Утром, на обещанном совместном завтраке, я первым делом переадресовала князю Гюэ, как новому командующему нашей сводной армией, вопрос его сына: нужны ли нам подкрепления?
- Пусть присылает, - постановил князь. - В случае удачи помогут зачистить остатки мятежа. В случае неудачи тем более лишними не будут.
Войско выступило утром, сразу же после завтрака. За минувший вечер мои военачальники видимо до чего-то договорились, так как никакой суеты не было и в помине: войско явно чётко представляло, куда идёт. Мне кратко объяснили, что решено переместиться западнее, туда, где меньше воды и армии ничего не мешает развернуться. Теперь, когда все противники тоже собрались вместе, есть возможность покончить с ними одним ударом. Пойдут ли они за нами? Пойдут, куда денутся. Им тоже не резон оставлять врага за спиной.
Выезжая из монастыря, я увидела нескольких монахов, провожавших нас у ворот. Всё-таки они тут есть, а я-то уже подумала, что моя армия полностью их выселила, встав в монастыре на постой.
Было холодно, но ясно, копыта лошадей глухо стучали о покрытую палой листвой землю. Я временами оглядывалась на вытянувшуюся на всю видимую часть дороги змею нашей армии, блестящую чешуёй шлемов и топорщащуюся щетиной копий. Настроение в войске было, насколько я могла судить... ну, обыкновенным. Никто не радовался, не с чего тут было радоваться, но и подавленными солдаты не выглядели.
- Как вам мой сын, ваше величество? - вдруг спросил ехавший со мной бок о бок князь Гюэ.
- А? В каком смысле?
- Вы довольны его службой?
- Разумеется. Иначе я бы не оставила его наместником в Таюне.
Князь внимательно посмотрел на меня, наклонив голову, из-за чего конский хвост на его шлеме свесился на левое плечо.
- Я рад, что он исполняет свой долг так, как положено верному подданному. Признаться, меня мучили некоторые сомнения. Ваше величество не писали о нём ни единого дурного слова - но и не награждали его. Быть может, полагал я, он не демонстрирует таланта и усердия, так что хотя и выполняет кое-как возложенные на него обязанности, но ему не за что давать титул или повышать в ранге?
Ах ты чёрт. А ведь действительно, мой верный друг и вернейший подданный - и до сих пор без существенных наград. Всякие мелкие пожалования и подарки не в счёт - я их пачками раздаю по любому поводу. А между тем тот же Хао Юнси уже хоу, хотя я его знаю по сравнению с Кеем без году неделя. Да, он меня и династию, которую я сейчас представляю, буквально спас, но неужели заслуги Кея меньше?
Вот так и начинаешь понимать того древнего князя, который, вернувшись из изгнания, наградил всех, кроме вернейшего слуги - а потом рвал на себе волосы, когда тот предпочёл уйти в леса и сгинуть в лесном пожаре, но на службу неблагодарному сюзерену не вернуться. Когда человек постоянно с тобой, когда он просто молча делает своё дело, не жалуясь и не хвалясь, его начинаешь воспринимать неотъемлемой частью себя, как руку или ногу. Мы же не награждаем свои руки отдельно от себя, правда? И их незаменимость осознаём в полном мере, лишь когда их лишаемся.
- Когда мы вернёмся с победой, Гюэ Кей будет награждён первым, - уверила я. Быть ему... даже не хоу, а гуном! И о том, чтобы сделать его Великим защитником можно подумать, как раз место освободилось, хотя лишаться такого начальника тайной службы... Но, возможно, он сможет совместить?
Князь наклонил голову, молча приветствуя моё решение, и какое-то время мы ехали в тишине.
- Могу я спросить, указ о том, что сдавшиеся или просто сложившие оружие рядовые мятежников будут помилованы и отпущены по домам, был предложен вашим величеством или командующим Хао? - вдруг спросил князь.
- Мной. Командующий Хао как раз был против. Говорил, что таким образом я дам понять, будто против меня можно бунтовать безнаказанно.
- Но вы всё же настояли.
- Да. Инициаторами бунта были отнюдь не рядовые, а истинных виновников я миловать не намерена.
- Я слышал, что ваше величество не жжёт орхидеи вместе с полынью, и рад убедиться, что молва оказалась правдива, - в голосе Гюэ Чжиана звучало одобрение, и я даже несколько удивилась: обычно мои гуманистичные порывы понимания не находили, несмотря на все разговоры о человеколюбии как обязательной добродетели благородных мужей. Было приятно встретить единомышленника хоть в чём-то.
- Старшей дочери вашего величества сейчас четырнадцать лет? - словно бы невпопад поинтересовался он между тем.
- Да, уже четырнадцать. Как быстро время летит...
- Моему старшему внуку семнадцать, - задумчиво произнёс князь. - Разумный и добрый юноша, хороший воин и преуспел в науках, я им горжусь. Ваше величество, я с юных лет не был в столице. Уже давно думал, что надо приехать, представиться его величеству. Вашего супруга я знал ещё ребёнком, знал и почившего императора Дай-цзана. Ваше величество будет рада нас видеть, если я приеду с семьёй после войны, дабы укрепились узы между империей и Цзяраном?
Несколько секунд я обдумывала предложение.
- Князь, скажите, а не найдётся ли у вас внучки? Лет десяти или младше.
- Увы, - с сожалением отозвался Гюэ Чжиан, - моя старшая невестка до сих пор рожала только парней. Сегодня первый раз, когда я об этом жалею.
- А не старшая?
- Не старшая? - он удивлённо приподнял брови. Ну да, предлагать в императрицы дочь наложницы как-то неудобно. Но мне, честно говоря, было наплевать. Главное - она не будет из семьи местной знати, что исключит соперничество и интриги вроде той, в результате которой пострадал род Хао. А чтобы поощрить кого-нибудь родством с императорской семьёй, есть ещё целых четыре места жён первого ранга.
- Приезжайте в гости, князь Гюэ, - с широкой улыбкой пригласила я. - Со всеми вашими внуками и внучками. Я буду очень рада вас всех видеть.
Спустя два дня пути мы достигли достаточно обжитых мест. Нельзя сказать, что перед этим мы ехали по безлюдной глуши, но всё же человеческое жильё попадалось достаточно редко. Теперь же по сторонам дороги простирались поля и тутовые рощи, не успевала пропасть из виду одна деревня, как на горизонте показывалась следующая. Мы миновали также несколько богатых поместий, опустевших перед лицом двух надвигающихся армий, только иногда отдельные слуги или сторожа опасливо поглядывали на марширующих прямо к воротам солдат. Процветающий край, который теперь подвергался безжалостному разграблению. Я была бы рада сказать, что грабежу предавался враг, но увы - окрестности очищали мои же собственные солдаты. Армия выпускала в стороны отряды, частым гребнем проходившиеся по окрестностям и соблюдавшие лишь два запрета - не увлекаться, чтобы не дать врагу приблизиться и застать себя врасплох, и при конфискациях обходиться без кровопролития.
- Крестьянам окажут помощь из государственных амбаров, - непреклонно отрезал князь Гюэ. - Мне нужно, чтобы Эльм с южанами не могли найти здесь ни крошки съестного.
Я прикусывала язык, стараясь не думать, что сейчас чувствуют люди, у которых в преддверии зимы выгребают последние запасы. Да, конечно, государственные амбары, но оказывать помощь населению можно будет начать не раньше конца войны, и везти провизию придётся из соседних уездов. А до тех пор как жить? Но я сама дала своим военачальникам карт-бланш, а мешаться в работу профессионалов - последнее дело. В конце концов, на войне как на войне, для победы всегда приходится чем-то жертвовать. И кем-то жертвовать. Вон, командующий Хао, судя по всему, и вовсе был далёк от сантиментов. Единственным возражением, которое он высказал, было:
- Наш обоз разбухает на глазах и изрядно нас замедляет. Если так пойдёт дальше, нас скоро догонят.
- Ничего, - отозвался князь. - Завтра подойдём к Фужоу. Там и встанем.
Фужоу оказался приличных размеров городом, чин чином окружённым стеной с башнями и рвом под этой стеной. Его размеры оказались достаточными, чтобы вместить всю нашу армию, пусть людей и пришлось распихивать как сельди в бочке. Но Гюэ Чжиан уверял, что это ненадолго, можно и потерпеть. И пусть стены пришли в некоторое небрежение, пусть ров был давно не чищен и потому изрядно обмелел, но с новоявленным гарнизоном в несколько десятков тысяч человек город превратился практически неприступную крепость.
- Отлично, - вынес вердикт Гюэ Чжиан, осмотрев укрепления. - Сети расставлены, дело лишь за приманкой.
Сидевший по левую руку от меня градоправитель кусал губы. Разумеется, он принимал меня по высшему разряду, выделив мне и моим слугам целый двор своего дома, но оказанная честь градоправителя отнюдь не радовала. Вот так живёшь себе мирно где-нибудь в провинции, о столичных интригах знаешь только понаслышке, и тут соперничающие стороны сами сваливаются тебе на голову. Мало того, что размещение такой оравы катастрофически нарушает размеренный жизненный уклад, мало того, что город может серьёзно пострадать в результате военных действий. Дома отстроить можно. Так ведь ещё есть риск, что в случае успешного штурма население взятой крепости может быть вырезано целиком. Случались прецеденты.
Словом, градоначальнику я сочувствовала всей душой. Но опять промолчала, предоставив князю делать всё, что он сочтёт нужным.
Враг не заставил себя ждать. Спустя двое суток его заметили выезжавшие за пределы города разъезды, потом он появился в виду стен. Оценил обстановку и стал обустраиваться напротив, безжалостно вытаптывая чьё-то поле и вырубив мандариновую рощу. Занятно, что окружать город он не стал, вся армия Эльма становилась одним лагерем, и этот лагерь быстро, хоть и без особой спешки укреплялся - солдаты вырыли небольшой ров, построили частокол и дозорные вышки, стены рва тоже ощетинились торчащими кольями. Поднимаясь на стену, я могла вволю полюбоваться наглядным пособием по полевой фортификации. Пока часть вражеской армии работала, другая часть неизменно стояла рядом в полном вооружении, готовясь отразить вылазки из города, но Гюэ Чжиан их разочаровал: ни одной попытки помешать строительству с нашей стороны предпринято не было.
- Почему они нас не окружили? - спросила я, созерцая вместе с князем плоды вражеских трудов спустя ещё несколько суток.
- Особого смысла нет, ваше величество. Взять Фужоу штурмом будет трудно, а осаждать его можно долго, учитывая, сколько припасов мы набрали. У них должны уже появиться проблемы со снабжением, так что ещё неизвестно, кто кого голодом уморит. А потому у Эльма два пути - или дождаться подкреплений, или попытаться выманить нас из-за стен. Но подкреплений могут дождаться не только они, так что второе вероятнее. Эльму нужна убедительная победа, так он сможет делом подкрепить свои претензии на Небесный Мандат, - Гюэ сделал паузу и с хищной улыбкой добавил: - А я его потороплю.
- Как? - с любопытством спросила я, но князь лишь покачал головой:
- Не сочтите за недоверие, ваше величество, но мне не хотелось бы спугнуть удачу неосторожным словом.
Так что пришлось подождать ещё какое-то время, прежде чем я доподлинно узнала, что он имел в виду. Правда, кой-какие догадки у меня появились, когда мои командующие потребовали у градоначальника запасы чёрной ткани, а потом усадили женщин, включая комнатных служанок, дочерей и даже сопровождавших меня девушек за шитье плащей и вышивание красных драконов. Вылазка случилась однажды ночью. Фужоу был достаточно большим городом, чтобы мой сон не потревожил никакие события, происходящие под его стенами. Так что только утром мне доложили, что горцы, прикрывшись знаками отличия нашего неприятеля, спустились со стен, аккуратно убрали расставленных под ними часовых-южан, притворившись сменой, потом с той же наглостью вошли в лагерь, выдав себя за возвращающийся караул, и открыли лагерные ворота подкреплению. Что ж, акробатика с внезапными налётами - обычное дело в горской войне, в которой князь Цзярана был докой, да и Хао Юнси изрядно набил себе руку в тактике "наскок и отход" ещё у себя в Лимису. Результатом вылазки стали сгоревшие вражеские склады с провизией, причём подгадали так, чтобы налёт произошёл буквально на следующую ночь после того, как Эльму подошёл обоз с кое-как собранными где-то там, куда не дотянулись лапы моих солдат, припасами.
Вот теперь перед нашими врагами замаячила реальная угроза голода. Везти еду издалека долго и неудобно, а в округе стараниями моих людей ничего съедобного не осталось. Князь Гюэ был прав - нашему врагу ничего не оставалось, кроме как отойти в надежде, что мы пойдём следом. Но моё командование отпускать его отнюдь не собиралось.
Позже мне рассказали про этот бой всё, до мелочей. О том, как Гюэ Чжиан, догнав неприятеля с половиной нашей армии, принялся методично и жестоко уничтожать его арьергард. О том, как змея, почуяв, что её хвост грызут, развернулась к нападающему, который только этого и ждал. "Я хочу сам выбрать место и время битвы", - приговаривал князь во время обсуждения совместных планов, и он выбрал и то, и другое идеально. Главное сражение произошло на пологом берегу реки, где дорога шла между водой и холмами. Возвращающийся на помощь погибающему арьергарду Эльм с южанами сперва уткнулись в заслон из цзяранских горцев, а когда бой с ними набрал обороты и горцы, казалось бы, начали поддаваться под напором всё пребывающих сил противника, по склону холма южан и мятежников атаковала вторая половина моей армии под предводительством командующего Хао. Эльм попал в мешок, и превосходство в живой силе ему не помогло - часть его солдат уже увязла в схватке с цзяранцами, часть ещё находилась на марше и их удалось застать врасплох. Обошедшая врагов с тыла конница завязала "мешок" и довершила дело. Говорят, ещё долго внизу по течению реки вылавливали трупы врагов, загнанных в реку и там или зарубленных, или захлебнувшихся. У жителей Северной империи были довольно сложные отношения с водой, мало кто из них умел плавать, и в Южной империи, как оказалось, дела обстояли не лучше. Впрочем, даже для первоклассного пловца попытка преодолеть пусть не особо быструю, но широко разлившуюся реку в доспехе, да после тяжёлого боя, стала бы серьёзным испытанием.
Но всё это я узнала позже. Первые вести с поля боя пришли только вечером того бесконечно долгого дня. Утром я проводила своих солдат, шедших умирать за меня и моего сына, со стены Фужоу. Наглости напроситься с ними, пусть и под клятву не покидать командный пункт, у меня не хватило, хотя и очень хотелось. Но, учитывая, что оба моих командующих отнюдь не собирались отсиживаться в стороне, смело устремляясь в бой в первых рядах, безопасного командного пункта в этом сражении могло и не быть вовсе.
И потому я осталась в городе выслушивать бесконечное щебетание моих служанок, вздохи градоначальника и опасливые попытки его дочек развлечь меня беседой или музыкой. Пипой и флейтой они действительно владели неплохо, но я была неблагодарным слушателем, воспринимая изысканные мелодии как белый шум. Все мои мысли были там, где сейчас решался исход войны. И пусть здравый смысл твердил, что у меня ещё останутся силы продолжить борьбу, даже если наши сегодня потерпят поражение. Да и их победа вовсе не гарантирует прекращение войны. Всё равно я чувствовала себя игроком, застывшим над рулеткой, который с замиранием сердца ждёт, пока вращение не остановится, и не станет ясно, что выпало - чёрное, красное, зеро?
Только ставка в этой игре была куда ценнее даже самого крупного денежного куша. И когда в дом градоначальника вбежал срочный гонец, на ходу срывая шлем с головы и открывая растрепавшийся пучок, я, ещё до того, как он открыл рот, по блеску в глазах, по желтоватым зубам, сверкнувшим в широкой улыбке, поняла: банк сорван!
Часть врагов, впрочем, ухитрилась закрепиться на островке недалеко от берега - до него можно было добраться вброд, примерно по грудь в воде, так вражеские солдаты там и оказались. Переправиться через реку вплавь они не могли, сделать плоты было не из чего, и они стояли, осыпая пытающихся приблизится воинов моей армии стрелами. Стрелы, впрочем, скоро кончились, но моих солдат продолжали встречать мечами и копьями. Конечно, их бы всё равно истребили, вопрос не такого уж большого времени, тем более что у наших-то стрел было в достатке. Но мне неожиданно стало их жаль. Как-то вдруг ярко представилось, как они стоят там под обстрелом, погибая один за другим, и не имея возможности даже бежать, лишь смыкают редеющие ряды... Моим врагом был Эльм и император Цинъяу, простых солдат я не ненавидела... ну, разве что в те дни, когда они бесчинствовали в Таюне и деревнях, но эту вину они уже искупили поражением, наверное. В общем, я отправила с гонцом обратно приказ предложить им сдачу на прежних условиях: сохранение жизни и роспуск по домам.
Оба моих командующих были не слишком довольны моим милосердием и, вернувшись, высказали мне своё недовольство - в предельно вежливой форме, понятно. Оказалось, что окопались на островке, а потом сдались в основном южане, и если своих соотечественников, пусть и выбравших неправильную сторону, командующие ещё были готовы отпустить, то живые интервенты, с их точки зрения, годились разве что для рабства: пусть-ка повкалывают, восстанавливая то, что сами же разрушали. В их словах был смысл, но я сказала, что не могу нарушить данное слово, и Гюэ Чжиан, поморщившись, кивнул. Хао Юнси кивать не стал, но и возражать тоже.
- Что с Эльмом?
- Среди мёртвых его пока не нашли.
- Среди живых, как я понимаю, тоже.
- Увы, ваше величество, - вздохнул князь. - Группа врагов под драконьим знаменем попыталась переправиться через реку, и мы их атаковали. Но когда удалось рассмотреть тела, оказалось, что это был Эльм А.
- Младший Эльм мёртв?
- Да, ваше величество.
Что ж, значит Эльм Чжаоцин в погоне за императорским венцом потерял и второго сына. Ну как, дорогой родственничек, стоило оно того?
- А где в таком случае был старший во время боя, сказать трудно, - добавил Гюэ Чжиан. - Маловероятно, но совершенно не удивлюсь, если окажется, если его там не было вообще.
- А куда же он тогда делся?
- Возможно, ускакал вперёд, предоставив разбираться с нападением на арьергард сыну. А потом стало поздно возвращаться.
- Надеюсь, что он всё же утонул и его съедят раки, - мрачно изрёк Хао Юнси. - Как раз по нему конец.
- Раки зимой спят, - не очень уверенно сказала я.
- Тогда рыбы.
Оставленный врагом лагерь оказался кстати - в нём после боя разместилась моя собственная армия; к облегчению градоначальника возвращать её в Фужоу не стали. В качестве компенсации за моральный ущерб ему достались доверху набитые склады - впрочем, с обязательством распределить оставшуюся провизию обратно по окрестным землям. Однако за ущерб, понесённый горожанами от порчи пригородных угодий, да и от возможного самоуправства моих собственных солдат (люди есть люди, в армии святых немного), ему было разрешено выдавать компенсацию из тех же привезённых нами запасов. Всё равно вернуть всё бывшим хозяевам не получится, что-то мы уже съели, что-то ещё предстояло съесть, и солдатам, и пленным. Ведь даже южан не получится сразу же отпустить и помахать платочком вслед, до границы их будут провожать под конвоем, а значит, и кормить их в пути придётся нам.
Так что всё равно ограбленным нами же крестьянам придётся выдавать помощь из государственных складов.
На вторые сутки после победы я наконец отбыла в заждавшийся свою императрицу Таюнь. Моё отсутствие оказалось несколько дольше, чем предполагалось, и за это время я успела получить, помимо отчётов от командующего Жэня, два письма от детей. Одно от смертельно завидующих мальчишек, вынужденных сидеть в городе под охраной, пока мимо проходит, быть может, последняя на их веку война - во всяком случае, создавалось впечатление, что Ючжитар, написавший львиную долю послания, именно этого и опасается. Шэйрен довольно лаконично приписал в конце подобающие пожелания здоровья и благополучия, его чувства прорвались лишь в почти требовании всё-всё рассказать им с братом по приезде. Второе письмо было от моей старшей, которая со всем возможным почтением интересовалась, в своём ли мать уме, если попёрлась не просто в гарнизоны, а на войну. Следует признать, что Лиутар выросла истинной дочерью этого мира с его понятиями об иерархии и разделении обязанностей. Впрочем, во второй части письма содержался весьма толковый отчёт о состоянии дворцового хозяйства, из чего следовало, что уж своё место и свои обязанности старшая принцесса выучила назубок, и мне не придётся за неё краснеть, когда она займёт место хозяйки в собственном доме.
Что ж, по приезде мне предстояло обрадовать её известием, что жених ей уже почти что найден.
Оба командующих остались под Фужоу, разбираться с недобитками эльмовской армии и прочими практическими вопросами. Князь Гюэ решил оттуда вернуться в своё княжество, а в столицу наведаться позже, уже в новом году. Так что все лавры на таюньских торжествах в честь победы предстояло пожать Хао Юнси. Ну и все остальные не будут обижены, и больше у старого князя не останется причин ворчать на то, что его сына обходят наградами и назначениями. Во время короткого пребывания столицы под мятежниками освободилось много постов - вот и будет новый повод повысить по заслугам, а не по происхождению, а заодно поторопить новый общий экзамен. И пусть хоть кто-нибудь попробует хоть что-нибудь вякнуть!
Что до Эльма, то он, как сказала бы местная поговорка, улетел, не имея крыльев. Ни живым, ни мёртвым его так и не нашли. Конечно, поиски продолжатся, но мне почему-то плохо верилось в их успех. Могло быть всё что угодно. Он мог действительно утонуть, пытаясь переправиться через реку. Или сбежать и укрыться у кого-нибудь из своих сторонников, надеясь со временем переправиться в Южную империю. Мог даже тихо умереть где-нибудь в глуши от ран, если всё же принимал участие в битве. В любом случае, этот мятеж был подавлен, а в дальнейшем, если бывший ван Лэй остался жив... С одной стороны, у него больше нет наследников, имеет ли смысл так рваться на трон? Имперскому дядюшке уже хорошо за шестьдесят, шанс обзавестись новыми детьми, прямо скажем, невелик. С другой - как раз гибель обоих сыновей может стать поводом спать на соломе и пить желчь. Так что расслабляться пока рано, во всяком случае до тех пор, пока не найдутся доказательства его смерти.
А ещё я во время отъезда получила неожиданный привет из прошлого. Когда я уже садилась в карету, лицо одного из торжественно стоявших рядом с ней офицеров показалось мне смутно знакомым. Несколько секунду я вспоминала, где могла его видеть, и вспомнила, уже усевшись на подушки сиденья.
- Аль Широнг!
- Здесь, ваше величество! - офицер, почтительно поклонившись, подошёл к окошку кареты. Значит, действительно он.
- Так ты, значит, теперь в действующей армии? Помнишь меня? Как мы по Светлому дворцу гуляли?
После такого не оставалось ничего другого, кроме как отпустить его и откинуться на спинку сиденья, давая знак трогать. Подпрыгивая в карете на неровностях дороги, я размышляла о превратностях судьбы. Интересно, как он оказался здесь? Сам ли попросил о переводе, или его выперли за какую-то провинность? Прибыл с каким-то из присоединённых с начала похода гарнизонов, или в Вечной верности с самого её официального формирования? В любом случае он продвинулся по службе, пусть и не сказать, что сделал блестящую карьеру, но не рядовой, и даже не сотник. Предложить ему перевод обратно в гвардию, что ли? Или уж оставить всё как есть, раз он и сам не пожелал вспоминать прошлое?
Он уже давно женат, наверное. А ведь я могла бы стать госпожой Аль. Согласилась бы когда-то императрица Эльм отдать меня в жёны гвардейцу - и куда бы я тогда делась? Тихая жизнь рядовой жены, матери и хозяйки домика где-то в одном из кварталов Внешнего города в Таюне - мирная, спокойная... Тоскливая и несчастливая. Смогла ли бы я вписаться в ряды обычных горожанок? Ой, вряд ли. Как же всё-таки хорошо, что всё сложилось так, как сложилось. Даже знай я обо всём заранее, ни на какую другую судьбу я бы эту не променяла. Несмотря ни на что.
И всё же я поймала себя на том, что улыбаюсь. После стольких смертей и крутых поворотов приятно увидеть, что хоть кто-то, с кем я когда-то пересеклась, просто живёт, вопреки всем потрясениям, обрушившимся на империю. Приятно вспомнить себя молодой и неискушённой, только-только открывающей для себя этот мир.
...Да, а Чжуэ Лоун тоже жив оказался. Уже после возвращения в Таюнь, после отгремевших торжеств и решения всех накопившихся дел, я получила от него стихотворение, очень меня растрогавшее. Должно быть, Лоуну всё же было совестно за то безобразие, которое он когда-то написал и наговорил про меня. И если это было извинение, то я сразу же простила ему всё, что было прощать, ибо свою провинность этими стихами он искупил вполне.