- Рыжая, зачем? Рыжая, за что? Ты жестока, Рыжая...
Старость плачет скупо. Впрочем, настолько старой она не была... Может быть, ее, долгой работой истомленные, и ветром, и солнцем, и временем до блеклой голубизны вымытые глаза просто стеснялись своих слез?
- Сказки твои жестоки... Это не сказка, так было... Давно. Много-много весен назад. Да, весна была, вишни цвели... И он и вправду был молод и прекрасен, как все девичьи сны, и я была молодой - уж не знаю, какой там был свет в моих глазах, голубыми - были... И он любил меня. Но он уплыл, я обещала ждать... Но он не возвращался... Год, другой - а вечно ждут только принцессы в сказках... Не то было время, чтобы без опоры оставаться... Вышла замуж. Жила. Сына вырастила. И в общем-то не была несчастна...
Хлесткий, сырой и холодный ветер гнал по небу рвано-серые края облаков. Пахло гниющими водорослями. Начинался прилив. Было холодно. Трудно было поверить, что когда-то здесь цвели вишни. Трудно было поверить, что когда-то она была молодой...
И тогда заговорила Рыжая:
- Ты не сказала только одного: ты ведь до сих пор его ждешь?
Женщина говорила тихо и мерно, как набегающие волны прилива:
- Мне повезло с мужем. Элбранд был надежный и, в общем-то, добрый - не под пьяную руку... Он любил треп в портовом кабаке, крепкое тамошнее пойло и море. И море взяло его... - тихо набегали волны, подбираясь к обвалившемуся краю старой пристани. - Я успела постареть, сын мой вырос и так же любит море, как отец, да и вишни те вымерзли в зиму с восемь лет назад. А ты права, Рыжая: я до сих пор его жду. И даже знаю, что он вернется. И вернется тем же молодым и прекрасным. Нет, несчастной я не была... Может быть, и издали поглядеть - тоже счастье?
Крепчающий ветер погнал волны посильнее, позлее, в брызги разлетающиеся о рассыпавшуюся каменную кладку:
- Есть и другая сказка, - тихо сказала Рыжая.
- Она была прекрасна... И глаза ее были цвета весеннего неба. И она любила. И была верна. И не старела потому что любила... - Показалось? - или в хлестком осеннем ветре, вздымающем ярость морских волн, вплелся невесть откуда взявшийся весенний ветерок, тонкий, свежий и манящий аромат. - И однажды он вернулся. Вернулся, не забыв, - такие умеют быть верными... И светило солнце, и цвели вишни...
Иди же, он ждет тебя!
Она смотрела в недоумении - только не на Рыжую, а на свои руки - тонкие, красивые, молодые руки. А потом поверила - и взлетела, а потом был только весенний ветер в лицо, солнце, и - быстрее того ветра - ноги, несущие к причалу, у которого уже знала - ждет...
Говорили - Рыжая не плачет. Но ничего, не выдадут ни ветер, ни море, ни пустая заброшенная пристань, ни безлюдный дикий берег.