- Сегодня утром допросили фармацевта И Кошона из отдела врачевания, которого супруга Эхуан посетила после своего выхода из-под ареста, - доложила Усин. - Говорят, он признался, что она и правда обращалась к нему по поводу слабительного. Но при этом рассматривала другие снадобья и спрашивала, для чего они предназначены. Тогда велели осмотреть его запасы и обнаружили пропажу вытяжки из луковиц красного осенника. Её добавляют в мази от болей в суставах, но если его проглотить, он очень ядовит.
- Что с фармацевтом? - я откинулась на спинку невысокого длинного дивана.
- Его величество приказал сослать его вместе с его отцом. Но вроде бы остальную семью трогать не будут.
А потом тихонько подкинут им деньжат и устроят судьбу детей... Хотя, может, наградой будет лишь то, что они избегнут обвинения в соучастии. Я побарабанила пальцами по подлокотнику. Фармацевт, лекари, отдел врачевания - часть Высшей службы кормления, обслуживающей гарем... Всё это звенья одной цепи, опутавшей Внутренней дворец, и я была готова поклясться, что знаю, где находится замок от неё - во дворце Полдень.
В какой момент яд заменил лекарство, и злая, но не опасная для жизни шутка обратилась покушением на убийство? Что бы случилось, если бы всё пошло, как планировалось, и я была бы мертва? Да примерно то же самое, полагаю. Виновница вычисляется на раз-два, её оправданиям, когда все улики против неё, никто не верит, все удовлетворены, никто не стал бы копать дальше. Но Эхуан не был нужен мёртвый император, вот в чём закавыка. Пусть она и не блистала умом, но что риск за компанию со мной отправить к предкам и его, не нулевой, догадаться было не так уж и сложно. В гареме есть только один человек, который в случае смерти государя выиграет больше, чем потеряет. Но беда в том, что доказательств против него - неё - у меня не было никаких. Подозрения и умозаключения к делу не подошьёшь.
- Прибыла госпожа Благородная супруга, - доложили от двери.
- Проси, - я поднялась.
Благородная супруга пришла по делу - как оказалось, она выполнила своё обещание подобрать мне дам. "Пока всего двое, а там посмотрим", - добавила она, и я кивнула, рассматривая скромно склонивших головы девушек. Дочки-внучки чиновников, казавшиеся совсем одинаковыми в своих форменных синих халатах, с напудренными лицами и схожими причёсками. На Земле бы могли сказать "как инкубаторские". Девушек отправили устраиваться на новом месте, на втором этаже моего дворца уже готовы были комнаты для них, а госпожа Тань пригласила меня выпить чаю в саду Безмятежности.
- Дни всё теплее, пусть сливы и вишни уже отцвели, но всё остальное цветёт и распускается. И во дворец уже доставили первый весенний чай. Опробуем?
Я ничего не имела против. Мы устроились в той самой беседке на сваях посреди пруда, в которой мне так хотелось побывать в бытность мою комнатной девушкой императрицы. Над прудом веял свежий ветерок, над водой уже появились блестящие серебром и зеленью стрекозы. Летом, в жару, тут, должно быть, очень приятно.
- Я слышала, что его величество оказал сестре милость и сделал ей большой подарок? - с улыбкой спросила госпожа Мэйли.
- А, да.
Его величество действительно расщедрился, видимо, приняв своё обещание возместить мне пережитое всерьёз. И это были уже не побрякушки, не ткани и даже не новый титул. Теперь мне принадлежали пятьсот дворов - парочка-троечка деревень, как минимум.
- Честно говоря, я даже не знаю, что мне со всем этим делать... Никогда не владела дворами.
- Собственно, сестре ничего и не нужно с этим делать. Там уже есть свои управители и старосты, сестра просто будет получать доход. Если есть желание, ты сможешь потребовать и проверить отчёты, а если его величество отпустит - то и съездить осмотреть свои владения. Хотя тут надо посмотреть, как далеко они находятся.
Я покивала. Я ещё ничего не знала про свои новые приобретения. Мне просто вручили указ с цифрой и перечнем названий. Надо будет попросить в Императорской библиотеке карту. Должны же здесь быть карты.
- У сестры прибавилось забот, - с улыбкой сказала Тань Мэйли.
- Ну, хоть будет чем заняться на досуге. У меня тут куда больше досуга, чем мне бы хотелось.
- Увы, скука - вечная беда Внутреннего дворца. Хотя нам, старшим жёнам, особенно скучать не приходится, но вот рядовым наложницам только и остаётся, что заполнять свой досуг шитьём, играми и сплетнями.
- И если бы только им, - я поморщилась. Гарем бурлил от слухов, и что ж удивляться, что их темой в последнее время была почти исключительно я. Моим слугам даже не нужно было собирать их, чтобы я оказалась в курсе, достаточно было пройтись по саду, чтобы наткнуться на группку женщин из обслуги, оставшись скрытой от них зарослями бамбука. "Сама отравила свою служанку, чтобы избавиться от соперницы, - шипела высшая по одеяниям своим товаркам из отдела шелков. - Ни стыда, ни совести!" "Да она просто опробовала новый яд", - уточняла одна из товарок. "А может, прислуга просто увидела у своей госпожи что-то, что не должна была?" - предположила третья участница обсуждения. "Нет, теперь она её подымет, точно вам говорю! И натравит на остальных жён и на её величество. Ведьма же эта Соньши, государя приворожила, теперь хочет государыню извести и сама на её место стать". "Верно, она же страшна, как обезьяна, а может, и есть обезьяна, что в человека превратилась". "А волосы, вы видели, что она обрезала волосы? Что колдунья с ними сделает? Внимательней смотрите на свои постели, сёстры, как бы туда не наползло змей!"
- Да они просто завидуют старшей сестре, - попыталась утешить меня Усин, слышавшая всё не хуже меня. Я только вздохнула. Ясен пень, что завидуют. Что ж, всё было закономерно, ведь для всех я была взявшейся из ниоткуда выскочкой, занявшей место, которое должно было принадлежать кому-то из здешних. Я - то самое медное колечко, которое по случайности закатилось в шкатулку с драгоценностями. Забралось на горку золота и нефрита и лежит, поблескивает себе нагло.
- Не обращай внимания, сестра Соньши, гарем сплетничает всегда, - Благородная супруга без труда догадалась о чём я думаю. - Это удел всех, кто поймал за хвост золотого феникса, их имена всегда треплют. Поговорят и успокоятся. Бояться надо не слов, а дел.
- Бывает, что слова лишь предшествуют делам.
- Ты права, но тут уж всё зависит от тебя. Я солгу, если скажу, что сестра Соньши не подвергается опасности. Скоро тебе придётся взять на себя свою долю забот о Внутреннем дворце. За тобой следят десятки глаз, и любой твой промах немедленно широко разнесут, подлив масла и добавив уксусу. Сестре надо быть осторожной и осмотрительной.
- Да, вы правы, - я глубоко вздохнула и поклонилась, подняв почтительно сложенные руки. - И потому, если это не затруднит старшую сестру Тань - я надеюсь на ваш совет и наставление.
Благородная супруга с улыбкой кивнула:
- Можешь на меня рассчитывать, младшая сестра.
На обратной дороге мне, к счастью, сплетников больше не попалось, только две младшие супруги, гулявшие под ручку в сопровождении своих служанок. Они, как и положено, с поклонами уступили мне дорогу, и если и обменялись замечаниями по поводу моей персоны, то лишь тогда, когда я вышла за пределы слышимости. В моём дворце было тихо, слуги сейчас заняты своими делами, новеньких не было видно - я сама сказала, что их служба начнётся с завтрашнего утра. Ни читать, ни вязать, ни заниматься каллиграфией настроения не было. Раньше я могла бы пойти поговорить с Тайреном, но теперь и словечком-то, кроме прислуги, переброситься не с кем... Так, отставить, если опять начну вспоминать, как хорошо было с Тайреном, я, чего доброго, пущу слезу. Усин заметит, примется утешать, кто-нибудь услышит, что-нибудь кому-нибудь скажет...
Господи, когда я ворчала на назойливость моего принца, думала ли я, что без него станет куда хуже. Полагала, что ценю его только за жизненный комфорт, а оказалось - за то, что он был здесь моей единственной близкой душой. Поистине, что для тебя значил человек, осознаёшь, только когда его потеряешь.
Лучше отвлечься на что-нибудь, заняться чем-нибудь другим. И вообще, я живу в этом дворце уже несколько дней, а видела в нём только свои покои. Не то чтобы у меня было много дел в хозяйственных помещениях, хозяйка большого дома из меня ещё та, а слуги как-то управлялись своими силами. Но всё же надо осмотреть своё хозяйство хотя бы для порядка. И кстати, о своих силах.
- Усин, Благородная супруга сказала, что дворцу нужна управительница или даже две - старшая и младшая. Хочешь, назначу на это место тебя?
- Нет, старшая сестра, - решительно отказалась девушка. - Назначь кого хочешь, но я хочу остаться при тебе.
- Смотри, ведь это повышение в ранге.
- Я и так повысилась вместе с тобой.
Я улыбнулась, чувствуя себя растроганной. Надо будет её чем-нибудь порадовать при случае.
- Усин, а как поживает твоя семья? Ты говорила, что твой отец служит при дворцовой конюшне, а брат - писец в Высшей службе одеяний.
- Да, старшая сестра, - в её голосе прозвучала нотка гордости. - У него хорошие аттестации, может быть, он получит ранг.
- Хм, - а я, быть может, смогу этому поспособствовать. - А сестры у тебя нет?
Если про отца и брата говорилось регулярно, то про сестру Усин лишь однажды что-то такое упомянула, но насколько вскользь, что я даже не была уверена, идёт ли речь именно о сестре или о более дальней родственнице.
- Есть, от наложницы, она уже замужем, - а вот её, судя по тону, Усин близкой и не считала. Иерархия распространялась и на семейные отношения, так что про какую-нибудь далёкую и не особо значащую родню, которую мы бы назвали седьмой водой на киселе, тут могли сказать "дочь пятнадцатой наложницы".
- Нет желания навестить родных?
- Я уже встречалась с ними в этом году. А мне можно будет выйти из Внутреннего дворца?
- Конечно, в любое время, когда захочешь. Я поговорю с высшими по дворцам, чтобы тебе дали пропуск в отделе Внутренних врат.
Усин заулыбалась, и я поздравила себя с хорошей идеей. Додумалась наконец за два с половиной года её беспорочной службы. Надо всё же больше интересоваться людьми, находящимися рядом.
На заднем дворе было тихо, только шаркал метлой уборщик, судя по серому халату - раб. Из кухни пахло дымом, но запаха еды я не учуяла. Комнаты слуг, поварня, уголок, где сушится одежда и прочие ткани... Рядом был неизменный бассейн с мутной водой, возможно, в нём поласкали выстиранное. Я приостановилась у странного сооружения из жердей, планок и верёвок, когда услышала из-за висящего на горизонтальном брусе покрывала чей-то голос. Высокий, но не женский, значит евнух.
- Ну? И это, по-твоему, хорошо вымыто?
Я невольно обернулась на звук.
- Отвечай, маленькая дрянь - это, по-твоему, хорошо вымыто? Это и вот это? А? Что молчишь?
Что-то пронзительно свистнуло, но и после из-за покрывала не донеслось ни звука в ответ. Я нахмурилась и двинулась в обход сушилки.
- Теперь будешь перемывать. Начинай. Нет, не так. Языком.
За рядом сушащихся вещей, на выложенной деревянными планками дорожке, разделяющей брусы, действительно торчал евнух, судя по отделке одежды, один из дворцовых дядек. Перед ним на коленях стояла женщина с опущенной головой. В тёмно-красном, почти коричневом платье - рабыня со Скрытого двора.
- Давай. Ты вылижешь языком всю дорожку. Ну! - Женщина низко наклонилась, словно и впрямь собралась лизнуть деревянную поверхность, но тут же снова застыла, и он сильно пнул её ногой. - Лижи давай! Что? Смеешь не слушаться, тварь?
- Что здесь происходит? - громко просила я.
Женщина немедленно уткнулась лбом в доски. Евнух обернулся и торопливо поклонился.
- Эм... Ничтожный просит прощения, госпожа Драгоценная супруга. Нерадивая рабыня плохо выполняет свою работу, - он указал на стоящее тут же ведро с тряпкой. - Ей было велено вымыть эти дорожки, но на них остались разводы.
- И ты правда думаешь, что если их облизать, то станет чище?
- Э...
- Тебя поставили надзирать за работами или тешить своё самолюбие, издеваясь над рабынями?
- Ничтожный слуга всего лишь выполняет свой долг и наказывает провинившуюся!
- Э, нет, так не наказывают. Так издеваются, пользуясь чужой беззащитностью. И я не желаю больше этого слышать.
- Как скажете, госпожа, как скажете! Слышишь, ты, ничтожная дрянь? Ты вызвала неудовольствие госпожи Драгоценной супруги! Тебе будет за это дано двести... нет, триста палок! Поняла? Марш на Скрытый двор!
Я уже успела фыркнуть про себя - она вызвала моё неудовольствие, надо же! - но последние слова евнуха выбили меня из колеи.
Я осознала, что стою с открытым ртом. Триста палок! Да после такого человек вообще выживет ли? А если учесть, что палки здесь бамбуковые, и после энного количества ударов имеют обыкновение расщепляться и резать кожу острыми краями... Даже если наказанная не умрёт на месте, то превратится в кусок окровавленного мяса.
- Ты сошёл с ума? За какие-то разводы - триста палок? И хватит нести чушь, если я чем и недовольна, то твоим голосом! Сам этих палок опробовать не желаешь?
Евнух заметно поёжился.
- Э... Госпожа Драгоценная супруга... Ваш слуга виноват, но есть то, чего вы не знаете, - он придвинулся поближе и понизил голос: - Эта девка - из семьи государственных преступников. Её родня уже казнена, а вот она слишком зажилась на свете. Есть обычай... дурная кровь не должна задерживаться во дворце. Ей лучше отправиться к своим ставшими гуями предкам, и как можно скорее.
Я сжала зубы. Весёлые дела творятся во дворце. Интересно, это приказ, спущенный сверху, или инициатива на местах? И я тут мало что могу сделать, вот что самое противное. Рабов много, и я не могу остановить произвол, я в большинстве случаев о нём даже не узнаю.
Но вот об этом - узнала. И, раз вмешавшись, просто отвернуться и сделать вид, будто ничего не было, я уже не могла.
- Так, - сказала я. - Она остаётся здесь. Ты меня понял? На Скрытый двор она больше не вернётся.
- Но... Госпожа... Вы не можете! Прошу вас подумать трижды, только император может отпустить раба со Скрытого двора.
- Прекрасно, я поговорю с ним. А пока она останется здесь под мою ответственность.
- Но...
- А вот ты убирайся! Что ноги твоей больше в моём дворце не было. Понял? И если я ещё хоть раз хоть краем глаза тебя увижу - ты сильно пожалеешь!
А что? Если я правильно понимаю расклад, супруга первого ранга вполне может наказать любого, или почти любого в гареме. И оспорить или отменить её приказ может только императрица или другая супруга первого ранга.
- Но...
- Марш отсюда. Или прикажешь позвать слуг, чтобы они тебя выкинули?
Евнух убрался, непрерывно кланяясь и злобно поблескивая глазами. Я посмотрела на спасённую, которая, кажется, так ни разу и не шевельнулась. Подошла поближе, подбирая слова, и постаралась сделать тон помягче:
- Поднимись.
Она не шевельнулась.
- Ну же, подними голову, - громче повторила я.
Женщина наконец послушалась. Хотя какая она женщина, ещё совсем молоденькая девушка, наверно, и двадцати нет. Но выглядит плохо. И её недавно уже били, у глаза ещё не заживший синяк, и бровь рассечена.
- Как тебя зовут?
Она пробормотала что-то, так тихо, что я разобрала лишь слово "госпожа".
- Говори громче! - велела Усин вместо меня. Судя по тону, она никакого сочувствия к девушке не испытывала. Та повторила, и я подумала, что ослышалась:
- Как?
- Гоухи, милостивая госпожа...
Сочетание "Гоухи" в буквальном переводе означало "собачий цветок", но я уже достаточно знала местные эвфемизмы, чтобы понять - так тут обозначали собачьи экскременты. М-да. А я ещё когда-то жаловалась на своё имечко. Всего-то "башней" обозвали.
- Ну, нет, - решительно сказала я, - это имя мне не нравится. Будешь...
Я подняла глаза, подыскивая слово покрасивее. Почему-то вспомнилось, что раз весь дворцовый город ориентировал с юга на север, то смотрю я сейчас точно на северо-запад. Где-то там, за стенами и крышами, должна возвышаться угловая наружная башня Сливового цвета...
- Будешь Мейхи - Цветок сливы!
Девушка снова поклонилась, коснувшись лбом досок.
- Ты голодна? - Она молча замотала головой, и я вздохнула. - Усин, найди для неё комнату. Пусть отдохнёт и приведёт себя в порядок. И распорядись на кухне, чтобы Мейхи накормили.
- Старшая сестра, стоит ли тратить столько сил на какую-то рабыню? Тем более что она...
- Из семьи преступников, да, да, я слышала. Это уже не имеет значения. Она остаётся здесь, и если его величество позволит, станет одной из вас. И не надо так морщиться.
Усин морщиться не прекратила, но всё же кивнула. Ох, боюсь, будут попрекать девчонку... Впрочем, попрёки лучше, чем побои, они хоть жизни не угрожают. Оставалось подумать, что я скажу императору.
Но объяснение с императором по поводу моего нового приобретения прошло на удивление гладко. К вечеру ему уже донесли о моём самоуправстве, и он скорее с любопытством, чем с недовольством сам спросил, зачем мне понадобилась рабыня. Я в ответ выдала заготовленную ложь:
- Ваше величество, у меня на родине считается, что человек совершает богоугодное дело, спасая кому-нибудь жизнь. Боги уберегли меня от яда, и я хотела бы, если на то будет ваша воля, отблагодарить их благодеянием к другому человеку. Пусть эта девушка заменит прислугу Лин.
Которую, бедняжку, посмертно повысили в ранге и похоронили за государственный счёт. Всё же император умел быть благодарным. И даже памятную деревянную арку у неё на родине её в честь воздвигли, благо здесь такие арки ставили, на мой взгляд, почём зря, например, могли увековечить земляка, отлично сдавшего экзамен на чиновничью должность. Я же в свою очередь отправила семье моей погибшей служанки ещё денег.
- Что ж, да, есть и у нас такой обычай, - задумчиво кивнул его величество. - Правда, у нас как правило, ограничиваются тем, что покупают и выпускают предназначенную на убой птицу или рыбу. Но будь по-твоему. Однако вовсе не обязательно брать её к себе, распорядись, можно просто отослать из Скрытого двора куда-нибудь - в другой дворец, или в какое-нибудь из учреждений, где служат рабы.
- Ваше величество, я уже пообещала, а брать обратно своё слово, пусть и данное рабу, противно долгу.
- Ладно уж, забирай. И, кстати, если у нас пошла об этом речь - ты никогда раньше не просила у меня никаких подарков. Может, есть что-то, что тебе хочется для себя?
- Ваше величество и так одарили меня сверх всякой меры...
- Конечно, конечно. Но неужели нет ничего, что твой император мог бы для тебя сделать? Мне хочется тебя ещё чем-нибудь одарить. Подумай хорошенько.
- Ну, если ваше величество настаивает... Мне нравится ездить верхом. Если ваше величество позволит мне забрать ту лошадь, что была у меня в Восточном дворце, или купить новую, и разрешит мне совершать прогулки верхом, хотя бы во дворе Дарования победы...
- В Восточном дворце? - император заметно помрачнел. - Лошадь Тайрен подарил?
- Да, ваше величество.
- Ты уже не девочка, - император раздражённо поправил рукав. - Нынешние девицы могут носиться по столичным улицам верхом и даже не закрывать лица, но ты - императорская супруга. И не просто, а одна из старших. Должна подавать пример благонравия, а не распутства.
- Как скажете, ваше величество.
Кажется, о поездке по своим новым владениям можно и не заикаться. Что ж, оставалось удовлетвориться достигнутым. Новонаречённую Мейхи быстро переодели, причесали и накрасили, и она приступила к своим новым обязанностям. Я специально попросила Усин приглядывать за тем, чтобы остальные её не клевали, а если начнут как-нибудь изводить, немедленно докладывать мне. Но, судя по докладам, хотя за ровню её не приняли, но и травить не пытались. Девушка старалась как могла, и Усин со временем даже скупо похвалила её, признав, что я, возможно, не ошиблась, решив принять бывшую рабыню на службу.
- Видно, есть у неё благодарность, - заметила она, и тут же добавила: - За то, что сделала для неё старшая сестра, и жизни может не хватить расплатиться.
- Да ладно. Мне всего-то и нужно было, что сказать несколько слов, - заметила я. Вдруг подумалось - а правильно ли я сделала, дав ей новое имя? Какое бы ни было прежнее, а всё-таки её. Сама кривилась от того, как коверкали моё имя, а потом Тайрен одним махом и вовсе взял и сменил его, а теперь сама поступила точно так же.
Но не спрашивать же теперь, хочет ли она новое, или предпочла бы вернуться к старому. То есть, спросить-то, конечно, можно, но у неё на всё один ответ: как будет угодно милостивой госпоже.
С моими же новыми дамами у меня и вовсе не было никаких проблем - фактически та же прислуга, только что уборкой не занимаются. Сперва девушки слегка дичились и, кажется, меня побаивались, но со временем вполне освоились и принялись щебетать и собирать для меня сплетни не хуже Усин. С ними можно было поболтать на ни к чему обязывающие темы, и к тому же они знали новости и о мире за пределами дворца, а этот сорт сплетен в последнее время стал для меня редкостью. Так что я с интересом расспрашивала про их семьи, про жизнь до того, как они попали ко мне в услужение, и отвечала на их вопросы. Одна осмелела даже настолько, что прямо спросила, не колдунья ли я.
- Нет, - усмехнулась я в ответ. - Можешь мне поверить, ты никогда не увидишь, как я колдую.
Она кивнула, кажется, даже разочарованно.
Гаремная жизнь тем временем шла своим чередом. Вопреки словам Благородной супруги старшие жёны не торопились делиться со мной бременем своих забот. Можно было, конечно, попытаться покачать права, но я решила выждать и понаблюдать за ними, тем более что, положа руку на сердце, не больно-то мне и хотелось принимать участие в управлении гаремными делами. У меня не было никакого опыта в ведении большого хозяйства или пребывания на руководящей должности, а Внутренний дворец вполне можно было сравнить с крупной фирмой или даже корпорацией. Довольно разветвлённая администрация, состоявшая из дам и евнухов, контролировала целый штат обслуги, и чтобы включить меня в этот уже сложившийся механизм, неизбежно пришлось бы что-то ломать. Так что пока я просто старалась разобраться, как и что работает, иногда расспрашивая Благородную супругу, но ни во что не вмешиваясь. И заодно, раз уж была такая возможность, действительно затребовала отчёты о состоянии дел в моих новых владениях, тех самых пятистах дворах.
Честно говоря, я не надеялась найти там что-нибудь примечательное. Лично удостовериться в состоянии дел возможности пока не было, а составить бумаги так, чтобы внешне всё выглядело гладко, труда не составит. Но просмотрев, даже просто просмотрев то, что мне прислали, я смогла лишь пробормотать: "у, как всё запущено". То ли составители считали меня полной идиоткой, то ли сами умом не блистали, не удосужившись привести к общему знаменателю то, что сами же и насочиняли, но дыры и несовпадения были видны невооружённым глазом. Да, у нас такие "специалисты" с треском провалились бы даже на курсах бухгалтерского учёта. Подвести баланс при таких данных можно было и не пытаться.
- Что ж, ты можешь назначить своего управляющего, - сказала Благородная супруга, когда я пожаловалась ей на возникшие трудности. - Подумай, есть ли у тебя на примете человек честный, добросовестный и при этом преданный тебе?
Я нахмурилась, уже готовясь сказать, что не знаю, никого, кроме своей прислуги... И тут вдруг вспомнила, что есть один такой человек. И если его честность и добросовестность ещё могли быть по вопросом, то преданность мне он уже успел доказать, причём я его об этом даже не просила. К тому же я обещала его не забыть...
- Есть, - медленно проговорила я. - Правда, имеется одно затруднение...
- Какое же?
- Он из Восточного дворца. А император... не любит, когда я упоминаю о Восточном дворце. К тому же я не знаю, где этот человек теперь, когда наследного принца сослали.
- Скорее всего, остался в Восточном дворце. Наследный принц ведь не низложен, так что может вернуться в любой момент, и его слуги готовы его встретить. А что до его величества... тебе вовсе не обязательно к нему обращаться.
- Разве?
- Конечно. Это твои владения, ты вправе распоряжаться ими, как хочешь, и приглашать на службу кого хочешь. Если его отпустят с предыдущего места, конечно же, но вовсе нет нужды беспокоить его величество такими пустяками. Обратись в министерство Чинов, думаю, они охотно пойдут тебе навстречу. Особенно если сестра сопроводит свою просьбу маленьким подарком.
Я задумчиво почесала нос, раздумывая, какой "маленький подарок" будет уместен в этом случае. Может, благовония? Здесь ими пользуются все, а стоят они диких денег. Ну ладно, может не таких уж диких, но уж точно не дёшевы.
Госпожа Тань оказалась права - никаких накладок не возникло. Конечно, обращение в министерство пришлось передавать через Отдел передачи распоряжений, ведавший всей внешней корреспонденцией гарема, но там, по-видимому, не нашли в моём послании ничего криминального, и спокойно пропустили как его, так и последовавший незамедлительно ответ. Так господин Шэн Мий оказался в моём полном распоряжении. Единственным препятствием мог бы стать отказ самого евнуха, ведь заставлять его в мои планы не входило. Но господин Шэн согласился немедленно, с поклоном и благодарностью. Как-никак, новая должность повышала его в ранге из восьмого в седьмой, минуя к тому же промежуточную ступень, ибо каждый ранг делился ещё и на разряды.
- Отлично, - с облегчением сказала я. - Тогда давайте посмотрим, что я бы хотела с вашей помощью выяснить в первую очередь...
И мы допоздна просидели у меня в кабинете за документами. Я указывала на ошибки и грубые нарушения, Шэн Мий кивал и записывал, посматривая на меня с чем-то, похожим на уважение. Ну да, пусть я и не дипломированный бухгалтер, но бумаг через мои руки за четыре года моей секретарской службы прошло не так уж и мало. И арифметику я пока ещё тоже не забыла.
- Боюсь, госпожа Драгоценная супруга, мне придётся уехать и всё осмотреть на местах, - подытожил он наши посиделки.
- Прекрасно, раз я сама не могу этого сделать, то полагаюсь на вас.
Между тем весна шла к концу, приближалось лето. Император стал бывать у меня реже, и я начала думать, что его благосклонность ко мне остывает. Это было ожидаемо, и я не собиралась чувствовать себя обделённой. Но праздновавшийся в самом начале лета, или, если считать по нашему календарю, в самом конце весны, День отвращения несчастий опроверг это предположение. После устроенного во дворе Дарования Победы состязания конных лучников настал черёд вечернего театрального представления. И когда я уже готовилась занять своё место по левую руку от императрицы, рядом с Талантливой супругой, Иочжун вдруг окликнул и поманил меня к себе.
- А, Соньши! Подойди, сядь рядом.
И похлопал по сиденью широкого дивана рядом с собой. Делать нечего, я, чувствуя на себе взгляды всего двора, села, куда мне было сказано. Императрица и старшие жёны сохранили каменные лица, а вот занявшие места у боковых стен зала чиновники принялись активно перешёптываться. А ещё женщин называют сплетницами. Я чинно выпрямилась, сложив руки на коленях, и постаралась сосредоточиться на пьесе. Первый актёр с синей маской на лице уже начал разыгрывать сценку: некто упал, видимо, с большой высоты, и теперь стонал от боли и звал на помощь врача. Судя по раздавшимся среди зрителей смешкам, это шло по разряду юмора.
- Ваше величество, это кто? - не удержавшись, шепнула я.
- Это-то? Бог ветра, - император сделал большие глаза. - Видишь маску?
Я кивнула. Ну да, бог, мучающийся от боли в ушибленной пояснице, может вызвать смех. Однако по-свойски тут обращаются с богами, если смеют выводить их в качестве комических персонажей... Тем временем на сцене появился врач, заявил, что в два счёта вылечит больного иглоукалыванием и вытащил на свет иглу длиной не меньше локтя - где-то полтора ча, если мерять местными мерами. Тут и я не выдержала и усмехнулась: пусть лицо "бога" было скрыто маской, но он ухитрился всей своей фигурой выразить опасение и недоверие к предложенному методу лечения, и выглядело это действительно комично.
- Когда вернёшься во дворец Объединения Добродетелей, загляни на его конюшню, - император снова наклонился к моему уху. - Я велел подобрать тебе парочку верховых лошадей. Посмотришь, понравятся ли они тебе.
Я удивленно посмотрела на него, одновременно расплываясь в совершенно искренней радостной улыбке. Всё-таки разрешил! Опять в своём стиле - подарить больше, чем Тайрен - но ведь разрешил! Похоже, заодно извинившись за временное забвение, это тоже было общим у отца и сына - извиняться подарками.
Со сцены тем временем раздались крики. Бог ветра, уже вполне исцелившийся от последствий падения, носился по сцене с воплями "Где здесь дерево повыше, хочу взлететь!", а за ним, размахивая палкой, бегал врач и требовал деньги за лечение.