Путь до государства Эфиопия был неблизкий, а крылатый конь Пегас был еще сущий младенец, и пока не мог преодолевать огромные расстояния без глотка родниковой воды. Боги как-то не позаботились о пропитании лошади, и поэтому путникам пришлось остановиться на привал в густом лесу, что раскинулся на территории Коринфского перешейка от Мегары до Афин. Сосны смыкали свои ветви над их головами, ручей с прохладной водой тихо журчал неподалеку, Пегас мирно щипал травку, изредка встрепывая огромными крылами, Персей с Иридой сидели в высокой лесной траве и жевали бутерброды, приготовленные заботливой богиней Деметрой. От вина Ирида отказалась, памятуя, что лететь еще далеко, а крылатый конь Пегас и так еле тянет на себе мощное тело Персея, и их двоих ему попросту не поднять. Герой проявил благородство и не стал настаивать, он деловито откупорил графин и в один присест всосал в себя его содержимое.
- Хорошо то как..., - откинувшись на спину Персей благостно воззрился в синее небо над головой, - вот бы поспать сейчас... Ну что ты так смотришь, это первый глоток вина за год, могу себе позволить отпраздновать выход из каменного плена!
- После будешь праздновать! - строго сказала Ирида, поднимаясь на ноги. - Вот победишь чудище, освободишь Андромеду, и напразднуешься вдоволь. Ее отец закатит в твою честь мощный пир, - сказала она твердым голосом, убедительно глядя в глаза Персея, который, казалось уже был готов уснуть. - И потом, это был не глоток, ты же оприходовал целый графин, и не поморщился!
Внезапно Ириде послышался какой-то шорох в кустах прямо за ее спиной. Вестница прислушалась: звуки походили на хруст сухих веток под ногами кого-то довольно тяжелого, и это кто-то явно подбирался все ближе. Коринфский перешеек пользовался дурной славой: мало того, что в лесу появился разбойник Синис, который разделывал на части всех путников, которым не посчастливилось здесь оказаться, он прикидывался, будто заблудился в лесу, а потом хватал доверчивых путников, привязывал их к веткам стоящих друг напротив друга сосен, и несчастного разрывало на куски. Но Ириду беспокоило другое. В конце концов, разбойники были всего лишь люди, однако в последнее время на Олимпе судачили, будто в восточной части именно этого леса периодически проводились выездные оргии бога Диониса - со всеми вытекающими последствиями, а это было страшнее всех разбойников Эллады вместе взятых. Богиня радуги вздрогнула и на всякий случая придвинулась поближе к Персею.
- Ну и что? - вспыльчиво заявил Персей. - У вас там на Олимпе из этого вина источник течет, я сам видел, как Афина пробила его в скале, ну подумаешь, дела, выпил графинчик! Ирида, не слушая его поднесла палец к губам..
- Шшшш! Там кто-то есть в кустах. А вдруг это кто-то из свиты Диониса? Они не отпустят нас живыми... помнишь, что он в одиночку сделал с тиренскими разбойниками?
- Да дриады, кому там еще быть, вечно суют свои носы в чужие дела, сейчас я им наподдам! - досадливо отмахнулся Персей. - А ну, выходи! Он поднялся на ноги, и слегка покачиваясь от выпитого вина, направился к кустам, поигрывая мечом. С того места, где стояла Ирида, было видно только широкую спину Персея, который решительно размахивал клинком в направлении кустов. Спустя минуту она увидела, как вдруг кусты, в которых герой шарил острием меча, раздвинулись, и некто огромного роста шагнул навстречу Персею.
- Здравствуйте путники, - любезным тоном произнес великан. - Меня зовут Синис, сын Полипемона, я заблудился в этом лесу, не покажете ли вы мне дорогу к Коринфу?
***
В назначенный день и час вся свита царя Кефея, включая его неблагоразумную жену Кассиопею и делегатов от ареопага, собралась на берегу моря. Андромеду, наряженную в лучшее платье, причесанную и надушенную приковали к скале, край ее длинной одежды уже был мокрым от соленых волн. У Андромеды уже не осталось сил, чтобы браниться, и она изредка метала яростные взгляды на стражников, приставленным царем следить, чтобы дочь не вырвалась и не покалечила кого-нибудь. Кефей уже не надеялся, что Зевс пошлет избавление его семье, он смирился со своей участью и даже изредка шикал на Кассипею, когда та принималась всхлипывать громче, чем следовало. Бог Гелиос, ежедневный маршрут которого пролегал как раз по этим диким местам, привлеченный видом толпы на берегу, даже остановил свою небесную колесницу, чтобы понаблюдать за происходящим, отчего солнце на несколько часов застыло в зените - слава о вздорном характере женщин из дома Кефея просочилась даже на светлый Олимп, и Гелиос хотел своими глазами увидеть, как чудовище Посейдона пожрет гордячку Андромеду. Море волновалось, ему не хотелось упустить ни секунды зрелища, волны толклись у берега, но обнаружив, что пока ничего интересного не происходит, огорченно откатывались назад, чтобы обменяться парой фраз шепотом с товарками из задних рядов. Чудовищный тунец опаздывал. Корона на голове царя Кефея уже нагрелась от жарких лучей от колесницы Гелиоса, который, по всей видимости, был полон решимости увидеть зрелище, и не думал трогаться с места. Кефей задрал голову, скептически посмотрел на солнце, на солнечные часы, нарисованные на песке его придворным звездочетом, снял корону, которая уже начала огненным обручем сжимать его затылок, затем поднял голову вверх и громко крикнул Гелиосу: - Слушай, ну отъедь ты метров на пять, не видишь, из-за тебя время остановилось, так мы никогда его не дождемся! Гелиос уже хотел возмутиться, и решил было изощренно отомстить царю Эфиопии за дерзость и организовать в его владениях нечто вроде полярной ночи, но потом понял, что в словах Кефея есть резон, и тронул поводья. Время тотчас же возобновило свой бег. Гелиос остановил колесницу над морем, недалеко от берега, и он стал первым, кто увидел, как море неожиданно вспучилось, вспенилось, извергло из своих глубин и выплюнуло на песок какое-то морское создание, своими размерами напоминающее гигантского тунца. Впрочем, размер - это было единственное, что роднило создание с чудовищным тунцом.
- А это еще кто? - в недоумении спросил царь Кефей, подходя ближе.
***
- И что, говоришь, совсем плохо идут дела? Ты не врешь нам? - Ирида скептически воззрилась на пришельца, который мирно сидел напротив нее и поглощал остатки провизии, приготовленной Деметрой. Ломти сыра исчезали во рту человека с удивительной скоростью. Ириде подумалось, что даже новомодные колесницы Фаэтона не в состоянии передвигаться так быстро, как руки великана, который проворно сгребал провиант с расстеленной на траве салфетки.
- Ну да, - поспешно проговорил сын Полипемона с набитым ртом, протягивая лапищу к куску хлеба. - Раньше было еще ничего, еще лет пять назад, по лесу пролегала широкая дорога, по которой постоянно ездили обозы торговых людей, и я всего лишь выходил из леса, и спрашивал у них, как пройти на Коринф, и так далее. Они, конечно, интересовались, не я ли страшный разбойник Синис, но я, конечно же, божился, что нет, а они верили, ну и я тогда... - он смущенно потупился, а Персей осуждающе покачал головой. - Ну что вы так на меня смотрите, у меня работа такая, разбойник я, и отец мой был разбойник! У меня выбора другого нет! Я пытался переквалифицироваться, но мне сказали, что для человека моего роста нет вакансий, да и сам я знаю, что сложно меня прокормить... так что...
- Ну ладно, хорошо, а потом? - спросила Ирида. Великан казался ей гигантской копией Персея, он был раза в два выше и раза в три толще, чем герой, но испугался как пятилетний ребенок, когда признал в радужнокрылой вестнице одну из олимпийских богов: с бессмертными не решались связываться даже самые отчаянные разбойники Эллады.
- А потом... - Синис вздохнул... - в лесах появилась пьяная банда Диониса. Буянят, шумят, девок портят, я о трех дочках царя Миния, которых Дионис превратил в паучих за то, что отказались плясать на столе и пить его дрянное невызревшее вино, ты же слышала эту историю? С тех пор, как он сюда наведывается, путники обходят лес стороной, проложили себе дорогу-дублер ровно по опушке, и в носу в лес не кажут. Я, было, по старой памяти попробовал прикидываться, что заблудился, там, на опушке, но меня так отделали пару раз, да еще Дионису привет передавали, что стало очевидно - разбой в этом лесу потерял всякий смысл. И знаешь, что самое обидное? Я же подать плачу за то, что кормлюсь здесь. Тому самому соседскому царю .... 100 золотых монет илионской чеканки раз в пять лет, скоро опять платить, а денег нет... Едва Ирида открыла рот, чтобы задать вопрос, как великан обреченно махнул рукой, и вздохнул так шумно, что даже крылатый конь Пегас поднял голову и издал встревоженное ржание. - Царь Миний, владелец этих лесов, не позволил мне перевестись в другие земли. Мест нет, говорит, в скалах, оказывается, уже обосновался какой-то ушлый парень, который заставляет прохожих мыть себе ноги, а в горах расположился известный разбойник в законе Прокруст. И что мне теперь делать?
- Не знаю, - задумчиво проговорила Ирида, ловко ухватив с блюда последний кусок сыра, и Персей, отметив движение ее руки, одобрительно хмыкнул. - Я бы на твоем месте двигала бы отсюда как можно скорее. Почему? Да потому, что я слышала, что скоро этой дорогой будет проходить гермес-его-знает-чей-сын, вроде царевич, а вроде и нет - Тесеем кличут, кажется, он тебе дальний родственник по матери, вот уж кто разбойник, похлеще вас всех вместе взятых, и ему поручили вас извести. Думаю, с тебя-то он и начнет, тебе ведь нечем платить подать.
- Ты не шутишь? - в растерянности пробасил Синис поникшим тоном, хлопая глазами. - И куда мне податься?
- Ну, можно в Трою, или в окрестности Фив, к царю Эдипу, попроси политического убежища. Он славный малый, упрямый, правда, но может и сжалится. А если будешь ему исправно платить налоги, то считай, дело сделано.
- Ты что? И что я там буду делать? Там же весь лес уже вырубили, а я - профессиональный Питиокампт, ну, сосносгибатель то есть, потомственный, обученный, и этим горжусь! Я же ничего не умею, кроме как ловить путников и к верхушкам сосен привязывать!
- Ну... Ты можешь продолжать быть разбойником, кто ж тебе запретит, но вообще, знаешь, разбой - это очень распространенная профессия, вон, Персей может подтвердить, а сейчас такое сложное время... Я бы рекомендовала тебе не то что бы совсем переквалифицироваться из Питиокамптов... но боюсь, все таки придется осваивать новые навыки. - Ирида на миг задумалась, а потом хитро улыбнулась. - Слушай, а ты умеешь свистеть? С твоим ростом должно неплохо получиться... Готова дать тебе пару уроков совершенно бесплатно!
***
Мокрый, облепленный песком юноша встал на ноги, и оглядел изумленные лица людей из свиты царя Кефея, которые окружили его плотным кольцом. На груди юноши виднелись шрамы от какой-то операции, их ребристая сеть постоянно перемещалась при движениях мощных легких, которые со свистом всасывали воздух.
- Итак, - деловито произнес юноша, - кто здесь царь Кефей, и где наша жертва? Надеюсь, кто-нибудь одолжит мне меч, мне нужно будет разделать ее, прежде чем пожрать.
Толпа ахнула. Где-то в задних рядах послышался глухой стук падающего тела о песок - должно быть кому-то стало плохо от долгого пребывания под лучами палящего солнца. Бог Гелиос разочарованно окинул взглядом толпу, окружившую незнакомца на берегу - он-то рассчитывал увидеть, как огромное чудовище расправляется с Андромедой, но зрелище грозило обернуться банальной сценой, которую его глаза видели каждый день с небес над Элладой. Похоже, здесь больше нечего делать... он вздохнул, постоял еще с минуту и решительно направил колесницу прочь от Эфиопии, следуя своему ежедневному маршруту. Но царь Кефей решил потребовать от незнакомца объяснений.
- А ты, собственно, кто такой? Вообще-то, мы ждали на пир грозу здешних земель, гигантского тунца, а вовсе не тебя. Где тунец? С какой стати мы должны давать меч какому-то самозванцу? Ты же больше похож на человека, чем на представителя карательных органов Посейдона! Юноша смущенно потупился.
-Вообще-то меня зовут Талос, я племянник Дедала, но Посейдон прозвал меня Ихтиандром, это должность такая, - негромко проговорил он. - Ну, тот самый парень, которому Дедал приживил жабры, как у рыб... Понимаете, нам проще было сказать, будто я погиб, сорвавшись со стены Акрополя, это долгая история, но теперь я служу у Посейдона. Кстати, это именно я изобрел электрическое ружье! - гордо заявил Ихтиандр. - А начинал-то - смешно подумать, с пилы из рыбьих позвонков. Меня к вам прислали вместо гигантского тунца - пожрать Андромеду.
- А что с тунцом? Мы, кстати, ничего не слышали о нем уже пару дней, подумали, что Посейдон решил устроить перемирие, - томным голосом поинтересовалась Кассиопея, весьма откровенно рассматривая краснеющего под ее взглядом юношу.
- А тунец ушел в нерест к берегам реки Океан, сейчас как раз самое время, но он был молодой еще тунец, глупый, решил по дороге посмотреть поближе на Харибду, и эх! - Юноша вздохнул, и продолжил, - Нет больше тунца. Вот они меня и отправили, хотя, какое из меня чудовище? Я за всю свою жизнь никого не убил, и даже не представляю, как это делается. Ну, ладно, хватит уже болтать. Давайте меч и проводите меня к жертве, я хочу поскорее закончить с этим безобразием.
***
Андромеда, прикованная к скале за оба запястья, стояла неподвижно и смотрела в море. Ее модный хитон уже совсем промок от брызг любопытных волн, прическа растрепалась, руки затекли, и стоять так под порывистым ветром с моря становилось холодно. Она только что вознесла молитву Зевсу и даже произнесла пару вежливых слов в адрес жены громовержца, Златообутой Геры, попросив прощения за глупость своей матери Кассиопеи. Зевс пообещал придумать что-нибудь, и даже сказал, что меры уже приняты, что давало ей повод всерьез рассчитывать на появление какого-нибудь героя во избавление ее от этой напасти. В конце концов, Черной пантере мог представиться шанс удачно выйти замуж за иноземца - в собственном государстве все ее женихи разбежались, поэтому Андромеда решила утихомирить свою ярость, разгладить гневные складки у переносицы и придать лицу рассеянно романтическое выражение, чтобы уж наверняка очаровать заезжего героя, не знающего о ее крутом нраве. Стражники, что каменными статуями стояли поодаль скалы, где была прикована царевна, неожиданно зашевелились и повернулись в сторону песчаного берега, по которому к ним приближалась толпа. Андромеда повернула голову в ту сторону, куда уставились стражники, и разглядела в толпе прекрасного широкоплечего юношу с мечом в руках, шедшего между царем Кефеем и Кассиопеей, и поняла, что ее молитвы не остались без ответа: посланный Зевсом герой показался ей вполне привлекательным. Хвала богам, - облегченно выдохнула царевна и почувствовала неожиданный прилив благодарности. Отец вытянул руку в ее направлении, и указал юноше на нее, и Андромеда призывно улыбнулась, словно обещая герою все удовольствия Элизиума за свое освобождение, однако юноша, воззрившись на нее, отчаянно замотал головой, воткнул меч в песок, и опустился на колени, словно отказываясь следовать дальше. "Это еще что за закидоны?" - удивленно подумала Андромеда, и приготовилась гневаться.
***
- Слушай, ну я не знаю, что тогда делать, - растерянно проговорил Кефей, опускаясь на горячий песок рядом с Талосом. - Ты понимаешь, что если ты сейчас откажешься растерзать Андромеду, Посейдон разозлится, мало того, что он всех нас перебьет из твоего электрического ружья, он же и тебе жабры оторвет, а то и разжалует в устрицу! Мне надо спасать государство, так что, если велено пожрать, надобно пожрать, а не позорно отлынивать! Я бы ни за что не взял на службу такого как ты.
- Ну что ты пристал к мальчику, - сказала вдруг Кассиопея медовым голосом, - ты что, не понял, что она ему понравилась? Увидев, как от изумления расширились глаза царя - он и представить не мог, чтобы кому-то, кто слышал о выходках Андромеды, она могла понравиться, но Талос был иноземцем... - царица осторожно, чтобы юноша не заметил, жестом предупредила супруга молчать. - А ты, Талос, не унывай, у меня есть хорошая идея - почему бы тебе не взять в жены нашу дочь Андромеду? - она нежно прикоснулась к обнаженному плечу юноши, и подумала, что и сама бы не отказалась недельку побыть его женой, - Мы дадим за нее хорошее приданое, - проговорила она льстиво, прижимаясь горячим боком к спине Талоса. - Соглашайся, это отличная сделка, от вас пойдет новый род людей! Нет, а причем здесь Посейдон? Говорю тебе, Посейдон будет только рад, ты сам подумай, какому правителю не захочется увеличить количество своих подданных? Конечно, попробуй с ним поговорить, а если он не согласится, что же делать, значит, тебе придется вернуться и пожрать Андромеду, ничего страшного, мы тебя здесь подождем, но я уверена, Посейдону понравится эта идея с рождением подводных людей. Как? Слушай, ну ты же в хороших отношениях с Дедалом... Мы можем послать за ним прямо сейчас, и пусть он ей тоже прикрутит жабры...
***
Когда крылатая вестница и Персей верхом на коне Пегасе добрались до воздушной границы государства Эфиопия, солнце клонилось к закату, а любознательный бог Гелиос уже принял решение никому не рассказывать на светлом Олимпе о сегодняшнем неудавшемся представлении с растерзанием Андромеды чудовищем. Берег моря был пустынен, а на востоке над водой грозно нависали зловещие стальные облака. Приземлившись, Ирида и Персей обнаружили мокрую от брызг скалу, где утром была прикована царевна, о чем свидетельствовали раскрытые полукружия наручников, намертво вделанные в скальную породу, рядом, на песчаном берегу одиноко валялся позабытый кем-то меч, но вокруг не было ни единой живой души, способной пролить свет на произошедшее. Ирида и Персей встревожено переглянулись: неужели герой опоздал, и чудовище растерзало Андромеду, и теперь Персею придется оправдываться перед Громовержцем за то, что подвиг снова не удался? Ирида чувствовала себя виноватой - если бы она так не увлеклась обучением великана Синиса приемам художественного разбойничьего свиста - так, чтобы у проезжего люда закладывало уши и они падали бы замертво, едва заслышав эти ужасающие звуки, - то они бы успели добраться до Эфиопии вовремя, чтобы предотвратить кровавую жертву Посейдону. Персей опустил свое грузное тело на прохладный песок и задумался. Разговаривать герою не хотелось, он словно во мгновение ока стал меньше ростом: Персей уже видел перед собой разгневанное лицо Зевса.
"Сходите во дворетсссс..." - вдруг прошептало подсказку море, по своему обыкновению незаметно подкравшись и облизывая пятки Ириды. Пошарив в складках одежды, вестница добыла оттуда монетку и бросила ее в волны в знак благодарности, монетка с легким бульканьем ушла под воду, и море подумало, что отныне оно будет помогать только тем, кто умеет быть признательным. Когда они добрались до дворца, уже почти совсем стемнело. Царь Кефей, который принял их в ярко освещенной богато убранной зале, вопреки ожиданиям, не был убит горем, даже наоборот. Выяснилось, что во дворце полным ходом идет подготовка к свадьбе Андромеды с каким-то Талосом, подданным Посейдона, который, по словам Кефея, спас Андромеду от чудовищной участи, и теперь Посейдон снял наказание с Эфиопской области, а завтра царевна отбывает на постоянное место жительства на дно морское.
- Прости, царь, но что мне сказать Зевсу? - озадаченно спросил Персей, потемнев лицом и принявшись постукивать концом своего меча о мрамор плит пола. - Что вы не выполнили его наказ, не дождались меня, посланного Зевсом героя, и позволили какому-то безродному бродяге спасти вашу дочь?
- Мы, вообще-то, ждали твоего появления в ровно полдень. А ты во сколько прибыл? Так что извини, это ты не выполнил поручение, а к нам - никаких претензий! - невозмутимо произнес царь Кефей, который понял, что Персей полностью проштрафился, и теперь герою важно сохранить лицо. - Слушай, герой, а что тебе мешает сказать, что это ты убил чудовищного тунца? Я тебе зуб даю - Владыка моря не будет никому трепать об этой странной истории, а Зевс, в свою очередь, никогда не признается в том, что это он отправил тебя саботировать кровавую жертву Посейдону.
- Так ты предлагаешь мне соврать Громовержцу? - медленно произнес Персей, уставившись на царя. Откуда-то из внутренних покоев дворца донесся страшный женский крик. Ирида непонимающе покосилась на спокойное лицо Кефея.
- Не бойся, это Дедал работает, - туманно сообщил ей царь, и снова повернулся к Персею. - Ты знаешь, у нас, царей, совсем другие ценности и правила поведения, и это называется не вранье, а дипломатия. Думаю, Зевс на твоем месте поступил бы точно так же. Вот что ты расскажешь Зевсу: дело было так...