Оно осклабилось и потрогало языком своё грызло, ротовое отверстие с зубами. Искусственным не воняло. Щелкнул фиксатор. Деколь выхватила кружком это обследование, оно взглянуло на ротовое со стороны, и чуть было опять не упало в обморок. Дискурс (фрагмент его, излагающий некое отдельное от него) был мерзок; мысль крутилась воронкой и уходила мыслеворотом вовнутрь бесконечности. (отрывок из г л а z z а р и я)

"Вечер. Тени. Сени. Лени. Мы сидели, вечер пья.

  

И скорее справа, чем правый, Я был более слово, чем слева."

Некоторое время, находясь под эйфорией признания себя, оно поглаживало свое счастье быть узнанным, но постепенно в этот воздух счастья просачивалось сомнение. Принюхавшись к вывешенной иконе, оно слышало запах созидания, а чем пахло оно? И что оно создает? Радость приобретения поблекла. Оно, как переписанный п а л и м п с е с т с паттерном, забывший свой первоначальный текст, пахло искусственным п е т р и к о р о м, как тот благоухает п е т р и ч о р о м на навозе, но оно, урезанное п а р а ф о м, даже не имело почвы под ногами, где бы можно было воткнуть своё укороченное семя.

(отрывок из Глаzzария)