- Мама, ты в субботу куда-нибудь собираешься? - спросила я за ужином.
- Нет, а что?
- Не возражаешь, если я возьму машину на целый день?
- Куда это ты собралась?
- Меня в гости пригласили. На пикник, это в Подмосковье.
- В такую-то погоду? - мама выглянула в окно.
- В субботу обещают вроде потепление. Да и пикник - название одно, небось сразу же под крышу спрячемся.
- А что за компания? Я их знаю?
- Ну, Пашку Кулагина точно знаешь, - не забыть бы потом ему позвонить, попросить отмазать в случае чего.
- А-а, - кивнула сразу же успокоенная мама. - Домой вернёшься, или с ночёвкой?
- Вернусь.
- Тогда постарайся всё-таки не слишком поздно. И будь на связи.
- Ладно.
Утром субботы я вывела машину со стоянки на улицу и включила GPS. Ввела в него координаты, и он тут же томным женским голосом предложил мне ехать прямо и на ближайшем повороте свернуть налево.
Логика моя была проста, проще не придумаешь. Если мой двойник и вправду претендует на то, чтобы считаться мной, если она пользуется моим паспортом и счётом, то почему бы ей так же не воспользоваться и нашим домом? Тем домом, в котором мы сейчас не живём?
Погода опять решила побаловать людей ясным небом и, вопреки прогнозу, хорошим морозцем - на градуснике с утра было аж целых двенадцать градусов. Но, едучи в машине, утеплением можно было особо не заморачиваться. Я включила радиолу, выбрав музыкальный канал. Над Садово-Кудринской трепетали под ветром рекламные растяжки, мелькали по сторонам разноцветные щиты. Впереди катился синий грузовик с чем-то красным в кузове. Он был слишком далеко, чтобы разглядеть в подробностях, и я некоторое время праздно гадала, что это он такое везёт.
Чем дальше по Кольцу, тем интенсивнее становилось движение, и я слегка сбросила скорость. Справа мелькнул Театр Сатиры. На Триумфальной навигатор посоветовал ещё раз свернуть налево. Не то, чтобы я совсем не помнила, как ехать на нашу дачу, но обычно меня всё-таки возил туда папа. Или мама. На Ленинградском проспекте я попала в небольшой затор, но быстро из него вылезла - всё же утро выходного зимнего дня достаточно спокойно в смысле дорожного движения. Навигатор посоветовал мне прижаться к левой стороне, и вовремя - я едва не угодила в туннель, свернуть из которого было бы затруднительно.
После туннеля под каналом снова пришлось постоять в заторе. Места окончательно стали незнакомыми, и теперь я полностью полагалась на навигатор. Но, согласно ему, мне нужно было ехать прямо, прямо и ещё раз прямо, минуя все развилки и развязки. По сторонам мелькали приземистые дома фабричного вида и старые кирпичные пятиэтажки. Потом слева потянулся кремово-голубой торговый центр, и я лениво подумала, что можно будет и заехать сюда на обратном пути. Позади остался мост, дорога и не думала сворачивать. Справа мелькнула весёленькая бело-оранжевая заправка, потом показались купол и острая колокольня церкви.
Только на следующей развязке навигатор заставил меня свернуть. Дорога превратилась в Пятницкое шоссе и плавно загнулась вправо, забравшись на эстакаду. Потянулись районы новостроек. И вот наконец город кончился и начался лес.
Рекламных щитов по обочинам стало едва ли не больше, чем в городе. Время от времени стена деревьев разрывалась, и становились видны поля, домики, заборы и торговые центры с заправками в пёстрых обклейках рекламы. Шоссе уже довольно давно сузилось до двухрядного, в одном месте мне пришлось выехать на обочину, чтобы пропустить огромный самосвал. И всё-таки кое-что я узнавала. Вон ту берёзу, например, выгнувшуюся, как арка, над дорогой. Частокол ельника за лиственными деревьями. Солнце спряталось, и я даже не заметила, как небо затянуло облаками. Летом здесь было красиво, но сейчас, когда снега ещё очень мало, а листвы нет и в помине, голый лес, оживлявшийся только тёмной хвоей елей, показался мне унылым. Даже реклама по мере удаления от Москвы, и та почти исчезла.
Через некоторое время потянулись посёлки, плавно переходя один в другой. Временами они прятались за деревьями, и забавно было видеть автобусную остановку, стоящую, казалось, прямо на лесной опушке.
Уже почти на месте, поняла я. Наша дача стояла на берегу Истринского водохранилища. Ещё несколько минут езды по тряской дороге, и навигатор ласково шепнул, что я прибыла в пункт назначения.
Машина остановилась перед новым двухэтажным домом посреди довольно обширного, хотя и не очень большого участка - никто в нашей семье не питал страсти к садоводству. Калитка оказалась не заперта. Мой приезд не остался незамеченным - когда я подошла к дому, входная дверь распахнулась, и на крыльцо вышла женщина. Я остановилась у ступенек, и некоторое время мы молча рассматривали друг друга. На этот раз бежать она явно не собиралась.
- Добралась наконец, - нарушила молчание мой двойник. - Я думала, ты явишься раньше.
Я пожала плечами.
- Ну, заходи, раз уж приехала, - она отвернулась и исчезла внутри, оставив дверь открытой. Я не преминула последовать приглашению.
Хотя мы ни разу на моей памяти не пользовались дачей в холодное время года, папа, будучи человеком основательным, провёл в неё и отопление, и горячую воду, так что наша дача на деле была полноценным загородным домом. Сразу за дверью был небольшой холл, куда выходили двери кухни, гостиной и столовой. Спальни были наверху. Я стащила перчатки и скинула короткую дублёнку, повесив её на рогатую кованую вешалку, стоящую в углу у двери - помню, мама приобрела её на какой-то распродаже. Сапоги я снимать не стала. Дверь кухни была открыта, изнутри доносилось звяканье. Так и есть, временная хозяйка была там. На столе стояла чашка с остатками чая, и лежала початая пачка печенья.
- Чай будешь? - как ни в чём не бывало, спросила двойник. Я покачала головой.
- Ну, как хочешь. Так как ты сумела их всех обмануть?
- Кого - их?
- Всех. Маму с папой. Макса.
- Я никого не обманывала, - я, не дожидаясь приглашения, уселась за стол. - А вот ты откуда взялась?
- Я? От папы с мамой.
- Каких?
- Моих, - в тон мне ответила она, усаживаясь напротив. - Андрея Ильича и Марины Борисовны Белоусовых.
- Врёшь.
- Да ну? - она приподняла бровь. - А вот бабушку с дедушкой моих как звали?
- В смысле - моих? Ильёй и Оксаной по отцовской линии, Семёном и Натальей по материнской. А как звали кошку, которая жила у нас и умерла, когда я в начальную школу ходила?
- Не знаю, как твою, а мою Пуся. Когда я болела скарлатиной?
- Ты - не знаю, а вот я ею не болела. Ветрянкой - да, было дело в детском саду.
Она хмыкнула. Мы ещё некоторое время перебрасывались вопросами и ответами, всё больше убеждаясь, что знаем друг о друге если не всё, то явно больше, чем положено людям со случайным сходством. По крайней мере, она верно назвала и номер гимназии, в которой я училась до перехода в обычную школу, и имена моих тогдашних однокашников, которых я запомнила, безошибочно ответила, кто из них был моей лучшей подругой, а кто - злейшим недругом. И, судя по её вопросам, она знала и о моей первой влюблённости в зарубежную кинозвезду в возрасте тринадцати лет, и об увлечении фолком, и о теме доклада, сделанном на втором курсе универа...
- Любимая книга в пятнадцать лет?
- "Мастер и Маргарита". Как назывался отель, в котором мы жили на Канарах?
- Э... Не помню, - созналась я. - Какая-то там "Плаза".
- Да, - после короткой паузы кивнула она. - Я тоже не помню.
Я невольно усмехнулась. Проверить меня не на то, что я знаю, а на то, чего не знаю - это она неплохо придумала.
- Зато помню название соседнего, - добавила она. - "Принцесс Плаза".
- Да, да. На ней ещё такая корона была стилизованная на крыше. Но мне она больше напоминала шутовской колпак.
Мы посмотрели друг на друга уже без прежней враждебности, но с некоторым замешательством. Похоже, обоюдный план припереть самозванку к стенке и вытрясти из неё правду разваливался на глазах. Окажись здесь третейский судья, ему было бы весьма трудно вынести вердикт, так кто же из нас, собственно, самозванка.
- Шрам. От царапины, - она протянула мне левую руку. - От той самой Пуси на память.
Я молча повернула свою левую ладонь тыльной стороной вверх. Едва заметная белая ниточка пересекала кожу поверх вены.
Ещё некоторое время мы увлечённо сравнивали наши руки, а потом и прочие части тела. Я опознала похожие шрамики на наших руках, как собачий укус, а она - следы на наших правых лодыжках, как имеющий аналогичное происхождение. Дальнейший осмотр выявил, что и родинки у нас совершенно одинаковые. И плоский ноготь на среднем пальце - когда-то я, пытаясь забить гвоздь, долбанула по нему молотком, да с такой силой, что он сошёл. И одинокий жёсткий волосок на подбородке.
- Но не потерянные же мы однояйцовые близнецы? - сказала она после нового приступа обоюдного замешательства.
- С одинаковыми шрамами?
- А что? Я слышала, что если близнецов разлучают в детстве, то после встречи обнаруживается, что у них похожие биографии. Вплоть до имён жён и мужей.
- И одинаковых злобных собак, кусающих за одно и то же место? И потом, тогда уж семьи-то у нас всё-таки должны быть разными.
Вторая Женя кивнула, кусая губы. Я лихорадочно пыталась придумать вопрос, на который никто, кроме меня точно не смог бы ответить.
- Первый приезд в Париж. Помнишь? Тогда я пошла вечером гулять по бульварам. Какую песенку я при этом мысленно напевала?
Она моргнула, явно не сразу вспомнив, но потом всё же ответила:
- Сначала "Non! Rien de rien" ["Нет! Ни о чём" (фр.)], потом - "Pardonne-moi ce caprice d'enfant" ["Прости мне мой детский каприз" (фр.)].
Я медленно кивнула. Да, об этом я не рассказывала никому. И песни тогда звучали исключительно у меня в голове, я их даже под нос не мурлыкала.
- Ладно, - она сжала и разжала кулаки. - Теперь моя очередь. М-м... В подростковом возрасте я попыталась сочинить стихи. "Привет тебе, серый и ласковый зверь..." Какая вторая строчка?
- "Решай же судьбу молодую", - буркнула я, чувствуя, что краснею. - Да ладно, всё равно из этого ничего не вышло.
Она кивнула, так же смущённо усмехаясь. Да, свой первый и единственный опыт стихосложения я не только никому не показывала, но и вообще постыдилась записывать на бумаге. Ибо его вполне хватило, чтобы понять - стихи мне сочинять противопоказано.
Мы опять помолчали.
- Ладно, - сказала я наконец, - ладно. Пусть мы полностью идентичны, и воспоминания у нас общие. Но в какой-то точке они должны расходиться? Раз нас двое - значит, когда-то они разделились?
- И это случилось недавно, - кивнула вторая Женя. - Та процедура? У Петра Викторовича?
- Скорее всего. После неё я в первый раз тебя и увидела.
- А я тебя. Но не сразу, а пару дней спустя. А эти два дня я спокойно прожила дома с мамой и папой. А ты где была в это время?
Я открыла рот - и запнулась. Велик был соблазн сказать - дома, как и ты. Но в том-то и дело, что я не могла со стопроцентной уверенностью утверждать, где я была, и что делала в этот период. Я его просто не помнила.
- Не знаю, - призналась я. - Меня ограбили. Брызнули в лицо какой-то гадостью, и у меня провал в памяти на эти два дня.
- Или тебя просто не было, - с торжеством заключила она. Я подавленно промолчала. Я не верила в то, что я - откуда-то взявшийся двойник, но крыть в эту минуту мне было нечем.
- Может, всё же выпьешь чаю? - с великодушием победительницы предложила Женя, и когда я кивнула, поднялась. - Но хоть саму операцию-то помнишь?
- Нет. Вот как мы с Максом на него ехали - помню. Они с Петром Викторовичем выдернули меня из гостей. Мы были тогда у Захаровых...
- У Захаровых? - она обернулась от чайника. - У Маргариты и Валерия?
- Ну да.
- Вы были у них в гостях? Они же с папой друг друга терпеть не могут!
- А ты что, сама не помнишь?
Она помолчала с минуту. Потом сказала:
- Нет.
- Ага, - я почувствовала, что вновь обретаю ускользнувшую было почву под ногами. - А что помнишь? Сам обряд обретения новой способности помнишь?
- Да.
- А перед ним что? Что-нибудь в тот день?
На это раз Женя молчала довольно долго. Чайник успел вскипеть, и она налила мне чашку и села напротив, прежде чем наконец ответила:
- Выходит, что в тот день - ничего.
- А что последнее перед тем?
- Боулинг на Пашкином дне рождения.
- Это же дня за два перед тем, - вспомнила я. - Ха! Выходит, что провалы в памяти у нас пусть и не одинаковые, но симметричные.
- Но мой раньше!
- И что?
- Если бы ты была уже тогда, ты должна помнить что-то другое, верно? Судя по всему, ты появилась после второго провала.
- Или одна из нас появилась во время или до первого провала, и это не обязательно я.
- Но я-то была дома! В смысле, Макс, как ты говоришь, выдернул тебя... меня... из гостей, мы вместе поехали к Петру Викторовичу, а потом вместе с Максом от него и уехали домой.
- А Макс при процедуре присутствовал?
- Нет.
- Значит, во время его отсутствия, но пока твоя память снова не включилась, могло произойти что угодно, верно?
Она поджала губы:
- И где же всё это время была ты?
- Понятия не имею. Возможно - бродила вокруг дома и гадала, откуда взялась занявшая моё место самозванка.
Я вспомнила о чае и сделала глоток. Вторая Женя побарабанила пальцами по столу.
- А что вы делали у Захаровых? - спросила она.
- Я же говорю - были в гостях. Они решили с нами помириться, и пригласили нас на большую вечеринку. Какие-то у них общие деловые интересы с папой образовались, я в детали не вникала.
- Ну и бог с ними. Вернёмся к нашим баранам. Всё равно что-то не складывается. Если разделение произошло во время процедуры, Пётр Викторович должен был что-то знать, верно?
- Если оно действительно произошло в то время, и вообще одно с другим связано. Конечно, скорее всего, связано, но наверняка мы утверждать не можем.
- А Пётр Викторович?
- А он вообще знает, что нас двое?
- Знает, - кивнула Женя. - Когда я тогда увидела тебя целующейся с Максом около нашего дома, я позвонила ему и сказала.
- И что он ответил?
- Что произошла небольшая накладка, и что он всё уладит, мне нужно только подождать.
- Так это он так "всё улаживает"?! - я со стуком поставила чашку на стол. - Так, стоп. Снайпер у витрины. Это был твой снежок?
Она кивнула.
- Почему?
Женя отвела глаза и пожала плечами. Настал мой черёд побарабанить пальцами по столешнице.
- Но, согласись, он признал, что появление двойника связано с процедурой.
- Да ни черта он не признал, - возразила я. - А если и да, то где гарантия, что не врёт? Всё, что нам известно о его технологии, нам известно с его же слов. Мутный он тип, думала же, что не стоит с ним связываться.
- Но кто же знал, что действительно сработает?
- Угу, - со вздохом согласилась я. Ведь я... мы... действительно отнеслись к предложению совершенно несерьёзно. Когда Макс сказал "давай поедем, попробуем, что ты теряешь?" я чувствовала себя так же, как когда мы с приятелями, ещё в школьную пору, устроили любительский спиритический сеанс. Просто забава, замешанная на любопытстве.
- Ты помнишь весь обряд с самого начала?
- Нет, - с явной неохотой признала Женя. - Помню, что уже сижу я уже в комнате, вся в проводах, все стены с какими-то линиями, рисунками, какие-то приборы вокруг гудят... И я здорово устала. А потом пришёл Пётр Викторович, сказал, что всё прошло идеально и можно начинать пользоваться уже сейчас. Но мне хотелось только спать. Я прямо в машине уснула, Макс, когда мы приехали, меня разбудил.
- И ты не задумывалась о том, что ничего не помнишь уже довольно длительное время?
- Я думала, что так и надо. В конце концов, он же в моих мозгах копался. Кстати, а почему ты упорно называешь эту процедуру обрядом?
- Не знаю. Наверное, потому что мне до сих пор не верится в его научность. Несмотря на приборы и провода.
Снова наступила тишина. Я прихлёбывала чай и задумчиво жевала печенье из пачки. Женя некоторое время смотрела куда-то в сторону, потом тоже вытащила себе печеньку.
- А тебе новыми способностями пользоваться доводилось? - спросила я.
- Не-а. Ну, не считая драк с тобой.
- А вот мне доводилось.
- Ты о том снайпере?
- Не только, - и я рассказала о едва не сбившей меня машине и об убийце с пистолетом. Правда, о том, что убийцу я пристрелила, я всё-таки умолчала. По моему рассказу выходило, что я, заметив его у машины, предпочла добраться домой другим путём, бросив машину до следующего утра, а способности проявились в том, что я вообще обратила внимание на слежку. Выслушав меня, она присвистнула.
- Ну ничего себе... Да на тебя целая охота идёт.
- Да уж, - согласилась я.
- Но постой... Если Пётр Викторович пытается убрать тебя, в смысле, если это он... То значит, он считает настоящей меня?
- Всё может быть, - я пожала плечами. - Но тогда хотелось бы знать, по каким критериям он это определил.
- По каким-то своим, наверное.
- Но тогда я имею право знать, разве нет? Мы обе имеем право знать, почему вдруг раздвоились, и что вообще происходит. И почему обязательно нужно убивать. Не знаю, как тебе, а мне умирать совсем не хочется, двойник я или нет.
- Я пыталась к нему дозвониться после того снайпера, - призналась Женя. - Но никто не брал трубку. И в том доме, где он производил свою операцию, мне тоже никто не открыл.
- Ну, может, он в нём вообще не живёт, а лишь использовал для одной операции. Мне этот дом жилым не показался.
- Мне тоже, но в тот день, когда я тебя увидела, он там был.
- Ты к нему приезжала, что ли?
- Ну да. Тебе с тех пор не приходилось смотреть боевики?
- Да как-то нет. Я их не люблю, ты ведь знаешь.
- Да, но тут папа включил один, и я с ним за компанию посмотрела. А потом ещё несколько прокрутила на компе, сцены драк, в основном. Знаешь, они такие смешные... Я раньше не замечала, насколько это киношное кун-фу неправдоподобно и постановочно. А тут стало прямо глаз резать. Ну я и поняла, что всё сработало, попробовала ещё несколько упражнений выполнить... Сил и растяжки, конечно, не хватало, но всё равно я смогла такое, о чём раньше и не думала. И ну тем утром я решила съездить и Петра Викторовича поблагодарить. Я же сомневалась в этой его технологии, а зря сомневалась, как выяснилось.
- И что он тебе сказал?
- Да ничего особенного, - она пожала плечами. - Был очень любезен, пригласил меня выпить кофе. А потом ему кто-то позвонил, и он начал со мной прощаться. И... кажется, он занервничал.
- А потом что было?
- А потом я ещё заехала перекусить, а после подъезжаю к дому и через дорогу вижу тебя с Максом.
- И тогда ты кинулась звонить Викторовичу, и он сказал "упс, извиняйте, ошибочка вышла, щас исправим"?
- Ну, в общем да. Он меня успокоил, попросил запастись терпением, и сказал, что со всем разберётся. Только не "щас", а может уйти несколько недель.
- Па-анятно, - протянула я. Хотя понятно было только то, что ничего не понятно. - Но если убийцы действительно его, то какой-то тупой способ всё исправить. Ну, предположим, меня убили. Суета, следствие, опознание, сказали родителям - и тут появляешься ты.
- И в два счёта доказываю, что я не самозванка!
- Предположим, а убитая тогда кто?
- А это уж дело следствия - разобраться. Впрочем, ты права в том пункте, что родителям от этого не приведи бог какая нервотрёпка.
- Но если одна из нас и правда появилась в результате обряда, то, видимо, назад отыграть уже нельзя. Можно только... - и я провела пальцем по горлу.
- В общем, наверняка только Пётр Викторович и может сказать, - подытожила Женя.
- А может быть, и он не может, - пессимистично добавила я.
- Значит, надо его спросить. Отловить, и...
Я кивнула. Затем спросила:
- Ну что, перемирие? По крайней мере, до тех пор, пока мы не узнаем что-то наверняка?
- Давай, - согласилась она, и мы торжественно пожали друг другу руки через стол.
Чай закончился, я встала и сполоснула чашку. Женя сунула печенье в буфет.
- Собираешься обратно в Москву? - спросила она.
- Да, а что?
- Раз такое дело, не подбросишь меня?
- Ладно, - я пожала плечами.
- Тогда я сейчас соберусь.
Она вышла из кухни и поднялась наверх, к спальням. Я нашарила в кармане не пригодившиеся мне ключи от дачи, пересекла холл и открыла боковую дверь, ведущую в гараж. Внезапная догадка оказалась верна: посреди гаража стоял серебристый "фольксваген".
Ну, конечно же. Выйдя от Петра Викторовича, вторая Женя спокойно села в свою машину и уехала. И счастье, что она по дороге тоже завернула поесть, а то, явись она домой раньше меня или позже, и в доме наших родителей разыгралась бы презанимательнейшая сцена.
За спиной послышались шаги - Жена вторая спустилась с лестницы, уже в зимних ботинках и с пальто в охапке. Я кивнула на "фольксваген":
- Ты на нём ездишь? Смотри, он же в угоне числится.
- Я знаю. Почему, как ты думаешь, я шла в "Сбербанк"? Хотела взять кредит на новую машину.
- Прекрасно. Взяла бы кредит ты, а выплачивать мне.
- Мне, - спокойно поправила она. - Это мой счёт и мои деньги. Не беспокойся, выплатила бы как-нибудь.
Я предпочла не спорить. Уже на крыльце я спохватилась и спросила, откуда у неё ключи от дачи, если наши лежат, где лежали. Оказалось, что она, подгадав время, когда никого из нас не было дома, наведалась в квартиру и взяла не только мой паспорт, но и набор ключей, к которым заказала дубликаты. А потом нанесла ещё один визит и положила ключи обратно - чтобы их сочли украденным и поменяли все замки, Жене второй отнюдь не хотелось. Хватило заблокированного телефона и кредитных карт.
Я в который раз покивала. Конечно, консьерж внизу её спокойно пропустил. Ведь он отлично знал её в лицо.