Сверху, из императорской ложи, разноцветные парчовые навесы, натянутые над местами для знати, выглядели красочной головной повязкой, охватывающей арену с трёх сторон. Ниже располагались места для рядовых чиновников и тех из состоятельных горожан, кто может оплатить сидячее место. С четвёртой стороны из-за ограды на происходящее могли полюбоваться простолюдины, хотя пробиться сюда смогут не столь уж и многие - сотня-другая людей, не больше. Остальным собравшимся придётся довольствоваться видом арены издалека, да известиями, с неё долетающими. Благо предприимчивые торговцы выкатили в поле прилавки и разбили шатры, предлагая всё, что может найти спрос у скучающей толпы, от горячих напитков и закусок до гаданий и небольших представлений фокусников и акробатов. Когда паланкин пронёс меня с Лиутар по дороге между городскими воротами и ареной, мы могли сквозь щели в занавесках разглядеть пёстрое сборище и даже услышать издалека крики зазывал. Но стоило приблизиться императорскому паланкину, который несли перед нашим, как всё стихало, и народ выстраивался вдоль обочин, глазея на шествующие ряды гвардейцев, придворных и, наконец, разукрашенные и золочёные носилки с тигром на одной дверце и драконом на другой. Надеюсь, что у Ючжитара и сидевшего рядом с ним Шэйрена хватило выдержки не высовываться из паланкина слишком уж откровенно.
Места вокруг арены уже были полны, и гул голосов был слышен и снаружи, пусть и более сдержанный, чем у простонародья вокруг неё. Но стоило забить колоколу, возвещая прибытие августейшей семьи, как опять пала тишина. Шэн Мий звонко распоряжался порядком приветствий и поклонов, привычно выпевая слова, и наконец мы заняли места под большими зонтами, казавшимися излишними под навесом, но бывшими знаком положения и престижа. Отсюда арена была видна как на ладони - а также открылся вид на окрестности, раскинувшийся вокруг импровизированный лагерь и клубящихся в нём людей. Ючжитар привстал, явно испытывая желание забраться на своё кресло ногами, чтобы видеть получше, но посмотрел на меня и сел обратно. Впрочем, скоро его внимание оказалось приковано к арене. Долгих церемоний перед началом состязаний проводить не стали. На арену вышли первые пять десятков участников, поклонились императорской ложе, потом между ними провели жеребьёвку, определяя порядок участников, и состязания начались.
- Ваше величество, к вам сановник Руэ, - прошелестел над ухом Шэн Мий.
- Зови, - кивнула я. Будет кому скрасить скуку. Первыми состязались отобранные солдаты, и вместо поединков демонстрировали более приземлённые умения. Разумеется, я всемерно поощрю победителей, но меня не слишком интересовало, кто сумеет поднять больший вес и пронести его три круга, кто метче кинет копьё в щит и кто слаженней выполнит элементы построения. Сыновья тоже смотрели без особого интереса, но появление Руэ Чжиорга их не волновало - всякие деловые обсуждения для них покамест мало что значили.
- Ваше величество, - гун Вэнь поклонился, принял предложение сесть и тут же взял быка за рога: - Я слышал, что вы советовались с сановником О по поводу моего предложения по выращиванию лошадей, и он высказался против.
Я кивнула. Вчера О Тинзе действительно раскритиковал идею, не стесняясь в выражениях:
- Что эти рисоводы понимают в лошадях? Ваше величество, вы впустую потратите деньги и время. Нельзя заставить человека заниматься чем-то новым, если он не видит для себя смысла и пользы. Крестьяне будут кормить лошадей из-под палки и просто уморят всё поголовье, в лучшем случае вы соберёте столько же, сколько раздали.
- Но сановник Руэ прав, - возразила я. - Невозможно раздувать штат Конюшенного приказа до бесконечности.
- А почему, собственно? Сколько в управлении Малых припасов подуправлений литейных мастерских и внешнеторговых рынков? А в Строительном - подуправлений всевозможных работ? Столько, сколько надо, не так ли? Так почему нельзя сделать нечто подобное для коневодческих хозяйств?
- Сановник О, у нас и без того нехватка кадров. Может, у вас есть на примете люди, готовые этим заняться?
Вопрос был задан без всякого подвоха. Я понимала, что если О Тинзе и возьмётся кого-то рекомендовать, то опять какого-нибудь своего родственника или свойственника, но меня это мало волновало. Насколько я плохо относилась к кумовству в своём родном мире, насколько же стала терпима к нему здесь. Да пусть хоть весь государственный аппарат своей роднёй заполнит, главное, чтобы дело делалось! Вот когда-нибудь, когда я доведу до ума свою главную идею и сумею воплотить её в жизнь, когда будет из кого выбирать, тогда можно будет делать назначения исходя из принципа честной конкуренции. Насколько в этом мире конкуренция вообще возможна. А пока приходится брать что дают. И радоваться, если дают хоть что-то.
Тем временем сановник О покусал губу и подёргал себя за бороду. Особого энтузиазма на его лице не отражалось.
- Боюсь, ваше величество, я тоже мало смыслю в деле коневодства. Мои интересы и интересы моего круга лежат в несколько иной области...
- Я понимаю. Но я доверяю вашей компетенции и деловым качествам. И если у вас возникнут какие-нибудь идеи - я всегда готова их выслушать.
О Тинзе ушёл, продолжая терзать свою многострадальную бороду. Да, он не видел никакой пользы для себя и своего семейства в моём предложении, но он был азартен и любил вызовы. Я уже успела познакомиться с этими его качествами и почти не сомневалась: что-нибудь да надумает.
- Надо полагать, господин начальник Соляного ведомства имеет какое-то своё видение проблемы? - вернул меня в настоящее голос гуна Вэня.
- Пока нет. Но он совершенно справедливо указал на недостатки вашего плана.
- Что толку указывать на недостатки, если нечего предложить взамен?
- Возможно, нам стоит учредить специальное конюшенное управление или что-то в этом роде? - спросила я, предвидя всё, что гун Вэнь может на это сказать. Что ж, он не обманул моих ожиданий: долго, дорого, поручить некому.
- К тому же устраивать большие хозяйства придётся в северо-западных областях, где есть большие пространства. Именно они первыми попадут под удар в случае нашествия. Степняки скажут нам большое спасибо за такой подарок.
- Но ведь раздавать лошадей всё равно придётся в тех же самых областях.
- Не скажите, одна лошадь - не табун, ей хватит обычного пастбища. Да, едва ли имеет смысл выращивать лошадей к югу от Чезяни, но почему бы не разместить их в восточных селеньях? Наши восточные соседи куда тише, последняя война с ними была больше ста лет назад и по нашей инициативе.
- Господин Руэ, - успокаивающе сказала я, - я же не отметаю ваше предложение с порога. Думаю, набегов степняков мы, благодаря вашей славной победе, в ближайшие годы можем не опасаться. У нас есть время поэкспериментировать и проверить, что будет лучше. Тогда и выберем.
Гун недовольно поджал губы, но кивнул:
- Мудрость вашего величества несравненна. Уповаю на вашу проницательность.
- Дядюшка Руэ, - вдруг спросил Ючжитар, отворачиваясь от арены, - а во время похода вам лошадей тоже не хватало?
- Увы, ваше величество, - с улыбкой развёл руками дядюшка, чьё настроение как по волшебству переменилось с недовольного на вполне добродушное, - не хватало.
- Как же вы победили?
- Ну, я очень хорошо подумал, и решил: раз мы не можем выставить столько же боевых коней, сколько наши враги, то нужно сделать так, чтобы враги не смогли сражаться конными.
- Это как? - с интересом спросил Ючжитар, и Шэйрен тоже отвернулся от арены и прислушался. Гун Вэнь наклонился к ним и заговорщицким шёпотом просветил:
- Петардами!
- А?
- Петардами, ваше величество. Быть может, вы замечали, что лошади боятся огня и громких звуков? Поэтому во время салютов лошадей запирают в конюшнях или отгоняют на дальние пастбища, а ведь это наши лошади, которые всё это видели и слышали не раз. Что уж говорить о лошадях варваров! Их хозяева и сами пугались, а уж их кони просто бесились от страха! Многие сбрасывали наездников и убегали, потом мы поймали некоторых из них. Но даже если воины кагана удерживались в седле, воевать на скачущей прочь лошади не получается.
Я сама невольно улыбнулась, глядя на мальчишек, с открытыми ртами слушающих подробный рассказ, как дядюшка Руэ готовил запас петард, как его подчинённые не понимали, зачем это нужно и строили предположения, что их командующий собирается праздновать в степи. Как сомневались, услышав его план, и как забрасывание хлопушками отрядов противника блестяще показало себя на деле. Наверняка многое в его рассказе было приукрашено, но слушать было интересно. Гун Вэнь оказался великолепным рассказчиком, в его изложении трудная война превращалась в захватывающее приключение, а победа оказывалась принесена не потом и кровью солдат, а смекалкой и стратегическим талантом главнокомандующего. Именно так тут и относились к войнам - как к шахматным партиям. Не признававшая грубого кровопролития элита если уж и соглашалась рассматривать войну в качестве инструмента для решения государственных проблем, то относилась к ней именно как к состязанию интеллектов. С их точки зрения сражения и компании выигрывали не солдаты и офицеры, а сидящий в штабе стратег.
Я поджала губы и раздражённо взмахнула веером, взятым с собой, как и зонт, из соображений престижа, а не необходимости - кое-где лежал снег, расставленные в ложе жаровни как могли боролись с холодом, но полностью не побеждали. А ведь именно для борьбы с высоколобым пренебрежением солдатской долей и были затеяны эти состязания, да и не только они. Нет, конечно, доля истины в рассуждениях гуна Вэня и ему подобных есть: без стратегического планирования армия войну не выиграет. Но и стратег без армии не сможет ничего. И сколько бы не твердил знаменитый Дань Уе-Цань в своём не менее знаменитом трактате, что лучшая победа - когда битвы удалось избежать вовсе, подобные рассуждения не помогут ни против степных набегов, ни против алчности южан.
Нет, я не буду портить мальчишкам удовольствие от рассказа, встревая со своими соображениями прямо сейчас. Но им нужно послушать и другие истории. О подвигах рядовых. О том, что думали и чувствовали люди, стоя насмерть перед превосходящими силами, под градом стрел, изо дня в день меся раскисшую грязь, хороня своих товарищей и заслоняя собой командиров. И нужно будет провести сыновей по гарнизонам, не дожидаясь, пока они вырастут. Чтобы император видел свою армию, а армия видела своего императора.
Тем временем состязания катились своим чередом. Распорядители на арене напевно выкрикивали имена отличившихся в каждом виде состязания, и я шёпотом напомнила Ючжитару, что скоро придёт пора вручать призы. На лице вырванного из мира увлекательных приключений мальчишки ясно читалось, как же его достали все эти церемонии, но когда пришла пора, он без возражений спустился со мной и свитой на специально устроенную площадку, чтобы вручить стоящим на коленях победителям по яшмовому диску. Кроме диска были ещё и денежные вознаграждения, а ещё победители удостоились неслыханной для простолюдинов чести - их пригласили на праздничный пир во дворец. Конечно, они будут сидеть на самых нижних местах, но сам факт...
- Матушка, а можно мы завтра не придём? - спросил Ючжитар, когда мы шли к носилкам.
- Завтра же поединки, - напомнила я. - Ты их так ждал.
- Ну-у...
- А ты, Шэйрен? Тоже не хочешь?
- Хочу, - решительно сказал старший. - Только... Можно не с самого утра?
- Можно, - разрешила я. - Приезжайте к финалу, там будет интереснее всего.
Ючжитар посмотрел на брата, поколебался, но всё-таки решил:
- Тогда и я поеду. Вместе с тобой.
Я поощрительно потрепала его по голове.
Второй день состязаний порадовал отменной погодой с лёгким холодком, зато в третий, словно в компенсацию, небо нахмурилось низкой тучей, из которой временами начинали сыпаться редкие снежинки. Я опасалась, что они перейдут в настоящий снегопад, способный изрядно помешать участникам, но, кажется, пронесло. Уже начинало темнеть, и состязания шли к концу. На арене сошлась в последнем поединке лучшая пара этого дня, выясняя, кто поделит первое и второе место.
Я по привычке раскрыла веер, поморщилась и тут же снова закрыла. Сегодня служанка от избытка усердия приготовила экземпляр из моей богатой коллекции вееров, каждая пластина которого была целиком вырезана из перламутра. Слов нет, выглядело это красиво, но перламутр - всё-таки камень. И сколь не тонки были пластины, веер получился таким тяжёлым, что с ним можно было отжиматься, как с гантелей, а при попытке им обмахиваться кисть начинала ныть уже через минуту.
Мальчишки висели на барьере, эмоционально переживая перипетии развернувшейся перед ними борьбы за главный приз. Вчера они действительно отправились со мной во второй половине дня, как и просились - и не пожалели. Им обоим уже начали преподавать азы фехтования, так что в теме они более-менее разбирались, и поединки для них оказались куда интереснее тягания брёвен и бега по кругу. И сегодня они умчались на арену с самого утра.
Надо будет ещё и открытые для всех состязания лучников устроить, подумала я. Тоже весьма уважаемое искусство, но уважаемое лишь в плане личного совершенствования, как и меч. А ведь оно предназначено для весьма практических целей.
Ликующий вопль Ючжитара заставил меня вздрогнуть, почти подпрыгнуть на месте. В следующий миг голос распорядителя с арены провозгласил конец поединка.
- Ючжитар! Разве можно так кричать! Мы же на людях.
- Хао Юнси победил! - сын был в полном восторге. - Матушка, ты видела?
- Видела, - не признаваться же, что я на арену и не смотрела. - Надеюсь, сейчас ты не будешь прыгать как дикарь и размахивать руками? Подожди, пока мы не уйдём, тогда радуйся как хочешь, когда тебя чужие не видят.
Сопровождаемые свитой из служанок, евнухов и охраны, мы спустились на площадку для награждений. Четверо лучших на сегодня - не из аристократии, мерявшейся друг с другом силами вчера, а из простых - уже ждали нас. При виде меня, Ючжитара и Шэйрена они опустились на колени и слаженно поклонились до земли. Сиявший улыбкой Хао Юнси и его явно раздосадованный противник были разгорячёнными и растрёпанными, вторая пара уже успела перевести дух и привести себя в порядок. Охрана раздалась в стороны, окружая площадку, Ючжитар раздавал яшмовые диски, которые ему почтительно подносил евнух. Каждый из четвёрки бойцов принимал императорскую награду двумя руками и поднимал высоко над головой. Потом вдоль четвёрки прошлась я, снимая с подноса служанки и отдавая победителям турнира богато украшенные мешочки с золотом. Занявший третье место, выпрямляясь после благодарного поклона, широко улыбнулся мне...
И выхваченным откуда-то ножом ударил меня в живот.
Хвала всем богам за этот тяжеленный веер! Я не успела ничего понять, лишь только каким-то краем сознания расценила резкий жест как опасность... И моя рука инстинктивно, действуя независимо от разума, ударила по его метнувшейся вперёд кисти. Выточенные из перламутра пластины, весь день бесполезным грузом оттягивавшие мне ладонь, всем своим весом обрушились на чужое запястье. В следующий миг внизу живота вспыхнула боль, я отшатнулась, роняя веер, согнулась, хватаясь за пострадавшее место и ощущая под руками холодный металл... А в следующий миг я от мощного толчка полетела наземь, через меня перепрыгнули чье-то сапоги, раздался свист, лязг и вскрик. На холодные, оструганные доски помоста брызнула яркая кровь.
Должно быть, люди вокруг кричали и суетились, но я ничего не видела и не слышала. Я просто тупо лежала на досках и смотрела на торчащий из моего тела нож. Длинный, блестящий, похоже, во мне только самый его кончик... почему же он не выпадает из раны? Одежда промокала от крови, было больно, горячо и мокро. Не знаю, сколько прошло времени, едва ли больше пары минут, когда меня немного привело в чувство верещание Ючжитара:
- Матушка!!!
Я приподняла голову и огляделась. В стороне валялся труп неудачливого убийцы - вот уж воистину - порублен в капусту. Я быстро отвела взгляд. Ючжитар звал меня откуда-то из-за плотной стены окружившей его охраны. Участников состязания видно не было, должно быть, их оттеснили в сторону. Между ног толпившихся вокруг людей на четвереньках прополз Шэйрен и схватил меня за руку:
- Матушка, вы ранены?
- Я в порядке, - слабым голосом отозвалась я. - В порядке, да.
Меня уже несколько раз пытались убить, но пустить мне кровь убийцам удалось впервые. И я изо всех сил давила панические мысли: раны в живот вообще опасны, а уж при здешнем уровне медицины... Насколько глубока и опасна моя рана?
- ...Разрез поверхностный и жизни не угрожает, - успокоил меня некоторое время спустя спешно примчавшийся Гань Лу. Он тоже был на трибунах, и чтобы добраться в мою ложу, куда меня спешно отнесли, ему понадобилось совсем немного времени. Перед тем как начать осмотр, лекарь извинился, что ему придётся ко мне прикоснуться, и я лишь слабо махнула рукой: до таких ли условностей...
- Видимо, удар был направлен в печень, но у убийцы дрогнула рука. Нож рассёк кожу и верхний слой мышц, после чего застрял в лобковой кости. Внутренние органы не задеты.
Я перевела дух. Значит, главное - избежать сепсиса, а уж порез как-нибудь заживёт.
- Но боюсь, рану придётся зашивать, - подытожил врач. И вопросительно посмотрел на меня, как будто я могла отказаться.
До паланкина я добралась, опираясь на руки служанок, но своими ногами. Притихшие мальчишки шли следом, и меня опять охватила бессильная ярость - не хватало ещё, чтобы Ючжитар начал бояться не только за себя, но и за меня! Не многовато ли пришлось увидеть ребёнку за семь с половиной лет жизни? Когда меня посадили в паланкин, Ючжитар уселся рядом, мне под бок, и у меня рука не поднялась его выгонять. Во второй паланкин я отправила служанку, чтобы Шэйрену не пришлось остаться в одиночестве.
Как там говорит пословица о сильной ненависти - я съем их мясо, и мне его не хватит? Ей-богу, я и правда была готова грызть всех этих заговорщиков зубами!
- Ваше величество, - спросил Шэн Мий, когда я добралась до своих покоев, и болезненная процедура обработки раны была наконец закончена, - следует ли отменить сегодняшний пир?
Я посмотрела на сидевшего рядом с моей постелью младшего сына:
- Справишься там без меня?
- А... можно?
- Можно. Только не забудь поздравить всех гостей и сказать им, как ценишь их искусство и как это важно для империи.
Ючжитар кивнул. Желание побыть со мной явно боролось в нём с осознанием важности момента, да и возможность в первый раз побыть главным и взрослым без маминого пригляда выглядела уж очень привлекательной.
- Не надо ничего отменять, - сказала я. - Пусть люди отпразднуют. Помогите его величеству подготовиться.
- Можно мы тоже пойдём? - спросила Лиутар, когда императора увели из комнаты. - Матушка, мы вас обязательно завтра утром навестим!
- Конечно, можно. Даже нужно. Все должны видеть, что ничего страшного не случилось, мы готовы принять любые вызовы. Шэйрен, тебе ответственное задание: присмотри за Ючжитаром и, если он что-нибудь забудет, подскажи ему.
- Да, матушка.
Дети вышли, их сменил Кей Гюэ, который первым делом стукнулся лбом об пол:
- Не стоит. Мы оба знаем, что вы делаете, что можете.
Кей и в самом деле не сидел, сложа руки. Он пристально следил за состоянием дел в столице, наблюдал за гуном Вэнем, пытался внедрить своего человека к Эльмам или купить кого-то, кто уже находился при них. Действовать в Южной империи было куда трудней, чем в Северной, но Кей не терял надежды на успех. Засылая шпионов на юг, он сначала вынужденно, а потом целенаправленно обратил внимание на тех, кто имеет возможность перемещаться между областями и странами. Таковых было немало. Пусть большая часть населения была прикреплена к месту жительства и не могла пересечь границу даже своего уезда без подписанной государственным чиновником подорожной, получить разрешающий документ было куда проще, чем могло показаться. По дорогам странствовали толпы народа: бродячие монахи, торговцы, учёные и их ученики, артисты, перевозчики государственных и частных грузов, посланные с поручениями слуги, паломники, не говоря уж о гонцах и чиновниках всех мастей. И любой из них мог везти тайное письмо или воззвание к противникам существующей власти, то есть меня. Несколько таких посланий Эльма уже было перехвачено, причём посланец мог и не знать, что везёт что-то предосудительное, он просто прихватывал у знакомого, или даже незнакомого попутную почту. Люди охотно оказывали услуги подобного рода, зная, что и сами при случае всегда смогут послать письмо или посылку с оказией.
Я подумывала об организации регулярной почты, но дело было не первой важности, и руки до него всё не доходили. Да и не решит это проблему, тем более учитывая, что многие, особенно поначалу, всё равно будут предпочитать пересылать корреспонденцию по старинке: долго, не очень надёжно, зато бесплатно.
Адресаты Эльмовской корреспонденции вычислялись, с ними проводилась работа: за кем-то устанавливали наблюдение, кого-то допрашивали, кого-то снимали с должности, на которой он мог навредить, и отправляли куда подальше. Кое-кого удавалось и перевербовать. Но сколько писем прошло мимо наших людей, и кто ещё их получил, оставалось только догадываться.
- Меня больше всего удивляет, когда этого... человека успели подбить на покушение. Ведь никто не мог заранее предугадать, что он войдёт в первую четвёрку и благодаря этому окажется рядом со мной!
- Не скажите, ваше величество, - возразил Кей. - Отборочные-то поединки происходили несколько дней, так что к началу состязаний знающие люди уже вполне представляли, кто чего стоит. Конечно, всегда есть место случайности, но шанс, что показавший себя человек выиграет, был высок. Кстати, ещё один из возможных кандидатов в победители позавчера напился и утонул в Чезяне. Моё упущение, я не обратил на это должного внимания, тогда пили многие. А ещё один сегодня утром исчез, не явившись на состязания, и я пока ещё не выяснил, что с ним сталось.
- Понятно... - спрашивать, что могли посулить человеку или чем припугнуть, чтобы заставить пойти на верную смерть, смысла не имело. Даже после стольких лет проживания в этом мире логика местных порой ставила меня в тупик. Вспомнилось, с каким восторгом Шэйрен пересказывал мне историческую байку (и вроде бы вполне правдивую, несколько хроник об этом упоминали), о простолюдине, который пошёл убивать ничего плохого ему не сделавшего сановника, потому что его об этом попросил другой сановник. Без какой-либо выгоды для себя, за одну честь, что ТАКОЙ ЧЕЛОВЕК обратился с просьбой к рождённому в травах. Всё же мне, прожившей полжизни при какой ни есть, а демократии - коммунизм, впрочем, в этом отношении с демократией вполне солидарен - не понять того восторга и благоговения, который продукты сословного общества испытывают перед вышестоящими. А Шэйрен, дитя местных нравов, увидел в этой истории пример вызывающих восхищение мужества и благородства. Пришлось осторожно указать ему, что всё же не стоит слепо следовать чужим просьбам, сколь бы славен и высокопоставлен не был проситель. Ибо, может статься, что именно он был виноват в конфликте, а убитый как раз правее правого.
Шэйрен согласился со мной, что да, следовало сперва разобраться, но его восхищение самим поступком от этого не уменьшилось.
Ночь прошла достаточно спокойно, если не считать того, что я иногда просыпалась от боли, когда пыталась ворочаться во сне. С утра меня действительно навестили все дети, привели даже Читар. Её я погладила по головке, велела угостить чем-нибудь вкусненьким, после чего она тихо ушла куда-то в уголок, и я почти забыла о ней.
Мне было немного стыдно, но я так и не смогла полюбить Читар. Я старалась быть с ней ласковой и справедливой, следила за тем, чтобы маленькую принцессу не затирали из-за того, что она не дочь императрицы, однако дичившаяся при мне девочка так и осталась для меня чужой. Меня тревожило, будет ли счастливым детство малышки, лишённой материнской любви, однако я не могла дать многого даже родной мне Хиотар, и приходилось довольствоваться уверениями присматривавших за ними обеими женщин, что с принцессами всё в порядке. Девочки дружили и между собой, и с Лиутар, и мне оставалось утешать себя тем, что уж во всяком случае падчерице живётся не хуже, чем тысячам других детей, лишившихся родителей.
Пир без меня прошёл вполне благополучно, хотя нежданчик всё-таки случился. Об этом мне рассказали сами мальчишки, вернее, рассказывал главным образом младший, а старший время от времени уточнял, когда рассказ начинал слишком уж напоминать бессмертное "они ползут, а он им раз". Когда Ючжитар произнёс все положенные слова и поздравил победителей, ответное слово взял победитель второго дня из числа аристократов. И выразил сожаление, что не смог встретиться в поединке с победителем третьего дня Хао Юнси. Хао Юнси немедленно отозвался, что почтёт за честь в любое время. И Ючжитар тут же с восторгом предложил им помериться силами прямо здесь и сейчас. Вообще-то ношение оружия, а тем более драки во дворце под запретом, но слово императора - закон. Даже если императору всего семь лет. Единственной, кто мог бы ему запретить, была я, но меня не было, а почтительные просьбы отложить поединок хотя бы до завтра Ючжитар отмёл. Его любимец Хао Юнси встретится с достойным его противником! Какой мальчишка согласился бы ждать?
В общем, поединок состоялся прямо в пиршественном зале, благо между стоявших вдоль стен столиков оставалось достаточно места. И Хао Юнси победил! Восторгу Ючжитара не было предела, побеждённый принял поражение с истинным благородством, поздравил победителя и выпил в его честь. Хао Юнси в свою очередь проявил вежество, поднял ответную чарку за противника и предложил как-нибудь встретиться ещё раз, дабы тот имел возможность взять реванш. После того, как они кончили взаимно расшаркиваться, императора, принца и принцесс наконец увели.
- Матушка, когда я вырасту, я тоже буду состязаться! - выпалил Ючжитар, едва повествование закончилось.
- Ты же император, - возразил Шэйрен. - Кто посмеет тебя победить?
- А я прикажу, чтобы все дрались в полную силу!
- И как ты будешь проверять, выполняют они приказ, или нет?
Ючжитар задумался.
- Я поставлю судить знатоков, - решил он наконец. - Господин Сао говорит, что настоящие мастера только посмотрят на человека, и сразу видят, чего тот стоит в бою. Вот пусть и смотрят, чтобы воины на состязаниях не... не занижались.
- Если мастера сразу видят, тогда и состязаться не нужно. Они и так скажут, кто лучше.
- Вот вечно ты всё испортишь!
- Ох, Хиотар, не лезь маме на живот! - прикрикнула я. - Маме больно!
Лиутар подхватила сестрёнку и стащила её с постели. Младшенькая захлопала глазами, но, видимо, всерьёз мои слова не приняла и через некоторое время снова попыталась забраться ко мне на кровать. Пришлось и её отвлекать конфетами.
Зря я пошла на поводу у гуна Вэня и решила разделить поединщиков на знатных и незнатных, подумалось мне. Да, местная традиция предписывает проводить между ними чёткую границу, но ведь именно это я и планировала - сделать её более проницаемой. В следующий раз, а я уже не сомневалась, что следующий раз будет, вон как Ючжитар горит, пусть состязаются честно, невзирая на лица и происхождение. Люди не режут себе ноги, чтобы влезть в тесную обувь, гласит пословица, из правил можно и нужно делать исключения. А если кому-то из благородных претит мысль проиграть простолюдину, путь не выходит на арену, дело сугубо добровольное.
- Матушка, мы ведь устроим состязания ещё раз?
- Обязательно, - рассеянно кивнула я. - Как-нибудь обязательно устроим.