Драконье гнездо. Сосна зимой. Книга 4. Глава 1-22
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
|
|
|
|
Аннотация:
Быть императрицей-регентом - нелёгкое занятие. Далеко не все ценят искренние попытки сделать жизнь государства лучше, а кому-то и вовсе всё равно: чтобы ты не предприняла, они считают, будто на троне будут смотреться уместнее. Бывшей Наталье-Соньши, а ныне императрице Фэй приходится справляться со всё новыми и новыми трудностями, защищая жизнь своих детей и сохраняя для них империю. К счастью, есть и те, кто находятся на её стороне. В тексте использованы стихи Ли Бо в переводе А. Гитовича, Цао Цао в переводе В. Журавлёва, Лю Баньнуна (1891-1934 гг.) в переводе Л. Черкасского и Лю Чжэня (170?-217 гг.) в переводе Л. Бежина.
|
Обдуманность действий умного человека заключается в том, что он обязательно соединяет выгоду и вред. Поэтому князей подчиняют себе вредом, заставляют служить себе делом, заставляют устремляться куда-нибудь выгодой.
Сунь-цзы. Искусство войны.
1.
Службой царскою гнетут меня,
Многие дела томят меня,
А приду к себе домой - опять
Все наперебой корят меня.
Это так, и этот жребий мой
Создан небом и судьбой самой.
Что скажу, коль это жребий мой?
Ши цзин (I, III, 15)
- Сегодня верховный командующий Фан был приглашён на обед к вану Лэю. После обеда они долго беседовали в его кабинете.
- Известно, о чём шла речь?
- Нет, ваше величество.
- Понятно. Что-нибудь ещё?
- В тот же день командующий Фан разослал приглашения гвардейским офицерам на дружескую встречу в своём доме. Вот список.
Я кивнула.
- Она уже состоялась?
- Должна быть сегодня вечером. На ней будет мой человек.
- Отлично. Вы хорошо потрудились, командующий Гюэ.
Гюэ Кей сдержанно поклонился. Я развернула свиток со списком имён. Командующий Фан наприглашал к себе не только своих подчинённых из Правой и Левой гвардий. Чести побывать в его доме удостоятся и многие офицеры из других гвардейских подразделений. Единственная гвардия, которую он обошёл своим вниманием - гвардия Нетупящихся мечей.
И верно, не о чем белой кости говорить с мужичьём сиволапым. Критерием продвижения в Нетупящихся мечах могло стать что угодно, но не благородное происхождение.
Ах, если бы я могла быть уверена, что этого окажется достаточно! Увы, Тайрен мог сформировать новую охрану, я довершила его дело, но распустить все остальные гвардии я себе позволить не могла. И если они обернутся против меня, то Мечи окажутся в заведомом меньшинстве. И случиться это может в любой момент. Я из кожи лезла вон, заигрывая с войсками вообще и со столичными гвардейцами в частности, одаривая их чинами, деньгами и привилегиями. Разве что от мысли назначить шефом какой-нибудь из гвардий Шэйрена, как сама же и предложила когда-то, по здравом размышлении всё-таки отказалась. Это в просвещённой Европе Нового времени шефство могло быть сугубо символическим или типа того, а в здешней патриархальности, боюсь, всё закончится тем, что и сам принц, и гвардейцы начнут воспринимать подшефную гвардию как его личное войско. А если учесть обыкновение здешних принцев то и дело делить трон силой оружия... Пусть я собиралась сделать всё от меня зависящее, чтобы Шэйрен с Ючжитаром жили в мире и согласии, но они не вечны, а желания искушать своих будущих внуков у меня не было.
И всё равно я чувствовала себя гуляющей по очень тонкому льду. Скоро будет год, как я регентствую, и всё это время при дворе и в народе не стихают шепотки. Да, нам с Кеем легко удалось провернуть захват власти, воспользовавшись эффектом неожиданности и всеобщей растерянности, но с тех пор у господ придворных было достаточно времени, чтобы прийти в себя. Благо было целых два более подходящих кандидата на регентство, чем я. И даже кушавшая у меня из рук гвардия в любой момент могла предпочесть мне кого-то из них. Просто потому, что я женщина. Просто потому, что чужачка.
Кей уже давно ушёл, а я продолжала сидеть, бездумно рассматривая картину напротив. Бамбук и цветы хризантемы. Бамбук символизирует стойкость, благородство и чистоту помыслов, хризантема - символ долголетия. Картинка-пожелание, в самый раз для правителя, чтоб напоминала о столь чтимом тут добродетельном правлении, которое Небеса непременно вознаградят высшим благом - долгой жизнью. Прожив в Северной империи двенадцать лет, я научилась читать символы и понимать намёки, но полностью стать одной из здешних так и не смогла. И это понимаю не только я. Хорошо, что два кандидата на моё место соперничают между собой, сумей они договориться, и мне осталось бы только поднять лапки и добровольно удалиться в монастырь по примеру моих предшественниц Эльм Илмин и Мекси-Цу. При этом гун Вэнь до недавнего времени настолько превосходил так до конца и не восстановившего влияние вана Лэя, что на последнего можно было бы и вовсе не обращать внимания. Но, видимо, Небо всё же было на моей стороне - вскоре после смерти Тайрена тяжело заболела старшая принцесса Каучжун. Говорили, что её подкосила смерть любимого племянника. Может и так, хотя я не замечала особой любви между ними, но, как бы то ни было, спустя несколько месяцев она скончалась, и гун Вэнь из придворной жизни выбыл. Конечно, интриговать можно и не снимая траурной повязки, но даже если завтра я упаду с лестницы и сверну себе шею, приступить к обязанностям регента в ближайшие два года он не сможет. Или, во всяком случае, ему это будет достаточно сложно сделать - к трауру тут относятся очень серьёзно.
И это означало, что если Эльм Чжаоцин хочет забраться на вершину пирамиды, ему есть резон попытаться уложиться в эти два года. Люди Кея кружили вокруг него, как акулы вокруг плота с затонувшего корабля, но ван Лэй был осторожен. В то, что он не лелеет никаких замыслов, я не верила, но поймать себя за руку он не давал. Да, то и дело встречался с сановниками и офицерами - но было бы странно, если бы не встречался, он и сам был сановником, которому мне пришлось, повинуясь вслух высказанной воле покойного мужа, вновь даровать должность второго ранга. Да, порой он вёл с ними разговоры за закрытыми дверями, на которых не присутствовали даже слуги - но мало ли о чём они там говорят и что делают, может, режутся в облавные шашки на раздевание. Прилюдно же ван если и высказывал неудовольствие моей персоной, то не более, чем все остальные. Если за такое арестовывать, то я останусь вовсе без двора.
Быть может, на сегодняшней встрече и прозвучит что-нибудь подозрительное. А может, господа военные будут читать стихи и говорить о высоком.
Ей богу, теперь я начала понимать тиранов, казнивших за косой взгляд или даже без оного, просто на всякий случай. Становиться тираном не было ни малейшего желания, но постоянная подозрительность и напряжённое ожидание беды выматывали. Насколько было б проще отправить обоих родственничков на плаху и больше не мучиться. Вот только последствия были б непредсказуемы. Может, остальные после этого подожмут хвосты. А может, последует взрыв. В конце концов, найдётся кому перенять бразды, если меня сместят, уж что-что, а свято место пусто не бывает.
Я оглядела стол с горой бумаг, как уже просмотренных, так и ожидающих прочтения, и в который раз уныло задалась вопросом, как я позволила затащить себя на эти галеры. Ответ, впрочем, я знала с самого начала: у меня просто не было иного выхода. Гюэ Кей в ту ночь, когда принёс мне известие о смерти Тайрена, высказался чётко и недвусмысленно - и был совершенно прав.
- Но ведь... Можно назначить кого-то другого... Гун Вэнь... - я запнулась. Хотелось сказать, что при всех сложностях взаимоотношений Руэ Чжиорга с моим мужем, этот человек искренне ратовал за благо страны и был умён, так что правитель из него получится не самый плохой. Вот только был у него, помимо всех этих прекрасных достоинств один, но затмевающий их все недостаток.
- Ваше величество, - тут же озвучил его Кей, - и как вы думаете, долго ли Ючжитар проживёт, оказавшись под его опекой? Великий защитник не брезглив и своим шансом воспользуется сполна. Назначьте его регентом, и скоро в стране будет новый император - и его могущественный отец.
- Но ведь он не единственный, кто...
- Да, есть ещё одна кандидатура, ван Лэй. Пока живы эти двое, никто другой на регентство претендовать не может. Ван Лэй для вас действительно предпочтительней, потому в ни в нём самом, ни в его родичах драконьей крови нет. Так что вашим сыновьям от него ничего не грозит. Но как вы думаете, что он сделает первым делом, обретя всю полноту власти? Не нужно гадать на панцирях черепах - он вернёт ко двору свою сестру.
Я подавленно замолчала. Видеть свекровушку мне отнюдь не хотелось.
- Но даже если Великая вдовствующая императрица, паче чаяния, не захочет покидать монастырь, между вами всё равно море крови. У Эльмов хорошая память, можете мне поверить, они не забыли ни ареста и ссылки при императоре Дай-цзане, ни умершего в этой ссылке младенца. Ни того, что всё это случилось из-за вас.
- А то, что именно я спасла их всех от казни...
- А вот это они предпочтут не вспоминать. Память у них хорошая, но избирательная.
Я вздохнула. Я предпочитала думать о людях хорошо, но не тогда, когда это могло стоить мне головы или свободы.
- И, в любом случае, - добил меня Кей, - кто бы ни стал регентом, один из этих двоих, или вообще кто-то третий, все начинания вашего супруга пойдут прахом. Все реформы его величества Тайрена, над которыми вы работали вместе, будут тотчас же отменены ради возвращения к обычаям предков. Хотите вы того, или нет, но продолжить начатое им можете только вы.
И вот куда тут денешься с подводной лодки? Если меня сместят или я сама откажусь от дел правления, то самое лучшее, на что я могу рассчитывать - более или менее комфортное заключение. А то и тихая смерть где-нибудь подальше от столицы, стандартная участь лишившихся власти правителей. Как говорит поговорка - оседлавши тигра, трудно спешиться.
Проклятье! Я вскочила и прошлась по комнате, одновременно разминая ноги и в который раз обмусоливая идею. Мне позарез нужны свои люди. Люди, которые будут обязаны только мне; люди, которые слишком много потеряют от моего падения и потому будут мне верны. Способ был, давно проверенный - поднять кого-нибудь из низов. Но если я примусь назначать выскочек на ключевые посты, мне для этого неизбежно придётся подвинуть тех, кто занимает их сейчас. Знатных, именитых и влиятельных, которые и так-то мной не слишком довольны. Что рискованней - поссориться со старой аристократией или оставить всё как есть?
Я снова глянула на ни в чём не повинную картину, как на личного врага, и уселась за стол. Переживания переживаниями, а документы сами себя не прочтут.
В колыбельке мирно посапывала девятимесячная девочка. На днях у Хиотар прорезались первые зубки, и она задала жару присматривавшим за ней женщинам, так что теперь все дышали через раз, опасаясь разбудить наконец-то спокойно спящее чудо. Я осторожно коснулась губами лобика моей младшей дочери. Когда повитуха сказала, что родилась девочка, моей первой мыслью было "Тайрен бы огорчился". Он-то по своему обыкновению ждал сына. Имя малышке мне пришлось давать самой, и я назвала её Небесный цветок.
Увы, в полной мере насладиться радостью материнства мне теперь было не дано. Первое время дочку регулярно приносили ко мне кормить, но подстраивать моё расписание под потребности ребёнка оказалось слишком сложно. Промучившись пару месяцев, я сдалась и приказала найти Хиотар кормилицу. Теперь мне не было нужды прерывать совещания и аудиенции ради малышки, вот только видеть её я практически перестала, ибо когда я всё-таки вырывалась её навестить, Хиотар либо уже спала, либо капризничала, противясь попыткам няни её укачать. Оставалось довольствоваться ежедневными подробными докладами:
- Сегодня её высочество почти час провела в ванне, не желая вылезать. Смеялась, плескалась водой и кусала деревянную уточку. Кушала хорошо, спала два раза по половине часа. Опрелость уже почти прошла, мажем каждый раз этой новой мазью, помогает.
- Замечательно, - кивнула я. - С животиком проблем нет?
- Хвала Небесам, всё благополучно. Мы молились Чадоподательнице, и вот уже целый месяц не было вздутий, и её высочество хорошо какает...
Я снова покивала, хотя в божественную помощь до сих пор верила плохо. Но, может, и правда сделать вклад? В столичный храм, и в мой, тот самый, что был построен по обету в честь рождения Шэйрена. Вреда точно не будет, а лишний раз продемонстрировать благочестие даже полезно.
Остальные дети тоже спали. Сопел набегавшийся сегодня Ючжитар, Шэйрен свернулся клубком под одеялом, так что его и не сразу было видно. Лиутар спрятала что-то под подушку, кажется, куклу. Я улыбнулась, вспомнив, как на Новый год подарила ей ослика, и Ючжитар, завистливо сопя, сообщил, что мужчинам ослы не нужны, у них с Шэйреном будет по коню. Потому что папа обещал. Шэйрен мрачно напомнил, что отец-государь уже умер, но я заверила, что у них, когда они вырастут, будет много лошадей.
Смерть отца дети пережили довольно спокойно. Лиутар, его почти и не знавшая, явно досадовала, что снова придётся отстаивать на коленях. Шэйрен - я иногда почти забывала, что он приходился Тайрену не сыном, а братом - только уточнил, кто теперь император, Ючжитар? И мы останемся во дворце, а не уедем в монастырь, как тётушки Шэйн и Чжан? В остальном он тоже не высказал особенного огорчения, и если и переживал, то скорее от разлуки с тётушками. А вот Ючжитар потом ещё долго спрашивал меня, когда же вернётся папа, заставляя снова и снова повторять, что этого не будет. Тайрена после нескольких недель пути хоронили в закрытом гробу, потому тела отца он не видел, и, кажется, так толком и не поверил в его смерть. Плачущим сынишку я, правда, тоже не видела, но я в те дни его вообще почти не видела, будучи, как положено примерной вдове, занятой оплакиванием супруга и бдением у его гроба. Рабочий стол стоял в том же покое, бесконечные бумаги на нём пропитывались вездесущим запахом погребальных благовоний. Как я ухитрилась пережить то время, не слечь с нервным срывом и даже не испортить молоко - сама не понимаю.
Хорошо, что не приходилось держать всё в себе, как это обычно бывает в придворной жизни. Плакать было можно, плакать было нужно. Подготовка к погребению затянулась - пришлось ждать, пока ударными темпами достроят только-только начатую императорскую гробницу. Тайрен удовольствовался куда более скромной отделкой своего последнего пристанища, чем его отец. Но вот наконец таблички с его посмертным именем Уэн-ди были помещены в храм Лучезарной гробницы и Императорское Святилище Предков, и жизнь вошла в русло обыденности. И всё равно то и дело что-то напоминало о нём. В первые месяцы мне иногда казалось, что я узнаю его среди спешащих придворных или даже евнухов, хотя там не было никого настолько похожего. Не переживи я что-то подобное в подростковом возрасте после смерти бабушки Веры, решила бы, что схожу с ума.
Но хорошо, что я переехала в Западный дворец. В Полудне воспоминаний было бы ещё больше.
В моих покоях было тихо. Служанки помогли мне раздеться, после чего я отослала их и вытащила из книжного стеллажа тонкую книжицу голубоватом переплёте. Первое, что я сделала, когда глубокий траур кончился и стало возможно не просто следить за текучкой, а издавать новые распоряжения, это приказала позвать учёных из Института Распространения словесности и Академии дворца, чтобы дать им приказ: собрать все когда-либо записанные стихи его покойного величества и издать их одним сборником. Львиная доля тайреновых стихов хранилась у меня, но учёные и архивисты, перерыв впечатляющие залежи бумаг, благо в архивах ничего просто так не выбрасывалось, а, напротив, аккуратно учитывалось, наскребли ещё с дюжину стихотворений. И всё равно их было до обидного мало. Ценить свой поэтический дар мой муж так и не научился.
- Мы сразу же дадим задание переписчикам, - уверили меня. - Всё будет готово в ближайшие дни. Тридцати экземпляров хватит?
Огромный тираж для рукописных книг, вздохнула про себя я. Да и зачем больше? Всё равно читать тут может главным образом верхушка: чиновничество, аристократия, купечество, учёные мужи. Не так уж мало, но в размерах страны хорошо если десяток процентов наберётся. Сложность освоения грамоты, дороговизна образования и книг не способствовали распространению просвещения. Эти тридцать экземпляров пойдут в дворцовую библиотеку и в собрания императорских резиденций, возможно, в крупные храмы и монастыри. Остальные книгочеи, желающие иметь у себя императорскую поэзию, закажут её своим переписчикам. Для распространения книг в массы они должны стать доступнее по цене и массовости изготовления. Бумага тут уже есть, вот изобретут книгопечатание...
Стоп. А зачем ждать милостей от природы? Почему бы не изобрести велосипед? До сих пор я не пыталась прогрессорствовать в техническом смысле, если не считать робких попыток внедрить вязание, так и заглохших, когда мне стало не хватать времени. В первую очередь потому, что, будучи сугубым гуманитарием, просто не знала, что такого полезного сюда можно привнести. Но тут-то особой подкованности и не надо, для начала хватит и моих знаний о самодельных печатных прессах у реконструкторов, а дальше, методом проб и ошибок дойдём и до печатного станка.
- Господа сановники, у меня появилась идея.
И что ж вы думаете? Они оказались против!
Я в лёгком обалдении смотрела на местных интеллектуалов, совершенно серьёзно доказывавших мне, что массовое распространение книг ничего хорошего не принесёт. Будучи дочерью просвещённого двадцать первого века, происходящей из достаточно интеллигентной семьи, я привыкла думать, что знания - это однозначно хорошо. Люди моего мира, в том числе и моего окружения, если и жаловались по поводу культурной жизни, то это были жалобы на то, что молодёжь перестала читать, что умную книгу не издашь, потому что издательства ориентированы на ширпотреб, что ЕГЭ убивает образование... Короче, осуждался упадок, но отнюдь не подъём. И, попав сюда, я до сих пор не видела ничего, что свидетельствовало бы о кардинальной разнице в отношении к учёности. Наоборот, образование превозносилось, верность и уважение к учителю могли уступать разве что верности и уважению к отцу, учёные были почитаемыми людьми... Но я могла бы сообразить и сама: знание здесь, как и многое другое, предназначалось исключительно для людей благородных. Для элиты. А простонародью оно было излишне и даже вредно.
- Ваше величество, разве можно позволить невеждам читать что попало? А тем более - издавать что попало? Благородные мужи постигают знания при помощи мудрых учителей, которые разъясняют все непонятные и спорные места - и то возникают споры и расхождения мнений! А если каждый получит возможность рассуждать на учёные темы и распространять свои фантазии и порождения своего невежественного ума, кто знает, какие ереси и суеверия разойдутся и закрепятся в народе! Нет, ваше величество, бесконтрольно увеличивать количество книг никак нельзя.
Ну да, ну да, а тьма невежества распространению суеверий ну никак не способствует. Однако возразить я не успела.
- Ваше величество, разве сохранится уважение к книге и письменному слову, если книги можно будет штамповать десятками и сотнями за раз? - подхватил товарищ первого оратора. - Сейчас это труд, в который вложена душа стольких людей, создание книг - это искусство. А что будет, если это труд обесценится? Нельзя ткать шёлк как дерюгу!
- Ваше величество, если книги станут настолько доступны, что их сможет купить даже ремесленник или крестьянин, они станут слишком большим соблазном для простого люда. Вместо того, чтобы заниматься своими делами, все захотят учиться читать, будут искать учителей в мечтах сделаться учёными или чиновниками, растратят на это свои средства, пока их поля будут простаивать впусте, а ремесленные инструменты покрываться пылью. Какого же тогда порядка и благоденствия ждать в империи?
Я настолько растерялась, что в тот раз даже не нашлась, что ответить. Однако сдаваться и отказываться от своего намерения я тоже не собиралась. В следующий раз я встретилась с ними уже подготовленной и первым делом завела разговор о временах Великой империи. О том, как Великий император преследовал осуждавших его философов и мыслителей и жёг их книги. А потом, когда Великая империя заполыхала и её столицу повстанцы сравняли с землёй, исчезла и легендарная библиотека, в которую, по слухам, свозили книги со всех покорённых царств. Сколько тогда знаний было утеряно! Что-то потом удалось восстановить, что-то так и пропало, от чего-то остались обрывочки. Ну разве это не прискорбно? Учёные согласились, что да, это действительно прискорбно. А ведь бесценные труды продолжают пропадать, добавила я. Если, не дай Небо, сгорит дворцовая библиотека, какой невосполнимой утратой это будет! Подозрительно поглядывавшие на меня мужи согласились и в этот раз. А вот теперь представьте себе, если этих книг будет много. Буквально в каждом городе, в каждом хорошем доме. Тогда уничтожить все до единой будет куда труднее. Мои оппоненты, уже, безусловно, понявшие, куда я клоню, возразили, что книги, потребные для базового и даже расширенного образования и так есть в каждом хорошем доме, а ценность всех остальных надо ещё проверять и утверждать. А когда она подтвердится, привлечь переписчиков. Их труд, конечно, долог, но ничего непосильного в нём нет. И эти богомерзкие печатные прессы вовсе не нужны. Однако у меня уже был готов другой аргумент. Переписчики люди, и им свойственно ошибаться. Ведь Академия дворца для того и нужна, чтобы сверять тексты, выправлять и восстанавливать их в первозданном виде, и работы с годами не убывает. Так не проще и надёжнее ли будет вырезать один раз текст на дереве, металле, камне - и хранить так, допечатывая по мере необходимости? Тогда вероятность ошибки будет сведена к минимуму.
Учёные поджимали губы и дёргали себя за бороды. Судя по всему, вопрос ошибок был достаточно больным для, по крайней мере, некоторых из них. Кто-то, правда, заикнулся, что тогда Академия останется без работы, но ему, опередив меня, резонно возразили, что рукописей накопилось столько, что хватит ещё надолго, и к тому же в обязанность "академиков" входит рецензирование новых сочинений, а этот поток никогда не иссякнет. В конце концов главный из учёных с сомнением сказал, что такие образцы надо будет беречь как зеницу ока - если они попадут не в те руки, кто знает, какие изменения туда будут внесены и сколько искажённых копий накропают. Я тут же согласилась, я была готова к компромиссу, и предложила, что образцы и сам пресс должны быть исключительно императорской собственностью. И вообще государственной тайной. И печататься будут только и исключительно книги, одобренные уважаемой Академией. Тут самый младший из присутствующих, которого я на радостях чуть не расцеловала, вспомнил, что печать может пригодиться и в ещё одном случае. Императорские указы и сводки нужно рассылать по всей стране, копий нужно много и быстро, а ошибки в них совершенно недопустимы. Как бы ни было трудно вырезать текст на доске, это может выйти быстрее, чем переписывание сотен экземпляров от руки, и проверить его будет проще. Я тут же воспользовалась случаем подкинуть мысль, что если вместо целого текста нарезать отдельных иероглифов, то составлять из них требуемые указы выйдет ещё быстрее. Учёные мужи с ясно слышимым скрипом согласились, что да, что-то в этом есть. Но ни о какой свободной продаже книг и речи быть не может! Если и печатать, то только и исключительно для государственных нужд.
Я закивала. Лиха беда начала, главное - пробить идею. Можно было, конечно, просто стукнуть кулаком, но я старалась не злоупотреблять властью. Не хватало ещё, чтобы упёршиеся ретрограды вынесли вопрос на большую аудиенцию, и тогда мне придётся вместо обсуждения действительно важных проблем бодаться с сановниками ещё и по этому поводу. А уж что сановники попытаются похерить любое моё начинание просто мне назло, я не сомневалась. Так что пусть их, пусть делают из нововведения великую тайну, а когда технология будет отработана, она, в конце концов, может и утечь. Хранили же много столетий тайну производства шёлка, а тайну производства фарфора тут до сих пор хранят - и что в итоге?
И вот теперь передо мной лежали плоды моих трудов. Первый пробный экземпляр напечатанной книги - я всё же настояла, чтобы стихи Тайрена в память о нём были изданы первыми. И пусть пока всего лишь тиражом в три десятка экземпляров - начало было положено.
2.
Течёт на поля ледяная вода родника,
Густую полынь, по пути увлажняя, зальёт.
Восстану от сна и вздыхаю, и скорбь велика,
О городе этом я полон тревог и забот.
Течёт на поля ледяная вода родника,
И в тысячелистниках пышных разлился поток.
Восстану от сна и вздыхаю, и скорбь велика,
О городе этом я полон забот и тревог!
Ши цзин (I, XIV, 4)
- Аудиенция начинается! - пропел Шэн Мий, взмахнув бунчуком. Я оглядела ровные ряды своих чиновников сквозь прозрачный бисерный занавес. Аудиенции, на которых присутствовали все чиновники с пятого ранга и выше, нужно было собирать как минимум два раза в месяц, и ещё два раза для верхушки из первых трёх рангов. А кроме того, каждое полнолуние и новолуние давалась Большая аудиенция, на которой были обязаны присутствовать все чиновники, находящиеся в данный момент в столице, даже если они были тут проездом. Учитывая, что месяцы здесь короткие, во дворце Достижения Гармонии мы заседали каждые три-четыре дня, и ещё разок на Больших аудиенциях во дворце Согласия Неба и Земли. К этому добавлялись аудиенции специально для офицеров, приехавших в столицу нести вахту во дворце, аудиенции для студентов столичных учебных заведений, проходившие раз в сезон, и всякие ситуативные: прибытия послов, поздравления с праздниками и торжественными днями, объявление амнистий... В общем, чаще, чем в этих двух дворцах, я бывала только в собственной спальне и рабочем кабинете. Отменить собрания могла лишь моя болезнь - либо сильный ливень или снегопад. Гонять людей, когда разверзлись хляби небесные, составители церемониала всё же пожалели, хотя, вероятно, их заботило не самочувствие придворных, а сохранность полов и ковров. Ведь даже если участвующие пребывают в каретах, топать через обширные внешние дворы всё равно придётся пешком.
- Итак, господа сановники, какие у вас сегодня вопросы и предложения?
- У вашего слуги есть предложение, - поклонился со своего места один из чиновников.
- Говорите, распорядитель Синь.
- Ваше величество, - распорядитель Земледельческого приказа вышел на ковровую дорожку, - осмелюсь представить вам предложение пробить водный путь между Тигровой рекой и рекой Чезянь. Сейчас, чтобы доставить зерно из области Лу, приходится вести его мимо Крутобровой горы через Лунное ущелье, но там из-за крутых склонов приходится делать большие объезды. Если же проложить канал, то путь будет короче на пятьсот лаев, а, кроме того, Тигровая река соединяется с рекой Веймун. Таким образом зерно и грузы смогут доставляться не только из Лу, но и со всех земель восточнее гор Белых облаков по удобному пути, а те области богаты лесом и бамбуком. Кроме того, новый канал позволит оросить земли междуречья, находящиеся в округе Юньлоу. Сейчас там бросовые земли, где народ косит сено и пасёт скот, но если превратить их в орошаемые, с них можно будет получить, по моим подсчётам, примерно миллион дэль зерна, и оно не будет отличаться по стоимости от выращенного среди внутренних застав.
Я потёрла нижнюю губу.
- Уполномоченные Водоустроительного управления, что скажете вы?
- Предложение сановника Синя выглядит разумно, ваше величество, - отозвались из задних рядов. - Если мобилизовать для строительства десять тысяч человек, то новый канал можно будет проложить за два года.
- Что ж, в таком случае представьте нам план работ и смету. Мы обдумаем ваше предложение, посоветуемся со знающими людьми и дадим вам ответ. Ещё кому-нибудь есть что сказать?
Больше ни о чём серьёзном сановники не заговорили, была только пара просьб по мелочи. Я пообещала обдумать и воплотить, после чего перешла к тому, что собиралась сказать с самого начала:
- Господа сановники, вам известно, какие трудности пережила наша Северная империя, и с какими испытаниями мы столкнулись. Последний поход его величества Уэн-ди потребовал немалых средств, но из-за безвременной гибели моего супруга ожидаемого дохода он не принёс. Потерянные земли вернулось к нам, но южане перед отступлением разорили их, и теперь нам приходится поддерживать жителей тех областей, а кроме того, мы вынуждены держать там усиленные гарнизоны, чтобы предотвратить попытки Южной империи взять реванш. Тревожные вести приходят и с запада, заставы на границе со степью тоже приходится крепить. Предложение советника Синя, если оно будет принято, также потребует серьёзных расходов. Нельзя сказать, что наша казна сейчас пуста, но и лишних денег в ней нет, и случись ещё одна война или засуха, придётся принимать столь же отчаянные меры, что и три года назад. И при этом мы не можем позволить себе поднять налоги и начать разорять народ, едва оправившийся от бедствий. А потому я призываю вас подумать, какие ещё методы пополнения казны вы могли бы мне предложить.
Разумеется, первым прозвучало предложение обобрать торговцев, и тут же встретило горячую поддержку. Свобода торговли до сих пор не давала придворным спокойно спать, к тому же купцы осмеливались непатриотично торговать с Югом, что так же вызывало возмущение. Я кивнула, обозначая, что услышала, хотя соглашаться не собиралась. Да, торговую братию нужно держать в узде, но не для того мы с Тайреном начали развивать международные торговые связи, чтобы теперь похерить всё в зародыше.
Вот когда пригодились те корабли, что были построены для перевозки зерна. Ещё перед последней войной мы начали сдавать их в аренду или продавать в рассрочку по достаточно низкой цене. Торговцы - ушлая братия, и если они что-то покупают, то для того, чтобы с помощью этого чего-то получить прибыль. Низкая цена соблазняла начинающих и авантюристов, и вот уже несколько десятков судов под белым флагом с синим драконом бороздили Восточное, Южное и Жёлтое моря в поисках того, что может обогатить их владельцев - а заодно и империю.
А господа сановники всё продолжали и продолжали поджаривать остывший рис.
- Ваше величество...
- Да, господин Ведающий работами?
- Когда первый император из рода Луй устанавливал законы в Северной империи, он мудро постановил, чтобы право на добычу соли и железа, а также на торговлю ими принадлежали только имперским ведомствам. Но позже император Лигу-цзан, нуждаясь в средствах, чтобы справиться с мятежом и прочими бедствиями, продал это право нескольким торговым семьям. С тех пор эти семьи баснословно разбогатели, а после того, как его величество Уэн-ди снял ограничения на торговую деятельность, их богатства стали ещё больше. Это говорит о том, какие прибыли упускает казна. Я предлагаю вашему величеству вновь ввести монополию на соль и железо, и тем пополнить казну и спасти народ от некачественных товаров по завышенным ценам, которые эти бесстыдники сбывают людям.
Что ж, это, по крайней мере, звучало свежо. Не просто отобрать и ограничить, а ввести какое-то преобразование. Только вот куда тогда девать уже торгующих солью и железом купцов? Однако в предложении определённо что-то было. Значение соли при отсутствии холодильников трудно переоценить, железо тоже один из важнейших материалов, без которого как без рук. И контролировать качество в государственных кузнях и солеварнях, безусловно, будет проще. И армию перевооружать тоже.
- Мы обдумаем ваш совет, господин Ведающий работами, - сказала я, и Верховник поклонился.
В саду Безмятежности, куда дети по-прежнему ходили играть и гулять, стоял гвалт. Я сделала знак, и носильщики приостановились, позволяя мне рассмотреть, что происходит на лужайке.
- Отдай! - растрёпанная Лиутар носилась за Ючжитаром, но ловкий мальчишка юрко уворачивался от своей старшей сестры. - Матушка! Матушка, Ючжитар схватил мою шпильку с бабочкой и не отдаёт!
- Плакса! - Ючжитар показал ей язык, и тут же взвизгнул - подкравшийся Шэйрен схватил его в охапку и после короткой борьбы отобрал добычу. Протянул шпильку Лиутар, та схватила её, прижала своё сокровище к груди, после чего в свою очередь показала Ючжитару язык.
- Матушка! - теперь возмущению Ючжитара не было предела. - Он не имел права меня хватать!
- Это ты не имел права хватать.
- Я император! Что хочу, то и делаю. Ты не имеешь права! Тебя накажут, вот!
Я вздохнула, махнула носильщикам, чтобы они опустили паланкин и с помощью Ле Лан выбралась на травку.
- Ючжитар, Шэйрен, подойдите сюда. Шэйрен, твоё желание помочь сестре очень благородно, ты молодец. Но твой брат прав - он император, ты не можешь взять и отобрать у него что-то. Можешь сказать мне или наставникам, но сам применять силу не должен.
- Вот! - торжествующе воскликнул Ючжитар.
- А ты, - я повернулась к нему, - если хочешь быть достойным императором, как твой отец, должен запомнить - нельзя отбирать что-то у других просто потому, что тебе так захотелось. Твой брат поступил неправильно, но и ты тоже. А если ты будешь поступать неправильно, то ты подашь дурной пример подданным, и тогда неправильно будут поступать все. И перестанут тебя слушаться. Понятно?
Ючжитар слегка насупился, но кивнул. Я улыбнулась и погладила его по голове.
- Мы всё поняли, матушка-государыня, - уверил Шэйрен. Тем временем подбежавшая няня помогла Лиутар скрутить распустившиеся волосы в узел и заколоть шпилькой.
- Матушка, вы сегодня к нам придёте? - девочка подбежала ко мне и просительно заглянула в глаза.
- За ужином, - со вздохом пообещала я. - Поедим вместе.
- У-у... Ещё так долго.
- У матушки дела, солнышко, тут уж ничего не поделаешь.
- Матушка, - глазки Лиутар снова загорелись, - а можно я сегодня поиграю с младшей сестрой?
- Можно, - разрешила я, - но осторожно. Не урони её снова.
- Я осторожно!
- Ладно, - я кивнула стоящей поодаль няне. - Скажете, я разрешила.
- Ура!
Дочки-матери с живой куклой, подумала я. И пусть её, пусть привыкает к будущей роли добродетельной жены и матери, всё равно у женщины тут иного пути нет. Тем более, что Лиутар она, кажется, в радость, вон сколько энтузиазма. Мальчишки переглянулись - никакого интереса к младшей сестре они не испытывали. Когда-то я пообещала детям, что скоро подарю им нового братика или сестрёнку, и через пару дней после родов их привели познакомиться с пополнением в семействе. Но если Лиутар рассматривала младенца затаив дыхание, то на лицах мальчишек читались озадаченность и разочарование. Потом я услышала, как Ючжитар поделился с братом своими впечатлениями:
- Я думал, будет девочка как девочка, пучки там, шпильки... А это...
А ведь есть ещё Читар, вдруг вспомнила я. Я периодически забывала о её существовании, а мне лишний раз и не напоминали, и она тихо обитала со своей обслугой где-то во дворце Полночь. А ведь она моим детям тоже сестра, но при этом, считай, полностью исключена из их жизни. Это неправильно, пусть пока она тоже младенец, но время идёт быстро, и не стоит давать людям понять, что маленькая принцесса - человек второго сорта только потому, что она не дочь императрицы.
- Если хочешь, можешь поиграть и со второй сестрёнкой, - сказала я. - Пусть её принесут на прогулку сюда, вместе с Хиотар.
- А... - Лиутар тоже явно не сразу сообразила, о ком идёт речь. - Ладно. То есть, как скажете, матушка.
Я потрепала её по щеке и машинально заправила ей за ухо "усик цикады" - отдельную прядку, которую выпускают из причёски на лицо. Считается, что это красиво.
В моём кабинете было полутемно. Я приказала поднять занавеси и открыть окна, впуская тёплый ветерок и запах магнолии. Стопки осточертевших бумаг лежали в том же порядке, в каком я их оставила. Хотя нет, вот эта папка новая, когда я уходила, её не было. И судя по красному ярлычку, там что-то важное.
Отчёт внутри был длинным и подробным. Я прочитала его раз, другой, чувствуя себя странно. Что должен ощущать человек, убедившийся, что его худшие подозрения оправдываются? Страх или облегчение? Я испытала и то, и другое. Отложив бумагу в сторону, я тряхнула колокольчиком и приказала заглянувшему евнуху:
- Позовите главнокомандующего Гюэ.
- Да, начало заговора мы упустили, - согласился Кей. - И раз командующего гвардии Счастливой птицы поставили в известность только сейчас, на общем собрании, значит, всё уже решено, спланировано и вот-вот случится.
Я сжала губы. Они, эти гвардейские заговорщики, были уверены, что командующий Кин согласится. И он, будь оно всё проклято, согласился.
- Что ж, значит, их всех можно арестовывать.
- Можно. Но... Если ваше величество готово рискнуть, я бы рекомендовал подождать.
- Мы уже знаем, что они задумали, чего ждать?
- Мы знаем далеко не всё. Смотрите, здесь речь идёт о беспрепятственном пропуске гонцов без императорских бирок. Но зачем, если всё должно произойти во дворце?
- Хотите сказать, они собираются дождаться, пока я уеду на озеро Девяти Драконов? Но даже если и так, какая разница?
- Раз собираются обмениваться гонцами, значит, у них останутся сообщники в столице. Скорее всего, события будут развиваться так: параллельно с вашим арестом сановники соберутся здесь и решат сменить регента на более подходящего. В глазах народа инициатива не будет исходить от вана Лэя, гуна Вэня или от гвардии - так решит двор, передавая власть более достойному.
- Неужели их так заботит мнение народное?
- Небо смотрит, как смотрит народ, и слышит, как слышит народ. Все хотят сохранить лицо в глазах современников и потомков, а при удаче и обрести новое, ваши родственники не исключение. Вам докладывают в основном о плохом, но поверьте - не все забыли справедливое распределение зерна в год бедствий и вашу приветливость с солдатами. Даже среди аристократии у вас есть поклонники.
Я пожала плечами. Рассуждения Кея казались мне несколько надуманными - народ, в конце концов, чего только не глотал. Едва ли жаждущих власти способно остановить что-то, кроме разве что угрозы вооружённого противостояния им здесь и сейчас, но вряд ли кто-то любит меня настолько, чтобы пойти защищать с оружием в руках. Однако резон в словах Гюэ был - гонцы могли понадобиться только для того, чтобы координировать действия. А значит, в отношении планов заговорщиков он, скорее всего, прав.
- А уж активную роль гвардии лучше и вовсе свести до минимума, хотя бы в глазах летописцев, - добавил Кей. - А то ведь кто-то в будущем может додуматься, что если гвардейцы сместили регента, то и императора могут сместить. Для нас же с вами важно то, что заговор не ограничивается гвардейскими командующими и, предположительно, Леем. Если вы начнёте аресты сейчас, прочие заговорщики могут решить, что терять уже нечего, и обратятся к гвардии напрямую. И кто предскажет, к кому прислушаются рядовые и офицеры, к ним или к вам? Если же мы сделаем вид, будто ничего не знаем, то у нас ещё есть время подготовиться и накрыть сразу всех.
Я покусала губу. Риск и там, и там, как поступить? Уже почти решившись возразить, что подготовиться ко всему можно и во дворце, я открыла рот - и закрыла. Кто-то недавно жаловался, что у него нет повода сместить именитых сановников и поставить на их место верных людей? Вот тебе и повод. Никто и вякнуть не посмеет. Но если заговорщики, напротив, предпочтут поджать хвосты, а арестованные вояки не смогут назвать их имён, то всё останется как было.
Риск - дело благородное, не так ли?
- Хорошо, вы меня убедили. Ещё две недели у нас есть. Хотя, конечно, я бы предпочла получать сведения о заговорах хотя бы на стадии планирования.
- Трудно вербовать офицеров, - сдержанно возразил Кей.
Ему, безусловно, было виднее, но мне было трудно сдержаться. Хотя страх ни к лицу императрице, но делать вид, будто ничего не происходит, оказалось достаточно сложно. Так и хотелось отдать приказ усилить караулы за счёт Нетупящихся мечей, в заговоре не состоявших. Однако сейчас это могло насторожить остальных.
Но тайный приказ в один из гарнизонов подтянуть отряд к столице был отправлен сразу же. Взять с собой в поездку всех Мечей я не могла - и из соображений конспирации, и потому, что кому-то надо будет проводить аресты в Таюне. Так что в случае чего придётся рассчитывать на поддержку армейских.
Однако, если не считать моей нервозности, в остальном в эти две недели царили тишь да гладь, божья благодать. Сановники были на удивление покладисты, в чём моя подозрительность увидела очередное подтверждение их злокозненности. Тем не менее, если меня и сместят, многое из того, что решается сейчас, всё равно будет выполняться. Взять хотя бы новый канал, средства на который были найдены, и указ подписан. Каналы и дамбы в здешних условиях то засух, то наводнений строились испокон веков, иначе хозяйствовать тут просто было невозможно. В единую оросительную и транспортную сеть их свёл Великий император, а две империи, возникшие на обломках его государства, поделили эту сеть между собой. Летописи повествуют, что, когда началась масштабная реконструкция и прокладка новых водных артерий, на которые согнали десятки и сотни тысяч людей, пришлось подавить несколько восстаний. Что не мешало потомкам восстававших теперь пользоваться конечным результатом их трудов, перевозя по воде людей и грузы, поливая поля и разводя рыбу и птицу.
Однако развитость водного сообщения аукалась плохой развитостью сухопутных дорог. И это создавало определённые трудности - каналы всё же проложишь не везде. Дороги же в основном шли от границ к столице. Этого хватало, чтобы свозить по ним подати и отправлять армии к границам и обратно, но вот поездки внутри страны оказывались сопряжёнными с определёнными трудностями. Пожалуй, стоит заняться и этим тоже.
Когда-нибудь. Не всё же сразу.
А жизнь шла своим чередом. Через пару дней я ритуально покормила гусениц шелкопряда, и в тот же день мы довольно скромно отпраздновали первый день рождения принцессы Читар, а за ним уже маячил праздник Отвращения несчастий. Поездка к озеру с целью принесения жертвы была назначена сразу после него.
- Да-а, тебе хорошо, - жаловался Ючжитар Шэйрену накануне праздничного дня. - Ты меня поздравишь и пойдёшь купаться, а мне сидеть в зале, пока все не пройдут и тоже не поздравят.
- Ты же император, - Шэйрен частенько казался мне воплощением здравого смысла. - Тебе положено.
- Не хочу быть императором!
Вот всегда так. Как озорничать или что-то выпрашивать - я император, мне можно. А как обязанности выполнять - не хочу быть императором.
Я вздохнула и уткнулась в список тех, кто будет сопровождать меня в поездке. Кроме Левой и Правой гвардий и Нетупящихся мечей в эскорт также входят Левая и Правая Смертоносные и Неисчислимые армии из столичного гарнизона. Не в полном составе, конечно - учитывая посменную службу, в столице от каждой гвардии или армии находится примерно человек по двести, и всех их я с собой в поездку не возьму. И всё же пять сотен вояк меня сопровождать обязаны, из которых моей личной охраны - едва пятая часть. Ну, для ареста офицеров-заговорщиков их должно хватить, если сделать всё быстро. Теперь остаётся только решить, когда начать действовать: дождаться их хода или сыграть на опережение? В любом случае придётся отъехать от Таюня хотя бы на день пути, чтобы не спугнуть тех, кто останется в столице. Но ладно я, а вот хватит ли наших людей в городе? В заговоре так или иначе принимают участие, считай, все гвардейские командующие. Ван Лей - скорее всего, это он - хочет сразу взять под контроль весь дворец. Так что принимать решение о моём смещении сановники будут в тёплой дружественной обстановке, обеспеченной мечами и алебардами дворцовой охраны.
Что же вы посулили доблестным командирам, дорогой ван, что они так резво переметнулись к вам от меня?
Ладно, это выяснит следствие. Кей обещал подтянуть своих людей, а у них уже есть опыт арестов тайных и явных. И вообще, ситуацией в Таюне он обещал заняться лично. Моё же дело разобраться со своим сопровождением и не напугать при этом едущего со мной Ючжитара.
Что бы ты сделал, будь ты на моём месте, Тайрен? Согласился бы на игру Кея - или сразу разгневался бы, прошёлся карающим мечом по посмевшим злоумышлять на твою императрицу? Как же мне не хватает возможности спрятаться за твою спину, опереться о твою руку! Когда ты был рядом со мной, я на самом деле ничего всерьёз не боялась. Ни тогда, когда по нам стреляли из засады. Ни тогда, когда на улицах собирались толпы, позуживаемые злыми сплетнями, и никто не мог сказать, не выльются ли страхи горожан в полноценный бунт. И вот теперь тебя нет, и я осталась одна посреди продуваемой всеми ветрами пустыни. Казалось бы, вокруг столько людей... И всё равно - одна.
Я торопливо промокнула глаза платком и, чтобы отвлечься, принялась растирать тушь, хотя делать это положено прислуге. На похоронах мне казалось, что я выплакала свои слёзы на несколько лет вперёд. Наивная я женщина.
- Кто тут опять растит грибы? - спросил бы Тайрен и обязательно меня обнял.
А праздник удался на славу. Ючжитар не зря упомянул купания - в день Отвращения несчастий действительно принято купаться или хотя бы как следует вымыться, чтобы смыть с себя беды и неудачи. Мальчишки резвились в воде, и их с трудом удалось вытащить из пруда, чтобы покататься на лодках в искусственном озере Озёрного парка к западу от дворца. Кататься, конечно, было куда скучней, чем плавать самим, ведь вокруг были придворные, а значит, не побрызгаешься, за вёсла не схватишься, лодку не покачаешь - словом, никакого удовольствия от прогулки. Зато можно было запустить парочку игрушечных корабликов, привязать их к императорской лодке и смотреть, как они плывут следом. Лиутар в соседней лодке шушукалась с подружками, дочками придворных дам, и все девицы от семи до десяти лет от роду с интересом поглядывали на молодых людей, гарцевавших на скакунах вдоль берега озера. Молодые, да ранние, что называется. Озёрный парк был предназначен для благородной публики, простолюдинов, кроме слуг, сюда не пускали, так что все посетители, разряженные в пух и прах по случаю праздника, являли собой весьма красочное зрелище.
- Матушка, а можно лунное лакомство прямо сейчас съесть?
- Можно, но тогда на пиру останешься без него.
Ючжитар закусил губу, напряжённо задумавшись над дилеммой. Посмотрел на брата, на сестру, представил, должно быть, как остальные вечером будут уплетать мороженое, а он на них смотреть, вздохнул и больше просить не стал. Впрочем, через некоторое время он пристал ко мне с вопросом, будут ли сегодня фейерверки. Фейерверков не предполагалось, но после пира я побаловала их другим развлечением: "волшебным фонарём", который здесь именовали "фонарём скачущих лошадей", хотя изображения на нём могли быть любыми. Давно известное в моём мире приспособление, фонарик со свечой внутри, вращающийся от нагретого воздуха и посылающий через фигурные прорези светящиеся блики разных форм на стены. Дети смотрели на нехитрое развлечение, затаив дыхание и приоткрыв рты, и я в который раз подумала, насколько же не избалованы жители этого мира зрелищами и техническими чудесами.
А ещё через день ранним утром мы с Ючжитаром двинулись в путь - приносить жертву озеру Девяти Драконов. На прощание я обменялась с провожавшим нас Кеем понимающими взглядами, мне помогли забраться в карету, куда уже подсадили маленького императора, и наш поезд, состоящий из свиты и охраны, двинулся к городским воротам. Ючжитар был возбуждён путешествием и по своему обыкновению забрасывал меня множеством вопросов, но я отвечала довольно рассеянно, чувствуя одновременно волнение и облегчение. Так или иначе, но через пару-тройку дней вся эта история с заговором разрешится.
3.
Храм предков, гляжу, - величав, величав -
Достойный правитель построил его;
Я вижу порядок великих начал -
Мудрец, заключаю, устроил его.
Стремление зрю в человеке другом -
Обдумав его, разбираю его.
А заяц - он петлями скачет, хитрец.
Собака навстречу, хватает его.
Ши цзин (II,У,4)
- Так и сказал? - поразилась я. - Ай, лис! Вот это лис!
- Да, ваше величество, - согласился Кей. - Так что можно сказать, что "дело о заговоре" закончилось полным провалом. Причём с обеих сторон. Вы отыграли разве что несколько фишек, но до конца партии ещё далеко.
- Но ведь есть же арестованные заговорщики? Верховный командующий Фан схвачен?
- Да, и вот увидите, во главе заговора окажется именно он. Эльма Чжаоцина он не выдаст, во всяком случае, в этом уверен сам Эльм. Конечно, мы его допросим, но я уже готов к неудаче. Говорят, когда-то родители Фан Ба оказались в большом долгу перед семьёй Эльм - когда император Дай-цзан только шёл к власти, они сделали ставку не на того претендента, но Эльмы помогли им получить прощение. Так что командующий Фан просто исполняет долг благодарности.
Я мрачно кивнула. Спрашивать, стоит ли долг благодарности родителям жизней их детей и внуков - а командующий Фан пожертвовал не только собой, от общесемейной ответственности за самые тяжкие преступления новый кодекс не освобождал - смысла не имело. Родители важнее детей, предки - потомков, на том стояла и стоит вся здешняя нравственность.
Свою часть работы с арестами по пути к озеру мои люди выполнили безукоризненно - никто и пикнуть не успел, как повязали всех по списку. Но не зря говорят, что если где-то прибыло, то где-то убыло. На следующий день, как и предполагалось, придворные собрались на совещание, заранее созванное ваном Леем в зал Всеобщего управления, специально предназначенный для решения вопросов, не требующих императорского присутствия. Там, под взглядами напрягшейся охраны, ван завёл ожидаемую речь о тяготах, трудах и заботах, лёгших на плечи хрупкой женщины - меня. Но вместо призыва отправить императрицу-регента на заслуженный отдых прозвучало нечто прямо противоположное: меня предлагалось поощрить и наградить так, как награждают успешных правителей: памятными стелами, арками, строительством персонального храма в честь предков семьи Фэй и ещё чем-то. Должно быть, хитрый Эльм всё же дождался какого-то знака, который мы просмотрели, о том, что мой арест не удался - хотя, быть может, сигналом о провале стало как раз отсутствие такого знака. Офигевшие не меньше моего сановники послушно со всем согласились, а мне теперь только и оставалось, что выразить двору и вану лично свою благодарность.
Арестовывать было некого и не за что. Единственное, что я могла, это поменять гвардейскую верхушку, но как раз она заботила меня меньше всего: гвардия всё же пока является орудием в чужих руках, до самостоятельной политической силы вроде римских преторианцев она не доросла. Лэй также остался при своих, и если Фан Ба всё же не расколется, получит полную возможность интриговать дальше.
- Может, его отравить? - пробормотала я. - Главнокомандующий Гюэ, как вы на это смотрите?
В конце концов, убила же я советника Рая, спасая Шэйрена, пусть и чужими руками. И совесть меня за это, что характерно, не мучает.
- Эльма? Я думал об этом, - безо всякого смущения признался Кей. - Но к нему трудно подобраться. Мне так и не удалось ни внедрить, ни подкупить никого в его личной обслуге, а на улице он без охраны не появляется.
Я снова кивнула. До сих пор я, если не считать совещаний последнего года, где новый глава Привратного надзора вёл себя как обыкновенный среднестатистический сановник, сталкивалась с дядюшкой Тайрена лицом к лицу только один раз - когда он пытался меня допрашивать по делу о привороте наследного принца. Явившийся гун Вэнь раскатал его в тонкий блин, и у меня остались впечатления об Эльме как о человеке, звёзд с неба не хватающем. Что потом усугубилось общением с его сестрой, тоже женщиной не самого великого ума. Однако не нужно обладать выдающимся умом, чтобы иметь выдающуюся хитрость. Бывшая императрица в искусстве интриги вполне преуспела и много лет ухитрялась выходить сухой из воды. Почему бы и братцу не быть таким же?
- Что ж, ваше величество, первый раз сырой, второй - созревший, - подытожил Кей. - Волей Неба мы ещё сможем поймать его за руку.
- И хорошо бы гуна Вэня вместе с ним, - поддакнула я. Вот ей-богу, кончится тем, что я не удержусь и организую всё-таки им обоим по несчастному случаю. Преступление, скажете вы? Но, как гласит поговорка, легко быть святым, сидя на священной горе. Попробуй остаться святым, сидя на базаре.
Гюэ Кей оказался совершенно прав - командующий Фан на допросах подтвердил, что заговор был, но был его собственной инициативой, а ван Лэй никаких приказов ему не отдавал. Быть может, и не врал даже, в конце концов, Фан Ба было достаточно понять намёк. Но на все вопросы, а в курсе ли был имперский дядя, командующий твердил, что не был. Твердил даже под пыткой, так что я невольно вместе с досадой почувствовала восхищение такой силой духа. Все прочие заговорщики и вовсе лично с Лэем не общались, всех уговаривал и организовывал Фан Ба. Вот так и выходило, что хотя заговор был в пользу Эльма, сам Эльм тут вроде как и ни при чём. Я даже не успела обдумать, не воспользоваться ли этим предлогом, чтобы всё же отослать вана от двора, как придворные хором начали за него заступаться, умоляя моё величество проявить справедливость и не карать служителя Эльма за то, что он не совершал. Смелости Тайрена решительно идти против всех своих сановников мне не достало, и я махнула рукой.
Это значило, что отдуваться за всех выпало гвардейцам. Действия заговорщиков однозначно квалифицировались как Умысел Измены, но, к моему облегчению, закон не требовал казни для членов их семей, как это было бы при Умысле Восстания против, обошлось ссылкой. Но все непосредственные участники сложили головы на плахе, за исключением верховного командующего гвардии Счастливой птицы. Всё же массовая казнь, пусть даже за дело, пусть я не собиралась смотреть на неё своими глазами, вызывала во мне не самое приятное чувство. Я всё же боялась переступить какую-то черту, за которой жестокая, но необходимая самооборона превращается в тиранию. Командующий Кан ввязался во всё это позже всех, и роль у него должна была быть чисто вспомогательная, так что я, подумав, решила его помиловать. Но всё-таки не удержала любопытства и, вызвав к себе, спросила в лицо, почему он решил мне изменить. Ответ был вполне ожидаемым:
- Ваше величество, как может чужеземка понять нужды и чаяния двора и народа?
Ну, что тут скажешь? Ведь я всего лишь кормила голодных в неурожайный год. Всего лишь пыталась заботиться о том, чтобы люди меньше умирали от болезней, чтобы сирот и убогих не обворовывали и не морили голодом. Всего лишь пыталась добиться, чтобы тех, кто рискует жизнью, чтобы их соотечественникам жилось спокойно и сытно, не считали париями. Где уж мне знать чаяния народные.
Это было глупо, но я обиделась. И если до этой встречи я собиралась всего лишь понизить его в должности, то после разжаловала совсем. Ибо нефиг!
Можно было сказать, что я вернулась к тому, с чего начала. Мне нужны свои люди в правительстве - не то, чтобы у меня их совсем не было, близкие друзья Тайрена в целом продолжали поддерживать заданный им курс, но этого было мало. И проблема так и не решилась.
Из сада доносились взвизги и смех - Лиутар с подружками играли на лужайке в конное поло. Или как это сказать - ослиное? Дочка неплохо освоила верховую езду на подаренном ей ослике, и я думала, что когда она ещё немного подрастёт, можно будет ей и лошадь подарить. В том же, что в поло играли на ослах, не было ничего удивительного - так развлекались даже вполне взрослые дамы. Ослы не проявляли такой прыти, как лошади, и падать с них было не так высоко, так что, наверное, подобное развлечение действительно безопаснее, чем его конный мужской аналог.
Впрочем, девицы посмелее и побогаче рисковали состязаться друг с другом и на лошадях. А старики, как водится, порицали их за распущенность.
Светило солнышко, пели птички, покачивались на лёгком ветерке оплетающие решётку террасы розы - отсюда, в распахнутое окно, их было отлично видно. Вокруг роз вился толстый шмель. Смеялись дети. И не скажешь, что в этот самым момент где-то льётся кровь и умирают люди. А ведь всё именно так. Ровно полдень, как раз сейчас у ворот Великого Храма начинается казнь заговорщиков. Без всяких изысков, простым отсечением головы.
Я снова уткнулась в очередной отчёт, но иероглифы расплывались перед глазами, никак не желая складываться в осмысленные фразы. Я слишком волнуюсь, сказала я себе. Это далеко не первая казнь на моей памяти. Ещё Иочжун казнил приближённых и сообщников императрицы, в число которых попала и моя комнатная девушка. Да и Тайрен кротостию не отличался. Да что там, я и сама подписывала смертные приговоры, когда взялась рулить в неурожайный год. И всё же, и всё же...
Они заслужили, напомнила я себе. Советника Рая я когда-то приговорила и вовсе без суда, пусть и не официально - правда, я не знала, в какой именно момент приговор будет приведён в исполнение, но страстно желала, чтобы это случилось поскорее. Сейчас всё происходит в полном соответствии с законом, и всё равно мне жутко. Это страшно - иметь возможность распоряжаться чужой жизнью и смертью. И не просто иметь возможность, но и этой возможностью пользоваться. Мне до сих пор было трудно осознать всю ту меру власти, что свалилась на меня почти случайно. Порой я представлялась себе маленькой и бессильной, старающейся тянуть государственные дела и отдавать приказы совету, как пыталась бы сдвинуть с места гружёный камнем воз. А ведь мне достаточно указать пальцем на любого из моих советников и крикнуть "Казнить его!", и его казнят. Тут же, на месте.
Да, возможно после этого меня угостят ядом или сместят стихийно организовавшимся путчем возмущённые коллеги казнённого. Но сначала мой приказ будет выполнен.
Быть императором - или регентом - это не просто бумажки читать и писать. За этими бумажками человеческие жизни и судьба всей страны. Хотя, чего уж там, львиная доля моей жизни состоит именно что из бюрократической работы.
Но сегодня, именно сегодня можно сделать перерыв. Бумажки никуда не убегут, только накопятся ещё, что ж, лягу спать попозже, разок-другой не страшно. А сейчас мне необходимо отвлечься. Смех на лужайке манил, где-то в комнатах сидели мальчишки на занятиях со своими наставниками, но я решила пойти в другую сторону, туда, где выгуливают мою младшую дочь. Хоть погляжу на неё при свете дня.
Хиотар, как оказалось, гуляла не в одиночестве. И дело было не только в присматривающих за ней женщинах, которых я уже по аристократической привычке почти и не считала за компанию. Рядом с ней находилась другая девочка примерно того же возраста, но чуть покрупнее. Я вдруг поняла, что видела Читар считанные разы и почти совершенно не представляю, как она выглядит. Но другому маленькому ребёнку здесь взяться было неоткуда.
Старшая девочка сосредоточенно съезжала с горки, не прервав этого увлекательного занятия при моём появлении. Хиотар сидела неподалёку в куче песка и не менее сосредоточенно копала совочком ямку. Казалось, они не обращают друг на друга никакого внимания. Песок по моему приказу привезли когда-то давно ещё для их старших братьев - я помнила, сколько времени провела в песочнице в детские годы, и решила не лишать своих детей этого удовольствия. Няни поклонились, поспешили по ко мне, и я жестом попросила их говорить потише.
- Они играют вместе? Моя дочь и Читар?
- Иногда, ваше величество, - старшая няня замялась, похоже, сомневаясь, сочту ли я это хорошим или плохим. - Они не так часто встречаются, только на прогулках...
- Ничего страшного, они ещё совсем малы. Но в дальнейшем не нужно препятствовать им, если принцы и принцессы захотят ходить друг другу в гости.
- Слушаемся, ваше величество.
Я кивнула, сделала знак сопровождающим оставаться на месте и пошла к песку, засучивая рукава. Песок был сухой, и я послала одного из евнухов за водой к пруду. Хиотар заворожённо смотрела, как я леплю куличик, а потом изо всех сил ударила по нему совочком и засмеялась. Так мы и провели полчаса - я лепила, она разрушала. Скоро подошла заинтересовавшаяся Читар, посмотрела, что я делаю и попыталась повторить. Испачкала ладошки в песке, попробовала облизать, и захныкала, когда я прикрикнула "нельзя!" Рядом тут же оказалась няня с универсальным утешителем - конфетой. Разумеется, Хиотар тоже захотела сладкого, пришлось проследить, чтобы обе вымыли руки и смыли песок с мордашек, а заодно отругать нянь за то, что не следят, чистыми ли руками едят дети.
Время пролетело быстро - я действительно забыла обо всём неприятном и несколько удивилась, когда ко мне подошёл евнух-секретарь и почтительно напомнил, что вызванные во дворец чиновники ждут аудиенции. Я расцеловала дочку, потом погладила по головке Читар и отправилась нести свой крест дальше. Нужно было всё же решать - вводить государственные монополии или нет? Чиновники обеими руками были за, но я колебалась. Вопрос, как вырвать из частных рук честно заработанное владельцами достояние, по-прежнему оставался открытым.
Вечером мне принесут в числе прочих документов отчёт о казни. Я сперва решу не читать его, но потом всё же бегло просмотрю. Обошлось без происшествий, если не считать короткой, на несколько фраз, речи, которую один из приговорённых адресовал зевакам, выкрикнув несколько лозунгов о несчастной стране, страдающей под пятой жестокосердной чужестранки. Эта песня будет вечной.
- Почти все солеварни находятся на побережье, - сановник Синь покачал головой. - Соль и так трудно везти в центральные районы, а торговцы к тому же придерживают хороший товар. Мы получаем множество жалоб на качество соли.
Сановник Ки согласно кивнул. Моё предложение завести государственные солеварни параллельно частным было отвергнуто: все места уже заняты. Чей-то бизнес всё равно придётся отнять. А раз так, то почему бы не сразу весь? Соль нужна, без неё не запасёшь ни мясо, ни рыбу, не приготовишь еды. Также нужен и металл, без хорошего железа не наделаешь ни оружия, ни орудий. А уж как бы пригодились деньги с торговли всем этим на содержание той же армии! Как ни старался Тайрен, а многие гарнизоны в отдалённой провинции до сих пор продолжали прозябать, иначе и не скажешь. Также как и пограничные заставы, особенно не на самых наезженных направлениях - памятное вторжение кочевников могло бы оказаться не столь разрушительным, если бы у пограничников была возможность отследить приближающуюся орду и вовремя послать сообщения. Но за сигнальными огнями следили спустя рукава, а на многих заставах не было даже нормальных скаковых лошадей. Пока был мир, казалось, что всё в порядке, но вот грянула война и выявила всю убогость нашей системы обороны. Однако до сих пор всё, что я могла, это разводить руками: мол, денег нет, но вы держитесь.
А уж если не хватает денег на самое необходимое, то о пенсиях для старых солдат, инвалидов и солдатских семей, потерявших кормильца, не приходилось и мечтать.
Но отнять у купцов их дело означало напрочь испортить отношения с купеческой братией. Мы только-только начали вытаскивать теневую торговлю на свет, и присвоение государством целой процветающей отрасли дало бы всем понять, что на правительство полагаться нельзя, потому что оно в любой момент может поменять правила игры. Да и вообще, злить людей с большими деньгами - идея так себе. У меня и без того врагов хватает.
- Беда в том, что эти торговцы контролируют всё, - продолжил распорядитель Синь. - Они не только торгуют солью - добыча и производство принадлежат тоже им. Всё находится в руках всего лишь у нескольких семей, это настоящий сплочённый клан, твёрдо отстаивающий свои интересы и не оставляющий никаких шансов как-то договориться с кем-то из них, что-то перекупить или иным каким-то образом разбить их единство.
Я снова кивнула. Пожалуй, в дальнейшем надо будет подумать над антимонопольным законодательством в применении к местным условиям.
- Признаться, этот О Тинзе, что стоит во главе самой влиятельной из семей, меня даже восхищает. Ведь всего лишь каких-то полтора десятка лет назад он был не более чем мелким лавочником в Яньминги. Пожалуй, я бы не отказался от такого чиновника. Он мог бы устроить дела моего приказа, возможно, даже лучше, чем я сам.
Самокритично, с уважением признала я. Чтобы чиновник отметил превосходство торговца над собой хоть в чём-то, нужно, чтобы небо опрокинулось и земля перевернулась. А уж если это касается профессиональной деятельности...
- Предлагаете посовещаться с тигром, как заполучить его шкуру? - с иронией поинтересовался распорядитель Ки.
- Смейтесь сколько хотите, но поистине достойно сожаления, когда люди таких способностей рождаются не в благородных семьях и не имеют возможности проявить себя на службе его величества...
- Сановник Синь, - сказала я, заставив уже открывшего рот Ки спешно его закрыть, - а не могли бы вы предоставить мне сведения на этого О Тинзэ, его семье, партнёрах и делах?
- Полагаю, сведения о нём уже собраны, ваше величество. Со своей стороны могу предоставить вам всё, относящееся к закупкам соли для государственных хранилищ, вместе с планами преобразования предприятий семьи О в один из отделов моего приказа.
- Прекрасно. Несите сюда ваши планы, и тогда мы с вами кое-что обсудим.
Идея, пришедшая мне в голову, была проста, но способна разом решить несколько проблем. Я ломала голову, как мне присвоить разработку соли и железа и никого этим не обездолить? Не дать утаить важные активы, не обидеть их деловых партнёров, не вызвать саботажа? А кто способен помочь мне в этом лучше, чем... сами владельцы предприятия?
Пусть О Тинзе и ему подобные и дальше стоят во главе дела, занимаются тем, чем занимались раньше, но работают при этом не на себя, а на меня. Да, это будет для них не столь выгодно, ведь раньше прибыль шла им, а теперь пойдёт в казну. Но денег, которые они уже успели заработать, им, ей-богу, ещё на десять жизней хватит, и правнукам останется, а я предложу им нечто не менее существенное - пропуск в ряды аристократии. Торговцы из кожи вон лезли, чтобы хотя бы приблизиться к этому социальному уровню, платили огромные деньги, пристраивая своих сыновей в аристократические учебные заведения, дающие потом возможность держать экзамен на низовые должности. Всего лишь возможность, причём можно не сомневаться, что экзаменаторы-аристократы будут валить их отпрысков без жалости. Я же предложу им чиновничий ранг в готовом виде. Со всеми вытекающими из него правами и привилегиями, и для них, и для членов их семей.
Не зря один из главных героев фильма "Адвокат Дьявола" говаривал, что тщеславие - его любимейший грех. Всё, что можно приобрести за деньги, у этих людей уже есть. Но того, что есть, всегда мало, хочется того, что за горизонтом. Конечно, нельзя гарантировать, что они согласятся. Но попробовать стоило. И, что не менее ценно - среди родовой аристократии они окажутся париями, а значит, станут держаться меня, ведь иной опоры и защиты у них не будет. Я хотела завести людей, всецело преданных только мне? Вот, пожалуйста. Пусть пока только в узкоспециальной, второстепенной по сравнению со всеми этими министрами, начальниками и распорядителями области, ну да лиха беда начало.
Но распорядителя Синя моё предложение шокировало. Одно дело - теоретически рассуждать, что было бы, если бы, а совсем другое - осознать, что в ряды благородных людей действительно собираются допустить тех, кого привыкли презирать. Когда мы только начали разбирать, как всё будет устроено, когда солеварни и рудники перейдут в государственную собственность, и я, перебирая предоставленные мне досье, предлагала того или иного члена торгового клана на ту или иную должность, или спрашивала, кто подойдёт, у самого Синя, он поначалу явно принял это за шутку. Но чем дальше, тем подозрительнее он поглядывал на меня и наконец решился озвучить свои опасения вслух:
- Ваше величество, вы же не собираетесь действительно...
- Собираюсь, - жизнерадостно ответила я. - Сановник Ки был прав - никто лучше тигра не знает, как добыть его шкуру.
Синь пару раз открыл и закрыл рот, после чего выпалил:
- Ваше величество, это невозможно!
Все последующие аргументы я знала наизусть. Торгаши не благородные, им неведомо, что такое долг, честь и совесть, у них нет должного образования, и так далее, и так далее. Видно было, что на общее совещание этот вопрос можно и не выносить. В результате я отпустила почтенного сановника с уверением, что обязательно задумаюсь над его словами, но если о чём и задумалась, так это над тем, как провернуть будущие назначения достаточно тихо и скрытно, чтобы чиновничество не успело всполошиться. Никакую тайну в столице долго не удержишь, я не стала и пытаться. А вместо этого приказала позвать на аудиенцию господина О и господина Цуми, владельца самого крупного рудника и нескольких кузнечных мастерских, а также бесчисленного множества лавок по всей империи.