- Дела во Внутреннем дворце идут хорошо, - сказала Кадж. - Как ни странно это признавать, но Чжан Анян действительно старается.
- Угу, - согласилась я. Нет, всё-таки что-то с этими приютами для одиноких стариков и инвалидов в Улуане нечисто. Либо там разразилась эпидемия, либо люди просто мрут от голода. А это значит, что средства, отпущенные из казны, безбожно разворовываются.
- Хотя мне всё равно несколько тревожно. Я всё время жду от неё подвоха. Быть может, зря, и она действительно раскаялась, но...
- Угу.
- Я отвлекаю старшую сестру?
- А, нет. Но ведь ты не просто так завела этот разговор, верно? Давай, не томи.
- Не просто так, - согласилась Кадж. - Если старшая сестра не возражает, я бы хотела отпроситься из столицы на пару месяцев. Его величество оказал мне милость и подарил дворец Близкого совершенства, но я там была всего однажды и даже толком его не осмотрела. Если я не нужна сейчас во Внутреннем дворце, я бы предпочла немного отдохнуть от суеты, пока погода позволяет.
- А, разумеется, поезжай, если хочешь. Не торопись, отдыхай, сколько надо, жду тебя... ну, скажем, к празднику Любования луной.
- Я заскучаю по старшей сестре, если задержусь там так долго, - улыбнулась Кадж. - Думаю, я вернусь ещё до дня рождения принца Шейрена. Откланиваюсь.
Она поднялась и поклонилась. Я кивнула, соображая, кого можно послать в Улуань, но Кадж, немного помедлив, добавила:
- Прости моё любопытство, старшая сестра, но когда я шла к себе, то встретила принца Ючжитара всего зарёванного. Неужели кто-то посмел его обидеть?
- А, это... - я махнула рукой. - Обычное дело. Мальчишки играли в воинов и наставили друг другу синяков. Без этого ещё никто не вырос.
На этот раз автором принцевых синяков оказался Яо Фань, и я несколько опасалась реакции Тайрена, если до него дойдёт слух. Хотя, на мой взгляд, ничего особо плохого мальчик не сделал: просто немного не рассчитал силы, доказывая младшему из подопечных, что Путь Меча - штука сложная, и нельзя победить противника, просто бросаясь на него с воплями и размахивая оружием, как палкой. Ючжитар и ревел-то скорее от обиды, чем от боли. Если Шэйрен был в достижении своих целей на редкость упорен и неудачи принимал стоически, то младший, похоже, уродился холериком - быстро загорался, быстро остывал. Хотя, вероятно, преждевременно судить о характере человека в три года, но я бы предпочла, чтобы было наоборот - будущему императору не помешает толика усидчивости. Вот и получив свой первый деревянный меч, Ючжитар тут же бросился на сильнейшего из противников, надеясь, видимо, взять нахрапом. Яо Фань сам повинился, получил своё наказание - десяток палок и сутки взаперти без еды (евнух Чуа предложил тридцать палок, но я решила, что это слишком), и я считала, что инцидент исчерпан. Но не факт, что император рассудит так же.
Кстати, надо будет навестить младшего сына, как только я закончу с Улуанем. Ючжитар уже, должно быть, успокоился и не воспримет мой приход как повод выклянчить побольше конфет себе несчастному.
В детской было тихо. Старшие остались в саду со своими сопровождающими, и я подумала, что младший, возможно, уже присоединился к брату и сестре, когда услышала из-за ширмы, где стояла его кроватка, тихий голос:
- ...Этот Яо Фань настоящий злодей! Так жестоко обойтись с нашим принцем Ючжитаром. У волчонка волчье сердце, сразу видно, что он из преступной семьи!
- Он сказал, что у меня ничего не получится, - пробурчал принц. - Что я делаю всё неправильно.
- Что вы! Наш принц - истинный воин, он поступил как настоящий храбрец. А этот Яо Фань... Императрица, ваша матушка, оказала ему несравненные милости, а он, пользуясь тем, что старше и сильнее, набросился на ваше высочество и избил вас!
- Он не набрасывался, - честно поправил Ючжитар. - Это я...
- Тс-с! Вы хотите, чтобы его наказали?
Мальчик промычал что-то нечленораздельное.
- Тогда вы всё перепутали! Это он набросился на вас, а вы храбро отбивались. Кто угодно на вашем месте лил бы слёзы!
- Но...
- Вы - наследный принц, ваши слова - золотые иероглифы на нефритовой доске. Как вы скажете, так и будет.
Так. Я вышла из-за ширмы и молча поманила сидящую на краю постели няню пальцем. Ещё довольно молоденькая, миловидная - до сих пор я ей симпатизировала. Мы вышли за дверь на лестничную площадку, и там я, резко развернувшись к ней, прошипела:
- Ты чему ребёнка учишь, грымза?!
- А? - она хлопнула глазами, и вид у неё стал глуповатым. - Ваше величество?..
- Вас тут держат для того, чтобы вы учили детей лгать? Внушали им быть самодурами и лгунами?!
- Но как же... Ваше величество... Это же наследный принц! Никто не смеет повернуть оружие в сторону высочайшей семьи!
- Ах, значит, наследный принц, - я упёрла руки в бока. - Будущий император. Так?
Няня смотрела на меня, приоткрыв рот, но сказать что-то ещё не решилась.
- Который должен править империей справедливо и добродетельно. Я права? И так-то ты учишь его справедливости и добродетели? Император должен быть строже к себе втрое, вчетверо! Он отвечает за империю перед Небом, а от Неба не спрячешься!..
- Няня! - из-за двери высунулась мордашка Ючжитара. - Ой, матушка? Ты пришла ко мне?
- Да, милый, подожди ещё полминутки, я сейчас приду, - кивнула я. Мордашка исчезла, а я понизила голос ещё больше: - Скажи спасибо, что принц к тебе уже привык, и я тебя прогонять не буду, пока, по крайней мере. Но если я узнаю, что ты ещё раз призывала его выгораживать себя и клеветать на других - вылетишь из дворца, опережая собственный визг! Поняла?
Девица низко поклонилась. Больше ничего не сказав, я быстро прошла мимо неё в детскую. Поговорить с сыном было необходимо, но вот так прямо опровергать уже сказанное? Всё-таки не дело подрывать авторитет взрослых в глазах ребёнка, тем более что взрослый не чужой, а человек, который и дальше будет за ним присматривать и контролировать его поведение. Или я всё излишне драматизирую? В конце концов, Ючжитару всего три года. Слова сотрутся из памяти, останутся навыки и привычки.
- Больно? - спросила я, присаживаясь на край постели.
- Не... - Ючжитар, тоже сидевший на краю, прекратил болтать ногами, задрал себе рукав и ткнул пальцем в оставшийся след. Поморщился, но храбро повторил: - Совсем не больно!
- Молодец, - я погладила его по голове. - Всё ещё хочешь, чтобы Яо Фаня наказали?
- Ну... - похоже, это была серьёзная дилемма; судя по надутым губам Ючжитара, сказать "да" хотелось, но что-то мешало.
- Его уже наказали, - напомнила я. - И сейчас ему куда больнее, чем тебе.
Кажется, это мальчика не очень убедило.
- Нельзя наказывать человека дважды, - наставительно сказала я. - Благородный муж никогда так не поступает. Если приговор уже вынесен, его можно смягчить, но сделать тяжелее - только если выяснится, что было ещё какое-то преступление.
- А Яо Фань преступник?
- Нет, он не преступник. Он ударил сильнее, чем надо, но это ошибка, не преступление.
- А няня сказала, что он злодей...
- Няня за тебя переживает и потому преувеличивает. Яо Фань - хороший и преданный, таких людей надо ценить. И никогда не обижать без причины.
Ючжитар задумался, опять болтая ногой - а может, просто не знал, что ответить.
- Твой отец именно так всегда и поступает, - добавила я. - И ты должен.
- Батюшка-император? - он тут же вскинул глаза - авторитет Тайрена был незыблем.
- Угу.
- Тогда и я буду, - решил сын.
- И мы с отцом будем тобой гордиться, - торжественно пообещала я.
Тем же вечером я собрала всех, осуществляющих присмотр за принцами и принцессой и повторила ещё раз: всякий, кто вздумает учить своих подопечных лгать, клеветать или принижать кого-то на основании своего высокого положения, надолго тут не задержится.
- Ваш первейший долг - воспитать их высочествах добродетель и человеколюбие, а не высокомерие и распущенность. И если кто-то отказывается это понимать, такому человеку тут не место.
Ответами мне стали поклоны и уверения, что они всё поняли и впредь отличат чёрное от белого. Оставалось надеяться, что так оно и будет. Впрочем, здешняя повальная страсть к доносительству если и не гарантировала соблюдения запретов, то делала их нарушение весьма затруднительным. И при всей моей неприязни к стукачеству я не могла не признать, что оно изрядно помогало держать руку на пульсе. Даже если треть доносов оказывались передёргиванием, а то и прямой выдумкой.
Между тем осенние дни шли своим чередом. Мы отпраздновали праздник Звёзд, день рождения Шэйрена, праздник Любования Луной - а Кадж, вопреки своему обещанию, так и не вернулась. Впрочем, к этому времени мы уже знали, что не увидим её ещё долго. Минула всего пара дней после её отъезда, когда от госпожи Талантливой супруги пришло официальное послание, гласившее, что она в тягости, и прилагавшаяся к нему просьба дать ей разрешение провести время беременности в тишине и покое дворца Близкого совершенства. Компанию там ей будет составлять наложница Гу Хэй, её родственница, которую она взяла с собой в поездку, надеясь развеять скучающую девушку, а также врач из Службы врачевания, которого рекомендовал лично Гань Лу. В письме же, переданном не через Надзор внутреннего служения, а лично мне в руки, содержалось больше информации. Кадж писала, что, когда она уже подъезжала к своему дворцу, в её карете на довольно крутом подъёме, не выдержав нагрузки, сломалась ось. Карета опрокинулась, Кадж пусть и не пострадала, но болезненно ушиблась, и её беременность обнаружилась, когда врач осматривал её после этого происшествия. Осмотр же кареты показал, что ось сломалась не сама по себе, а была подпилена. "Я никого не хочу обвинять без доказательств, - писала Талантливая супруга, - но мы обе знаем, кто во Внутреннем дворце будет рад любому произошедшему со мной несчастью. Я не могу и не хочу рисковать. Уверена, что старшая сестра меня поймёт".
Что ж, я действительно могла понять, а потому, когда Тайрен спросил моего мнения, стоит ли идти на поводу у супруги Шэйн, или же нужно вытребовать её сюда и приказать не блажить, пожала плечами и сказала, что блажь беременной женщины не просто блажь, и предосторожности в таком деле лишними не бывают. Не надо кивать на меня и напоминать, как я выдерживала длительные путешествия на любом сроке, у всех женщин бывает по-разному, вспомни лучше свою бывшую принцессу Мекси-Цу. Таким образом, вопрос решился. Разумеется, мы с Тайреном побывали во дворце Близкого совершенства с поздравлениями и подарками, получили обязательство присылать подробные отчёты о состоянии здоровья беременной супруги, я пообещала к родам прислать к ней Гань Лу с помощниками, с тем мы и отбыли.
Что ж, надо привыкать. Увы, но тридцать пять лет - возраст по местным меркам вполне почтенный, и однажды Тайрен обратит свой взгляд на тех, кто моложе. Я надеялась остаться ему другом, остаться особенной в его сердце и жизни, но будем реалистами: рано или поздно у Ючжитара и Лиутар появятся сводные братья и сёстры, к искреннему ликованию подданных, ибо многочисленное потомство - зримое свидетельство благосклонности богов. Ючжитар, как старший сын старшей жены, в любом случае будет первым, а на всё остальное воля Неба.
- Статую богини установят ещё до дня Зимнего солнцестояния. Как ваше величество изволит видеть, отделка зала уже почти закончена, осталось только расписать стены...
Я кивала с улыбкой. Строительство храма Нагши-И-Бу, повеление о котором отдал ещё покойный Иочжун, то есть Дай-цзан, растянулось почти на шесть лет. Уж очень неблагоприятные времена последовали за началом строительства - войны, голод, постоянная нехватка средств... Но всё же оно шло. Правда, конечный результат получался не столь роскошным, как планировалось изначально, но всё равно очень мне нравился: живописный холм, на котором расположились три здания - собственно храм, жилище священников с залами для занятий, и дом для паломников; лес, отделяющий комплекс от окрестных селений и ближайшего городка; озеро перед холмом. Когда на террасах вдоль склонов разобьют сад, замостят дорожки, покрасят деревянные арки и поставят такие же расписные беседки, станет ещё лучше. Но и без того вид впечатлял.
- Красиво... - оглядывая виднеющуюся от порога храма водную гладь, сказала я.
- Поистине, ясная луна и свежий ветер, - с поклоном согласился сопровождавший меня начальник работ. На дворе был белый день, но поговорки редко когда буквально соответствуют действительности.
Косился, кстати, на меня начальник до сих пор. Когда к подножию холма подъехала довольно простая карета, он и все прочие встречающие приготовились кланяться и славословить женщине, которая оттуда вылезет. И никак не ожидали, что в карете будут дама и служанки, а императрицей окажется сопровождающая карету всадница в шляпе с вуалью.
Но ведь надо же хоть иногда давать себе волю? А то от постоянных оков ритуалов и этикета и рехнуться недолго.
Обед для меня накрыли в шатре, поставленном у самой кромки воды. Озеро отсюда просматривалось на всю длину, с утёсами по бокам и кромкой синих гор, как рама, на горизонте. Я радушно пригласила начальника откушать со мной, он, конечно, завёл привычную волынку, что недостоин, я засмеялась и сказала, что жду его через одну восьмую часа - примерно столько, сколько нужно прогореть палочке благовоний. Надо отдать ему должное, начальник, чьего имени я, увы, не запомнила, постарался быть приятным собеседником. Рассказывал, как идёт строительство, а также об окрестных достопримечательностях и местных легендах.
- Ваше величество, видите вон те две скалы, что возвышаются у левого берега озера? Та, что побольше, зовётся Большой Сирота, а та, что поменьше - Малый Сирота. Там дальше, за ними, есть ещё одна скала - Лягушачья, но отсюда её не видно. Местные жители рассказывают, что однажды по озеру плыла лодка с семейной парой и двумя детьми. Вдруг налетел шквал, лодка перевернулась и утонула, и родители пошли ко дну. Но мимо проплывала большая лягушка, она пожалела тонущих мальчиков и посадила их к себе на спину. Однако дети в отчаянии от гибели отца и матери один за другим бросили в пучину и утонули. Лягушка начала горько оплакивать детей, которых пыталась спасти, и плакала так безутешно, что окаменела. Они все трое стали скалами, так и стоят с тех пор на месте своей гибели!
Я снова кивала, благодарила и даже чувствовала некоторую неловкость, ведь начальник был так мил. Но всё же я взяла себя в руки и принялась расспрашивать, в каких условиях живут рабочие, задействованные на стройке, столько там наёмных, а сколько - из местных крестьян, согнанных на отработки, сколько денег отпускается им на еду и прочие нужды, как проводятся закупки, и всё прочее в этом духе. Начальник явно удивился, но отвечал спокойно и без запинок. Я посматривала на свою даму, взятую мной из гаремного Отдела делопроизводства, а та невозмутимо и привычно делала пометки на разложенном перед ней листе бумаги. Потом эти записи передадут прихваченному нами с собой и оставленному в ближнем городке державному наблюдателю из Цензората. Пусть проверит.
Полностью искоренить злоупотребления невозможно, но можно хотя бы ввести их в какие-то рамки.
Вся поездка заняла пять дней - два туда, два обратно, да сутки там. В Таюнь я вернулась уже к вечеру, перед самым закрытием ворот. Дети уже спали, и я несколько удивилась, что Тайрен не пришёл ко мне и не зовёт к себе - обычно ночи после разлук у нас выходили довольно бурными. Впрочем, ответ посланного осведомиться о самочувствии императора евнуха всё прояснил:
- Его величество ждал вас завтра утром, и сегодня у него было пиршество с близкими друзьями. Его величество уже ушёл почивать.
- А-а, - кивнула я. - В таком случае, я поприветствую его завтра.
Но получилось всё равно сегодня. Должно быть, Тайрен не успел уснуть, а может, проснулся, и о моём приезде ему всё-таки доложили. Когда служанки уже закончили меня раздевать, дежурный евнух внезапно прокричал: "Прибыл его величество!", и в комнату, отодвинув слугу, ввалился Тайрен. На ногах он держался явно с некоторым трудом, и в одежде у него был беспорядок - собственно, поверх нижней рубахи был накинут только один верхний халат, к тому же распахнутый. Дверь захлопнулась, его сопровождающие остались снаружи.
- Я тебя не ждала, - я поднялась из-за туалетного столика. - Туи, Лан, помогите его величеству.
- У-уйдите, - Тайрен отпихнул попытавшихся подхватить его под руки служанок. - Что такое, я не могу повидать любимую жену? А?
- Можешь-можешь, - вздохнула я. - Я смотрю, вечер удался.
Не то, чтобы я никогда не видела мужа пьяным - выпить он был не дурак. Но всё же обычно знал меру.
- А то ж! - Тайрен выпрямился и тут же снова пошатнулся, однако помощи служанок так и не принял. - Ты бы слышала, какие стихи Лоун с-сочиняет!
И он с чувством продекламировал:
Забыли мы про старые печали -
Сто чарок жажду утолят едва ли!
Ночь благосклонна к дружеским беседам,
А при такой луне и сон неведом,
Пока нам не покажутся, усталым,
Земля - постелью, небо - одеялом!
- Лучше бы он твой заказ выполнил, - проворчала я, взмахом руки отсылая служанок и сама помогая супругу добраться до постели. Никогда бы раньше не подумала, что буду указывать поэту, что ему писать. Всегда возмущалась, читая в биографиях литераторов, как власти пытались диктовать им темы для творчества, ведь очевидно же, что муза - птица вольная и по указке не поёт. Но когда сама становишься властью, на многое начинаешь смотреть иначе. Если можешь сочинить стих заданной тематики на поэтический конкурс, сможешь сочинить и о воинском подвиге. Потрать уж капельку своего таланта, ведь на благое дело!
- Он выполняет, - обиделся за друга Тайрен, всей тяжестью наваливаясь на меня. - Вот... Как там... "Сигнальные огни пронзили даль, и небо над дворцами засияло... С мечом в руке поднялся государь, крылатого он вспомнил генерала..." И там ещё... Ик! Почему тебя не было так долго, а? Я по тебе скучаю, а тебя нет...
- Сам-то, - беззлобно усмехнулась я, доведя его наконец до кровати, куда он и свалился как куль. - Разъезжаешь по всей стране и дальше, я тебя месяцами не вижу.
- Я не нарочно. Эх... "О если б небеса, мой друг, не возлюбили бы вино - скажи: созвездье Винных Звёзд могло ли быть вознесено?.."
Тайрен пробормотал что-то ещё, уже неразборчиво, а потом сгрёб меня в охапку и навалился сверху. Губы у него были нетерпеливые и обдавали винным запахом. Судя по всему, они пили не изысканное сливовое или виноградное вино, а простецкое рисовое.
Когда перед самым днём Зимнего солнцестояния Гань Лу подтвердил, что я опять беременна, я искренне понадеялась, что зачатие произошло не в ту ночь. Не хватало ещё родить "виноградную" (точнее, "рисовую") детку.
В остальном же всё было прекрасно. Поход на юг был назначен на начало весны, но до тех пор мы успеем отпраздновать Новый год и полюбоваться зацветающими сливами. Поскольку срок был ещё маленький и чувствовала я себя прекрасно, не считая лёгкой рассеянности, ничто не помешало мне принять участие в торжественной процессии на день Зимнего солнцестояния, когда статуи богов выносят из храмов и обходят с ними весь город, отпугивая зло. Накануне Тайрен принёс большую жертву, с дымом отправив на Небо собственноручно добытого кабана, трёх домашних животных и несколько мешков с зерном. "Милость Неба снизошла на нас!" - провозглашали придворные, и я всегда мысленно добавляла за них: "наконец-то".
Хотя, конечно, не следует говорить "гоп". У Неба много подлянок в запасе, цыплят считают по осени, а правление надо бы хвалить после его окончания. Но чем тогда заняться придворным льстецам? Да и императорам всё же приятнее слушать похвалу себе ещё при жизни.
- Пока я буду воевать, проследишь, чтобы работа над Кодексом была закончена? - попросил меня Тайрен. - Такими темпами к моему отъезду они точно не успеют.
- Тайрен, я плохо разбираюсь в законах.
- А тебе и не надо разбираться, просто следи, чтобы они не отлынивали от работы. У тебя это неплохо получается, - Тайрен подмигнул. - А когда я вернусь, так сразу и утвердим. Думаю, после моей победы сановники вспомнят, благодаря кому они ещё живы, и больше таких проволочек не будет.
Мысли о поражении Тайрен не допускал, и я, хотя и морщилась мысленно от его самоуверенности, но не спешила его разубеждать. В некоторой степени эта самоуверенность была даже заразительна. В одном он был прав - южанам и правда нужно было преподать урок, а то как бы они не решили, что мы беззащитны и от нас можно продолжать отщипывать область за областью. Ходили при южном дворе такие разговоры, по донесениям лазутчиков. К счастью, как у нас были беспокойные степняки, так и у Южной империи хватало забот с юго-западными соседями, да и чуть менее беспокойным, но вечно нищим горцам было всё равно, кого грабить. Но рано или поздно южане наведут порядок на своих границах, и тогда их взор неизбежно обратиться на нас, ослабленных войнами и неурожаями.
Проявить человеколюбие и поделиться зерном с голодающими - это одно. А отказаться от завоевательных амбиций - совсем другое, тем более что у них есть железное оправдание: немилость Неба свидетельствует о том, что его Сын не оправдывает возложенных на него ожиданий, а значит, лишается права руководить государством.
- О чём задумалась? - спросил Тайрен.
- О будущем. А ты?
- Да вот, размышляю, брать с собой Великого защитника, или оставить здесь.
- А он вынесет тяготы похода? Всё-таки твой дядя уже не молоденький. Он ведь ровесник твоего отца?
- На несколько лет старше, но крепок телом и духом. И его военный опыт не помешал бы. Гун Вэнь искушён в стратегии. Но, с другой стороны, - Тайрен вздохнул, - если тут случится новое восстание или вторжение, он пригодится тебе. Решено, возьму с собой другого дядю.
- Давно ли семья Эльм возлюбила военную стезю? - рассмеялась я.
- Они возлюбили мою милость, - усмехнулся Тайрен. - Если ван Лэй хорошо покажет себя - сделаю его служителем Привратного надзора.
Я, не сдержавшись, приподняла брови. Меня до сих пор удивляла вот эта взаимозаменяемость чиновников, когда, казалось бы, не существовало никакой специализации: один и тот же человек мог послужить в каком-нибудь Управлении малых припасов, ведя учёт внешней торговли или ткацких мастерских, потом продолжить карьеру, распоряжаясь звездочётами на Террасе ведающих небом, сходить на войну, послужить начальником округа и закончить службу Великим воспитателем наследника престола. Правда, справедливости ради, военные по большей части всё же стояли особняком, редко занимая гражданские должности, да и гражданских отряжали в действующую армию не каждый день. Но всё равно в таких извивах служебного пути не было ничего из ряда вон выходящего.
Но я не стала акцентировать на этом внимание, а только спросила:
- А он выдержит?
- Должен. Он куда моложе Вэня. Но я всё равно думаю посадить его на снабжение. А на поле боя пусть отдувается Эльм Хонг, коль скоро я ему пожаловал чин общеначальствующего пристава.
- Правильно, и пусть даст подзатыльник младшему, если тот снова вздумает рассуждать насчёт хорошего железа и гвоздей, - развеселилась я.
Зима катилась своим чередом, по здешнему обыкновению чередуя снег и дождь. После одного особенно обильного снегопада я показала детям, как лепить снеговиков, а игру в снежки они освоили сами. Новый год на этот раз пришёлся на начало февраля, он же месяц начала весны, и Шэйрен впервые принял участие в праздничных обрядах, поклонился брату-императору как главе семьи и получил от него подарок, после чего мальчика усадили за общий стол в пиршественной зале. До конца праздника он, правда, не досидел, и я, увидев, что ребёнок клюёт носом, приказала увести его спать.
- А не пора ли назначить Ючжитара наследником престола? - сказала я Тайрену незадолго перед праздниками.
- Мал ещё. Неужели ты хочешь уже сейчас переселить его в Восточный дворец?
- Нет, конечно. Но у тебя скоро будет ещё двое детей, и один или оба могут родиться мальчиками. Разве не лучше будет с самого начала установить твёрдый порядок наследования, так, чтобы никто не мог придраться и не питал несбыточных иллюзий и надежд?
- Ючжитар и так старший и сын императрицы, - напомнил Тайрен. - Кто посмеет оспаривать его первенство?
- Ой, Тайрен, желающие всегда найдутся. Плохо, когда братья соперничают между собой. Трон - всегда искушение, но если каждый растёт с мыслью "он может достаться мне", искушение сугубо и трегубо.
Тайрен с сомнением покачал головой, но в конце концов, после нескольких настойчивых просьб сдался и пообещал подписать указ сразу после новогодних каникул, но до начала войны. Слово своё он сдержал. Важный евнух принёс шёлковый свиток во дворец Полдень, прямо в детскую, и Ючжитар, по моей подсказке, как положено, встал на колени и принял указ о назначении его наследным принцем, хотя было видно, что торжественностью момента наследник не проникся и досадует на прерванную игру.
Зима неумолимо катилась к своему концу, уступая место весне - я так и не привыкла считать началом весны Новый год, продолжала пересчитывать даты на земной календарь. Но и по местному, и по земному календарю время двигалось неумолимо. Дни становились всё длиннее, выравниваясь с ночью, и ветки цветущей сливы в фарфоровом кувшине на моём туалетном столике сменились ветками абрикоса, когда последние приготовления наконец были закончены и императорская армия выступила в поход.
- Я вернусь с победой, - сказал Тайрен. Он уже был облачён в доспехи, и немного странно было видеть знакомое лицо в обрамлении нащёчников шлема. Крашеный конский хвост падал с навершия ему на спину и мазнул по плечу, когда он присел на корточки, чтобы обнять Ючжитара.
- Ты привезёшь мне подарков? - немедленно спросило чадо. Вот ведь вымогатель маленький.
- Обязательно. Настоящих военных трофеев. Хочешь?
- Хочу!
- Батюшке надо ехать, - сказала я. - Мы обязательно помашем ему с ворот. Поднимемся наверх и помашем.
- Правда? - Ючжитар тут же переключился на меня. - На самый-самый верх?
- Почти. Так высоко, как только можно. Давай, беги. Лин, отведи принцев и принцессу к паланкинам.
- Что-то случилось? - спросил Тайрен, когда дверь закрылась. - Ты так поспешно их выставила...
- Ничего. Просто...
Просто если не выставить Ючжитара, мне может так и не представиться возможности в последний раз обнять мужа перед долгой разлукой. Но я не стала этого объяснять, а просто всхлипнула и обхватила его руками.
- О, - протянул Тайрен, ласково гладя меня по спине, - вот только не надо грибы растить. Я ведь не навсегда уезжаю. И буду тебе писать чаще, чем в прошлый раз. Тут не будет пустыни, гонцы проедут. Обещаешь не плакать?
- Обещаю, - я выдавила улыбку и вытерла глаза рукавом. Когда я поднимусь на ворота, провожая войско, все увидят, что императрица спокойна, исполнена уверенности и в будущее глядит с оптимизмом и надеждой.