Криво, странно изломанные очертания и гротескно вывернутые сухожилия, и суставы, вкупе с остекленевшим взглядом. Марионетка.
Живая, дышащая, но не мыслящая кукла. Вещь. С тонкими серебристыми ниточками, прикрепленными к каждой мышце. Уже спекшаяся кровь, ржаво бурой коркой покрывала бледную кожу. Под голубыми глазами темно-синие круги; странное сочетание темной синевы и пронзительно светлых глаз... без проблеска мысли.
Обескровленные, тронутые трупной синевой губы стянуты в идеально прямую линию. Все лицо покрывают красно-фиолетовые точечки с тянущимися от них тонкими нитями серебра. На левой скуле неряшливо и аляписто размазана кровь, словно грязь. Пара багровых капель украшает нос и острый подбородок.
Тело изогнуто в какой-то нелепой, абсолютно глупой... и печальной позе. Светло- каштановые короткие волосы разметались и топорщатся в стороны, по ним давно плачет расческа. Голова с милым треугольным личиком склонилась вправо и чуть вниз, так что правое ухо находится на одном уровне с трогательно выступающей из-под тонкой кожи ключицей. Левая рука напряжена, а узкую кисть покрывают рваные ранки с блестящими кончиками крючков... плечо же вывихнуто.
Запястье вздернуто вверх до упора, кисть безвольно висит вниз почти под прямым углом. Тонкие линии крови неспешно, тягуче катятся с запястья по телу и на пол. Короткие ногти на длинных пальцах сломаны, а какие-то частично вырваны, из-под пластин сочится сукровица.
Голое худое тело марионетки пестрит разводами крови, рваными ранками и фиолетовой синевой гематом. Сквозь нежную кожу резко выделяются кости и голубые вены, как тонкие струны какого-то необычного музыкального инструмента.
Тихо... совсем тихо и тяжело вздымается грудь. Тело выглядит совершенно бесполым, кукольным, и явно принадлежащим подростку. В нем ощущается нескладность, угловатость..., но и явные черты приобретаемого изящества и утонченной грации с толикой аристократичности. Странно серая, плотная, нежная на ощупь, ткань обхватывает узкие бедра, прикрывая таз на манер египетской повязки.
В сумрачном свете на коже мерцают бусинки пота и следы блестящей пудры. По спине и позвоночнику змейкой вьется замысловатое кружево серебристых блесток. Густо накрашенные синей тушью ресницы слиплись в паучьи лапки и совсем немного закрывают глаза. В воздухе чудится аромат фиалок и ночи.
Серебряные нитки тянутся куда-то далеко вверх во тьму... так, что невидно... кто или что же там.
Хрупкие ножки неестественно поставлены. Левая нога полусогнута в колени и на шаг выставлена вперед, а натянутая, как струна, стопа развернута в бок. Правая рука кривится и подвешена за локоть так, что часть руки паклей висит в воздухе, а сам локоть отведен немного назад. Указательный палец сломан и ... пронзительно прямо вывернут вверх, параллельно земле.
Темный каменный пол весь в замысловатых разводах крови, обрывках бумаги и ткани.
Где-то сверкают кусочки серебряной проволоки. На тонкой шее жертвы, небрежно и аляписто намотан моток серебряных нитей и тонкий шелковый платок... серого цвета.
Правая нога максимально согнута в колени, заведена в сторону и от него же болтается над полом. Спина чуть заваливается назад.
И взгляд... равнодушный, безвольно пустой... как последняя печать изломанности и смирения, говорящий что здесь, в этом теле больше никого нет. Тело еще живо, но не его хозяин. Да и хозяин ли?
Где он? Заблудился ли в дебрях безумия или же просто, тихо ушел, оставив оболочку медленно отсчитывать последние вздохи существования? Кто знает... теперь это всего лишь... Марионетка.
Печальная и грустно нелепая поза... у этой куклы, безвольной игрушки, застывшей по воле могущественного кукловода в долгом ожидании предстоящего действа. Но вот... что же это?! Дергаются нити, и марионетка смешно дрыгает ручками и ножками. А вот падает! Но тут же рывком подскакивает и пускается в безудержный пляс.
Открываются и закрываются глаза, радостно хлопают в ладоши окровавленные руки.
И странной, гротескно искусственной улыбкой кривятся, обескровлено бледные губы. Тело движется, танцует марионетка. Смотрите! Смотрите! - кричит неведомая публика в восторге. Пляшет кукла, так глупо и смешно, в своих резких, не человечески рваных движениях и па, то, склоняясь, как бы приветствуя присутствующих зрителей.
И ... первобытный ужас, смешанный с восторгом этого действа, поглощает сердца невидимой публики, наблюдающей из сумрачной темноты. Человечек... танцует, хлопает в ладоши, улыбаясь в не ествестенной, кривоватой улыбке, временами склоняя голову на бок. Страшно. Тишина... нереальная, омерзительная тишина, в которой слышится... звон серебра и треск, рвущихся сухожилий и мышц. Кровавые брызги алым дождем летят во все стороны.
И, кажется, будто... Чудится... чей-то стон, горестный, болезненный стон. Но нет! Тишина. Безмолвие и ... беззвучная мольба о помощи, исходящая от изломанного тельца жертвы дьявольского действа.
Взлетают ноги над полом и вот..., марионетка висит, паря и выполняя балетные движения, такие ослепительно прекрасные и волшебные в своей неповторимой легкости. И сверкает в сумрачном свете зловещее серебро кукловода. Невидимые зрители поражено молчат, во всем этом... есть нечто... завораживающе волнительное, в своей омерзительности и ужасе, в нереальной гротескнности и насмешливости танца марионетки. Во всем этом они видят красоту, пронзительно страшную красоту.
Сверкает алая кровь и бусинки пота и отблески пудры. Кровавая струна тянется по подбородку и вниз. Кукловод виртуозно играет марионеткой,... просто мастерски, как истинный маэстро, исполняя сложную мелодию на любимом инструменте. Как дьявол,... забавляющийся такой милой игрушкой.
И вот движения куклы убыстряются, становясь рваными, резкими и лихорадочно грубыми. Слишком живо и остро напоминая предсмертную агонию. Ощутимый запах, и привкус свежей крови, разлитый в воздухе. Почти оглушительный треск рвущихся сухожилий. Конвульсии конечностей и ниточки, все дергающие и дергающие вверх. И продолжает плясать игрушка в руках сумасшедшего, злого кукловода.
Но вот..., затихает мелодия серебряных нитей, безвольно, по - смешному, опадают ручки и ножки человечка..., сочится кровь из-под шарфа. Теперь тело подвешено только за шею. Несколько судорог проносятся по безвольному телу, а взгляд все также отстранен и пугающе пуст.
И всего лишь одна... маленькая, незаметная хрустальная бусинка пронзительной горькой слезы скатывается по бледной щеке...