Как и в прошлый год, это лето вышло дождливым. Серые облака нависали над головой по всему небу, и даже на горизонте не было ничего, подающего надежду на солнечное утро. Ровные струи ливня уже второй час барабанили по старой крыше, мощными потоками стекая по водостокам, которые не чинили так долго, что она не могла вспомнить, когда в последний раз это было. Что значило о нагрянувшей апатии и безразличию ко всему происходящему вокруг нее, - это она знала по себе.
Здание было старое, но оно возвышалось над другими, которые в этом поселке были настолько невзрачными и хилыми, что по сравнению с ними это трехэтажное смотрелось вполне достойно. Это была местная администрация, где она работала секретарем.
Обеденный перерыв она отвоевала себе сразу при поступлении на работу, правда, ей сделали такую поблажку только за красивые глаза, которые иногда выручали ее в моменты плохого настроения "босса". Да и фигура у нее была стройной, пышные волосы темно-коричневого оттенка плавно огибали ее плечи. Если бы в этом богом забытом месте были достойные ее парни, то она, может быть, и вышла замуж. А так, она была до сих пор предоставлена сама себе, не позволяя делать никаких намеков в отношении себя мужской половине здешнего поселения.
Ей даже не хотелось выходить на улицу сейчас, чтобы поваляться дома в кровати и скинуть с плеч весь этот груз постоянного напряжения, когда тебя откровенно "сверлят" взглядом и делают вид как будто так и надо.
- Боже мой, как мне все это надоело, - прошептала она еле слышно, и оглянулась.
В приемной никого не было.
Внизу кто-то смеялся басом. Она вспоминала, кто же мог так откровенно и широко смеяться, но не могла припомнить - это значило, что появился кто-то новый, возможно приезжий, возможно из города, возможно высокий начальник, - она загадочно ухмыльнулась. Может, на этот раз ей повезет, и она сможет выбраться из этого захолустья.
Она отпрянула от окна и направилась к своему столу, села в кресло и стала ждать. В любом случае, кто бы это ни был - он обязательно поднимется к Рыжанкову.
Ждать пришлось достаточно долго, отчего ее интерес спадал, и нога начинала нервно подергиваться, ударяясь иногда о стол. Такого хамства по отношению к ее любопытству, вдруг проснувшемуся так резко, она не ожидала. Такого раньше не было. Никогда. Она почувствовала себя ущемленной.
- Где же ты, гость нежданный! - произнесла она негромко, но четко.
В ответ был слышен только громкий разговор, из которого она, за это время, выуживала все, что могла услышать, а слух у нее был отменный. Не зря отец натаскивал ее на охоту. Сына в семье не было, вот и приходилось делать многое, что относится к мужской работе, что, однако, совсем не повлияло на ее телосложение, разве что торс у нее был покрепче, чем у других девчонок.
С отцом она ходила на любую охоту, ей это нравилось и приносило много разнообразия в жизнь. Она изучила все, что могла изучить в отношении оружия и выживания в лесу. По сути, она стала тем же мальчишкой, была такой, - уже давно она не брала в руки ружья, да и двадцать пять, что ей исполнилось в прошлом месяце, меняли ее из девушки в женщину. А пару коротких, но бурных романов в санатории, куда путевка ей досталась также за красивые глаза, она могла себе позволить.
Родителей не было в живых: нелепая катастрофа на дороге, попавшийся пьяный водитель...
Все, что ей осталось от родителей - это маленькая квартира и частный дом, со всем хозяйством в придачу.
Оставалось молиться только на себя и свои силы. Она вполне справлялась. Вот, только, ей не хватало прошлого: былых охот с отцом и спокойствия за будущее.
Позже, она нашла в себе потрясающие способности воздействовать на окружающих одним своим желанием, как бы это необычно не звучало. Хватало одного взгляда. Но, она не могла заставить человека делать что-то физически, а она только ломала волю, чтобы другой согласился что-то сделать. Она называла эту способность "за красивые глаза". Не понимая, откуда ей достался такой дар, она пользовалась им в полную силу, вот только он, почему-то, в последнее время слабел, и она не знала почему. Это сделало ее нервной и нетерпеливой.
Таинственный гость не торопился удовлетворить ее любопытство, и это совсем не нравилось ей. За это время она исцарапала ручкой лист бумаги, рисуя карикатурные рожицы.
Неожиданно для нее, открылась дверь кабинета Рыжанкова, откуда вывалился его солидный живот, а потом и сам Рыжанков собственной персоной. Пока его взгляд не упал на нее, она успела убрать ногу с другой ноги и вытянуть осанку, делая вид, что перебирает бумаги. Только потом она вспомнила, что у нее обед и вяло отодвинула от себя взятую в руки папку. Рыжанков, немного удивившись, что секретарша на рабочем месте, сделал движение бровями вверх и, оглянувшись на открытую дверь в свой кабинет, сказал:
- Наташа, возьми готовые письма у меня на столе, отправь по указанным адресам, - сделал паузу и добавил, - раз уж хочется работать.
- Совсем не... - Чуть было не сказала она, но промолчала, и, понурив взгляд на стол, встала.
Рыжанков лишь помотал головой, мол, чего девке хочется не понятно. Потом он зашагал к лестнице и начал спускаться вниз.
Она, тем временем, стояла у двери. Убедившись, что "босс" спустился и не видит ее, она стала слушать, что происходит внизу. По радостным воскликам она поняла, что Рыжанков рад видеть гостя и, скорее всего, давно с ним знаком, и давно не виделся, потому что корешем он никого еще не называл. А это было уже вдвойне интересно!
"Вот уж, лакомый кусочек мне достался! Жить интересней стало. Даже растерялась немного, а этого я себе раньше не позволяла. Чувствую, ждет меня увлекательное знакомство!" - быстро подумала она, чтобы не пропустить разговор двух корешей.
Но внизу умолкли, и она подумала, что они ушли, не доставив ей возможность испытать что-то новое, а скорее кого-то нового. "Неужели сорвалось?" - грустно подумала она. И в этот момент раздались шаги. Они подымались, и были уже на втором этаже, а пролеты то маленькие! Быстро развернувшись, и чуть не запутавшись в своих ногах, что привело бы к полному провалу, она метнулась в кабинет, где стала бегло искать глазами на столе письма. Потянулась за ними и спиной почувствовала взгляд: обжигающий - Рыжанкова, и второй, изучающий - незнакомца. Уж что-что, а спиной она различать взгляды научилась, - еще бы. "Так, только не волнуйся!" - успокоила она себя, но почувствовала, что на лице наливается краска и ничего с этим поделать уже нельзя. "Блин!" - Из ее рук посыпались письма, и она стала хаотически их подбирать. Когда же она все-таки совладала с собой и поднялась, держа десяток писем как попало, то, обернувшись, столкнулась с незнакомцем носом к носу. Наташа, от такого плотного контакта с таким, по ее меркам, красавцем, расслабила пальцы, и письма вновь посыпались на пол, с неимоверным грохотом - казалось ей.
Впрочем, лица незнакомца она еще не рассмотрела, а только уперлась в его грудь, когда поворачивалась.
"Ого!" - только и подумала она, бросая взгляд в глаза незнакомца и забыв про все остальное. Она остолбенела.
- Знакомься, Наташа, - это Александр Сергеевич, мой племянник! - гордо сделав ударение на последних двух словах, сказал Рыжанков.
"П-племянник?.. А я то, дура, думала..." - немного расстроено подумала она по поводу своих прошлых предположений.
- Очень приятно, - негромко и неотрывая взгляда от глаз Александра, выдавила она.
"А впрочем, какая теперь разница, теперь все это не имеет смысла".
Перед ней стоял мужчина достойный ее. Немного старше. Широкие плечи, мощная грудь, гармоничная фигура, ростом выше ее на голову, и при этом очень выразительный и добрый взгляд. Лицо европейского типа, с густыми бровями и ровным носом; волевой подбородок выделяться не хотел, а плавными линиями скрывался в очертаниях лица. А еще, она стеснялась его взгляда, не могла приказать ему, не могла укротить.
- Приятно вдвойне, - сказал Александр.
"Боже, а какой голос!.." - продолжала восхищаться она.
- Ну, Наташа, не стой так, а то гость пройти не может. На сегодня я тебя отпускаю.
Она повернула голову к Рыжанкову, чтобы удостовериться, что она не ослышалась. Рыжанков сиял.
"Понятно".
Она подобрала с пола письма. Александр решил ей помочь в этом. Она еще раз решила посмотреть ему в глаза, но он склонил голову, и она лишь увидела, на момент, что его что-то взволновало. Его лицо было напряжено.
Рыжанков, тем временем, доставал из бара бутылку, поглаживая ее рукой, как будто ничего дороже для него не было, и был спорным вопрос: стояла ли эта бутылка здесь для Рыжанкова или Рыжанков был здесь для этой бутылки. По его сияющему лицу, Наташа узнала, что сегодня для нее работы точно не будет, а если бы и была, то он все равно бы ее отпустил, чтобы не мешать, как он говорит, "процессу общения настоящих мужчин".
Она и не возражала, лишь склоняла свой взгляд на его почтенный живот, давая тем знать: какое отношение он имеет к настоящим мужчинам.
Перед тем как выйти из кабинета, она все-таки спросила:
- Александр Сергеевич, а вы к нам надолго?
- На недельку. А что?
- Да просто, боюсь, что ваш дядя не расскажет мне о вас ничего, а мне бы хотелось. Думаю, что человек вы интересный, а здесь так мало тех, с кем можно было бы поговорить на равных. - Она взглянула мельком на Рыжанкова и заметила, что радости ему это не прибавило, а скорее наоборот. - До свидания! - сказала она и вышла из кабинета, закрыв за собой дверь.
Мужчины переглянулись, так и не поняв, - сказала ли это она им обоим или же только Александру.
"Ревнует, старый. Эдак я его!" - подумала Наташа.
Она бросила проклятые письма в ящик рабочего стола и, прихватив сумочку с зонтом, зашагала прочь.
- А что ты на меня так смотришь? - удивленно сказал Рыжанков. - Не видишь что ли, втюрилась она в тебя с первого взгляда! Ты вообще первый кого она удостоила таким поведением. Можешь гордиться. С ней то, в последнее время, совсем странные вещи творятся: ведет себя вызывающе, да и вообще изменилась. Раньше девчонка была целеустремленная, внятная, правильная была. А теперь... - Небрежно, махнул рукой Рыжанков.
- Что здесь, парней что ли нет? - с растерянным лицом, приглушенно, сказал Александр.
- В том то и дело, что есть. Только она принцессу из себя строит. Не понять ее мне... Да ты, Сашка, давай садись, рассказывай: как там твоя жизнь, служба в этих - твоих органах безопасности.
- Интересно?! - поддел Сашка дядьку.
- А как же! Ты первый из наших, кто так далеко взлетел. Ну? Давай, не томи душу дядьке, - горящими глазами уставился он на Сашку.
- Да чего там!
- Э, подожди, налью за встречу, а потом и расскажешь.
Рыжанков ловко открутил крышку и придвинул тарелку с нарезанной колбасой. Разлил по стопкам, удивительно одинаково, водку. Они чокнулись и выпили. Поморщились чуть и закусили. Привыкший дядька держался гораздо лучше.
- Эх, ты, кэгэбэшник, - что, вас там пить не научили что ли? - поддел теперь он племянника.
- Так я не спецом работаю, а в информационном отделе по государственной тайне и всему такому.
- Архивариус что ли?
- Да нет, ну тебя! Инспектором. Проверяю людей на годность.
- Кадровик получается какой-то, - для себя самого констатировал Рыжанков.
- Почти. Главное, что мне это интересно. Работа ответственная, требует высокого напряжения. Прямо для меня.
- Ага.
- Проверяли тут одних работников закрытого завода. Так вот, выяснилось, что один ученый толкает за границу чертежи, при чем в прошлом был рьяный коммунист и патриот. А время его и изменило. Польстился большими деньгами, которые его в результате и погубили. Психика у человека не выдержала, после того как мы туда заявились, - это и послужило его раскрытию. Сам, можно сказать, в руки просился.
- Слушай! - воздел палец вверх Рыжанков, которого осенила славная мысль. - А давай-ка ты проверишь моих на верность родине!
- Смеешься? Какая у тебя тут тайна может быть, кроме твоего бара, который ты скрываешь за картиной, - чуть не поперхнувшись от смеха, произнес Сашка.
- Э-э, - погрозил пальцем Рыжанков, - Вот бар ты не тронь, это святое. А тайны везде есть. Слушай сюда...
"Какое же это лето тяжелое! И дождь, плача, как будто читает мои мысли" - думала Наташа, слушая, как зонт отражает атаку обезумевшей воды.
Она уже прошла свой дом, и устремилась в сторону дороги. Что-то в ней было не так. Она решила подумать. А хорошо думалось лишь у старого охотничьего домика на поле, которое простиралось на горизонте. Там, чуть желтая полоса, которая потеряла свой истинный цвет от грязных туч, напоминала о спасении, и если не телесном, то хотя бы духовном.
Первая же машина, которая попалась ей, остановилась, и водитель кивнул ей, согласившись подвезти, но одновременно, на его лице читалось недоумение: почему столь хрупкая девушка, одетая совсем не по-здешнему, хочет ехать в какое-то поле, да еще в такую погоду. Впрочем, он и не смог бы понять, а спрашивать посчитал лишним.
Наташа все время смотрела в бок, на далекие и свободные тучи, на обочину дороги, и ни словом с водителем не обменялась. Иногда, мужчине казалось, что она сейчас выпрыгнет из автомобиля на полном ходу, и косо поглядывал на нее поэтому, пытаясь что-то сказать, но почему-то не мог.
Непроходимые сельские дороги, ведущие о поля к полю, сейчас были действительно забытыми, брошенными и ненужными. Следы от гусениц тракторов, наверное, сохранились еще с весны. Прибитые каплями колоски, грустно качались от ветра, и, глядя поверх, можно было увидеть волны, идущие от одного края поля к другому. По этим пшеничным волнам прыгали листья одиноких берез - они жестоко были сорваны с веток прошедшим штормовым ветром.
На самой окраине этого поля, где начинался редкий лес, она попросила мужчину остановить машину и легко выскочила из нее, оставив задумчивого водителя в одиночестве.
Еще не так давно, всего несколько лет назад, это место вселяло в нее восторг и радость. Сейчас же было совсем иначе, оно превратилось в цель паломничества, хоть и недалекого. Здесь была сосредоточена вся ее грусть, все переживания, слезы и боль. И этот раз, она была уверена, будет последним. Она уже многое решила по дороге, и уже шла попрощаться со стройными березами и луговой травой. Она шла попрощаться с прошлым.
Рыжанков все же старел. Хоть и пил он резво, но алкоголь брал его быстрее, нежели Сашку. Он уже ностальгически повесил голову и расслабленно расправил плечи.
- Нет, ты только подумай! Секретный объект задумали строить у меня в районе! - жалобно произнес Рыжанков.
- Значит, есть здесь что-то. Или место подходит для чего-то, - задумчиво, как для себя, сказал Сашка.
Нависло молчание. Оба думали, поглядывая на бутылку, как будто она была единственная во всем виновата.
- Нет. Не приходит ничего в голову, - растяжно, почти по слогам, констатировал Сашка.
- Слушай, - добавил он, - А к тебе тут странные дядьки не приезжали сверху? Может комиссия или контрактники временные?
- Н-нет... - нахмурив лоб, ответил Рыжанков. - Если и приезжали, то ко мне не приходили. Только это письмо доставили из министерства обороны, и дали срок для исполнения. Просто, мол, предоставь площадь, а для чего - молчат как рыбы.
Рыжанков, меланхолично, стал разливать оставшееся спасение души. Запах и прозрачность говорили, что водка была дорогой. А другое дядька и не держал.
- Значит, говоришь, кто-то открывал твой сейф и читал это письмо? Ты уверен? - глядя в глаза дядьке, твердо спросил Сашка.
- Если бы я был неуверен, то ты бы уже лежал под этим вот столом, после которой бутылки водки! - иронично и обиженно выпалил дядька. - Конечно, уверен! Я хоть и старый пень уже, как некоторые думают, но еще помню: куда я положил документы, и как они лежали. К тому же, проработав в этом кабинете не один год, я стал чувствовать его, и каждое изменение отзывается сразу. Чутье как-никак.
Сашка понимающе кивнул и не стал больше дергать своего растерянного, сейчас, дядьку.
Выпив последнее, они томно уставились друг на друга и как будто ждали знака свыше.
- Хорошо. Я проверю твоих, - устало ответил Сашка на молящий взгляд Рыжанкова, и добавил, - Но с тебя причитается.
- Да хоть вычитается! - ухмыльнулся Рыжанков. - Все равно теперь мне здесь не сидеть.
Рыжанков что-то предчувствовал и боялся, и Сашка это понял тоже, но каждый из них боялся за свое.
Пройдя немного по окраине поля, она углубилась в лес, где на достаточно широкой поляне стоял застенчивый, с виду обычный сарай, только с окнами и печной трубой, охотничий дом.
Трава густо поднималась к небу, и Наташе пришлось смириться с промокшими ногами. "Ничего, я здесь ненадолго" - подумала она. Правда, подцепить простуду ей не хотелось. Чувствовала она себя очень устало, и была готова вот-вот чихнуть от смеси полевых, пробивающихся через лес, запахов.
"Пришла". Она толкнула дверь и та, со скрипом, отъехала во внутрь. В нос сразу ударил запах сырого дерева и сена. Глаза стали привыкать к мрачным, избитым временем, стенкам и бьющим из окон потокам света.
Неожиданно, в спину ей уперся тупой предмет, и она вздрогнула.
- Вильям, успокойся. Это я, - тихо произнесла она. Ее голос тут же впитался бревенчатыми стенами.
Тупой предмет перестал давить в спину. Наташа обернулась.
Вильям стоял в самом углу, одетый в серый длинный плащ. В опущенной руке он сжимал пистолет с глушителем.
- Слежки не было? - сразу спросил он.
- Разве что заяц пробежал у поляны. У него хоть уши длинные, но людям ничего рассказать не сможет, - спокойно, с насмешкой, ответила Наташа.
- Уши есть не только у зайцев, - строго и с недоверием произнес он. - Принесла?
- Да. - Она стала расстегивать сумочку и достала из нее сложенный конверт.
Наташа протянула конверт Вильяму и выжидательно смотрела на него. Его худощавое и неброское лицо было напряжено. Он вскрыл конверт и стал внимательно просматривать содержимое. Потом, одобрительно кивнул.
- Это твое, как договаривались. - Он протянул ей небольшую спортивную сумку. По тому, как он ее легко поднимал, было ясно, что в ней что-то легкое. Наташа знала, что это деньги.
- Благодарю, - добавил Вильям.
- Взаимно, - сказала Наташа. Она все еще стояла, ожидая его ухода.
Вильям еще раз, пристально, посмотрел ей в глаза, и, поняв, что все в порядке, тихо удалился. В окно, Наташе было видно, что идет он неспеша, словно призрак в длинном и мрачном плаще. Она немного ему завидовала. У него другая судьба, но закончится она так же, как и ее.
Она не могла долго сдвинуться с места, как онемела.
"Что дальше?"
Посмотрела на сумку и присела на лежак.
Были слышны звуки падающих капель с крыши и шелест листьев. Ее клонило в сон, но она не хотела оставаться тут. Усталость все же оказалась сильнее ее желаний. Она заснула, раскинувшись на сене, и только сердце она еще слышала во сне, которое билось ровно, но сильно.
По верхушкам деревьев гулял ветер и от его дуновений мир превращался в сон. Только для Наташи этот мир и был сном, который хотелось побыстрее забыть, только вот как его забыть, если ты в нем живешь.
Администрация, потихоньку, начала напоминать Сашке комнату для допроса, но допрашиваемые даже и не понимали, что они допрашиваемые. Сашка знал свое дело.
- Слушай, ты вот здесь часто по дорогам мотаешься, наверное и каждый куст помнишь, - непринужденно, обратился он к водителю Рыжанкова. - Часто иногородние в эти места приезжают? Ну, по номерам, наверняка же смотришь, когда едешь.
- Да то на федеральной трассе разве... А здесь чего-то не припомню. Все ведь местные тарантасы тут, пригляделся к ним.
- Эх, - усмехнулся Сашка, - Значит я тут единственный гость. Чую, завтра мне тяжелое похмелье достанется.
- Ну, вниманием тебя не обделят точно! А этого дела для гостей, тем более высоких, хватает. - Заулыбался водитель во все зубы.
- Ну, ладно, ладно! Не такой я и высокий. Если только о росте говорить. Хе. - Похлопал он по плечу водителя.
- Дядька то мой доверяет тебе в одиночку документы возить? Или все такой же единоличник? - Дернул головой Сашка в сторону администрации и улыбнулся.
- Ну, если, разве, письма в город отвезти. А за другое и не смею думать. Потеряю - он сам лично мне харакири сделает... - Водитель представил себе эту картину и заржал, правда, потом, утирал проступившие от смеха слезы. Видимо, конец харакири был печальным.
Сашка вспомнил про вокзал, и его как ударило. Конечно, откуда водителю то помнить про железную дорогу, если он вон - на колесах.
Только вокзал был достаточно далеко, да и решает ли это что-то - он долго думал. Решив взять это на примету, он продолжил хождение по зданию и во вне, но с каждым визитом ходить было уже трудно, а думать тем более. Этого дела было действительно в достатке, водитель как напророчил.
Этим вечером напрашиваться в гости к Наташе он и не думал. Но она упрямо не давала покоя его мыслям, и все время была как будто рядом. Ему казалось, что он, как мальчишка, влюбился с первого взгляда.
Всю дождливую ночь он провел в доме дядьки. На веранде велась оживленная беседа. Оживленная этим делом и разъяренными грозами. Наверное, все-таки, было что-то романтичное в этом, что-то человеческое и теплое, хотя, говорят, алкоголь сужает кровеносные сосуды.
- Да ты что?! - очень удивленно, сказал дядька.
- Да вот, - еле держась, пробубнил Сашка.
- Значит она... - торжественно и довольно сказал Рыжанков.
- Да.
- И? - дядька вопросительно взглянул на Сашку.
- Ну... Я не знаю...
Рыжанков уперся локтями о стол и обнял ладонями подбородок.
Сашка тихо икнул и поморщился от молнии. В стеклах задребезжал гром.
Сашка был в сомнениях. Сомнениях душевных, а не разума. Он сопротивлялся, не хотел верить, и не желал. Но дядька его бы не понял. И он решил довериться фортуне. Он, уже, где-то внутри, по наитию, понимал, что он проиграл в этой игре, еще начав свой ход
- С точки зрения психологической обстановки, - сконцентрировался наконец Сашка, - она первая подозреваемая. Она одна недовольна здешней жизнью, и, как говорит женская половина администрации, Наташа постоянно пыталась... э...
- Ну? - Кивнул головой дядька.
- Постоянно хотела... - вылетело слово из Сашкиной головы, и он не мог найти подходящее. - Соблазнить! Во! - радостно выкрикнул он.
- Кого? - делая вид, что не понимает, спросил Рыжанков.
- Ах, да... - Ударил себя по лбу ладонью Сашка. - Приезжих. Тех, кто приезжал к тебе из вышестоящих структур. Ну, и прочих смертных.
- Зачем? - вошел в предел показной тупости Рыжанков.
- Ну, дядька, вот не думал, что ты такой...
- ?
- Ну, покумекай сам! Ты же сказал мне, что женихов для нее тут подходящих нет. Да, и, после смерти ее родителей, как я узнал, она безвозвратно решила уехать отсюда. Но почему-то тянет. Да и кто ближе всех был к твоим документам! Это в детективах все запутано, а в жизни, тем более у русских, все ясно как смотреть на звездное небо.
Рыжанков посмотрел на небо. И не очень довольно повернулся к Сашке.
Сашка замялся.
- Ну, про небо это я, конечно, разошелся... Но сам посуди. Тебе ли не знать лучше: кто и что?.. Только вот одно мне непонятно: как она открыла сейф.
- Точно! Как? - взял инициативу дядька.
- ?
- Понятно... Приехали... - Развел руки Рыжанков. Он поднялся, и, держась одной рукой за спину, направился к холодильнику.
Дядька с трудом принял первоначальное положение тела, - отвисший живот давал о себе знать. Рыжанков кряхтел, но с упорством выпрямился. С улыбкой на лице и тортом в руке, он шел обратно к столу. Просто любил он побаловать племянника сладким. Забота.
Торт был действительно с вишенками.
Наташа с легкостью вздохнула, когда оказалась дома. Зашвырнула сумку под кровать и переоделась в домашнее. Выходные дни она впитывала всем телом, сладко улыбаясь утреннему солнышку. Наконец-то оно победило хмурые тучи и радостно грело округу, принося чуть ощутимое и воздушное счастье бытия. Наташа закрыла глаза и медленно, как кошка, начала изгибаться всем телом, играясь солнечным теплом. Ее ладони скользили по упругим грудям и спускались вниз, по животу, и дальше, к ногам...
Эти два дня она решила посвятить только себе и забыть о постоянных хлопотах по хозяйству. Но своего приветливого спаниеля она, конечно, не могла не обделить вниманием - он настырно пытался лизнуть Наташку и вертел своим обрубленным хвостом, когда та сидела на горячих деревянных ступеньках крыльца. Мол, что ж ты, хозяйка, оставила меня, и когда же пойдем на охоту? Глаза спаниеля радостно горели и жалобно просили былого. Но Наташа лишь обнимала его и трепала по загривку. Что она могла сказать ему? Что уже не будет того, что в прошлом? Что скоро она оставит его? Это приносило лишь боль, и спаниель, наверняка, чувствовал это, он тихо сидел у ног Наташи и грустно ложил мордочку на ее колени.
К вечеру она решилась. "Уезжаю. Всё. Если не сейчас, то никогда".
Не было тяжелых чемоданов, было лишь тяжелое чувство. Та же сумка и та же твердость в решениях.
"Прощай!" - мысленно сказала она всему: этому дому, верному спаниелю, духу былого...
В темноте было лишь слышно, как мелкие камни впиваются в песок и проворачиваются под ее ногами. Редкие поселковые фонари тускло бросали тень от ее фигуры. В кустах пели кузнечики, шумно летали мотыльки. Звездное небо бросало прохладу на землю. Она шла, не оборачиваясь, не думая, волнуясь. Там, за пролесьем, был вокзал. Одинокая электричка перестукивала вдалеке. Еще час, полтора, ходьбы вдоль родного и близкого. Еще час, полтора, она могла бы повернуть назад.
Вокзал был одиноко пустым.
Шаг. Шорох разносился по платформе. Но это были не ее шаги. Несколько человек перегородили ей путь. Она обернулась, но сзади стояли тоже.
"Черт!"
- Стоять! - раздался резкий голос от стоящих впереди, и более утвердительно, чем требовательно.
"Нет!"
- Спокойно! Органы безопасности, - добавил мужчина, думая, что девушка принимает их за уголовников. Мужчина направился к ней.
Наташа забегала глазами и была в хаотических сомнениях. Рука потянулась внутрь легкой куртки. Она нашла лишь одно правильное решение.
- Руки в стороны! - предупредительно выбросил мужчина.
Но Наташа оказалась быстрее их мыслей. Раздался выстрел...
- Мать вашу! Я же сказал живой! - запыхавшись от бега, выкрикнул Сашка. Он подбегал к группе людей, которые стояли вокруг тела Наташи, и не видел, что произошло до этого.
- Да не мы это. Сама застрелилась. Даже не успели ничего сделать, - ответил один из стоящих.
Сашка присел на одно колено и опустил голову. Его рука легко коснулась запястья руки Наташи - пульса не было. Наташа была мертва.
Сашка завыл, но не вслух, а про себя. По его лицу скатилась одинокая слеза.
- Именной оказался, - немного удивленно, сказал один из сотрудников. - "Макаров", - добавил он.
Наташа проснулась в поту, сердце учащенно билось. Вокруг была темнота и все тот же запах отсыревшего дерева.
"Значит жива. Приснилось..."
На ее лице выступили слезы, и она, еще недоверчиво, стала ощупывать все вокруг. Встала, и, так же, на ощупь, нашла на полке спички. В глазах появилась резкая боль, когда спичка зажглась у нее в руке, и, отстранив ее от себя, быстро схватила лежащую рядом свечу, зажгла ее.
Наташа посмотрела на часы. Была полночь. Часть дня и вечер она проспала здесь.
"Странный сон..." - подумала она. - "Странно, что Вильям себя так повел...". И она оглянулась вокруг, уже с более пристальным вниманием. Какое-то чувство, голос, подсказывали ей: "Осторожно! Быстрей!".
Действительно - на столе лежал пакет, в котором оказался аудио-плеер. В нем была очередная касетта. Вильям следовал своим инструкциям и в этот раз, он оставил запись. "Но, ведь все сделано! Я передала материалы! Зачем?!". Она включила плеер и жадно вслушивалась.
"Да. Голос Рыжанкова. Ну и?.. Что? - Сашка!!!" - По ее телу разлилось тепло и заново заколотило сердце, она вспомнила его глаза. - "Мой! Теперь ты мой, Сашка!!!.." - проснулось в ней чувство собственности. - "...Что??? - Нет!!! Не верю!!! Боже, нет!!!" - Слезы посыпались из ее глаз, и она швырнула плеер об пол, упала на колени, и тихо, затухающе, зарыдала.
Для нее не осталось ничего, теперь уже, точно ничего, что задержало бы ее здесь, в этом районе, области, стране.
Прошло несколько лет...
Наташу признали безвестно отсутствующей, а затем, и умершей. Секретный объект строился по плану, об утечке информации ничего не было известно. Рыжанков решил молчать ради своего кресла, и то же посоветовал делать Сашке. Только откуда было знать Рыжанкову, что Сашка тогда хотел снять ответственность с Наташи и перевернуть дело в обратную сторону: что она способствовала раскрытию шпионажа. Но, только не успел он этого сделать. Откуда было знать его черствому дядьке, что Наташа поселилась в его сердце надолго?
Но история этим не заканчивается. Произошло то, чего Сашка ждал, чем жил и верил.
В один из дней, после возвращения с работы, он привычно заглянул в почтовый ящик и вытащил корреспонденцию, в основном ненужную рекламную информацию. С ходу, никогда не смотрел, что пришло. Только дома, раздевшись, поставив чайник на газовую плиту, он стал разбирать ворох бумаг, газет и писем.
Внимание его сразу привлекло одно письмо, которое своей половинкой вывалилось из газеты. На нем был непривычный штемпель, заграничный, незнакомый обратный адрес. Вскрыв его, он достал лист бумаги с напечатанным текстом. Письмо было на английском.
"Привет Александр!
Спорю, что ты ждал моего письма.
Я знаю, у тебя много вопросов, и я отвечу на них.
Я жива, здорова, и благополучно живу.
Почему уехала? - Я думаю, ты понимаешь.
Откуда узнала код сейфа? - Да. Я знаю, тебя мучает этот вопрос. Так вот, весь ответ лишь в твоем дядьке... О! Нет! Что ты! - Он чист. Просто, по обыкновению, когда он набирал код, то код произносился им вслух.
Но я знаю, какие вопросы мучают тебя больше всего. Приеду ли я к тебе? Люблю ли? - Сашенька, милый, ты сам понимаешь: мы с тобой "хищники", только разные. Ты добрый, я - нет. Ты преследуешь чистые идеалы, которые служат обществу, я же - эгоистический демон. Мы не можем быть вместе, в этом мире, в этой жизни.
Да, моя любовь к тебе безгранична! Я люблю тебя!!!