Рай. Что есть рай, для человека, живущего в аду? Избавление от мучений, вечный покой, тишина, умиротворение. Что?
Не знаю. Философия всегда привлекала меня этой своей отличительной особенностью рассуждать о неизвестном.
Закрыв глаза, я слушаю, как из динамиков музыкального центра стонет скрипка. Так пронзительно и ярко. Красота. Грустная, правда.
Пустота. Мой персональный ад это пустота. Я бездушная кукла, уставшая двигаться.
Страшно. Впереди ждет лишь смерть.
А я..., я хочу умереть живой! Не куклой, которую, выкинув, сразу же позабудут. Нет, я хочу умереть человеком..., живим, чувствующим, из плоти и крови.
Пальцы трепетно ласкают сталь ножа. Мой верный друг... всегда холодный, опасный и прекрасный. Как и я.
Мы с ним похожи. Мы оба лишь оружие.
Как же я вас ненавижу, Учитель! Ненавижу столь яростно и желчно, что только в этом ядовито-огненном чувстве к вам ощущаю себя живой.
Кто я? Кем стала по вашей прихоти?
Оружие.
Инструмент, прекрасный и столь же бездушный.
Я скальпель в руках хирурга, удаляющего опухоль.
Я пуля, летящая в цель.
Я яд... отравляющий испившего меня.
Я безликая тень среди живых.
И я устала.
Что есть рай? Скажите мне, Учитель! Это ведь вы прививали нам рациональность и разумность.
Столь тщательно подбирая ключики к детским сердцам, вы с улыбкой на устах делали из нас фигурки для шахматной партии ценой в мир.
Вы... я даже не могу передать словами все то, что я чувствую к вам.
Вы отняли у меня семью. Она у меня была, теперь же ее нет. Никакие оправдательные речи о всеобщем благе не вернут пятилетней девочке родителей, которых в дождливый вечер сентября она так и не дождалась.
Лишили детства. Логические задачи, отработки боевых навыков и холодное оружие как-то мало походили на детские игры и игрушки, разве что-то на особо страшные.
Беретта, Маузер, Вальтер, Глок... вот и все мои друзья, как-то сказала русоволосая девушка-подросток, с холодным взглядом методично расстреливающая неподвижно замершего парня. А вы ведь знали обо всем, Учитель. О том, что этот парень стал мне самым лучшим другом, как и догадывались о его предательстве. А расстреливала его я. По вашему приказу. Проверка верности? Или экзамен на звание убийцы? Ха. Скажу честно, это было... больно. Тогда я похоронила последние мечты о нормальной жизни.
Вы забрали тот крохотный шанс прожить свою жизнь обычным человеком, который у меня был. Быть может не простую, но жизнь... без изнуряющих, тяжелых и опасных заданий, без вороха масок и пестрых личин, без отвращения к себе, когда приходилось спать с кем необходимо, а не по собственному выбору.
Жизнь..., где слово семья, друзья и искренность не стали бы запретными мечтами, столь радостно горькими, как рассыпающаяся пеплом роза. Я ненавижу вас за это. За то, что отобрали у меня ту розовую, радостно-облачную возможность сделать выбор, пусть несуществующий и ускользающе - эфемерный, как тончайшая органза, но выбор.
Ненавижу, потому что отлично понимаю, сколь многое я потеряла, взамен получив от вас привитый в самую душу, этот проклятый мною долг, набор профессиональных качеств и ... одиночество. Едкое, пожирающее сердце одиночество.
Эгоизм? Да. Мне нет дела до всего этого мира!
Я ненавижу его, потому что завидую. Отчаянно и тоскливо. Они живут, а я... играю в жизнь. Каждый раз, выполняя задание, я мечтаю, нет, желаю смерти.
Треклятое чувство долга! Оно не позволяет мне уйти... покончить жить самоубийством.
Хотя, что убивать-то? Нет ничего уже. Кукла с глазами янтаря.
Задания не тешут мою самооценку и ум. Да и плевать мне на звание лучшей из лучших.
Я просто хотела быть живой. Но ведь далеко не всегда происходит то, чего желаем мы. Да и я... уже утрачена для той, нормальной жизни.
Возрадуйтесь же, Наставник! Вам удалось. Вы заставили упрямую, строптивую, вздорную девчонку подчиниться. Склоняю голову пред вашим мастерством.
А скрипка все играет. Тягуче медленная мелодия проносится серым пеплом сквозь меня. Она как ветер, несущий горечь погребального костра и скорбную песнь за упокой.
Душа? Есть ли она у меня? Сердце? О, эти обломки окровавленного естества?
Кажись, я променяла их не своему желанию, на равнодушный янтарь, что так блестит на рукояти ножа, а также стремительное мельтешение масок и заданий.
За всем этим нет меня, есть только кукла.
Ненавижу! Столь ярко и чувственно, что кажусь самой себе живой.
И люблю... вас..., Учитель. Потому что не могу не любить. Я слишком слаба для этого. Вам удалось. Я никогда не принадлежала себе, и моя любовь к вам еще одно доказательство этой простой истины.
К едкому сожалению, увы..., вас невозможно не любить. Вы просто не даете такой возможности. Что делает мою ненависть к вам еще острей и горче. Искренняя забота, обезоруживающая нежность и теплота, глубоко сокрытая в карих глазах. Неподдельное сочувствие и тревога за каждого из нас, в, казалось бы, отстраненном голосе и манерах. И, тот еле различимый огонек гордости и сожаления, когда вы незаметно следите за нашими занятиями. Все это уничтожает малейший шанс на равнодушие.
Поверьте, будь вы хоть немного безразличны к нам, мне было б вас проще ненавидеть.
Как же странно, любить за то, что были рядом и ненавидеть за то, что все-таки остались в стороне.
Мое уважение к вам не знает границ, хоть и приправлено болезненно-тугой горечью.
Учитель...
Когда-нибудь это закончиться. Усталость возьмет надо мной верх, столь лелеемая мною ненависть утихнет, а я... сдамся. Просто не сделаю ничего. И в нужный момент чуть-чуть не успею, не уклонюсь и умру. С вашим именем на устах, просто по тому, что мне кажется это невыносимо правильным.
Так что есть рай для тех, кого не существует? Чьи души поглотила пустота...