика... - Да, Владимир Александрович? - Вызови ко мне главного редактора и его зама... и выпускающего, - подумав немного, добавил, - и найди контакты ресторанного обозревателя журнала "Mirrim" Степко Геннадия. - Вам только контакты? - тихо заметила секретарь, хорошо знающая что его поручение из разряда "найди" может нести в себе совсем иной посыл. - Мне нужнее автор его последней статьи. - Ответил мужчина с улыбкой. - Так значит контакты, - вторила ему Виорика со смешком, - контакты будут на вашем столе через два часа. - Спасибо, но контакты Геннадия должны быть на столе замглавреда через час. - Ясно. - Отрапортовала секретарь. Это была уже четвертая неделя. Когда он не поднимая головы с утра и до поздней ночи, работал в офисе, ломая эту самую голову над новой концепцией издания. Владимир всегда знал, задать направление - это одно, решить, что в это направление войдет, чтобы гармонировать или же дополнить общий стиль - совсем другое. И он ожидал сложностей и к нормальным неприятностям был готов, но столкнувшись с ними начал сбавлять обороты. И эта заторможенность вызывала еще больший ажиотаж и постоянное желание действовать, даже если действие совершается впустую. Реорганизация требовалась не только журналу, но и рабочему графику Владимира, с идеальной пропорцией пять выходных и двое рабочих будней. Он часто забывал поесть, еще чаще перезвонить по важным вопросам, а в последние трое суток и спать. От чего был не сдержан, вспыльчив и бранился через раз - когда не мог удержаться от колкости или едкого замечания. Последняя его вспышка заставила ретироваться главреда не только за дверь кабинета, но и за входную дверь офиса. Шел шестой час пятничного вечера, в то время как у всех все заканчивалось, у него только начиналось. На стук в позднее время он отреагировал как обычно - не отрываясь от работы: - Не стесняйся, заходи, садись. Что у тебя? - и продолжил набор распоряжения по новому штату сотрудников и реорганизационному плану. - У меня болит. - Последовал тихий ответ мягкого голоса. - Где болит? - не отрываясь от монитора, спросил Владимир, все же пять лет работы терапевтом просто так не забываются. - Тут... Стройная женская ножка в чулке на подвязках скользнула по его ноге. Будь проклят открытый стол без передней панели и его стеклянная крышка! Владимир вздрогнул, увидев отрывшиеся черные кружева, а когда ножка добралась до стратегически важного объекта, подпрыгнул на месте и решительно отъехал от стола. Оторвать взгляд от подвязок удалось не сразу, а когда удалось он столкнуться с горящими зелеными глазами. - Очень болит, - пожаловалась зам главного редактора и, встав, подалась вперед. Юбка на запах скрыла кружева, но блузка с глубоким вырезом открыла новые не скованные кружевами горизонты. - Альбина Ни-Николаевна, - прочистив горло он поднялся с кресла не дав ей приблизиться, - я занят. - Лучше Алей, и... - здесь она ко всему прочему оперлась о стол и заманчиво прогнулась, - хочешь, помогу? Поможет, ага, жди. Он смерил ее негодующим взглядом. Надо же одна ночь по пьяни на Пасхальные праздники и уикенд по глупости на майские и вот расплата за секс по блату. Теперь она и к нему клинья активно подбивает. - Поздно. - Я не спешу. - Заманчиво улыбнулась брюнетка и скользнула на стол. Юбка распахнулась, а тонкие женские пальчики уже мягко поправляют вырез блузы. - Альбина, поздно. - А я думаю, все только началось. Вечер, Москва сияет огнями, глаза прекрасного мужчины напротив... - И по-твоему, они не против.