Молотки стучали не только в усадьбах вокруг дворца, но и внутри самого дворца. Пока Чжаньцюн и Линьсюань пересекали внешние дворы в сопровождении встретившего их у ворот евнуха, им несколько раз попадались рабочие, тащившие доски и вёдра, катившие тачки с камнями и глиной. У одного из окружавших главный двор строений чинили крышу, у другого заново штукатурили и красили стены.
Евнух довёл заклинателей до нужного места и с поклоном отступил в сторону у распахнувшейся двери. Другой евнух, дежуривший внутри, прокричал их имена. Оба служителя выглядели пожилыми - новых набрать ещё не успели, так что все вновь привлечённые на службу дворцовые слуги помнили ещё отца нового императора. А кое-кто, возможно, и последнего императора Цзюэ. Линьсюань понадеялся, что с такими не встретится. Не хватало ещё, чтобы на него опять начали таращиться из-за пресловутого сходства с императрицей Хуан Дэ.
В этот раз молодой император принял их не в главном зале, а в помещении поменьше и поскромнее. И не только их - едва войдя, Чжаньцюн и Линьсюань увидели Чжун Ханьюя, с которым император о чём-то оживлённо беседовал. Видимо, его величество решил два раза не вставать и дать сразу несколько аудиенций сразу.
- Поднимитесь, - дружелюбно, даже весело кивнул император, когда глава Ши и его подчинённый встали на колени и поклонились. - Мы тут как раз обсуждаем весеннюю компанию в Цзяннани. Теперь, когда на нашей стороне несколько южных кланов, задача немного облегчается.
- Ваши войска приложат все усилия, ваше величество, - уверил Чжаньцюн.
- Глава Ши прав, - кивнул глава Чжун. - Но наши противники тоже готовятся к битве, и эти полгода используют с толком. Возможно, нам не стоит ждать весны.
- Но наши войска устали, им требуется передышка, - возразил Чжаньцюн. - А пополнения нужно обучить. За Цзяном нас в любом случае встретят во всеоружии.
Чжун Ханьюй вопросительно взглянул на императора, и тот кивнул.
- Вот, взгляните, глава Ши, - глава Чжун указал на расстеленную на столике карту. - Наши разведчики доносят, что вот тут клан Юань спешно строит укрепления. Если дать им закончить...
Линьсюань отвернулся к окну, пропуская обсуждение военных планов мимо ушей - всё равно это его не касалось и не интересовало. Окно было частично застеклено, частично заклеено бумагой - одно из многих свидетельств наскоро устранённого упадка. Мысли мастера Хэна снова вернулись к будущему переезду. Он уже успел наскоро обсудить с Чжаньцюном эту тему. Укромная долина к западу от Линшаня - предложил тот. Достаточно близко, чтобы не терять связь с орденом, и достаточно уединённо, чтобы не попадаться лишний раз на глаза людям. Немного позаклинать, и никто без приглашения вас не найдёт. А я скажу всем, что вы уехали ещё дальше, в горы Лунхушань.
Линьсюань, которому не хотелось отрываться далеко от благ цивилизации, уже почти согласился, но решил сперва осмотреть предлагаемое место сам.
- Если ваше величество больше не нуждается в присутствии вашего слуги, я прошу разрешения вернуться в Линшань к своим обязанностям главы, - слова Чжаньцюна вернули Линьсюаня во дворец - аудиенция явно близилась к концу. - Меня заменит Доу Сюй.
- Для меня будет честью сражаться бок о бок с прославленным мастером Доу, - заметил Чжун Ханьюй.
- Я тоже буду рад его видеть, - кивнул император. - Когда-то я мечтал служить под его командованием. Не думал тогда, что всё так обернётся... Но мне будет вас не хватать, глава Ши.
- Когда я вам понадоблюсь, я всегда к услугам вашего величества. Но я слишком надолго покинул орден. У меня нет причин сомневаться в компетентности моего шиди Хэна, но, надеюсь, ваше величество поймёт моё нетерпение.
- Да, конечно, я вас не удерживаю. А вы, мастер Хэн? Вы стали на диво молчаливы - за всё время, что вы здесь, не проронили ни слова.
- К сожалению, мне нечего сказать насчёт военных дел, ваше величество.
- Ну, да, - кивнул император. - Кстати, как поживает ваша супруга?
- С ней всё хорошо, благодарю вас, - голос Линьсюаня прозвучал несколько суше, чем предписывали приличия, но император обиженным не выглядел.
- Кстати, глава Ши, тут ко мне обратился с прошением человек, которого вы должны давно знать. Мне интересно услышать ваше мнение по поводу его дела.
- С удовольствием его выслушаю, ваше величество.
Его величество кивнул дежурному евнуху. Тот выскользнул за дверь, и минуту спустя послышались приближающиеся шаги. В комнату вошёл человек в простом тёмном одеянии, уже пожилой, с пробивающейся сединой в волосах. Он тоже поклонился как положено, Линьсюань взглянул на Чжаньцюна - и удивился тому, как мгновенно окаменело лицо главы Ши.
- Поднимитесь, господин Кан, - всё так же приветливо разрешил император. - Что у вас за дело?
- Ваше величество, - господин Кан сложил руки перед грудью, - я пришёл сюда просить вашей справедливости и правосудия. Справедливости для моей покойной жены, По Наопин!
Линьсюань моргнул, лишь теперь узнав стоящего перед ним человека. Господин Кан, бывший судья Кан! Второй муж Наопин, которого Линьсюань видел лишь однажды, когда вызволял его из тюрьмы по просьбе его жены. Видел мельком, в тусклом свете лампы-коптилки в руках у тюремщика, не мудрено, что почти не запомнил. Тем более, что с тех пор почтенный судья изрядно похудел и стал выглядеть ещё старше, чем рисовала неверная картинка из воспоминаний.
- Мы всегда стоим за справедливость для наших подданных. В чём суть вашей жалобы?
- Этот человек, - господин Кан указал на Линьсюаня, - этот заклинатель, мастер Хэн, когда-то, будучи рабом в семье моей жены, совершил преступление против своих хозяев. Против своей хозяйки, не сделавшей ему никакого зла!
- Мы знаем об этом, - кивнул император. - Но, к сожалению, господин Кан, мастер Хэн за заслуги перед нашим величеством получил помилование за все преступления, совершённые в юности.
- Не все, ваше величество.
- Не все?
- Я читал указ вашего величества о помиловании. В нём ни словом не было упомянуто о том, как раб Хэн Ань перед побегом надругался над девицей По. А значит, на это преступление императорское помилование не распространяется.
Линьсюань почувствовал, что теперь лицо и спина каменеют у него. Вот только возразить было нечего: когда они с Чжаньцюном просили о высочайшем пардоне, об этой маленькой детали не сказал ни один из них. Чжаньцюн, вероятно, не счёл важным, а сам Линьсюань... не хотелось ему привлекать внимание к этой детали биографии, которую он был вынужден признавать своей. Насилие над женщиной, как ни крути, никого не красит.
- Ну, надо же, - прозвучал за спиной ироничный голос Чжун Ханьюя, - оказывается, и у вас есть грехи. А то я уже было начал опасаться, что однажды мастер Хэн живым вознесётся к Будде.
- Что скажете, мастер Хэн? - император в упор посмотрел на него. Линьсюань помедлил. Ведь действительно было. Оригинальный Хэн Линьсюань действительно был насильником...
- А разве ваша жена не взяла обратно все свои обвинения перед казнью? - ледяным тоном осведомился Чжаньцюн, не дав паузе затянуться.
- Так и было, - господин Кан перевёл тяжёлый взгляд на него. - Все, кроме этого. Вот только даже остальные обвинения она отрицала не по своей воле. Покойный глава Мэй заключил с ней сделку: её ложь в обмен на жизнь этого недостойного.
- Я смотрю вам не привыкать выживать за чужой счёт. В первый раз вам тоже спасла жизнь ваша жена. Вернее, по её просьбе, тот самый Хэн Линьсюань, которого вы сейчас обвиняете. Но, видимо, благодарность теперь не числится в добродетелях у благородных мужей.
У господина Кана дёрнулась щека.
- Будь я по-прежнему судьёй, - произнёс он, - и доведись мне разбирать это дело, я бы первым делом спросил у вас, глава Ши: почему вы тогда так поторопились заткнуть нам обоим рот?
- Охотно вам отвечу - потому что вы вступили в сговор с нашим врагом. Вы, или ваша жена, за которую вы отвечаете, и тот факт, что ваши союзники после сочли выгодным её казнить, дела не меняет. И не сбеги вы так поспешно, у вас была бы возможность высказаться перед судом и привести как доказательства слов вашей жены, так и оправдания вашему поступку.
- Перед судом под вашим председательством?
- Разумеется, раз дело касается заклинателя и моего подчинённого.
- Тогда я позволю себе выразить сомнения в объективности этого предполагаемого суда. Глава Ши стоит за мастера Хэна так, словно признал в нём родного отца.
- Что ж, теперь мы стоим перед судейством выше, чем мы оба. Какие доказательства вы можете привести своему обвинению?
- А то, что моя жена не побоялась бросить тень на свою честь, вы доказательством не считаете? Для оговора можно было бы выбрать что-то более безопасное для себя.
- Вот только призналась она в этом исключительно вам, не так ли? Точно зная, что вы примете её слова близко к сердцу. Ненависть толкает людей и не на такие поступки. Да, признаю, её ненависть была обоснована, но это не делает любое слово госпожи Кан истиной.
- Возможно, дело и в ненависти, - спокойно признал господин Кан. - Вот только, когда По Наопин рассказала мне о гибели своей семьи и о том, что случилось с ней самой, предвидеть императорского помилования ещё никто не мог. Ей не было нужды додумывать то, чего не случилось, для законного приговора хватило б и того, что раб поднял руку на своих хозяев.
Аргумент, был вынужден признать Линьсюань. Того, что натворил предыдущий хозяин его тела, действительно с лихвой хватило бы на несколько смертных приговоров. Преступлением больше, преступлением меньше - это уже ни на что не влияло.
- Это всё слова, - Чжаньцюн скрестил руки на груди. - Приведите хоть одно доказательство. Желательно, не свидетельство заинтересованного лица.
- Мастер Хэн, вы опять молчите, - вмешался император, поймав вопросительный взгляд господина Кана. - Быть может, вы что-то скажете в своё оправдание?
Все посмотрели на Линьсюаня. Тот опять помедлил, колеблясь... И вдруг внутри поднялась нешуточная злость. Какого чёрта?! Почему он вечно должен отвечать за грехи, совершенные не им?
- Я никого не насиловал, - тихо, но чётко произнёс Линьсюань.
- Было бы странно, если бы мастер Хэн сразу признал обвинение, - бросил в пространство господин Кан. Линьсюань повернулся к нему, поймал взгляд бывшего судьи и повторил, чеканя каждое слово:
- Я. Никого. Не насиловал.
Повисла пауза, которую снова прервал император.
- Глава Ши, мастер Хэн, мне жаль, но предъявленное обвинение слишком серьёзно, чтобы я мог оставить всё как есть. Это дело требует тщательного расследования, после которого я смогу вынести справедливое решение. А до тех пор, мастер Хэн, я вынужден поместить вас под арест.
Он хлопнул в ладоши. Загрохотали сапоги, и в комнату вошёл целый отряд закованной в латы стражи.
- Приказываю арестовать Хэн Линьсюаня и проводить его в тюрьму судебного министерства, - официальным тоном велел его величество. - До дальнейших распоряжений. Глава Чжун.
- Да, ваше величество, - Чжун Ханьюй, с интересом слушавший разбирательство, тут же поклонился.
- Вы ведь знаете способы обеспечить сохранность заключённых-заклинателей? Посмотрите, есть ли в тюрьме всё для этого необходимое, и, если нет - организуйте.
- Слушаюсь, - кажется, глава Чжун хотел добавить что-то ещё, но в последний момент передумал. Тем временем командир стражи подошёл к Линьсюаню:
- Мастер Хэн, отдайте, пожалуйста, меч.
Можно было переместиться прямо сейчас. Никто бы его не остановил, даже если имел на это силы: Чжаньцюн точно не будет мешать, а Чжун Ханьюй выглядел скорее расслабленным зрителем, чем насторожённым стражем, готовым ловить преступника при попытке побега. Они с Жулань всё равно собирались скрыться от всех, так что хуже не будет. Можно было... Вот только, даже если это никак не повредит Чжаньцюну - ох, сплошное беспокойство главе от такого шиди! - как такой демонстративный побег будет выглядеть? Как признание вины? Или как то, что заклинателям наплевать на волю императора, ими же признанного и возведённого на престол?
Линьсюань решительно протянул Ханьшуй, но не командиру, а Чжаньцюну. Тот сразу же взял, и снова скрестил руки, прижав ими меч к телу и ясно показывая, что отдавать никому не намерен. Командир посмотрел на императора, тот еле слышно хмыкнул, но больше никак отношение к происходящему не показал. Настаивать командир не решился.
- Прошу вас следовать за нами.
Комнату Хэн Линьсюань покинул с высоко поднятой головой, ни разу не оглянувшись.
Что муж не вернулся к вечеру, Жулань немного встревожило, но и только. На закате ей прилетело персональное послание от главы Ши, в котором тот объяснял, что император задержал их обоих в столице, но глава надеется в скором времени всё уладить. Жулань успокоилась и приготовилась ждать, сколько будет нужно. Удивляло только, что не написал сам Линьсюань, но мало ли чем он там занят. Возможно, и правда свободной минутки нет, или хочет объяснить всё сразу, когда вернётся. Они ведь никогда не состояли в регулярной переписке, так что Жулань понятия не имела, насколько муж охотник до написания писем.
Когда она следующим утром увидела Бай Цяо и Чан Сюэ, которые о чём-то оживлённо переговаривались с озабоченным видом, но при виде неё резко замолчали, то тоже ничего не заподозрила. Мало ли какие у молодых людей могут быть секреты. Так что Жулань просто прошла мимо, с улыбкой ответив на приветственные поклоны учеников.
День прошёл как обычно, если не считать отсутствия мужа, и следующий за ним тоже. После обеда Жулань принесли приглашение от госпожи Жун. Супруга градоначальника жаждала увидеться с госпожой Хэн, с которой они прежде были как сёстры, и поболтать о новостях. Добрых соседей забывать и правда нехорошо, так что Жулань заколебалась: поехать прямо сейчас, или отложить визит до возвращения Линьсюаня? Не хотелось бы, чтоб муж вернулся в пустой дом, а её наверняка будут уговаривать остаться ночевать. Но ведь ничего страшного не случится, даже если Линьсюань прибудет в её отсутствие. Можно оставить ему записку.
В конце концов Жулань написала ответное послание, в котором обещала прибыть завтра, и отправилась на поиски внешнего ученика, которому можно доверить отнести письмо. Проще всего поймать кого-то более-менее свободного можно было рядом с кухней, туда-то она и пошла. Гонец и правда отыскался без труда, и принявший запечатанный свиток мальчишка лет четырнадцати, спросил с жадным любопытством:
- Госпожа Хэн, а можно спросить? Мастер Хэна уже выпустили из тюрьмы?
- Из тюрьмы?!
- Ну... да, - парень заморгал. - Он же...
- Что значит - из тюрьмы?
- Ну, его же арестовали.
- За что?
- Не знаю... - глаза ученика забегали.
- Почему ты решил, что его арестовали?
- Так все говорят...
Жулань прикусила губу. Хотелось схватить недоросля за грудки и трясти, пока не выдаст все подробности. Вот только толку от этого может и не быть, если ему известны только слухи. Нужно идти к заклинателям.
- Глава Ши вернулся, - оправдывающимся тоном произнёс ученик, - я и подумал, что вам он, наверное, скажет...
- Глава вернулся?!
Ученик кивнул. Стремительно отвернувшись, Жулань кинулась бежать. Задохнувшись, перешла на быстрый шаг. Путь казался очень длинным, к тому же он быстро начал забирать вверх, всё время вверх, по ступенькам и без них. Внутри неё что-то происходило, и Жулань не сразу поняла, что: казалось, что внутри неё находится рыбка, которая теперь вдруг начала легко и быстро плескать хвостом. Остановившись в тени раскидистого дерева, женщина дала себе время отдышаться, прижимая руку к животу.
Совсем недавно она мечтала, что вот ребёнок зашевелится, и она даст Линьсюаню послушать...
Около дома главы пришлось сделать ещё одну остановку, чтобы пропустить выходящих из ворот заклинателей: похоже, Ши Чжаньцюн устроил большое совещание. На Жулань поглядывали сочувственно и понимающе. Впрочем, задержка оказалась кстати, она позволила перевести дух, поправить волосы и войти с мало-мальским достоинством. Пусть и всё равно потной и раскрасневшейся. И только перешагнув порог дома, Жулать сообразила, насколько непочтительно вламываться к главе ордена вот так, без приглашения. Но отступать было поздно, да и не собиралась Жулань отступать.
- Глава Ши.
- Госпожа Хэн, - Чжаньцюн ответил на её поклон, окинул внимательным взглядом и констатировал: - Вы уже всё знаете.
- Значит, это правда? Мой муж в тюрьме?
- К сожалению, да. Присаживайтесь, госпожа Хэн. Налить вам воды?
Жулань хотела было отказаться, но поняла, что действительно хочет пить. Во рту пересохло, да и бег по жаре способствовал жажде.
- Простите, что не сказал вам сразу. Но я действительно надеялся, что это недоразумение, которое удастся быстро уладить.
- Что случилось? За что его арестовали?
- За преступление, совершённое в юности, - Чжаньцюн подал ей чарку. - Вам ведь известно прошлое шиди?
- Мне казалось, что всё уже прощено.
- Нам тоже так казалось. Но, к сожалению, прося о помиловании для Линьсюаня, мы не стали перечислять все его проступки поимённо. К этому и придрались, сочтя, что не все они попадают под амнистию.
- И что же теперь будет?
- Вероятно, суд. Следствие.
- А как же император? Ведь... я слышала, что он обязан Хэн Линьсюаню жизнью!
- К сожалению, свою награду шиди уже использовал. Император... - Чжаньцюн поморщился. - Строго между нами, госпожа Хэн, но, возможно, ему не слишком приятно вспоминать о той истории со спасением. Когда его величество был учеником моего ордена, они с шиди Хэном не ладили. Возможно, его задевает, что его спас именно Хэн Линьсюань. Я не стану утверждать, будто он воспользуется случаем, чтобы совсем избавиться от источника плохих воспоминаний... Но и ждать нисхождения, наверно, тоже не стоит.
Они помолчали. Жулань невольно вспомнила опасения Линьсюаня, высказанные им во время их последней встречи. Быть может, вот оно? Из-за личной неприязни или из политических соображений, но нет человека - нет проблемы.
- Вы знаете, как он сейчас? В тюрьме, я имею в виду?
- Насколько мне известно, с ним хорошо обращаются.
- Вы с ним виделись?
Чжаньцюн отрицательно качнул головой, и добавил:
- Но я говорил с начальником тюрьмы.
- Вы ещё собираетесь к нему?
- Разумеется, уже завтра. Я был вынужден приехать по делам ордена. Разгребу и вернусь в Линьань.
- Я еду с вами.
- Госпожа Хэн, боюсь, что вы ничего не сможете сделать.
- Но я хотя бы попытаюсь.
И, если Ши Чжаньцюн откажется, она пойдёт к другим заклинателям. Или ученикам мужа, они уже умеют стоять на мечах. Откажутся все, тогда наймёт лошадей и поедет в столицу своим ходом. Но удержать её здесь смогут, только тоже заперев.
- Хорошо, - после некоторого молчания сказал Ши Чжаньцюн. - Соберите всё необходимое. Отбудем во второй страже, сразу после завтрака.
Сборы не заняли много времени, и как-то вдруг оказалось, что Жулань до вечера нечем заняться. Затевать что-то новое уже не имело смысла, к тому же она подозревала, что всё будет валиться из рук. Пойти в госпиталь? Работа там тоже требует внимания. Но, наверное, в конце концов Жулань всё же пошла бы, или взялась за вышивание, просто чтобы убить время, но тут она вспомнила об отосланном госпоже Жун обещании быть у неё завтра в гостях. Можно было просто написать ещё одно письмо с извинениями, но Жулань решила съездить лично. Всё-таки повидаться, и время убить заодно.
Её визит стал неожиданностью, госпожа Жун сама выскочила во внутренний двор, едва госпожу Хэн пустили в ворота. Супруга градоначальника оказалась не в одиночестве, у неё сидела родственница, и обе дамы засуетились, принимая Жулань так ласково и предупредительно, словно она была нездорова.
- Ох, дорогая, мне так жаль, мне так жаль! Нет, этот чай не годится, я прикажу принести "серебряный лист". Возьмите мандарин, эти особенно сладкие. Или, может, хотите пирожных с каштанами?
- Вы уже всё знаете? - невольно повторила слова главы Ши Жулань.
- Конечно, приходил тот милый юноша с вашим письмом, он всё нам подробно рассказал. Ох, ну кто бы мог подумать! Я ещё когда узнала о вашей свадьбе, подумала, что госпожа Е поторопилась. Что теперь будете делать?
- Завтра еду в столицу. Буду просить его величество о милости.
- А не о разводе?
Должно быть, ответный взгляд Жулань был достаточно выразительным, чтобы госпожа Жун смутилась.
- Что ты такое говоришь? - укорила хозяйку её родственница. - Конечно, госпожа Хэн должна позаботиться о своём супруге, каким бы он ни был.
- Да, разумеется, - госпожа Жун вскочила, скрывая неловкость. - Я прикажу принести нам вина.
Она на минуту вышла. Видно было, что родственницу прямо-таки распирает любопытство, но она героически сдерживалась до возвращения хозяйки. Вино принесли, разлили на две чарки, оставив гостье чай, и женщины принялись достаточно деликатно расспрашивать Жулань о предстоящей дороге. Изрядно удивились, когда узнали, что она полетит с заклинателями, и ещё больше - что этот полёт у неё будет не первый. Спросили, знают ли её родители, и Жулань спохватилась, что и правда, родителям надо написать. Время шло, пустела чарка за чаркой, и в конце концов госпожа Жун опять стала откровенной.
- А вот чуяло моё сердце, что ничего хорошего из этого брака не выйдет. Из грязи стены не слепишь... прошу прощения, госпожа Хэн, но... Пока глава Ши всё улаживал, мастер Хэн мог жить спокойно, но сейчас, когда у нас есть император, вопрос времени, когда с него спросилось бы если не за прошлое, то за настоящее.
- У моего мужа нет ничего в настоящем, за что можно было бы спрашивать, - Жулань смерила взглядом уже второй кувшинчик вина. Пожалуй, пора этот визит заканчивать.
- Может быть... - с сомнением протянула градоначальница. - А всё равно не повезло вам с мужем, что ни говори. Я вот, когда услышала, что он не только осиротил госпожу Кан, но и сорвать цветок её принудил, вот нисколечко не удивилась. Такой уж человек!
- Как принудил?
- А вы не знали? - родственница всплеснула руками. - Да о том уж все говорят. Я всё понимаю, жена должна быть на стороне мужа, но...
Однако Жулань уже не слушала. Новая информация о муже требовала осмысления, и всё существо женщины отчаянно протестовало против её принятия. Казалось бы, после убийства своих хозяев, после разбоя и учения у чернокнижника, в чём Линьсюань признался сам - что ещё может удивить? Но одно дело - месть за жестокость, а совсем другое - самому проявить жестокость к другому... другой, слабой и беззащитной, не сделавшей, как он сам признавал, ничего плохого. И да, сластолюбие мастера Хэна, ставшее притчей во языцех...
Но разве это сластолюбие когда-нибудь выходило за пределы парчовых домов? Как бы ни ругали мастера Хэна, а в том, что он насильник, на памяти Жулань не обвинял никто. Он пальцем не тронул её саму за весь долгий путь от Люйцяо до Фэнчэна, наоборот, всегда обращался с подчёркнутым уважением. Даже сейчас, когда стал полноправным супругом и господином. И не только с ней, со всеми прочими людьми всегда был добр и приветлив. Даже с теми, кто намного ниже, которые грубость и пренебрежение и за обиду бы не сочли. Вспомнился далёкий уже Даньлю, уничтоженный злобный призрак, и то, с каким недоумением мастер Хэн смотрел на старосту, признавшегося, что на оплату заклинателю у них нет денег: "Значит, придётся спасти вас бесплатно". Или того лютого мертвеца из Юнь, которого он уничтожил, расставшись с уже желанной Жулань и пренебрегши возможным гневом Мэев. Потому что дал людям надежду и не смог пожать плечами и уйти, когда любой другой счёл бы, что уже сделал всё что мог.
И вот теперь её хотят уверить, будто такой человек мог обидеть девушку, которая единственная из всей семьи По была к нему добра?
- Нет, - твёрдо сказала Жулань, обрывая сочувственное щебетание собеседниц. - Я в это не верю.
"Теперь уже не такая белая", - с удовлетворением подумала Мэй Хайтан, сквозь щель створок рассматривая соперницу. Видно, что Сун Жулань не так редко бывала на свежем воздухе. Не столь уж Хэн Линьсюань и берёг свою жену! Но чему удивляться, она же ему не ровня. Осталась с мужем одна, родни и друзей рядом нет, да и родня-то - никто, семья мелких городских чиновников. Муж ценит жену тогда, когда чувствует за ней силу, когда она служит связующим звеном между ним и знатностью, богатством, могучими союзниками, способными оказать мощную поддержку или стать опасными врагами. Вот сама Хайтан - Мэй, ею и останется, даже отдав опекунство под братом и управление делами в чужие руки. Потому что клановых и вассальных связей не заменят и не отменят никакие чиновники. И во многих случаях именно её голос способен стать решающим.
Не очень, правда, солидно урождённой Мэй подслушивать у дверей, как последней любопытной служанке... Но сейчас решалась её судьба и судьба её будущего мужа, а потому Хайтан решила, что родовой гордостью можно и поступиться. Тем более, что его величество не возражал, позволив ей ждать в соседней комнате. Теперь он расхаживал взад-вперёд, периодически появляясь в её поле зрения - видимо, всё же волновался во время разговора. Молодость, молодость... А вот Сун Жулань, которой было позволено сесть, держалась спокойно. С достоинством истинной аристократки, была вынуждена признать Хайтан. Ни рыданий, ни заламывания рук, ни лихорадочных поклонов, которыми простолюдины обычно сопровождают нижайшие просьбы правителям, похоже, искренне полагая, что успех зависит от количества ударов лбом об пол. Может, и правда сможет выглядеть на троне императрицей. На выросшего среди подлого люда императора такая манера поведения и правда могла произвести впечатление.
Но посмотрим ещё, насколько для него хватит эффекта новизны. Когда рядом с ним окажутся истинно знатные и образованные девы, к тому же - красивые. Императрицу сменить сложно, но можно, и окажется тогда урождённая Сун там, где ей место. Не лезь, мышь, на высокий ясень.
- Я действительно многим обязан вашему мужу, - его величество снова появился перед глазами и остановился, глядя на Сун Жулань сверху вниз. - Я и не собирался забывать об этом, так что не беспокойтесь, о казни в любом случае речь не идёт. Однако...
Он сделал паузу, явно рассчитывая, что собеседница переспросит, и Сун Жулань после некоторого молчания всё же повторила:
- Однако, ваше величество?
- Однако и смягчение приговора может быть разным. Я могу приговорить его к ссылке... Особой ссылке с каторжными работами на три года. Куда-нибудь в Линнань, или Цзяннань, на побережье. Говорят, там множество болот, нездоровый воздух, жара... Северянам тяжко. Правда, юг нами пока ещё не отвоёван, но это вопрос времени, а пока мастер Хэн посидит в тюремной камере. Я был в тюрьме, правда, не долго, там сыро и темно. Мастер Хэн привык к комфорту, едва ли там ему нравится.
- Ваше величество, вы говорили, что приговор может быть разным, - Сун Жулань сжала руки - едва ли не первое свидетельство нервозности, которое она себе позволила.
- Да, конечно. Поскольку вы к преступлению своего супруга не имеете никакого отношения, то вы от наказания будете избавлены. Думаю, муж без возражений даст вам развод, чтобы избавить от участи ссыльной. И тогда мы с вами возвращаемся к тому, с чего мы начали. Моё предложение о браке всё ещё в силе. И... если меня попросит моя невеста... разве я смогу отказать ей в небольшом подарке перед свадьбой? Особая ссылка, но другая, вообще безо всяких отработок. На самое близкое из всех возможных расстояний, как раз куда-нибудь в район его родного Линшаня. Или Фэнчэна, тоже неплохое место, не правда ли? А до вынесения приговора он будет отпущен на поруки своего главы Ши. Возможно, со временем и вовсе под амнистию попадёт, в честь нашего венчания, например, или рождения первенца... Отделается запретом на посещение столицы. Что скажете?
Сун Жулань молчала.
- А если Хэн Линьсюань привык к семейной жизни, то, чтобы он не страдал в одиночестве, я даже могу найти ему новую жену, - с усмешкой добавил император. - Поверьте, у него не будет причин жаловаться. Так что же? Возможно, вам нужно время подумать? Суток хватит, или...
- Я согласна.
Голос женщины остался ровен, и его величество на мгновение запнулся, словно не сразу поверив, или не найдясь, что сказать. Он испытывающе заглянул в глаза собеседнице, видимо, нашёл там всё, что нужно, и на его лице расползлась широкая улыбка, вернувшая суровому государственному мужу мальчишеский вид. Но когда он уже открыл рот, Сун Жулань добавила:
- Но у меня есть условие, ваше величество.
- О как? - брови императора подпрыгнули. - Какое же?
- Я беременна, - Сун Жулань положила руку на живот, прячущийся под свободным платьем. - И наша с вами свадьба состоится не раньше, чем дитя появится на свет.
Такого поворота его величество, похоже, не ожидал. От открыл и закрыл рот, смерил госпожу Хэн недоверчивым взглядом.
- Эм...
- Или, быть может, ваше величество желает признать ребёнка своим?
- Нет! - тут же отказался император.
- Тогда его должны отдать отцу. И мой с ним развод тоже состоится только после родов.
- А зачем же ждать так долго?
- Затем, что мой ребёнок должен родиться в законном браке, и ни у кого не должно быть в этом никаких сомнений. Ваше величество, я понимаю, что мне придётся расстаться с моим первенцем. И я хочу хотя бы быть спокойной за его дальнейшую судьбу. Уповаю, что вы поймёте чувства матери.
Император медленно и неохотно, но всё же согласно кивнул.
- И если Небо пошлёт мне сына, а мой муж по вашей воле снова женится, то я хочу, чтобы мой сын оставался его наследником. Старшим законным сыном законной жены.
Его величество поморщился. Но кивнул вторично:
- Да, я понимаю. Меня самого дразнили... Ну, не важно. Хорошо, я исполню ваше желание. Но жить до родов вы будете в столице. Я сам найду для вас дом.
- Слуга повинуется воле вашего величества.
Император сделал знак, и невидимый до сих пор евнух подошёл к Сун Жулань и помог ей подняться. Когда она уже шла к двери, император снова окликнул её:
- Госпожа Сун, вы, наверное, думаете, что я жесток. Но, поверьте, я сделаю всё, чтобы вам никогда не пришлось пожалеть о перемене в вашей судьбе и обвинить меня в том, что я плохой муж. Надеюсь, что однажды я смогу доказать вам свою любовь.
- Это не имеет значения, ваше величество, - Сун Жулань Хайтан видеть уже не могла, но её голос прозвучал устало. - Я дала вам согласие лишь с одной целью. И действительно ли вы меня любите, или же просто хотите хотя бы так восторжествовать над нелюбимым учителем - для меня это ничего не меняет.
Стукнула дверь, оставив молодого императора в одиночестве. Выждав несколько мгновений, Хайтан постучала по створке, а потом отодвинула её и вошла в комнату. Его величество так и стоял, глядя вслед новоявленной невесте, но появление Хайтан вырвало его из задумчивости.
- Всё слышали? - он указал на дверь. - Что скажете?
Хайтан многое могла бы сказать о наглости и самоуверенности этой выскочки, посмевшей ставить оценки поведению повелителя. Дядя за такое содрал бы с виновного кожу живьём, и тот ещё легко бы отделался. Но, как бы там ни было, Сун Жулань на особом счету, и ставить её на место теперь может только Сын Неба. И если он предпочёл спустить и промолчать, не Хайтан ему указывать. Так что она лишь произнесла:
- Позвольте поздравить ваше величество с будущей свадьбой.
- Угу. Так же, как и вас - скоро Хэн Линьсюань станет свободным для нового брака, не так ли? О, кстати, я вам сейчас кое-что покажу.
"Кое-чем" оказалось донесение какого-то соглядатая. Этого следовало ожидать, подумала Хайтан, ознакомившись с отчётом о подогреваемых кем-то в народе слухах, что принц Цзюэ Вань вернулся под другим именем и уже чуть ли не готовит переворот, чтобы вернуть трон своего отца.
- Ваше величество, эта недостойная готова поручиться жизнью, что Хэн Линьсюань к этим слухам непричастен.
- Как ни странно, я вам верю. Мастер Хэн потратил слишком много сил, направляя меня на борьбу, чтобы теперь самому же хоронить плоды своих трудов. Желай он трона, я был бы ему не нужен. Но ведь эта история получила огласку благодаря вашему дяде, не так ли?
- Увы, это так, ваше величество, - никогда ещё Хайтан в общении с императором не чувствовала себя настолько неуютно.
- Так что же? Нет ли у вас желания завершить то, что он начал?
- Разве ваша слуга посмеет что-либо предпринять против вас, пока мой брат находится в руках верных вашему величеству людей?
Его величество хмыкнул, улыбнулся и махнул рукой:
- Ладно, расслабьтесь. Хорошо, что не пытаетесь клясться в верности ради верности, Нам это уже несколько надоело. Практические соображения всегда самые надёжные, верно? К чему это я, собственно... Вы не посмеете, Хэн Линьсюань не захочет, зато смелость и желание есть у кого-то другого. Возьметесь присмотреть за супругом, чтобы его ненароком не впутали в грязную игру? Ну, чтобы мне однажды не пришлось всё же забыть о благодарности и в самом деле его казнить.
- Охотно, ваше величество, приложу все силы.
- А как насчёт его ребёнка? Готовы стать матушкой сразу после свадьбы?
- Я буду любить его как собственного сына, - пообещала Хайтан. В этот момент она почти верила в то, что говорила.