Магистр известил мою семью, теперь уж мою, о том, что со мной все в порядке. А так же, что мое здоровье пошло на поправку. Через недельку уже смогу спустится к семейной трапезе. На всякий случай, чтобы заранее подготовить всех к возможным казусам моего поведения, он предупредил семью о том, что с памятью у меня некоторые проблемы. Так же напомнив всем, сколько времени я, в смысле Лионелла, проводила в последние годы в библиотеке, намекнул, что, явно перечитав, я идеями разными сыплю. Во избежание рецидивов, семейству было рекомендовано не спорить, не противоречить, и делать, что попрошу.
Когда Криста принесла запрошенные книги, мне чуть дурно не стало от их количества. Но, плохей - не плохей, а изучать придется. За день я быстренько пробежался по особенностям местной религии, чтобы не попасть впросак и на костер соответственно. Порадовался, что к магам здесь отношение спокойное, помощь умеющих людей в моем деле не помешает. В плане религии, решил, что понятия Великой Матери мне будет достаточно на все случаи жизни. После этого переключился на историю своей семьи. Вот её следует хорошо запомнить, хотя, эта родословная - нудятина невероятная. Просмотрел самое последнее, а все остальное - потом как-нибудь.
Наверное, самым трудным для меня было вдолбить в себя привычку говорить от женского лица, не разглядывать оценивающе лиц своего пола и помнить, что я ребенок и соответственно вести себя, совсем уж явным образом не командуя и не посылая никого. Получалось похуже, чем в фильме "В джазе только девушки". Там герой повторил себе несколько раз - "я девушка, я девушка..." монтаж - чик, и герой уже не сбивается. Мне же приходилось быть начеку каждую минуту, и днем и ночью повторять себе "я девочка, я девочка... пошла, поела... погуляла..." и так до бесконечности.
Ситуация очень неприятная. Меня сильно напрягало попадание в женское тело, ведь теперь я буду должен говорить и действовать от женского лица, и не один день или год, а всю жизнь, если конечно не найду способ, как вернуться назад. Наличие или отсутствие каких-либо органов не определяет человека. Здесь важнее, кем он себя считает. Если бы это было не так, то тогда бы и не существовали такие категории народа, как трассексуалы: органы то у них одни, а вот считают они себя другими...
Я же считал себя мужчиной, и менять свое мнение не собирался.
Категорически, до зубовного скрежета, мне не хочется превращаться в полноценную женщину, однако, имея женское тело, я уже и не мужчина. Чтобы не сойти с ума от такого несоответствия, я напомнил себе о тех сотнях тысяч монахов различных конфессий, которые дают клятву безбрачия. Могут же люди обходиться, так почему бы и мне не суметь?! Чем я хуже их?!
Мне приходилось сталкиваться с теми, кто кидался на все, что шевелится, хоть на козу, хоть на... что угодно. Такие типы, со спермой вместо мозгов, в случае, если сам трахать не сможет, сами подо что угодно лягут...
Я же и по пол года мог не иметь подружки и на стенку от этого не лез. Тем не менее, мысль, провести всю жизнь в полном воздержании, меня не грела, но и другого выхода я не видел. Напомнив себе, что в данном мире имеются маги, я решил, что обоснуюсь в этом мире основательнее, а затем уж попробую поискать выход из этого положения. Так что, как говорится: дай боже мне силы...
Выучив имена членов семьи и слуг, с которыми, по идее, придется сталкиваться, решил, что пора выбираться в люди и знакомится лично. В первую очередь мы с Кристой вымыли меня по полной программе. Только теперь мне представился случай внимательно себя рассмотреть. Тело было худым и мелким не по возрасту. Лицо сложно назвать красивым, скуластое, возможно из-за худобы, имело нездоровый бледно-серый цвет кожи. Это и не удивительно, от постоянного нахождения в помещении кто угодно станет бледным. Единственное, что хоть немного делает приятным лицо, это большие глаза необычного светло зеленого цвета. Волосы русые, на солнце отсвечивающие рыжим. Как утверждает Маэстро, я единственная из семьи рыжая, и очень похожа на прабабку по цвету волос и характеру. И судя по описанию, прабабуля обладала жестким, упрямым характером. В качестве убеждения могла и пятак начистить. Классное прикрытие. Если что не так, можно на прабабку кивать, мол, я ни при чем, предки виноваты.
К слову, помниться читал в книгах по иридодиагностике и физиогномике, что зеленые глаза и рыжие волосы присущи именно личностям с авантюрным характером. Не будь этого аспекта в характере девочки, вряд ли она решилась на столь опасный эксперимент.
После мытья мы с Кристой разворошили весь гардероб, перемеряли и перебрали все, что там было. Что-то Кристе ушло, что-то в дальний угол запихали как нефункциональное, что не одеть без бригады служанок. Мне отобрали с пяток платьев попроще в одевании и с виду без излишеств.
Затем, мы занялись волосами. Почти все предложенные Кристой прически мне не понравились: долго сооружать и не быстрее разбирать это воронье гнездо. В итоге волосы заплели в косу и уложили короной. Кое-как одели на меня одно из подготовленных платьев. Криста все пыталась корсет на меня надеть, пришлось пригрозить кухней, чтобы отстала. Из обуви накопали что-то в виде мягких кожаных полусапожек.
Выход приурочили ко времени, которое по-нашему можно назвать полдником, поскольку есть то, что и все, мне было нежелательно, а чаек вреда не принесет. В сопровождении мага и Кристы я спустился в столовую. Ох, и трудно же мне это далось. Ноги дрожали и подгибались, и было непонятно, то ли от страха, то ли от слабости, или от того и другого. Для устойчивости пришлось вцепиться в магистра. С другой стороны меня поддерживала Криста.
Особо сильным испытанием для меня оказалось хождение в длинном платье. Поскольку мое внимание постоянно было направленно на изучение окружающей обстановки и попытку запомнить как можно больше, я постоянно забывал приподнимать подол платья. Если бы не магистр Жаколио, я бы упал раз пять, пока добирался до места. Пока мы шли по длинным коридорам замка, не смотря на чистоту, ощущение какой-то запущенности, безысходности так и витало в воздухе.
К моему выходу, в столовой собралось все семейство. Поздоровавшись со всеми, я занял положенное место и принялся из-под ресниц осторожно рассматривать мою новую семью.
Ирвин восемнадцати лет и Нирана четырнадцати больше походили на отца, и, как и он, были светловолосыми и с ореховыми глазами. Несмотря на то, что на мордашки они были симпатичные, но на фоне Рэма и Лорэйн они выглядели менее привлекательно. Рэмануэль - шестнадцати, и Лорэйн - пятнадцати лет больше походили на мать, портрет которой мне показывал магистр перед моим выходом. Мама была очень красивой женщиной с тонкими чертами лица, каштановыми волосами и изумительно синими глазами. Изображена она была с сапфировыми сережками и ожерельем, которые настолько гармонировали с её глазами, что от портрета трудно было отвести взгляд. И становилось понятным, почему отец без колебаний бросил столичную жизнь и женился ней.
Разговорами меня не донимали и я, отсидев положенное время, ушел к себе. Родственники мне понравились, теперь осталось подружиться с ними. Так же следовало придумать, хотя бы в общих чертах, как жить дальше и что стоит делать, чтобы поправить финансовое положение семьи.
Для начала я уговорил сестер и братьев собираться по вечерам, чтобы почитать книги. Попросил Рэма научить меня игре на альтре - инструменте, похожем на гитару. Я надеялся, что обучение не будет сложным, поскольку в прошлой жизни я, неплохо для любителя, играл на гитаре. Вместе со мной училась и Криста. Голос у меня оказался высоким и мелодичным, у Кристы несколько ниже. Когда мы пели вдвоем, выходило очень красиво. Когда же, в наш хор включались сестрички и братья, то получалось просто великолепно. Правда, местный репертуар, мне совершенно не нравился, слишком уж был занудно-завывательным. Пришлось вспоминать песни моего прошлого мира и переводить их на местный язык.
Некоторое время я присматривался к семье. Ребята оказались неплохими, но очень уж пассивными, опустившими руки. Через месяц совместных чтений и песенных вечеринок, я решил, что пора начинать изменять семейные настройки и мышление. Разговор решил начать с Лорэйн и Нираны. Когда мы; сестрички, братцы, Криста и магистр Жаколио, - собрались, как обычно, вечером в гостиной, я сразу начал с вопроса:
- Девочки, не расскажите ли, как вы видите нашу жизнь на ближайшие пять- десять лет.
Сестрицы переглянулись между собой, лица при этом у них стали печально- несчастными, затем они бросили быстрый взгляд на Ирвина, и уставились в пол с видом партизанок. Мда-а... Судя по всему, свое будущее они видят явно не цветущим. Ну что ж, придется переходить на личности:
- А как бы вы это будущее построили, если бы появилась возможность создать его по собственному желанию? Вот ты, Лорейн, как видишь свое идеальное грядущее?
- Я бы хотела выйти замуж за очень богатого и родовитого мужчину, - немного помявшись, тихонько произнесла она.
- А если он, при этом, окажется очень старым и не красивым, или это для тебя неважно? - быстро спросил я.
Да уж, такие размазанные желания корректировать и корректировать. Ведь по жизни часто случается, не выраженное четко желание может, воплотившись, принести много горя.
- Ну что ты! Вот если бы меня спросили, как я хочу, то, конечно же, муж должен быть молодой и красивый!- не выдержала Нирана.
- А если пьяница, да бабник? К тому же, красивые парни, частенько являются любителями пройтись по бабам-с... Да при таких достоинствах возьмет и промотает в два счета все богатство на развлечения...
- Ну-у-у... - протянула Нирана. Видно, на большее ее фантазии не хватало.
- А если бить будет, да ругаться, что бедную от жалости приютил? - тут сестрицы мельком переглянулись и совсем спали с лица.
- Ли, сестричка, а не рано ли тебе о таких вещах разговаривать? - не выдержал Ирвин.
О-о! Вот он то мне и нужен! Сам нарвался, вот теперь посмотрим, как спасаться будешь.
- Знаешь ли, мой дорогой братец, к тому моменту, когда будет не рано, может оказаться слишком поздно,- пришлось сильно постараться, чтобы голос звучал ровно, и не очень слышно было ехидство.
- Извини, не понял.
- Для того, чтобы твои сестры могли выйти замуж, им нужно хоть какое-то приданое. Папочка наш, видите ли, в печали. Забросил дела, о детях не заботится. Его не волнует, что у дочерей нет приданого. Не заботит, что нет денег на полноценное образование сыновьям, а значит и карьера им не светит, - Ирвин несколько раз порывался что-то сказать, но я движением руки останавливал его.
- Примем, как факт, у папочки горе. Хотя никакая печаль не отменяет долг перед детьми. Но это пока опустим. Вот скажи, Ирвин, как наследник этих развалин и бесприданниц сестер, что ты сделал, чтобы поправить положение, сделать имение приносящим доход, собрать приличное приданое сестрам?
Та-а-ак! Судя по выражениям лиц, тут назревает массовое самоубийство. По-моему зацепило. Переваривают. Любим мы врать сами себе, делая вид, что не замечаем истинного положения дел, авось само рассосется. Ну что ж осознание того, в какой ж... болоте сидишь, дает возможность из того самого места выбраться.
- Я не достоин называться наследником!.. Я плохой сын и брат... - долго зрел, чтобы сказать.
А какой пафос в голосе! Похоже, братец пострадать любит.
- Э-э мой дорогой, твое самобичевание нам не поможет, а самоубийство ввергнет твоих сестер еще в большую зад... м... э... беспросветность.
- Что же мне делать? - и такая растерянность нарисовалась на лице Ирвина, что мне его даже жалко стало.
- А вот это вопрос настоящего мужчины,- теперь пилюлю следует подсластить и убедить, что он способен изменить ситуацию.
С печальным папашей разбираться будем попозже. Его на ура не возьмешь.
- Для человека, желающего изменить положение, в котором он находится, необходимо сначала признать, что то, как складывается его жизнь, ему не нравится. Следующим шагом необходимо понять, а что надо получить в итоге изменений. И только затем надо начинать работать над путями достижения. Где мы сидим, ты понял. Теперь разберем что нам надо. Сделать процветающим и приносящим большой доход имение, собрать приданное и выдать замуж сестер, жениться тебе и Рэму,- говорю, а у самого внутри узелок завязывается. Да уж, не так проста задача, как сначала показалось.
- Об имении поговорим немного попозже, а вот для того, чтобы твоим сестрицам выйти замуж, необходимо где-то познакомится с будущими женихами, а для этого иметь возможность выходить в свет, на приемы, балы... Для этого надо жить в большом городе, уметь вести себя как истинные светские дамы, танцевать модные в данное время танцы, иметь модные платья... - ох и перечень, самому страшно стало.
Ох! А ведь действительно, сколько всего надо заиметь и научиться! О-хо-хо...
Я тут думал, что несчастнее выглядеть уже невозможно. Но, сейчас глядя на лица родственничков, понял, что недооценил их мимические способности.
- И заметь, это только познакомиться с потенциальными претендентами. Для того, чтобы позвали замуж, нужно немаленькое приданое. Кстати, чтобы жениться, тебе тоже не мешало бы выходить в люди. Это значит иметь и уметь все то же самое. Да и Рэму тоже необходима кой- какая сумма, а то кто ж за него пойдет.
Мне кажется, они уже запуганы до поросячего визга. И это правильно. Невозможно что-то изменить в своей жизни, не уяснив глубину той зад... болота, в которой находишься.
- Надеюсь, вам понятно наше положение и вы готовы выслушать меня. Несколько лет я потратила на поиски выхода из создавшейся ситуации. Перелопатив огромное количество литературы, я набросала некоторые наметки, как поправит наши дела. Хочу сказать, что только совместными усилиями мы можем решить эту проблему. Если вы готовы прислушаться ко мне, и начать учиться тому, что скажу, мы сумеем устроить наши жизни, как сами захотим, - мне хотелось, чтобы речь звучала убедительно, но мой внешний вид портил всю картину.
По мере того, как я говорил, недоверие все больше проступало на их лицах. Пришлось апеллировать к авторитетным для них личностям.
- Магистр Жаколио, прошу подтвердить мои слова.
- А? Что?.. - глазки округлил, на всю морду лица непонятки. Вот блин! Я же репетировал с ним данное обращение. Спал что ли, козел старый? Грозненько так на него бровки нахмурим.
- Ах! Да, да! Будете делать все, что он скажет и жизнь станет веселее.
- Кто?!? - ишь ты, как они все дружненько.
- Как кто, Лионелла, - кажется, выкрутился, маразматик старый.
Теперь папашу нашего печального осталось обработать, в смысле морально подготовить, о долгах и обязанностях напомнить. На следующий вечер еле удалось всех собрать в гостиной, видно впечатлились нашим нынешним положением. А уж папулю, чуть ли не силком пришлось тащить. И пока не разбежались, начал разговор:
- Папочка, не подскажешь ли, какой доход давало имение в течение первых пару лет, после вашей свадьбы, когда вы приехали сюда жить с мамой?
- Э-э... ну... я... уже не помню, - пожал плечами папаша.
- А каков доход был в год перед смертью мамы? - хмуро уточнил я.
Да уж, только руками развел паршивец.
- Не подскажешь ли как у нас сейчас с доходами- расходами обстоят дела? - продолжил я засыпать его вопросами.
Он уже даже руками не разводит. Некоторое напряжение мысли в лице появилось. Мысли - это хорошо, а то давненько за ним подобное не наблюдалось. Ирвин и сестрички с очень серьезными лицами исподлобья наблюдали за отцом.
- Ли, доченька, не женское это дело вникать в хозяйственные дела, да и мала ты еще, - стараясь казаться спокойным, выдал отец.
- Ты совершенно прав, об этом должны заботиться мужчины, но если у них нет ни мозгов, ни желания, то заботу о приданом приходится женщинам брать под свой контроль. Папочка, мне давно хотелось тебя спросить, вот ты много раз говорил, что очень любил нашу маму. Мы твои дети от горячо любимой женщины, почему же ты не любишь нас? - я задал свой вопрос серьезно и громко, чтобы все хорошо расслышали.
- Как ты можешь так говорить? Это неправда, что не люблю! Я постоянно вам говорю, что люблю вас, - с возмущением, несколько картинно воскликнул он.
- Любовь - это не слова! В первую очередь это забота. В чем выражается твоя забота о нас? - я сделал небольшую паузу и продолжил:
- Дела имения запущенны, замок требует ремонта, нет денег Ирвину и Рэму на обучение, из-за чего они не смогут сделать карьеру, чтобы самим иметь возможность зарабатывать, - вскочив и уперев руки в бока, почти ору я. Печальный наш папусик багроветь уже начал. Интересно, это от гнева или от стыда? Теперь главное не дать ему вставить ни слова.
- Твои дочери не имеют приданого. Кто нас возьмет замуж? Так и умрем старыми девами, сидя на шее у братьев, - добавляю трагизма в голос, чтобы папуля возмущаться не начал.
Ирвин и сестрички уже смотрели на отца сердито и обличительно. Рэм же сидел более расслабленно и даже улыбался. Правда, несколько кривенько его улыбка смотрелась.
Поскольку, за все эти годы у них не возникло ни одной идеи, как поправить свое положение, то и не имеет смысла ждать от них чего-то путевого. Сейчас они способны только переругаться. Так что, прийдется самому указывать направление движения.
- А вот теперь слушаем меня все очень внимательно, - максимально повысив голос, чуть ли не по слогам пропечатал я, - обвинения были нужны, чтобы вы поняли, в каком дерьме мы сидим.
- Ли! Какие слова ты употребляешь? Это не прилично, - воскликнул отец с некоторым облегчением.
- Я извиняюсь, конечно, но приходится называть вещи своими именами. Ходить вокруг да около не намереваюсь. Упрекать друг друга в случившемся - глупо. Лучшим решением будет, если мы все, без исключений, начнем работать над исправлением ситуации.
- Девочка моя, как ты похожа на свою прабабку, в честь которой названа, - задумчиво проговорил папуля, рассматривая меня, как будто в первый раз увидел.
- Знаю, и очень этим горжусь, - с улыбкой произнес я.
- А ты в курсе, Ли, что у прабабки были несколько м-м... э... своеобразные способы достижения цели? - с некоторым трудом подбирая слова, промямлил папа.
- Ты хочешь сказать, морду била? Ну, если другие методы не работают, а этот дает нужный результат, то почему бы и его не применить. Пока она была жива, дела в имении шли хорошо. Уведомляю всех, что собираюсь держать под контролем все дела в поместье, и в случае необходимости, буду обращаться к проверенным бабушкиным методам, - язвительно произнес я.
Мой внешний вид худющей и мелкой девочки, совершенно не вязался со словами. Все рассмеялись. Ну, и как заставить их прислушаться к моим словам?! Просто беда с моей внешностью! Никто не хочет воспринимать меня и мои слова серьезно! Как, в таком случае, я смогу выполнить то, что пообещал?!
Наклонившись вперед, с еле сдерживаемой яростью, чуть ли не по слогам, произнес:
- Вы будете сильно удивлены, если все же захотите проверить степень воздействия бабушкиного метода. Запомните! Я не остановлюсь ни перед чем, но имение будет приносить доход, и у нас с сестрами будет приданное, а братья получат возможность сделать карьеру.
То ли убежденность в голосе, то ли предлагаемая перспектива понравилась, но смеяться прекратили. Обдумав немного, все пообещали свое содействие на данном пути.
С этого дня все зажужжали и забегали. С раннего утра и до позднего вечера все время было расписано между учебой и тренировками. В гостинной я повесил плакат, на котором крупными буквами написал:
Труба зовет.
Идем в поход
На битву с бедностью.
Вперед!
За пару недель до серьезного разговора с семьей, я попросил Магистра поговорить с управляющим имения, чтобы подобрал и прислал несколько мальчиков 14-16 лет. Желательно, чтобы были сиротами или младшими в семье, и хорошо бы, если бы знали грамоту.
На следующий день, десяток парней ожидало меня на хозяйственном дворе. Передо мной стояли оборванные, грязные и худые подростки, исподлобья сердито глядящие на меня.
- Эй, управляющий, чего это они зверем смотрят? И почему грязные? Ты что же их ползком по оврагам до замка гнал? - прохаживаясь вдоль нестройного ряда замарашек и всматриваясь в лица, усмехнулся я.
Он лишь пожал плечами. Ответа я не ждал, просто не знал с чего начать разговор, вот и спросил первое, что в голову пришло.
- Объясняю, зачем вас позвали. Моя семья собирается вводить некоторые изменения в управлении поместьем. Придется много, далеко и надолго ездить. Для этого мне нужна охрана, - говоря свою речь, я внимательно следил за выражением их лиц, стараясь не пропустить ни одного изменения.
- Мы согласны - нестройным хором проблеяли парни, радостно улыбаясь.
- Мальчики, вы не поняли. Мне нужна охрана, а не стадо баранов, - ехидно произнес я.
- Посмотрите на себя - чтобы из вас сделать охранников, придется много трудиться. Вы должны будете изучать письмо и чтение, учить счет, законы страны, правила торговли, и много других вещей. Тренироваться и учиться придется по 16 часов в день без выходных. Жить будете в пристройке к казарме, - по мере того, как я говорил, их лица постепенно вытягивались, - кто не будет прилежен или не сможет выдерживать такой темп, будут отосланы назад. Мне слабаки за спиной не нужны. И последний важный штрих - учиться придется все свободное от заданий время. А теперь, те, кто готов тяжело трудиться, шаг вперед, - я даже сбился с дыхания, говоря такую длинную речь.
Все шагнули вперед. Подумав, я решил оставить всех. Ленивые, слабые и нерешительные в процессе сами отсеются.
Два следующих дня парни обустраивались: набивали сеном матрасы, мыли стены, окна и полы в комнате, где должны будут жить, сами мылись, стриглись, перешивали из старых платьев моих братьев что-то более подходящее на себя...
Выстроенные через два дня ребята выглядели намного лучше.
Все заулыбались, зашушукались, переминаясь с ноги на ногу.
- Вы не смотрите, что я мелкая и худая. Вам, чтобы умаяться - хватит.
Парни заржали во весь голос. Ну-ну... Смеется тот, кто смеется последний.
- Выйди из строя, - ткнул я в одного из наиболее неуклюже выглядящих.
Парень вразвалочку медленно побрел ко мне.
- Обратите внимание на то, как он выглядит. Переваливается, как пьяная утка, а на его осанку вообще без слез не взглянешь, то ли кривой, то ли горбатый, - с усмешкой указал на эту несуразную фигуру.
Все засмеялись еще громче и стали тыкать в вышедшего пальцами. Тот сердить посмотрел на меня и покраснел.
- Не поняла, а вы чего смеетесь?! Считаете, что выглядите лучше? Х-ха!!! И еще раз - Х-ха!!! Такие же горбатые и кривые! - грозно выкрикнул я.
Все замолчали и опустили глаза. Отправив вышедшего парня на место, я прошелся вдоль строя.
- Вы все здесь на чучел похожи. Мне же нужны подтянутые, крепкие воины, с которыми в люди не стыдно выйти. Для этого вам придется работать, работать и еще раз работать.... И когда-нибудь из вас получиться что-то приличное. А теперь о правилах, которые вам придется соблюдать, если хотите на меня работать, - сообщил я этому собранию беспризорников.
- Правило первое - молчание. Вы должны меньше болтать, как между собой, так и со слугами и родственниками. Лучше всего, если вы будете кратко и четко отвечать на вопрос, обращенный лично к вам. Со всеми проблемами обращаться ко мне, так же кратко и четко.
- Правило второе: запрещено явное и бурное выражение эмоций, и смех в том числе.
- Правило третье: беспрекословное и быстрое выполнение всех моих приказов.
Каждое ваше нарушение будет записываться. Первый месяц вам дан на привыкание, но те, кто к концу этого срока соберет более двадцати нарушений, будут отчислены и отосланы в деревню.
К концу моей речи парни стояли навытяжку, не улыбаясь.
- Все, кого не устраивают выше перечисленные правила, можете возвращаться в деревню, - закончил я свой инструктаж.
Я понимал, что предложенное мной, далеко от совершенства. Однако решил, что время само подкорректирует все неувязки.
Для нас начались рабочие будни...
Первым делом следовало научить их осанке и правильной ходьбе. На их стойку буквой зю и тягание ног, без слез смотреть нельзя. Не менее важным навыком, является умение быстро воспринимать и, не менее быстро реагировать на приказы, и работать в команде. Я помнил лишь один способ обучения, пришедший к нам из глубины веков, это умение маршировать в строю. Римские легионеры слаженным маршем прошли всю Европу, и еще несколько столетий удерживали от развала римскую империю. Вот чс этого я и решил начать обучение.
С большим трудом выстроил свой отряд, больше похожий на стадо, в два ряда.
- А теперь мои хорошие, после команды "направо" все дружно поворачиваем в эту сторону, - сообщил я, пойдясь взглядом по мальчишкам.
- Напра-а-аво! - громко скомандовал, и вопросительно посмотрел на них.
Все стояли, недоуменно переглядываясь между собой.
- Вы что, не знаете где право и лево? - изумился я.
Они неуверенно покивали головами.
- Кто знает, что такое право? Двое?! А почему не повернулись, когда прозвучала команда? - попытался я изобразить грозный голос.
Мда... у данного тела это получилось похожим на циплячий писк. Еще раз МДА! Ни вида, у меня нынешнего, ни голоса. Так можно и комплекс неполноценности заполучить! Ну, и как, при таком раскладе, внушать своим подчиненным страх и уважение. Хрен бы с тем страхом, но, при имеющейся мелкости и дохлости, даже уважение заполучить сложно.
- Ну-у-у... мы знаем право, но не поняли, что надо делать, когда орут это слово, - пробурчал один из парней.
Пришлось объяснять и затем демонстрировать повороты, оглашая команды, и маршировать, высоко поднимая ноги.
- Все поняли? - уточнил я.
Народ активно закивал головами.
- Надо отвечать - так точно! - гаркнул я.
Народ вразнобой проблеял что-то мало вразумительное.
- А ну-ка все вместе, хором "Так точно!" О-о-о... Не курсанты, а стадо баранов! - не сдержался я, выведенный из себя их непониманием.
Еще с час мы тренировались кричать хором, пока не стало получаться более-менее слаженно.
- А теперь вернемся к право-лево, - сообщил я радостную весть, когда мальчишки уже охрипли от криков.
Пришлось еще раз все показывать, но и это не помогало. Два часа пытался вбить в них понимание, что надо делать, но на мои команды они упорно разворачивались кто в лес, кто по дрова. Вымотавшись, как бобик, приостановил занятия и послал всех на урок к магистру.
На следующий день тоже не произошло заметных сдвигов. Пришлось прибегнуть к уловкам. На правую ногу навязали пучок сена, на левую солому. И дальше занятия пошло намного проще.
- Сено! Сено! Правой! Правой! - орал я.
На сено парни реагировали правильно, а вот при команде - направо, начинали сбиваться.
При переходе на обучение маршу, возникли новые проблемы. Мне с трудом удавалось подбирать команды, что самому не запутаться.
- Сеном, ша-агом ма-арш!!! - надрывался я, шизея от собственных указаний.
- На Се-ено! - командовал я, когда колонне требовалось повернуть вправо.
С маршбросками тоже проблема возникла. Деревенские парни никак не могли взять в толк, зачем, как кони бегать без дела просто так по кругу. Пришлось бегать в горы, брать каждому по камню килограмма на три-четыре, и затем двигаться к деревне и складывать их неподалеку от дороги. Крестьянам было сказано, что могут использовать все, что мы натаскали, для строительства. Мы таскали булыжники месяца четыре, но каждый раз, когда приносили следующую партию, на этом месте было уже пусто.
Со временем все втянулись в тренировки и привыкли к расписанию занятий.
Подьем в шесть утра, рысью к реке, где все обливались водой, затем бежали назад, переодевались. Далее следовали массаж, растяжка, разминка. Затем мы завтракали, и дальше начиналась тренировка. Мы бегали, прыгали, маршировали с песнями, метали ножи, стреляли из луков и арбалетов, отжимались и подтягивались... Владению мечом нас обучали то Ирвин, то Рэм, которым так же нелишне было позаниматься.
В качестве основного оружия я выбрал палку, длиной сантиметров семидесяти, с металлическими набалдашниками с обоих концов. Меня, в пору проживания в другом мире, очень впечатлила информация, прочитанная в Интернете, как четыреста монахов шаолиньского монастыря, с металлическими посохами в руках, разогнали десятитысячное японское войско. Насколько правдива информация, не знаю, но, виденное по Интернету, выступление монахов этого монастыря, было впечатляющим.
Три часа в день были посвящены учебе умственной. Час времени, посвященный истории, политике или основам экономики этого мира вел магистр Жаколио. Он так же преподавал нам общий обзор религии. Остальное время занимался с парнями я. Учил их письму, счету, проверял, насколько усвоили законы этого мира...
Чтобы ребята честно занимались, я вначале отловил одного из пытавшихся сачковать и хотел для острастки выгнать, так он в ногах валялся, умоляя, пришлось на первый раз оставить. Больше симулянтов не было.
Парней временами шатало от усталости, но я ободрял их словами:
- Помните, на то, чтобы избавиться от старой привычки необходимо сорок дней, а чтобы выработать новую привычку, или во что-то втянуться, надо девяносто дней. Так что еще немного и вам полегчает. Но кому совсем уже невмоготу, никогда не поздно вернуться в деревню.
На эти слова они скептически улыбались, но никто не сдался и не ушел.
Для поднятия боевого духа и хорошего настроения мы маршировали под песни из кинофильма "Гусарская баллада": "Жил был Анри четвертый" и "Давным-давно".
Я конечно, как мог, подбадривал парней, пытался поддерживать стремление заниматься, но бог ты мой, кто бы поддержал меня!!! Как тяжело было порой заставить себя пойти на тренировку, или на лекцию! Я никогда не любил скучную жизнь, но старался и не перенапрягаться. Всегда балансировал на грани необходимо/интересно. Потому никаких больших достижений ни в чем не имел. Здесь же необходима была такая целеустремленность и воля, которую правильнее было бы назвать фанатизмом.
Временами, когда было совсем невмоготу, я становился раздетым перед зеркалом и, глядя на этот скелетик, так сказать суповой набор, убеждал себя, что если это тело не укрепить, не сделать здоровым и сильным, то могу вскоре потерять его от болезней. Временами твердил себе о долге перед душой девочки. Когда и это уже не помогало, то шел учиться танцевать или пел. Мне это всегда хоть немного поднимало настроение.
По вечерам мы всей семьей собирались в гостиной и пели песни. Через пару месяцев я и моих парней из команды приводил поучаствовать в посиделках. Поскольку местный репертуар мне не нравился, я старался вспомнить все, что знал в том мире. Для меня и братья, и сестры, независимо от возраста, ощущались почти ничего незнающими и не умеющими детьми. Поэтому, сначала я выбирал детские песенки из мультфильмов: "от улыбки станет всем светлей...", "по дороге с облаками", "с песней весело шагать по просторам...", почти все из "бременских музыкантов"... То, что я с ними разучивал, нравилось всем неимоверно. Они умудрялись запомнить текст за один вечер, и уже на следующий день можно было услышать, как кто-то тихонько напевает выученное вечером.
После семейного совета, где было принято решение об изменении жизненного курса, я попробовал ввести совместные тренировки с командой, но мои родственнички морщили свои благородные носики, и сильно кривились. Пришлось тренировать их отдельно.
И все равно, в "семействе датском" все шло не так, как хотелось бы. То утром кого-то не поднять, то лекцию пытаются пропустить, то тренировки. Сестрички все ныли, что девочкам физическими упражнениями заниматься даже вредно. Танцевальные движения все разучивали с гораздо большей охотой. Они, конечно, занимались, но совсем уж спустя рукава. Всем явно был необходим какой-то стимул. Надо было что-то срочно придумать.