В зале царит полумрак, скрывая лица зрителей. Танец закончился. Прожектор освещает одиноко замершую на сцене фигуру. В зал смотреть не рекомендуется и танцор, уходя, лишь мельком оглядывает зал. Только очень богатые дамы могут посетить это место, и только по тайному приглашению. Наш бордель недешевое местечко, поскольку является одним из немногих, где танцуют мужчины и попасть сюда стоит больших денег.
Настало время уединений. В гримерке танцоры тихо переговариваются, ожидая своего часа. Меня эти разговоры не волнуют: я - лучший. И я всегда выбираю сам.
- Сегодня одаришь кого-нибудь? - спрашивает один из коллег 'по цеху'.
Я лишь пожимаю плечами, изображая полное равнодушие. В нашей среде не принято делиться личным. А с того момента, как я заметил в зале Ее, сегодняшний вечер стал личным. Впервые меня заинтересовала посетительница.
'Еще одна скучающая дамочка", - решил я. Пока переодевался для следующего номера, поймал себя на мыслях о ней. Почему-то Она не была похожа на частую гостью подобных заведений. Не в силах избавиться от грызущего любопытства, прошел к отверстию в кулисах. Повезло, что ее столик рядом.
Щечки раскраснелись, но взгляд холодный. Наверное показалось - не интересует её происходящее на сцене. Понаблюдал за посетительницей еще какое-то время - вид у нее так и остался не заинтересованным. Хм... И зачем Она здесь? Но во время моего второго номера мне казалось, нет - я был уверен - именно её горящий взгляд жег мне кожу.
И теперь я хотел, чтобы Она заказала мой танец. Но вот зацепил ли ее я... Через несколько минут все разрешилось - пришел хозяин и приказным тоном отправил меня в кабинет для уединений. К ней.
С бьющимся сердцем, словно впервые, я входил в дверь маленького кабинетика. Неизменная маска, рубашка, галстук, строгий костюм (в котором свои секреты, позволяющие быстро от него избавиться) и зазвучавшее танго. Гостья сидела на диванчике, внешне расслаблено, но глаза портили весь образ, встречая меня оценивающим взглядом.
Что ж начнем, мисс Ледышка... Шаг, другой, поклон головы, горделиво развернуть плечи, вытянуть руку - правильно понимаешь, я бросаю тебе вызов, приглашая на танец.
В глазах удивление, ожидание, нетерпение... Встала, приняла предложенную руку. Притянул к себе, ладонь скользит вдоль спины, четко останавливаясь на талии. Я чувствую, твое тело реагирует на меня. Поворот головы, прижаться щекой. Вытянуть сомкнутые руки вперед. О, да ты подыгрываешь мне?! Шаг в сторону, еще один. Снимаю обувь, оставаясь босым. Я разворачиваю тебя, прижимая спиной к своей груди, правой рукой поглаживая твой животик. Это не ласка, это касание на грани. Щекочу носом макушку. Твои волосы приятно пахнут чем-то знакомым. Но сейчас не время вспоминать чем именно. С удивлением понимаю, что и мое тело отвечает твоему.
Нажимаю ладонью на спину, заставляя прогнуться вперед и сам падаю за тобой, подбородком проходя по позвоночнику. Подъем, снова разворот, поворот вокруг собственной оси, шаг назад. Ты, словно под гипнозом, тоже шагаешь от меня. Мы на расстоянии вытянутых рук, замираем глубоко дыша. В твоих глазах огонь. Зря я называл тебя Ледышкой. Неуловимым движением избавляюсь от пиджака, рубашка уже расстегнута. Я вижу твой взгляд, скользящий от шеи вниз, к застежке на брюках. Буквально кожей чувствую его. Снова притягиваю к себе, поддерживая за спину. Теперь ты отклоняешься назад, а я, следуя за тобой, почти касаюсь губами ушка, потом провожу по шее, чуть куснув ключицу.
Снова принимаем вертикальное положение, перехватываю руки, скользя от плеча к кисти. Чувствую, как мурашки возбуждения бегут по твоей коже следом за моей рукой. Поворот в другую сторону, прижаться бедром, шаг, еще.
Разворот, прижимаемся друг к другу спинами, переплетая пальцы. Пока поворачиваемся лицом к лицу, скидываю рубашку.
Правая рука согнута в локте, а ладонь поглаживает поясницу. Левая вытянута в сторону, я наступаю, ты делаешь шаг назад. Моё бедро между твоих ножек прижато к треугольнику внизу живота. Наши губы близко, слишком близко и я вижу как ты еле сдерживаешь свои порывы.
Я тоже возбужден, но, черт возьми, это просто танец! Это должно было быть танцем... Теперь я отклоняюсь назад, а ты следуешь за мной. Твои волосы щекочут мою обнаженную грудь, заставляя пах гореть огнем. Твоё прерывистое дыхание в одном ритме с моим. Выпрямиться, покружится, снова повернуть тебя спиной. Я вжимаюсь в твою попку, словно это может дать мне освобождение. Ты чувствуешь, как я напряжен? Перекрестье моих рук удерживает тебя, а пальцы скользят по бедрам к краю платья, под него, снова вверх, чуть поднимая его, по капрону, обтягивающему твои ножки. О, на тебе чулки! Провожу кончиками пальцев по коже над резинкой. Я не вижу, но чувствую - ты прикусываешь губу, сдерживая срывающийся стон. Отпускаю платье. Переплетаю пальцы под грудью. Шаг назад, ты висишь на моих руках, еще шаг, перехватываю за талию и ставлю тебя на ноги. Своей правой рукой удерживаю твою левую, резкое движение и ты развернута на моей вытянутой руке. Я вижу, как твои глаза загораются еще ярче в предвкушении, ведь брюки уже упали на пол.
Сегодня это впервые, когда моё тело не слушается разума, кричащего 'нельзя!'.
Обычно в танце, я просто отрешаюсь от мира. Если дама хочет чего-то больше чем просто танец - это не со мной. Но тебе явно не хватит просто танца. Ты отступаешь и с вызывающей улыбкой сама приподнимаешь край платья. Большие пальцы захватывают край трусиков, бедра чуть извиваются, помогая спустить их на пол. Делаешь шаг вперед, явно показывая свои намерения, оставив маленький клочок ткани позади. Ты играешь со мной? В моей дуэли - мои правила! Посмотрим, готова ли к тому, что я не отступлю! Скользнув рукой по затылку, притягиваю твои губы к своим, застывая почти касаясь, давая тебе последний шанс передумать.
Но нет, только не ты! Сегодня ты хочешь меня! Твое тело просто кричит об этом. Ты сама жадно целуешь меня, а я отвечаю не менее жарко, понимая, что ждал этого, едва увидев сегодня в зале.
Как-то оказываемся на диванчике, ты сидишь на моих коленях, платье собралось на талии, мои руки ласкают твои бедра, большими пальцами скользя по коже над резинкой чулок. Наш танец в ритме танго продолжается.
С последними аккордами наши стоны-выдохи сливаются в один. Ты обессилено кладешь голову на моё плечо, и несколько минут мы дышим в унисон, восстанавливая дыхание.
Я вдруг замечаю на твоем плече татуировку. Цветок вербены. Так вот что за запах преследовал меня! Им пронизан весь наш бордель... Мы коллеги... Как же это вышло? Кто ты?
Ты встаешь, поправляешь платье, и уже у двери, чуть обернувшись, бросаешь:
- В следующий раз оружие выберу я, - уходишь, оставляя мне на память маленький кусочек кружев.
Август заканчивался шумом, духотою, грохотом. Париж бурно праздновал освобождение, перемежая танцы и поцелуи днём со вздохами и стонами ночью.
Элоиз ждала. Она выучилась этому ещё до войны - доживать до встречи, добавлять новую бусину к чёткам воспоминаний и снова доживать. Издержки не одобренной законом связи.
В город вступали французские части, а Элоиз ждала, замирая иногда на миг, сжимаясь от острого, колющего желания. Два года. С тех пор, как Робер ушёл воевать. Господи, как же она изголодалась...
Поутру Элоиз выбирала из скудного военного гардероба бельё и платье, принимала душ, наряжалась и не уходила из дому дальше лавки. На улицах появились кучки парижан, водящие за собой обритых наголо женщин. Беззащитные до бесстыдства обнаженные черепа вызывали у Элоиз только жалость. Не каждой парижанке было кого ждать, верно?
Робер жив, он придёт сегодня, он придёт завтра, он придёт скоро...
Отгремел парад Победы. Робер так и не появился. Он придёт скоро, он придёт когда-нибудь, он придёт?..
Морщась от отвращения, Элоиз отправилась на рю де Бомон, туда, где Робер жил с "Мадам". Наблюдать за входной дверью пришлось целый день. Вечером из дома вышла Мадам с незнакомым мужчиной, повиснув у того на руке и воркуя.
Размытый слезами Париж наслаждался свободой - сияли окна и огни, на улицах обнимались парочки, смех и музыка пульсировали в едином ритме.
Дома Элоиз разделась, постояла с минуту перед зеркалом. Если жена Робера ходит ужинать с кем-то другим, значит - всё. Значит, погиб. Само собой, Элоиз об этом никто не сообщил, некому было. Что ей осталось на земле теперь? Как можно скорее встретиться с Робером.
Элоиз усмехнулась, открыла кран и отправилась на кухню - выбирать и примерять. Лезвия ножей холодили кожу и не пугали, но все были чужими, неприятными, злыми.
Звонок в дверь застал Элоиз врасплох. Бросив на стол ножи, она накинула пеньюар и распахнула дверь, готовая накричать на всякого, кто окажется там.
Седой, в пропылённой форме, с резкими морщинами до рта, там стоял Робер.
- Я навсегда, - только и успела услышать Элоиз.
Он проснулся сегодня посреди ночи. Смотрел на лежащую в руках женщину. Легонько касался волос, гладил, вдыхал. Внутри что-то дрожало - от нежности, счастья и нового, пусть привычного в обыденной жизни, но сегодня нового чувства ответственности. Его невеста. Почти жена. На пальчике - его кольцо. Это его женщина. Теперь только его. И он весь - ей и для неё.
Утро неспешно поднимало сизый флаг над Парижем. Полупроснувшись, Элоиз почувствовала - покойно, уютно и правильно. Значит, Робер рядом. Шевельнулась, прижалась чуть теснее, и он тут же прижал её к себе, ещё крепче. От полновесной, разливавшейся мёдом нежности едва заметно ломило всё тело. Рядом...
Элоиз повернула голову и открыла, наконец, глаза. Тут же встретилась взглядом.
- Доброе утро.
- Доброе утро, любимый.
Оба говорили полушёпотом.
- Ты не передумала? - встревожился глазами Робер.
- Нет, не передумала, - вытягиваясь в струнку, прижимаясь ещё теснее, вливаясь в будущего мужа, Элоиз провела губами вдоль его плеча.