Жизнь Виктора Лютикова, молодого человека не слишком привлекательной наружности никто бы не назвал счастливой или даже интересной. Однокомнатная квартира в спальном районе. Коричневое короткое пальто осенью и галстук в серую полоску по праздникам. Дешевый кофе и неизменная яичница на завтрак. Скучная работа в пыльном офисе. Толстый хамоватый начальник с противным голосом и мстительным характером. Глупые сослуживцы. Холодная котлета и макароны на обед. Ритуальные телефонные разговоры с мамой. Невкусные пельмени на ужин.
И никто - ни сослуживцы, ни начальник, ни даже мама - мама!- никто не знал о том, что в скромной жизни Виктора Лютикова есть место могущественному и очень грозному врагу. Этот враг, этот многоликий и вездесущий противник, преследовал скромного служащего днем и ночью. Утром, по дороге на работу, Виктор обязательно встречался со своим врагом два, три, а то и пять раз. Целый рабочий день враг то и дело представал перед Виктором, превращая рутинные обязанности в сражения и битвы, невидимые постороннему глазу, но от того не менее грозные.
Везде, куда бы не направился примерный сын своей мамы, везде были они - двери. Виктору Лютикову иногда казалось, что все двери мира объявили войну его скромной и не слишком интересной персоне. Злобные двери трамваев, троллейбусов, автобусов и вагонов метро каждый раз дожидались Виктора и с постоянством, достойным лучшего применения, зажимали в своих железных объятиях его пальто, пиджак, авоську или - о, как они тогда ликовали! - руку, ногу и даже голову. Тихие с виду двери кабинетов родного пыльного офиса норовили поспешно закрыться на ключ сразу же, как только у Виктора появлялась срочная необходимость решить важный деловой вопрос с кем-то из ненавистных сотрудников.
Да что там говорить... Даже двери собственной однокомнатной квартиры частенько напоминали Виктору о своей враждебной природе сломанным замком и потерянными ключами. И тогда любящий сын звонил маме и рассказывал о том, что у него все прекрасно и замечательно. И начальник ценит, и повышение не за горами, и на ужин у него сегодня не пельмени - ах, если бы! - а вкусный домашний борщ, приготовленный заботливыми руками одной хорошей знакомой.
И мама - добрая мама - верила своему успешному сыну. И радостно советовала в трубку, что уже пора и про деток подумать, раз будет повышение и есть хорошая знакомая, которая готовит вкусный домашний борщ.
А Виктору иногда казалось, что каждый человек тоже находится за дверью. Вернее, в каждом человеке тоже есть дверь. Часто эти двери просто закрыты. Виктор не любил закрытых дверей. Но еще больше он не любил приветливо открытые двери, которые приглашают отдохнуть за душевной беседой в хорошей компании, а затем с треском закрываются. И совсем уж терпеть не мог неплотно закрытые двери, за которыми блестят подозрительно и недобро чужие глаза.
Сколько раз Виктору хотелось поверить в искренность открытой двери! Сколько раз эти наивные попытки заканчивалось синяками и ушибами! И сколько раз Виктор обещал себе больше никогда - да, совершенно никогда! - не верить открытым дверям. И потому очень сдержанно отвечал на вопросы молодой интересной сотрудницы, которая недавно заняла место почившей жабоподобной бухгалтерши. Больше недели Виктор мужественно боролся с попытками заманить его в ловушку разговорами на разные интересные темы. И победа была уже совсем близка, но тут очаровательный противник применил запрещенный прием. Возвращаясь из столовой в пыльный офис, после недолгой, но яростной борьбы с упрямой входной дверью, Виктор был отправлен в нокаут. "Какой вы храбрый", - прошептала девушка. А потом еще и добавила: "Я эту противную дверь больше всего боюсь".
И Виктор поверил. Опрометчиво поверил в то, что уж эта-то открытая дверь в сердце молодой интересной сотрудницы никогда не захлопнется, больно прищемив руку, ногу или даже голову. Поверил в то, что в ежедневной борьбе у него теперь есть союзник и что пельменям отныне объявлен вечный суровый бойкот...
И даже когда завистливые сотрудники рассказали Виктору, что новой интересной сотруднице просто нужна дверь - дверь квартиры, которую можно открыть после длинного трудового дня - Виктор не поверил. Потому, что уже видел, как отмечает на косяке двери рост маленького сына, и как сверлит дырки в дверной коробке потому, что ребенку нужен турник...
...Дарья - так звали охотницу за доверчивыми молодыми людьми не слишком приятной наружности - ушла в субботу, когда Виктор ездил проведать маму. Забрала все свои вещи, захлопнула за собой дверь и на следующий день уже выходила из двери офиса под руку с менеджером из торгового отдела. И завистливые сотрудники тут же рассказали Виктору, что дверь однокомнатной хрущевки не может сравниться с дверью трехкомнатной квартиры улучшенной планировки.
Виктор Лютиков не слишком сильно расстроился из-за того, что за дверью его квартиры больше не было Дарьи, потому что твердо решил умереть. Закрыть за собою последнюю дверь и гордо удалиться туда, где вовсе нет никаких дверей. Виктор плотно закрыл дверь, открыл газ и вскоре отправился в путь по светящемуся...
...тоннелю? Нет, коридору. Потому что в тоннеле не бывает дверей. Если бы священники рассказали Виктору о том, что так будет выглядеть его персональный ад, то в лоне церкви прибавился бы еще один истово верующий адепт.
Виктор старался держаться подальше от дверей. Некоторые из них были открыты, за ними призывно играла музыка, и слышался женский смех. Одни были очень дорогие, другие - дешевые. Деревянные, железные и прозрачные. А еще - такие же точно, как та дверь, которая вела к маме и такие, как та, за которой работала Дарья. И совсем незнакомые. Разные.
Часы на руке у Виктора упорно и настойчиво показывали полночь - или полдень? - поэтому он не знал, как долго бежит - или правильно было бы сказать - летит? - мимо бесконечной пугающей вереницы дверей.
Силы Виктора были на исходе, а двери все никак не заканчивались, и Виктор уже бежал - или летел? - с закрытыми глазами и думал о том, можно ли после смерти сойти с ума.
Наткнувшись на нечто мягкое, Виктор открыл глаза. Крылатая, смутно знакомая фигура с удивлением таращилась на Виктора. "Ангел!" - подумал Виктор.
- Человече! - сказал ангел.
Виктор оглянулся. Кроме него и ангела, в светлом просторном зале никого не было.
- Я! - ответил Виктор ангелу.
- Воистину велик дух твой, человече! - с неподдельным восхищением произнес ангел. Виктор недоуменно уставился на ангела, который был раза в два выше и раз в пять толще того Виктора, который совсем недавно умер.
- Греха суетного мирского избегнуть удалось твоей бессмертной душе! Возрадуйся, человече! Ибо, не выбрав дорогу мирскую, не открыв двери соблазнов человеческих, получаешь ты в награду иную дорогу! - наткнувшись на взгляд собеседника, ангел очень образно высказался по поводу сообразительности бессмертной души Виктора и рассказал Виктору, что к чему...
... На Землю Виктор вернулся богом. Совсем немного полетал над родным городом, испугался вороны, в которой узнал жабоподобную бухгалтершу, и вернулся в собственную однокомнатную квартиру. Открыл форточку, чтобы выпустить запах газа. Включил телевизор и стал по очереди примерять на себя все мужские лица и фигуры. Остановился на греческом профиле, карих глазах и спортивном торсе. Поменял однокомнатную квартиру на трехкомнатную. Выбросил коричневое пальто и галстук в серую полоску. Заполнил шкафы модной одеждой. Хотел выбросить дешевый кофе, но немного перестарался, и кофе не стало во всем мире. В соседнюю трехкомнатную квартиру переселил маму. Определил Дарью своей домработницей, а вероломного менеджера из торгового отдела - дворником.
Задумался над тем, что бы еще совершить такого, божественного, как вдруг услышал голос, исполненный укоризны.
- Виктор! Дитя мое!
Сначала Виктор решил, что это маме стало скучно одной в трехкомнатной квартире, и она зашла проведать любимого сына, но мамы поблизости не было.
- Ты кто? - испуганно спросил Виктор. Хотя он и был богом, но все равно ему было страшно. Мало ли что.
- Я? Я - бог, - удивленно ответ голос.
- Еще чего! Это я - бог! - уверенно возразил Виктор.
- Ты - просто бог. А я - Самый Главный Бог! - грозно поведал голос.
Виктор вспомнил, что ангел что-то такое говорил о том, что передаст отпечаток его души на утверждение Самому Главному Богу и тут же испугался. Постарался одновременно вернуть свою однокомнатную квартиру и не слишком привлекательную наружность, выселить маму и пожелать, чтобы дешевый кофе никуда не исчезал.
- Не бойся, дитя мое! - в голосе явно добавилось теплоты. - Твой дух слаб, и вовсе не ты виновен в этом, а я!
Виктор выдохнул с облегчением и приготовился быстренько простить Самому Главному Богу его вину, чтобы поскорее вернуться к своим занимательным божественным делам.
- Я искуплю свою вину и дам тебе урок, которого так жаждет твой несовершенный дух!
Виктор с готовностью уселся за парту, которая еще мгновение назад стояла в ближайшей школе, и открыл тетрадь в клеточку.
Голос удивленно хмыкнул и торжественно продолжил:
- Я знаю, как исцелить тебя от суеты, избавить от страха и направить твои мысли в русло покоя и самосозерцания.
Виктор прилежно записал в тетрадке "исцелить, избавить и направить". И только хотел задать голосу какой-нибудь умный вопрос, чтобы показать, как он внимательно слушает, как вдруг...
...Виктор выпустил из офиса одного из бывших глупых сотрудников и закрылся. Ему было хорошо и спокойно. Он делал важное дело. У него не было невзгод и потрясений. Ему не нужно было разговаривать с мамой и пить дешевый кофе на завтрак. Не нужно было придумывать, что бы еще такого сделать божественного. А еще он мог демонстративно захлопнуться перед самым носом вероломного менеджера из торгового отдела...
Виктор Лютиков, железная дверь внушительной наружности, был счастлив.