- У Су Вансин меньше. Должно быть, выпила лекарство или разбавила чем-нибудь. Она явно лучше знала, из чего это зелье состоит.
- Прекрасно! Просто прекрасно! - Кадж откинулась на спинку сиденья и расхохоталась, хлопая в ладоши. - Вот ведь свиные головы! Поистине, черепаха и собака - идеальная пара!
- Ну, не скажи. Наложница Су в конечном счёте легко отделалась.
- Только благодаря милости и милосердию старшей сестры, - Кадж чуть наклонила голову, показывая, что отдаёт должное этим не самым популярным тут качествам.
Я кивнула. При желании наложнице Су можно было устроить "весёлую" жизнь: покушение на доброе здравие императора - серьёзное преступление, и она могла сколь угодно хлопать глазками и утверждать, что не знала, для кого предназначено зелье, которое она попыталась передать Добродетельной супруге, выдавая за приворотное. Учитывая, что мужчина в гареме только один, в это оправдание не поверил бы и самый тупой судья. Видимо, Вансин решила пойти по пути покойной Эхуан и подсунуть императору через Чжан Анян несмертельную отраву с целью скорее отвратить его от "союзницы", чем привлечь. Я не стала допытываться. Лишь ещё разок убедилась, что Добродетельная супруга - дура набитая. Если уж пытаешься кого-то использовать, то хотя бы не настраивай его против себя и не вводи в искушение отомстить.
Также я не стала допытываться, сводился ли план Чжан Анян только к привороту или был частью какой-то более хитро закрученной интриги. В любом случае я всё сорвала. Когда из Отдела внутренних врат пришло известие, что на имя наложницы Су доставлена посылка, а потом мне донесли, что наложница пошла в гости к Добродетельной супруге, я немедленно вслед за ней отправилась во дворец Изначальной Чистоты. Флакончик успели спрятать, но я приказала обыскать комнату. Неизвестного назначения зелье нашлось очень быстро, и в ответ на грозный вопрос, что это такое, госпожа Чжан залепетала что-то об укрепляющем лекарстве. Тогда я предложила обеим это лекарство выпить. Последовала довольно безобразная сцена, наложница Су раскололась довольно быстро, а там и зелье подействовало, и пришлось звать врача. Теперь Добродетельная супруга сидела взаперти в своём дворце и размышляла над своими ошибками, а вот наложницу Су я, после некоторого размышления, решила отпустить с миром, лишь попросив слуг приглядывать за ней. Всё равно Чжан Анян едва ли решится связаться с ней ещё раз.
Но держалась Су Вансин достойно, ничего не скажешь. Если это следствие пребывания в весеннем доме, то, должна признать, обучение хорошим манерам там поставлено лучше, чем в иных благородных семьях, судя по визгу Анян. Мне ли, выскочке, не знать, с каким трудом прививаются эти самые манеры. Зря я в своё время катила бочку на госпожу Нач, преподавшую мне экспресс-курс хорошего поведения на местный лад. Да, жёстко, зато быстро и эффективно, так что я не выглядела совсем уж неотёсанной, попав в высшее общество. По уму, мне надо бы ей поклониться и назвать наставницей. Хороший подарок, во всяком случае, госпожа Нач точно заслужила.
Мы с Кадж сидели в саду дворца Успокоения Души, который у меня наконец дошли руки привести в порядок, так что детей на лето я решила перевезти сюда. Тайрен не возражал, тем более что за городом тяжкий летний зной действительно переносился легче. Хотя подлинная причина, заставившая меня сбежать из Таюня, была иной. Министр Цзоу не стал скрывать, кому именно его сын обязан спасительной отсрочкой приговора. После того, как дело благополучно разрешилось, оба Цзоу, старший и младший, побывали у меня с изъявлениями благодарности. И, словно получив сигнал, ко мне просто валом пошли просители. Нельзя сказать, чтобы они не ходили раньше, но я сумела создать себе среди придворных репутацию жестокосердной злыдни, к которой обращаться с просьбами и жалобами практически бесполезно. Но стоило один раз дать слабину, как попрошайки и жалобщики словно с цепи сорвались. В конце концов я просто отказалась принимать всех, кто не был связан с делами благотворительности, которыми продолжала заниматься, но жаждавшие милости императора не сдались. Понукаемые надеждами получить оную милость через меня, они обращались к своим родственницам среди наложниц, подкупали служанок и евнухов, слали подарки и слёзные послания. Так что в конце концов я сочла за благо сбежать, хотя бы на несколько месяцев.
- А правда, что его величество планирует новый поход? - вдруг без всякой связи с предыдущим спросила Кадж.
- Правда, - со вздохом подтвердила я. Все мои попытки уговорить его отложить новую компанию хоть на пару лет пропали втуне. Тайрен жаждал поквитаться с Южной империей за отобранные земли. А заодно, насколько я поняла, опять сбежать от всей этой политики на такую простую и понятную войну.
Нас ждёт поистине бурное царствование, если император и впредь повадится каждые пару-тройку лет отдыхать в походах.
- Народ славит подвиги Сыне Неба в предыдущей войне. Уверена, нас ждёт преумножение славы.
- Дайте боги, - снова вздохнула я. Ладно, что грустить заранее. Всё равно Тайрен отправится воевать не завтра и не через месяц. Самое раннее - будущей зимой, когда снимут второй урожай.
С первым, хвала Небу, всё было в порядке. Народ радовался наконец установившейся нормальной погоде и приносил щедрые благодарственные жертвы.
Я рассеянно смотрела на парковую лужайку, на которой мои сыновья пытались запускать бумажного змея, именуемого здесь "бумажным коршуном". Точнее, в основном пытался запускать Ючжитар. "Коршун" лететь не хотел, мальчик злился, уже несколько раз отбрасывал его в траву, но на все попытки Шэйрена или няни помочь кричал: "Я сам!" Это "я сам" с некоторый пор стало девизом обоих мальчишек, шла ли речь об одевании, еде, играх или занятиях. Я старалась по мере возможностей давать им возможность побыть самостоятельными и призывала к тому же слуг, когда ситуация не требовала срочности.
На краю лужайки застыл Яо Фань, с забавной серьёзностью сжимая рукоять небольшого, под свой рост, меча. За прошедшие со дня гибели его сестры пять лет мальчик вытянулся и больше не выглядел задохликом, которого любым щелчком можно перешибить, а круглая детская мордашка начала приобретать черты индивидуальности. Каюсь, многие дети, за исключением моих собственных, до сих пор казались мне неразличимыми. Но у Фаня уже показались из-под детской припухлости острые скулы, твёрдый подбородок и густые брови. Недавно я сказала ему, что если он мечтает о службе в гвардии, то для начала я могу доверить ему присмотр за принцами. Мальчик надулся от гордости и отнёсся к новому назначению со всей ответственностью.
- Матушка, а я закончила! - на террасу, где мы сидели, из дворца выскользнула Лиутар, за которой двумя безмолвными тенями следовали служанки. В руках у дочки была растянутая вышивка.
- Молодец! - похвалила я. - Ну-ка, покажи... У тебя получается всё лучше и лучше.
- Дай тётушке взглянуть, - позвала Кадж, протягивая руку. - И правда, лучше прежней. Твоё мастерство растёт, Лиутар, узелков почти нет. Но вот здесь можно было бы сделать иначе, чтобы не было косых стежков. Хочешь покажу, как?
Я оставила их обсуждать вышивку и вернулась к наблюдению за мальчиками. Вскоре змей Ючжитару наскучил окончательно, и он тоже прибежал ко мне, чтобы получить утешительный приз в виде ягод в карамели. Оставшийся на лужайке Шэйрен быстро поднял змея в воздух - насколько я поняла, у Ючжитара просто не получалось пробежать достаточно быстро, чтобы игрушку подхватил ветер. Надо будет приказать сделать ещё одного змея, чтобы никому не было обидно.
- Тётушка Кадж, а расскажи страшную историю! - заканючил Ючжитар, попутно набивая рот сластями. Лиутар навострила уши и присела рядом, тихонько придвинув к себе тарелочку с бобовой пастилой.
- Обязательно страшную? - посмеиваясь, спросила Кадж.
- Ага!
- Что ж, будь по-вашему, ваше высочество, - и Талантливая супруга приняла торжественный и слегка таинственный вид, как раз подходящий для подобных рассказов. Я, увы, в данном случае не годилась, просто по причине незнания местных страшилок, а потому тоже приготовилась слушать.
- Когда-то давным-давно недалеко от города Чжуаяна стоял монастырь. Один из живущих в нём монахов каждый вечер уходил в тихую рощу под его стенами, где его никто не мог потревожить, и погружался там в медитацию. Так продолжалось много лет, но однажды ночью в монастыре появился какой-то страшный на вид человек. До самого рассвета он бродил по монастырю, выкрикивая имя монаха. То же повторилось на вторую ночь, и на третью. Когда на третью ночь монах, сидя в своей келье, опять услышал зовущий его голос, он окликнул: "Зачем ты зовёшь меня? Войди и спроси, что тебе нужно". Дверь распахнулась, и на пороге появилось существо ростом в два жэна с лишним, в чёрной одежде, с синим лицом, круглыми глазами и во-от такими губами! - Кадж руками показала размер губ.
- Ой, - тихо сказала забывшая про пастилу Лиутар. Ючжитар просто слушал, приоткрыв рот. Я попыталась представить, как шестиметровое с лишним существо могло поместиться в монашеской келье, но быстро оставила это занятие.
- Увидев монаха, оно протянуло к нему руки, но тот спокойно спросил: "Ты замёрз? Сядь у очага". Существо село у огня, а монах продолжил читать свои молитвы. Через некоторое время существо, разомлев от тепла, громко захрапело, распахнув рот. Тогда монах взял ложку для благовоний и забросил ему в рот несколько раскалённых угольков. Существо вскочило со страшным воем и бросилось вон из кельи к воротам монастыря, после чего со стороны холма, на котором росла роща, послышался звук, будто кто-то споткнулся.
Я, не желая портить момент, проглотила замечание, что существо, должно быть, было очень добрым, раз не пришибло монаха на месте.
- На следующее утро монах нашёл у подножия холма кусок коры. Он поднялся на холм и увидел там большое дерево-тун с зелёными ветвями и выбоиной на корнях, возникшей, кажется, совсем недавно. Когда он приложил кусок коры к выбоине, то увидел, что по размерам он идеально подходит, и от выбоины не остаётся и следа. А примерно в середине ствола у дерева было глубокое дупло, в котором до сих пор тлели угольки. Тогда монах поджёг дерево, и больше призрак в монастыре никогда не появлялся!
Ючжитар рассмеялся, захлопал в ладоши и тут же отправил в рот целую горсть карамельных ягод.
- Так, мальчики и девочки, - сказала я, - прекращаем есть сладкое. У вас ещё ужин впереди.
- Но матушка!..
- Хва-тит! А то зубы попортишь, - я кивнула служанке, и та быстро собрала вазочки. Ючжитар надулся, покосился на сестру, доедавшую последнюю пастилку, но быстро нашёл себе утешение:
- А ему, - он ткнул пальцем в сторону бегающего со змеем Шэйрена, - всё равно не досталось!
Нет, точно, им нужно двух змеев. Зря Тайрен боялся, что его сынишка не говорит. Вот, заговорил - не остановишь.
Тайрен словно услышал - не прошло и двух минут, как на террасу выбежал евнух Цу:
- Ваше величество, кортеж его величества показался на дороге!
- О! - сказала Кадж. Я поднялась со смешанными чувствами. С одной стороны, увидеть мужа всегда радостно, с другой - императора надо развлекать, так что плакали мои планы поработать сегодня вечером.
- Батюшка приехал, да? - Ючжитар дёрнул меня за рукав.
- Да, приехал.
- Ура! А лунное лакомство будет?
- ...Только не давай ему сладкого, - сказала я Тайрену, когда император, чинно обменявшись приветствиями со мной, подхватил сына и подкинул его в воздух. - Он и так сегодня съел двойную порцию.
- Ты слишком сурова, императрица, - рассмеялся Тайрен.
- А ты его слишком балуешь.
- Должен же я компенсировать твою строгость. Ну, Шэйрен, что у тебя нового?
- Я выучил первую главу "Книги преданий", - отчитался Шэйрен.
- Вот как? Сможешь ответить мне по ней сегодня?
- Смогу, - храбро ответил мальчик.
- Вот и проверим. А Лиутар уже почти невеста.
- Батюшка, - Ючжитар не любил, когда о нём надолго забывали, - ты привёз мне подарок?
- Привез. Много подарков, на всех хватит! - Тайрен улыбнулся ему и перевёл взгляд дальше, на поклонившуюся ему с радостной улыбкой Кадж:
- Приветствую ваше величество!
- А, да. Талантливая супруга. Рад, что вам тут не скучно, - он снова посмотрел на меня.
Подарков действительно было много - Тайрен не забыл даже о Лиутар. Если бы Кадж не была тут со мной, я бы решила, что это она подсказала счастливому отцу, что нехорошо обделять кого-то из своих детей.
- Их выбирала Добродетельная супруга, - Тайрен опять словно подслушал мои мысли. - Я понимаю, она провинилась перед тобой... Но она так умоляла о возможности искупить свою вину, что я решил дать ей шанс. Надеюсь, ты не в обиде, что я её выпустил, тем более что она действительно оказалась полезна.
- Ты император, тебе решать, - сказала я. Кадж на мгновение поджала губы, но тут же снова расцвела в улыбке:
- Я рада, что сестра Чжан взялась за ум и так хорошо служит вашему величеству, - она помедлила и добавила: - Если ваше величество не возражает, я прослежу за приготовлением ужина.
- Я ещё привёз музыкантов, - сказал Тайрен, когда она вышла. - Чим Ваньди клянётся, что это лучший дуэт циня и флейты, который он слышал. Соньши... Я так соскучился...
- Тайрен! - одёрнула я. - Дети же смотрят!
- А, по-моему, они слишком заняты.
- Тайрен!.. М-м... Прекрати! Ужин скоро, а ну как войдёт кто-нибудь?
- Ну, что мне с тобой делать? - он неохотно разжал объятия. - Пошли в кабинет, что ли, не будем мешать им играть.
Оставив детей разбирать игрушки и прочие обновки, мы вышли в мой кабинет.
- Что нового в столице? - спросила я, пока Ле Лан торопливо зажигала свечи.
- Чиновники шумят по поводу изменения Кодекса законов. Казалось бы, всего-то пересмотреть систему наказаний, об этом ещё мой отец думал. А крику, словно я его вовсе отменить хочу. Кей говорит, что ты всех изрядно напугала, уровняв чиновников и аристократов с простолюдинами, и все боятся, как бы я не пошёл по твоим стопам. Руки обмякли их переубеждать. Кстати, ты знаешь, что он попросил о переводе?
- Кто, Кей?
- Ага. Решил, что гвардия Нетупящихся мечей более в нём не нуждается, и он хочет служить в армии Сверхъестественной стратегической искусности. Даже если с понижением.
- Армия Сверхъестественной стратегической искусности? - я нахмурила брови, вспоминая. Если все многочисленные дворцовые и городские гвардии и дружины я уже выучила, то в подразделениях, именуемых армиями, хотя они тоже входили в столичный гарнизон, до сих пор путалась.
- Это... Что-то вроде...
- Что-то вроде присмотра за военными делами. Следят, чтобы не случилось измены, дезертирства или ещё какого безобразия. А также собирают всякие сведения, которые могут пригодиться в походах.
- А! - что ж, теперь всё стало понятно. Кей ведь не только сформировал новую гвардию, охраняющую императора на постоянной основе. Расспросив его о расследовании по делу молодого господина Цзоу, я поняла, что полтора года шпионажа за мной по просьбе Тайрена не прошли для него даром. Он ухитрился создать в столице целую агентурную сеть из слуг высокопоставленных домов, и именно с помощью своих подкупленных или просто чересчур болтливых агентов отыскал и подлинного убийцу, и тех, кто приносил ему приказы, и о будущих действиях сановника Тэна тоже узнавал или догадывался по информации из донесений. Так что ж удивительного, что теперь Кей решил заняться тем, что ему так хорошо удаётся, на постоянной и легальной основе? И, думается мне, военными делами он не ограничится.
Сановнику Тэну, к слову, как чиновнику четвёртого ранга, было дано высочайшее позволение покончить с собой.
- Надеюсь, ты Кею разрешил? - спросила я. - Хотя бы с понижением.
- Зачем с понижением? Этот хитрец ждал, пока главнокомандующий армии уйдёт в отставку, и только тогда подал прошения, прибеднившись для вида. Так что сохранил он свой второй ранг, не беспокойся.
Я усмехнулась. Тем временем бесшумно возникший на пороге господин Цза доложил, что ужин подан.
Тем вечером привезённые музыканты действительно порадовали нас игрой на цине и флейте, но я, по варварской неразвитости своей, всегда предпочитала благородному циню считавшуюся более простой "женскую" цитру. У неё и звук был богаче, и пьесы мелодичнее, в то время как в изысканных пьесах для циня разобрать мелодию было, как правило, той ещё задачкой. Так что я с трудом сдерживала зевоту и испытала истинное облегчение, когда концерт закончился и слуги позвали нас почивать.
Погостив несколько дней во дворце Успокоения Души, Тайрен поехал дальше - в очередной раз осмотреть ближайшие гарнизоны, из которых и предстояло сформировать армию для будущей кампании. Военное министерство уже вовсю разрабатывало стратегические планы и подчитывало, сколько фуража, амуниции и прочего потребуется в походе. Я в эти дела не вмешивалась совершенно и, будь моя воля, вообще бы закрыла глаза и заткнула уши, чтобы не видеть и не слышать признаков надвигающейся длительной разлуки с мужем. Куда больше меня занимала будущая редакция Кодекса законов, хотя и здесь мой интерес был чисто академическим. Мои знания о юриспруденции стремились к нулю, так что посоветовать что-то дельное я была не в состоянии при всём желании. Ведь, чтобы там ни думали аристократы, напуганные сделанными торговцам послаблениями и моим самоуправством в чрезвычайной ситуации, покушаться на устои общества Тайрен и не думал. Речь шла всего лишь о пересмотре и некотором смягчении системы наказаний.
Идея возникла ещё года два назад, когда я при каком-то обсуждении стороннего вопроса узнала, что законы предусматривают в числе прочих кар не только отрубание рук или ног, но и принудительную кастрацию. И пусть эта мера давно не применялась, но она не отменена. Помню, тогда я сказала, что составители таких законов странные люди: считают, что можно так искалечить человека и ждать после этого, что он продолжит службу, как ни в чём не бывало - уголовные наказания, как правило, не предполагали лишения статуса чиновника, кроме самых тяжёлых. Да, конечно, долг и всё такое, но у каждого человека есть своей предел, так что неплохо было б хотя бы это членовредительство отменить. Тайрен пожал плечами, мы заговорили о другом, и, казалось, что никакого продолжения эта моя реплика иметь не будет. Но вскоре после похорон отца Тайрен вдруг вспомнил, что когда-то, перебирая его бумаги, нашёл черновик проекта о смягчении уголовных законов. Достаточно грубый и приблизительный, так что неизвестно, собирался ли вообще Иочжун его разрабатывать дальше, или тот так и остался бы похороненным где-то в глубинах придворного архива. Однако Тайрен, тяжело, пусть и запоздало переживавший огорчения, которые доставлял своему родителю, ухватился за возможность продолжить хоть какое-то из его дел.
Черновик отправился к придворным законоведам с приказанием довести его до ума, и тут же вызвал жаркие споры. К монаршему милосердию здесь вообще было двоякое отношение: с одной стороны, император обязан быть добродетельным, а человеколюбие в список необходимых добродетелей входило давно и прочно. С другой - Сын Неба обязан поддерживать порядок в государстве, а значит, в том числе, внушать должный трепет и почтение своим подданным. Этот вечный страх, что недостаток субординации обязательно приведёт к смутам, казался мне несколько надуманным, но, возможно, для него и были основания, если учесть, что любая смута была потенциальной угрозой потери Небесного Мандата. Да и не в одной опасности для власти было дело. По здешним убеждениям, Человек, Небо и Земля были связаны неразрывной связью, и то, что происходило с одним из этой триады, неизбежно влияло на два других компонента. При легендарном Первом императоре и древних мудрых царях люди в законах вообще не нуждались, ибо все без исключения поступали только по совести и в соответствии с ритуалом. С тех пор нравы испортились, и правители были вынуждены ввести ограничения, однако никто ни на секунду не забывал, что законы - пусть необходимое, но зло. Если процветают преступления, то Небо карает нечестивцев, но если закон становится чересчур суров, это тоже приводит к увеличению энтропии, как сказали бы в моём мире, неизбежно аукаясь бедствиями и катаклизмами, как природными, так и социальными. В результате многие правители старательно искали баланс между необходимой мерой строгости и милосердия, и, случись пересмотр в другое время, его, возможно, в обществе и приветствовали бы.
Но пуганая ворона куста боится. Непредсказуемость императора и меня, его супруги, решавшихся на такое, чего до нас не делал никто, заставило придворных перестраховщиков относиться к любому новшеству с бо-ольшим подозрением. Хотя единственным действительно значимым новшеством в этом начинании была полная отмена любых членовредительских наказаний, за исключением отсечения головы.
Тем не менее работа хоть и медленно, но шла. Тайрен не особо торопил, имея множество других дел, но и совсем остановиться и отложить проект в долгий ящик законникам не давал. Впрочем, пока он всё равно был в отъезде, и противники новшеств могли на время перевести дух.
И всё же это лето было счастливым. Я скучала по мужу, но письма от него приходили часто и регулярно, а дела и дети не давали затосковать. В середине лета мы отпраздновали третий день рождения Ючжитара, и именинник так объелся дынь, что у него заболел живот. Шэйрен начал осваивать первые упражнения с деревянным мечом, пока играя с Яо Фанем, но приёмы, которые старший мальчик ему показывал, насколько я могла судить, были настоящими. А ещё мой старший сын явно переслушал страшных сказок тётушки Кадж, так любимых обоими мальчишками. Однажды Шэйрен под большим секретом спросил у меня, нельзя ли взять с собой в спальню настоящий меч. На вопрос, зачем ему этот меч понадобился, он ответил: "Отгонять злых духов". Пришлось уверить его, что мечи есть у охраны и она обязательно всех злых духов отгонит, но сын явно остался в сомнении - охрана далеко, а рядом разве что няни, от которых, случись что, толку будет немного. Тогда я предложила, если он захочет, разрешить Яо Фаню ночевать с ним в одной комнате, ведь у него настоящий, пусть и небольшой меч точно есть. Это Шэйрена удовлетворило, а я проинструктировала присматривающих за детьми женщин не настаивать на гашении ночников в спальнях принцев и принцессы, если они этого не хотят. Делать сыновей храбрецами насильно в мои планы не входило. Ючжитар, впрочем, сладко спал и без ухищрений - он был ещё достаточно мал, чтобы его успокаивало присутствие любых взрослых. Об их боевых качествах он покамест не задумывался.
Тётушка Кадж, к слову, вскоре уехала обратно в Таюнь. Оставлять Внутренний дворец в полной власти Добродетельной супруги в её планы явно не входило.
Тайрен вернулся в столицу в месяце Начала осени, не заезжая к нам, и я, без спешки, но и не мешкая собравшись, выехала, как только мне об этом доложили. Жара ещё и не думала спадать, ведь, вопреки названию месяца, по земному календарю шёл август и лето пока ещё не собиралось сдавать позиции. Но император наверняка будет занят решением накопившихся в его отсутствие вопросов, так что дожидаться его можно долго, если он вообще выберется за город. Обмахивая веером до боли в руке себя и вертевшегося у меня на коленях Ючжитара, я слегка завидовала детской активности. Вот уж кому, казалось, были нипочём жара и духота нагревшейся на солнце кареты.
- Матушка, а почему тот человек едет на осле?
- Ему надо куда-то ехать, вот и едет.
- А почему не на коне?
- Он простолюдин. Только благородные люди, солдаты и гонцы могут ездить на лошадях.
- Почему?
- Потому что лошадей у нас в империи мало, на всех не хватает.
- Почему мало?
- Лошади любят равнины и степи, а у нас тут много гор.
- А почему много гор?
А ведь я прохожу через это всего лишь в третий раз, думала я. Многодетным женщинам нужно памятники ставить при жизни.
Шэйрен и Лиутар ехали в другой карете. Когда экипажи остановились у дворцовых ворот, где уже ждали паланкины, чтобы пронести нас на внутреннюю территорию дворца, мальчишки бросились друг к другу так, словно не виделись не полдня, а по меньшей мере неделю.
Тайрен встретил меня радостно, но мне показалось, что к его радости примешивается странное смущение. Причина этого смущения открылась мне тем же вечером.
- Понимаешь, - сбивчиво принялся объяснять он, когда я спросила его, что случилось, - тебя не было, и меня встретили Талантливая и Добродетельные супруги...
Я кивнула. Они и должны были встретить, уважительной причиной для отсутствия могло быть разве что пребывание на смертном одре.
- Талантливая супруга начала рассказывать мне о Ючжитаре, тебе и остальных. У неё было много историй, она не успела рассказать их все и пригласила меня вечером к себе, во дворец Вечной Радости. Там она угостила меня вином, мы проговорили допоздна...
- И ты остался у неё на ночь, - догадалась я.
- Ну да.
Мы сидели на террасе. Я встала, подошла к перилам и посмотрела на сумрачный, подсвеченный фонариками сад. Что ж, это должно было случиться рано или поздно. Странно, что случилось только сейчас. Тайрен действительно очень меня любит, если в гареме, полном услужливых красавиц, за четыре года брака изменил мне впервые.
- Ты не сердишься? - он подошёл и взял меня за руку.
- Я не могу на тебя сердится. Это твои жёны, ты в своём праве.
- Всё равно я люблю только тебя. И докажу тебе прямо сейчас. Только давай ты сегодня не будешь поить меня уксусом, ладно?
Я выдавила улыбку, чувствуя, как горячие губы спускаются по шее всё ниже. Уксус был эвфемизмом ревности - рассказывали, что когда-то некий полководец привёз из похода красавицу-наложницу, а ревнующей жене предложил выпить яду. Ревнивица без колебаний хватанула предложенного напитка, но оказалось, что муж подшутил и налил ей прокисшего вина. А ведь, говорят, иные императорские любимицы не стеснялись ревновать в открытую и даже закатывать скандалы своим повелителям, если заставали их с соперницей. А одна так распоясалась, что открыто приказывала убивать забеременевших наложниц, а император и пикнуть не смел. Свести бы эту стерву с Иочжуном, мир его праху...
Так что пусть Тайрен не жалуется на уксус. Я-то, ещё, можно сказать, само прощение и либеральность.