Автор хотел бы выразить признательность за неоценимую помощь следующим людям: Стивену Хамфри; Сэму Итону, адвокату; Б. Дж. Сиболу, Дж.Ди; Джону Макколлу, адвокату; Дебре Янг, адвокату; Джо Дрисколлу, Joe Driscoll & Associates Investigations; лейтенанту Терри Бристоллу и сержанту Кэрол Хессон, Департамент шерифа округа Санта-Барбара; детективу Лоуренсу Гиллеспи, Бюро коронера Департамента шерифа Санта-Барбары; Эрику С. Х. Чинг; Дебби Дэвисон, KEYT-TV; Ричард Додж, Far West Gun amp; Supply; Чарльз Сандерлин, менеджер по основным продуктам Heckler & Koch; Джордж Э. Раш; Флоренс Мишель; Дэвид Элдер; и Картер Блэкмар.
1
Я чувствую себя обязанным сообщить, что в момент смерти вся моя жизнь не прошла перед моими глазами в мгновение ока. Не было манящего белого света в конце туннеля, не было теплого неясного чувства, что мои давно ушедшие любимые ждали на Другой стороне. То, что я испытал, было тоненьким голоском, взвизгнувшим возмущенным тоном: "О, да ладно. Ты же не серьезно. Это действительно все?" В основном, я сожалел, что не прибрался в своем комоде накануне вечером, как планировал. Больно осознавать, что те, кто оплакивает твою безвременную кончину, также унесут с собой неизгладимый образ всех твоих рваных трусов. Вы можете усомниться в достоверности этого наблюдения, поскольку очевидно, что я не умер, когда думал, что умру, но давайте посмотрим правде в глаза: жизнь тривиальна, и я предполагаю, что смерть придает очень мало мудрости тем, кто находится в процессе.
Меня зовут Кинси Милхоун. Я лицензированный частный детектив, действующий из Санта-Терезы, которая находится в девяноста пяти милях к северу от Лос-Анджелеса. Последние семь лет я управлял собственным небольшим агентством, примыкающим к домашним офисам California Fidelity Insurance. Мое соглашение с компанией дало мне право на использование привлекательного углового люкса в обмен на расследование заявлений о поджоге и неправомерной смерти по принципу "по мере необходимости". В начале ноября это соглашение было внезапно расторгнуто, когда отличного эксперта по эффективности перевели в Санта-Терезу из филиала CF в Палм-Спрингс.
Я не думал, что смена руководства компании повлияет на меня, поскольку я работал как независимый подрядчик, а не как добросовестный сотрудник California Fidelity. Однако при нашей первой (и единственной) встрече мы с этим человеком мгновенно невзлюбили друг друга. В течение пятнадцати минут, которые составляли все наши отношения, я был груб, драчлив и не желал сотрудничать. Следующее, что я осознал, я был на улице с файлами моих клиентов, упакованными в разные картонные коробки., давайте даже не будем упоминать о том факте, что мое сотрудничество с CF кульминацией стало массовое банкротство многомиллионной аферы со страхованием автомобиля. Все, что принесло мне выгоду, было тайным рукопожатием от Мака Вурхиса, вице-президента компании и признанного трусливого сердца, который заверил меня, что он был так же потрясен этим парнем, как и я. Хотя я оценил поддержку, это не решило мою проблему. Мне нужна была работа. Мне нужен был офис, в котором я мог бы выполнять свою работу. Помимо того факта, что моя квартира была слишком маленькой для этой цели, это было непрофессионально. Некоторые из моих клиентов - сомнительные личности, и я не хотел, чтобы эти придурки знали, где я живу. У меня было достаточно проблем. Из-за недавнего резкого повышения налогов на недвижимость мой домовладелец был вынужден удвоить мою арендную плату. Он был расстроен походом больше, чем я, но, по словам его бухгалтера, у него не было выбора. Арендная плата по-прежнему была очень разумной, и у меня не было жалоб, но повышение не могло произойти в более неподходящее время. Я использовал свои сбережения, чтобы заплатить за свою "новую" машину, VW 1974 года выпуска - этот бледно-голубой, с единственной незначительной вмятиной на левом заднем крыле. Мои расходы на проживание были скромными, но к концу месяца у меня все равно не осталось ни су.
Я слышал, что никого не увольняют без тайной надежды на освобождение, но это звучит как заявление, которое вы делаете перед тем, как вас вышвырнут. Быть уволенным - это ямы, занимающие одно из первых мест после неверности по своему жестокому воздействию. Эго отшатывается, и представление о себе прокалывается, как шина от гвоздя. За недели, прошедшие с тех пор, как меня уволили, я прошла через все стадии, на которых человек страдает при диагнозе болезни, которая вскоре может привести к летальному исходу: гнев, отрицание, торг, пьянство, нецензурная брань, насморк, грубые жесты рук, беспокойство и внезапные расстройства пищевого поведения. Меня также не покидал поток отвратительных мыслей о человеке, ответственном за это. Однако в последнее время я начал задаваться вопросом, не правда ли, это представление о подавленном желании быть бесцеремонно обосранным. Может быть, мне было скучно с CF. Может быть, я перегорел. Может быть, я просто жаждал сменить обстановку. Какова бы ни была правда, я начал приспосабливаться и чувствовал, как оптимизм разливается по моим венам, как кленовый сироп. Это было больше, чем вопрос выживания. Так или иначе, я знал, что одержу победу .
В то время я снимал свободную комнату в юридической конторе Кингмана и Айвза. Лонни Кингману чуть за сорок, рост пять футов четыре дюйма, вес 205 фунтов, фанатик тяжелой атлетики, постоянно накачанный стероидами, тестостероном, витамином В12 и кофеином. У него лохматая темная шевелюра, как у пони, который сбрасывает зимнее пальто. Его нос выглядит так, будто его ломали примерно так же часто, как и мой. Из различных степеней, вставленных в рамки и развешанных у него на стене, я знаю, что он получил степень бакалавра в Гарварде и магистра в Колумбии, а затем окончил их с отличием окончил юридическую школу Стэнфорда.
Его партнер Джон Айвз, хотя и не менее авторитетный, предпочитает спокойные, не вызывающие восторга аспекты практики. Его сильная сторона - гражданская апелляционная работа, где он пользуется репутацией адвоката с незаурядным воображением, основательными исследованиями и исключительными писательскими способностями. С тех пор как Лонни и Джон основали фирму около шести лет назад, вспомогательный персонал расширился и теперь включает секретаря в приемной, двух секретарей и помощника юриста, который одновременно выполняет функции курьера. Мартин Челтенхэм, третий адвокат в фирме, хотя и не является официальным партнером, является лучшим другом Лонни, арендуя у него офисные помещения таким же образом, как и я.
В Санта-Терезе все громкие дела, похоже, достаются Лонни Кингману. Он наиболее известен своей работой по защите в уголовных делах, но его страсть - сложные судебные процессы по любому делу, связанному со случайными травмами или неправомерной смертью, именно так наши пути пересеклись в первую очередь. В прошлом я выполнял кое-какую работу для Лонни, и, помимо того факта, что мне самому иногда требуются его услуги, я подумал, что он подойдет для направления. С его точки зрения, присутствие следователя в помещении не повредило. Как и в случае с California Fidelity, я не был сотрудником. Я работал независимым подрядчиком, предоставляя профессиональные услуги и выставляя соответствующие счета. Чтобы отпраздновать новое соглашение, я вышел и купил себе красивый твидовый блейзер, который можно носить с моими обычными джинсами и водолазкой. Я подумала, что выгляжу довольно стильно в этом наряде.
Это был понедельник в начале декабря, когда я впервые был вовлечен в дело об убийстве Изабель Барни. В тот день я дважды ездил в Коттонвуд, совершив две десятимильные поездки туда и обратно, пытаясь вручить повестку свидетелю по делу о нанесении побоев. В первый раз его не было дома. Во второй раз я поймал его, когда он заезжал на подъездную дорожку с работы. Я вручил ему документы, не обращая внимания на его раздражение, и снова уехал, включив радио в машине, чтобы замаскировать его грубые замечания на прощание. Он употребил пару слов, которые я не слышал годами. По дороге в город я сделал крюк мимо офиса.
Здание Kingman представляет собой трехэтажное оштукатуренное сооружение с парковкой на уровне земли и двумя этажами офисов выше. По всему фасаду расположены шесть пар французских дверей от пола до потолка, которые открываются внутрь для вентиляции, по бокам каждой высокие деревянные ставни, окрашенные в нежно-зеленый цвет позеленевшей медной крыши. В нижней половине каждого комплекта дверей закреплена неглубокая скоба из кованого железа. Эффект в основном декоративный, но в крайнем случае может помешать собаке-самоубийце или надутому ребенку клиента выброситься из окна в порыве досады. Здание расположено по периметру собственности, и к нему ведет подъездная дорожка, которая проходит через арку справа и выходит на крошечную парковку сзади. Единственным недостатком является скупое распределение парковочных мест. Здесь шесть постоянных арендаторов и двенадцать парковочных мест. Поскольку здание принадлежит Лонни, его юридической фирме было выделено четыре помещения: одно для Джона, одно для Мартина, одно для Лонни и одно для секретарши Лонни, Иды Рут. Остальные восемь мест были распределены в соответствии с индивидуальными договорами аренды. У остальных из нас был выбор между уличной парковкой или одной из общественных стоянок в трех кварталах отсюда. Местные цены абсурдно дешевы, учитывая стандарты большого города, но при моем ограниченном бюджете счет растет. Уличная парковка в центре города не измеряется, но она ограничена девяноста минутами, и служанки-счетчики быстро оштрафуют вас, если вы обманете хотя бы на минуту. Как следствие, я потратил много времени на то, чтобы переставить свою машину или объехать окрестности, пытаясь найти место, которое было бы одновременно и близко, и свободно. К счастью, эта раздражающая ситуация длится только до 18:00 вечера.
Было тогда 6.15, и окна третьего этажа вдоль фасада были темными, предполагая, что все уже разошлись по домам на весь день. Когда я проезжал через арку, я увидел, что машина Лонни все еще стоит на своем месте. "Тойоты" Иды Рут не было, поэтому я поставил свою машину на ее место, рядом с его "Мерседесом". Незнакомый бледно-голубой седан Jaguar был припаркован на месте Джона. Я высунула голову из окна машины и вытянула шею. В офисе Лонни горел свет, два продолговатых бледно-желтых пятна на фоне косых теней от крыши. Вероятно, он был с клиентом.
Дни становились все короче, и в этот час над городом сгустился мрак. Что-то витающее в воздухе вызвало тоску по дровяному камину, дружескому общению и коктейлю, который выглядит элегантно в печатной рекламе и по вкусу напоминает мазь. Я говорил себе, что мне нужно поработать, но на самом деле это был просто способ отложить возвращение домой.
Я запер свою машину и направился к лестничной клетке, которая была спрятана в полой сердцевине, которая тянулась по центру здания, как дымоход. Лестница была темной, и мне пришлось воспользоваться моим маленьким фонариком-брелоком, чтобы разогнать темноту. Коридор третьего этажа был погружен в тень, но я мог видеть свет в приемной через матовое стекло входной двери. Днем весь комплекс на третьем этаже был веселым и хорошо освещенным, с белыми стенами, ярко-оранжевым ковровым покрытием, лесом оранжерейных растений, скандинавской мебелью и оригинальными произведениями искусства в ярких тонах. Офис, который я снимал, служил одновременно конференц-залом и кухней, и теперь был оборудован моим письменным столом и вращающимся стулом, картотеками, небольшим раскладным диваном, который в экстренной ситуации мог бы послужить кроватью, телефоном и моим автоответчиком. Я все еще числился в "желтых страницах" в разделе "Следователи", и людям, звонившим по старому номеру, сообщали о новом. В течение нескольких недель после переезда, пока кое-какие дела налаживались, я был вынужден прибегнуть к процессу, помогающему свести концы с концами. При двадцати баксах за штуку я никогда не собирался разбогатеть, но в удачный день я иногда мог заработать лишнюю сотню баксов. Неплохо, если бы я мог совмещать это с другой следственной работой.
Я тихо вошла, не желая беспокоить Лонни, если он был в разгаре конференции. Дверь его кабинета была открыта, и я автоматически заглянула внутрь, проходя мимо. Он болтал с клиентом, но когда заметил меня, поднял руку и поманил к себе. "Кинси, не мог бы ты уделить минутку? Здесь есть кое-кто, с кем я хочу тебя познакомить".
Я вернулся к его двери. Клиент Лонни сидел в черном кожаном кресле с подголовником спиной ко мне. Когда Лонни встал, его клиент тоже встал, повернувшись, чтобы посмотреть на меня, когда нас представляли. Его аура была темной, если вы верите в подобные разговоры.
"Кеннет Войт", - сказал Лонни. "Это Кинси Милхоун, частный детектив, о котором я вам рассказывал".
Мы пожали друг другу руки, пройдя через обычную череду приветствий, пока разглядывали друг друга. Ему было чуть за пятьдесят, у него были темные волосы и темно-карие глаза, его брови разделяли глубокие борозды, оставленные хмурым взглядом. Его лицо было грубым, широкий лоб смягчала прядь редеющих волос, зачесанных набок. Он вежливо улыбнулся мне, но его лицо не сильно просветлело. На его лбу, казалось, выступили капельки пота. Встав на ноги, он снял спортивную куртку и бросил ее на диван. Рубашка, которую он носил под ней, была темно-серой, поло с короткими рукавами и планкой на трех пуговицах, расстегнутой у шеи. Темные волосы выбивались из-под воротника его рубашки, и спутанные темные волосы покрывали его руки. Он был узким в плечах, а мышцы на его руках были жилистыми и неразвитыми. Ему следовало бы позаниматься в тренажерном зале, хотя бы из-за его уровня стресса. Он достал носовой платок, промокнул лоб и верхнюю губу.
"Я хочу, чтобы она это услышала", - говорил Лонни Войту. "Она может просмотреть файлы сегодня вечером и начать первым делом утром".
"Меня это устраивает", - сказал Войт.
Эти двое снова сели. Я свернулась калачиком в углу дивана и поджала под себя ноги, значительно приободренная перспективами получения зарплаты. Одно из преимуществ работы Лонни в том, что он отсеивает всех бездельников.
Лонни предложил мне несколько объяснений, прежде чем разговор продолжился. "Частный детектив, которого мы использовали, только что скончался от сердечного приступа. Морли Шайн, ты его знаешь?"
"Конечно", - сказал я, пораженный. "Морли умер? Когда это было?"
"Прошлой ночью около восьми. Я уехала на выходные и вернулась только после полуночи, так что я сама не слышала об этом до сегодняшнего утра, когда мне позвонила Дороти ".
Морли Шайн был рядом с тех пор, как я себя помню, не близкий друг, но, безусловно, человек, на которого я мог положиться, если бы оказался в затруднительном положении. Он и парень, который обучал меня как частного детектива, были партнерами в течение многих лет. В какой-то момент они поссорились, и каждый занялся собственным бизнесом. Морли было под шестьдесят, он был высоким и сутуловатым, вероятно, фунтов восемьдесят лишнего веса, с круглым лицом с ямочками, хриплым смехом и пальцами, пожелтевшими от всех выкуренных им сигарет. У него был доступ к осведомителям в каждом исправительном учреждении штата, плюс контакты во всех соответствующих местных информационных пулах. Позже мне пришлось бы расспросить Лонни об обстоятельствах смерти Морли. На данный момент я сосредоточился на Кеннете Войте, который подкрепил свой рассказ, чтобы он мог начать с чистого листа.
Он уставился в пол, небрежно сложив руки на коленях. "Моя бывшая жена была убита шесть лет назад. Изабель Барни. Вы помните это дело?"
Название ничего не значило. "Я так не думаю", - сказал я.
"Кто-то открутил "рыбий глаз" в середине входной двери. Он постучал, и когда она включила свет на крыльце и выглянула наружу, он выстрелил из тридцать восьмого через глазок. Она умерла мгновенно ".
Моя память словно подскочила. "Это была она? Я действительно это помню. Я не могу поверить, что прошло шесть лет". Я чуть было не добавил свое единственное воспоминание о том, что парень, предположительно убивший ее, был ее бывшим мужем. Очевидно, не Кеннет Войт, но кто?
Я встретился взглядом с Лонни, который вставил комментарий, подхватывая мой вопрос, как будто с экстрасенсом. "Парня зовут Дэвид Барни. Он был оправдан, если вам интересно ".
Фойгт сменил позу на своем стуле, как будто само это имя вызывало у него зуд. "Ублюдок".
Лонни сказал: "Продолжай свою историю, Кен. Я не хотел прерывать. Ты мог бы также рассказать ей о прошлом, пока она здесь".
Казалось, ему потребовалось несколько секунд, чтобы вспомнить, что он говорил. "Мы были женаты четыре года ... второй брак для обоих. У нас есть десятилетняя дочь по имени Шелби, которая учится в школе-интернате. Ей было четыре года, когда убили Из. В любом случае, у нас с Изабель были проблемы ... ничего необычного, насколько я знал. Она связалась с Барни. Она вышла за него замуж через месяц после того, как наш развод стал окончательным. Все, что он хотел, это ее деньги. Все знали это, кроме бедной, глупой Из. И я не хочу ее обидеть, когда говорю это. Я действительно любил эту женщину, но она была легковерной, как это бывает. Она была яркой и талантливой, но у нее не было чувства собственного достоинства, что делало ее легкой добычей для любого, кто скажет доброе слово. Вы, наверное, знаете таких женщин. Эмоционально зависимая, не о чем говорить с самоуважением. Она была художницей, и хотя я испытывал огромное восхищение ее способностями, было тяжело смотреть, как она растрачивает свою жизнь ..."
Я обнаружил, что отключаюсь от его анализа ее характера. Его обобщения о женщинах были неприятными, и он, очевидно, рассказывал одну и ту же историю так часто, что его изложение событий было плоским и бесстрастным. Драма была больше не о ней, это была история его реакции. Мой взгляд скользнул по стопке толстых папок из манильской бумаги на столе Лонни. На корешке было написано "ВОЙТ / БАРНИ". В двух картонных коробках, сложенных у стены, находились дополнительные файлы, судя по этикеткам, прикрепленным с одной стороны. Все, что говорил Фойгт, должно было быть прямо там, подборкой фактов без всех прилагаемых редакционных статей. Мне это показалось странным - то, что он сказал, могло быть правдой, но не обязательно правдоподобно. Некоторые люди такие. Самое простое воспоминание просто звучит фальшиво в переводе. Он немного продолжил, говоря тесно связанными абзацами, которые не давали возможности прерваться. Мне стало интересно, как часто Лонни выступал в роли его слушателя. Я заметила, что он тоже отключился. Пока Кеннет Войт шевелил губами, Лонни взял карандаш и начал вертеть его из конца в конец, постукивая по своему блокноту сначала кончиком, а затем ластиком. Я вернул свое внимание Кену Войту.
"Как парень отделался?" Спросила я, как только он сделал паузу, чтобы перевести дух.
Вмешался Лонни, которому явно не терпелось перейти к сути дела. "Динка Джордана привлекли к ответственности. Что это был за зевок. Господи. Я имею в виду, что этот человек компетентен, но у него нет стиля. Он думал, что сможет выиграть по существу дела ". Лонни фыркнул от абсурдности предположения. "Итак, теперь мы до чертиков судимся с Дэвидом Барни за причинение смерти по неосторожности. Я ненавижу этого парня. Просто ненавижу его. В ту минуту, когда он заявил о своей невиновности, я сказал Кену, что мы должны наброситься на сукина сына в сапогах с гвоздями. Я не смог его уговорить. Мы подали заявление, и ему подали, но потом Кен настоял, чтобы мы посидели над этим ".
Войт неловко нахмурился. "Ты был прав, Лон. Теперь я это понимаю, но ты знаешь, как это бывает. Моя жена Франческа была против того, чтобы мы возобновили расследование. Это больно для всех ... для меня больше, чем для большинства. Я просто не мог с этим справиться ".
Лонни скосил глаза. У него не было особого сочувствия к тому, с чем люди могли или не могли справиться. Его работа заключалась в том, чтобы справиться с этим. Работа Фойгта заключалась в том, чтобы выпустить его на свободу. "Эй, ладно. Пропустим это. Это вода под мостом. Потребовался год, чтобы его судили и оправдали по уголовным обвинениям. Тем временем Кен наблюдает, как Дэвид Барни прокладывает себе путь через деньги Изабель. И, поверьте мне, этого предостаточно, большая часть из которых досталась бы его дочери Шелби, если бы Барни был осужден. Наконец, семья достигает точки, когда они больше не могут этого выносить , поэтому Кен возвращается ко мне, и мы приступаем к работе. Тем временем адвокат Барни, парень по имени Фосс, подает ходатайство об увольнении по собственному усмотрению за отсутствием состава преступления. Я врываюсь в суд и выбиваю чечетку из своего крошечного сердечка. Ходатайство было отклонено, но судья ясно дал понять, что недоволен мной.
"Теперь, конечно, Дэвид Барни и этот придурок, который его представляет, используют любую отсрочку, какую только могут придумать, а то и еще кое-что. Они все время торгуются. Мы проходим через все открытия, верно? Парень был оправдан в уголовном суде, так какая разница, что он говорит на данный момент? Но он молчит. Он напряжен. Это потому, что он чертовски виновен. О, и вот. Посмотри на это. У Кена здесь появляется парень ... оказывается, он делил камеру с Дэвидом Барни. Этот парень следит за ходом дела. Он присутствует на процессе, просто чтобы посмотреть, что происходит, и он говорит нам, что Барни почти признал, что убил ее, когда выходит из двери зала суда. Разоблачить информатора было непросто, вот почему я хочу, чтобы этого сосунка обслужили первым делом ".
"Что хорошего это даст?" Спросил я. "Дэвида Барни нельзя снова судить по делу об убийстве".
"Совершенно верно. Именно поэтому мы перешли на гражданскую сторону. Там у нас гораздо больше шансов напасть на него, о чем он чертовски хорошо знает. Парень действительно тянет время, делает все возможное, чтобы помешать. Мы подаем ходатайство. У него есть тридцать дней для ответа, поэтому его адвокат - ну и придурок - ждет до двадцать девятого дня, а затем подает возражение. Все, что угодно, лишь бы затянуть это. Он расставляет препятствия направо и налево.
"Мы приводим Барни для дачи показаний, и он признает себя виновным в пятом. Итак, мы отводим его в суд и заставляем давать показания. Судьяприказывает парню отвечать, потому что у него нет прав по Пятой поправке. Нет опасности судебного преследования, потому что jeopardy прилагается. Возвращаемся к делу. Так что теперь он снова проходит по пятому делу. Мы привлекаем его к ответственности за неуважение к суду, но в то же время мы сталкиваемся со статутом суда ..."
"Лонни?" - Спросил я.
"Мы все напеваем и напеваем, и у нас это не работает. Мы приближаемся к пятилетнему сроку, и нам действительно нужно довести дело до конца. Мы в главном календаре, и нам отдали приоритет, и теперь Морли падает замертво..."
"Луонннни", - пропела я. Я подняла руку, чтобы привлечь его внимание.
Он остановился.
"Просто скажи мне, что тебе нужно, и я выйду и принесу это для тебя".
Лонни рассмеялся и швырнул в меня карандашом. "Вот почему она мне нравится. Без чепухи", - сказал он Войту. Он протянул руку и подтолкнул стопку папок в моем направлении. "Это все, что у нас есть, хотя это немного неорганизованно. Сверху есть инвентарь - просто убедитесь, что все это где-то там, прежде чем приступить к работе. Как только вы ознакомитесь с основами, мы сможем выяснить, где есть пробелы. А пока я хочу, чтобы вы двое познакомились. В следующем месяце вы будете часто видеться друг с другом ".
Мы с Фойгтом вежливо улыбнулись Лонни, не глядя друг на друга. Казалось, он был не более взволнован открывающимися перспективами, чем я.
2
В итоге я остался в офисе до полуночи. Накопившиеся досье на Изабель Барни вывалились на две картонные коробки, каждая из которых весила более сорока фунтов. У меня чуть не развилась грыжа, когда я перетаскивал коробки из офиса Лонни в свой. Я никак не мог просмотреть все данные за один присест, поэтому решил, что могу не торопиться. Лонни не шутил, когда сказал, что файлы были неорганизованны. Согласно описи, в первой коробке должны были находиться копии полицейских отчетов, стенограммы процесса по делу об убийстве, жалоба, которую Лонни подал в гражданский иск в Верховный суд округа Санта-Тереза, все возражения, ответы и перекрестные жалобы. Я даже не мог быть уверен, что протоколы судебных заседаний были полными. Те файлы, которые я смог обнаружить, были свалены в кучу в одной из тех раздражающих мешанин, которые превращают поиск чего-либо в рутинную работу.
Во второй коробке предположительно находились копии всех отчетов Морли Шайна, аффидевиты, расшифровки многочисленных взятых показаний и страницы подтверждающей документации. Верный шанс. Я мог видеть список свидетелей, с которыми разговаривал Морли - он регулярно ежемесячно выставлял счета Лонни с 1 июня, - но не все соответствующие письменные отчеты были в качестве доказательств. Похоже, что он вручил около половины повесток для предстоящего судебного разбирательства, но большинство из них, похоже, были постоянными свидетелями по уголовному делу. Восемь подписанных гражданских повесток с приложенными инструкциями по вручению были собраны в папку. Я не видел, чтобы он обслуживал каких-либо новых свидетелей ... если только копии с желтого сервера не были подшиты куда-то еще. Из нацарапанной записки я понял, что информатора звали Кертис Макинтайр, чей телефонный номер был отключен и чей последний известный адрес никуда не годился. Я сделал для себя пометку сначала разыскать его по просьбе Лонни.
Я листал страницу за страницей допросов и ответов, время от времени делая пометки для себя. Как и в случае с головоломкой, я надеялся ознакомиться с рисунком на крышке коробки, а затем приступить к сборке кусочков по одной секции за раз. Я знал, что буду повторять кое-что из расследования Морли Шайна, но его подход, как правило, был немного неуклюжим, и я подумал, что будет лучше, если я начну с нуля, по крайней мере, в чувствительных областях. Я не был уверен, что делать с пробелами в файлах. Я еще не закончил просматривать коробки, и я мог сказать, что мне придется все очистить и перепаковать данные, чтобы они соответствовали индексу. Определенные пути, по которым шел Морли, оказались тупиковыми и, вероятно, могли быть устранены, если не возникнет что-то новое. Он, вероятно, хранил все текущие файлы у себя в офисе или дома, что я делал сам, если все еще находился в процессе переписывания заметок.
Суть истории была во многом такой, как указал Кеннет Войт. Изабель Барни умерла где-то между 1:00 и 2:00 ночи 26 декабря, когда в упор выстрелили из оружия 38-го калибра через глазок в ее входной двери. Эксперт по баллистике назвал это "выстрелом с близким контактом", когда отверстие в двери действовало почти как продолжение ствола, а глаз Изабель почти касался двери. Дерево вокруг отверстия было выбито под прямым углом к отверстию и в сторону Изабель, а некоторые фрагменты, вероятно, также отбросило назад в сторону убийцы. В сухом примечании в скобках эксперт по баллистике предположил, что взрыв вполне мог загнать "материал" обратно в сам ствол, возможно, заклинив пистолет, и, таким образом, сделать второй выстрел проблематичным, если не невозможным. Я пропустил остальную часть этого абзаца.
Дульная вспышка опалила дерево внутри отверстия, слегка обуглив его. В отчете отмечается наличие остатков порошка на внешней стороне двери вокруг отверстия, внутри отверстия, а также вокруг отверстия с внутренней стороны двери. Большая часть помещения была расколота давлением газа. Выстрел из птицы и остатки синего пластикового колпачка, извлеченные из раны, показали, что пуля была глейзеровской предохранительной пулей, легким, высокоскоростным снарядом, состоящим из птичьей дроби, взвешенной в вязкой среде, заключенной в медную оболочку с пластиковым наконечником. Когда пуля попадает в мякоть средней плотности с высоким содержанием воды, пластиковый колпачок отделяется, медная оболочка откидывается, и птичья дробь быстро растекается, перенося всю энергию пули в мякоть. Поскольку каждый кусочек маленький и имеет малую массу, он быстро расходует свою энергию и остается в организме, отсюда и название Safety Slug. Прохожие не подвергаются опасности от пули с чрезмерным проникновением, а поскольку предохранительная пуля также разлагается при ударе о твердые поверхности (например, черепа ...), рикошеты также сведены к минимуму. От этого никуда не денешься, подумал я, этот убийца был просто слишком тактичен.
По словам патологоанатома, пуля вместе с фрагментами металла и дерева вошла в правый глаз жертвы. В отчете о вскрытии с высокой технической детализацией были указаны повреждения мягких тканей, оставшиеся после нее. Даже с моими отрывочными знаниями анатомии было ясно, что смерть была мгновенной и, следовательно, безболезненной. Механизм жизни отключился задолго до того, как нервная система получила возможность ощутить агонию, которую вызовет такая рана.
Трудно верить в своего ближнего, когда ты вынужден смотреть на дело его рук. Я отключил свой эмоциональный механизм, пока изучал рентгеновские снимки и фотографии вскрытия. Я лучше всего работаю, когда вооружен непоколебимым взглядом на реальность, но отстраненность не лишена опасностей. Часто отключайте себя, и вы рискуете вообще потерять связь со своими чувствами. Там было десять цветных фотографий, каждая с кошмарным качеством растерзанной плоти. Вот что такое смерть, напомнила я себе. Вот как на самом деле выглядит убийство в raw. Я встречал убийц - тихих, приятных и вежливых, - чье психологическое отрицание настолько глубоко, что совершение ими убийства кажется немыслимым. Мертвые немы, но у живых все еще есть голос, которым они могут заявить о своей невиновности. Часто их возражения шумны и благочестивы, их невозможно опровергнуть, поскольку единственный человек, который мог бы их осудить, замолчал навсегда. Заключительное свидетельство Изабель Барни было оформлено на языке ее смертельной травмы, разрушительного портрета опустошения и утраты. Я засунул фотографии обратно в конверт и перешел к копии заметок по делу, которые Динк Джордан отправил Лонни.
Настоящее имя Динка было Динсмор. Он называл себя Деннисом, но больше никто так не называл. Ему было за пятьдесят, безвкусный и седой человек без энергии, юмора или красноречия. Как государственный обвинитель он был компетентен, но у него не было чувства театра. Его выступление было таким медленным и методичным, что это было похоже на чтение всей Библии через микроскоп. Однажды я наблюдал, как он излагал свои заключительные аргументы на захватывающем процессе по уголовному делу об убийстве, когда двое присяжных клевали носом, а еще двое так скучали, что были почти в коматозном состоянии.
Адвокатом Дэвида Барни был человек по имени Херб Фосс, которого я вообще не знал. Лонни утверждал, что он был придурком, но нужно отдать ему должное за то, что он снял с Дэвида Барни.
Хотя свидетелей стрельбы не было, а орудие убийства так и не было найдено, улики показали, что Барни приобрел револьвер 38-го калибра примерно за восемь месяцев до убийства. Он утверждал, что пистолет был взят с прикроватного столика в какой-то момент во время выходных по случаю Дня труда, когда пара устраивала большой званый ужин в честь друзей из Лос-Анджелеса, Дона и Джули Сигер. Когда его спросили о причинах, по которым он не подал заявление в полицию, он утверждал, что обсуждал это с Изабель, которая не хотела обвинять своих гостей в предполагаемой краже.
Во время суда сестра Изабель показала, что пара в течение нескольких месяцев говорила о разводе. Дэвид Барни утверждал, что разрыв между ними не был серьезным. Однако инцидент с кражей оружия ускорил ссору, кульминацией которой стало то, что Изабель приказала ему съехать. Казалось, было много разногласий по поводу прогноза относительно брака. Дэвид Барни утверждал, что отношения были стабильными, но бурными, что он и Изабель находились в процессе урегулирования своих разногласий. Наблюдатели, казалось, чувствовали, что брак умер, но это могло выдавать желаемое за действительное с их стороны.
Какова бы ни была правда, ситуация быстро ухудшалась. Дэвид Барни съехал 15 сентября, а затем продолжил делать все, что в его силах, чтобы вернуть расположение Изабель. Он часто звонил по телефону. Он посылал цветы. Он присылал подарки. Когда его внимание стало раздражать, вместо того, чтобы дать ей передышку, о которой она просила, он удвоил свои усилия. Каждое утро он оставлял одну красную розу на капоте ее машины. Он оставлял драгоценности на пороге ее дома, посылал ей по почте сентиментальные открытки. Чем больше она отвергала его, тем более одержимым он становился. В течение октября и ноября он звонил ей днем и ночью, вешая трубку, если она отвечала. Когда она сменила номер, ему удалось получить новый номер, не внесенный в список, и он продолжал звонить ей в любое время суток. Она попала на автоответчик. Он продолжал звонить, оставив линию открытой, пока не закончилась лента сообщений. Она сказала друзьям, что чувствует себя в осаде.
Тем временем он арендовал дом в том же фешенебельном районе Хортон-Рейвайн. Если она выходила из дома, он следовал за ней. Если она оставалась дома, он парковался через дорогу и наблюдал за домом в бинокль, отслеживая посетителей, ремонтников и домашнюю прислугу. Изабель звонила в полицию. Она подавала жалобы. Наконец, ее адвокат издал запретительный судебный приказ, запрещающий телефонные звонки, письменное общение и его приближение к ней в радиусе двухсот ярдов, ее имуществу или ее автомобилю. Его решимость, казалось, ослабла, но к тому времени преследование сказалось. Изабель была в ужасе.
К тому времени, когда наступило Рождество, она была на взводе, мало ела, плохо спала, подвержена беспокойству, панике и дрожи. Она была бледна. Она была измождена. Она слишком много пила. Она была взволнована компанией и боялась оставаться одна. Она отправила четырехлетнюю Шелби жить с ее отцом. Кен Войт женился вторично, хотя некоторые свидетели предполагали, что он так и не смог полностью оправиться от развода с ней. Изабель принимала транквилизаторы, чтобы пережить день. Ночью она проглотила снотворное. Наконец, Сигеры убедили ее собрать чемоданы и сопровождать их в поездке в Сан -Франциско. Они были на пути в Санта-Терезу, чтобы забрать ее, когда электронный впрыск топлива в машине вышел из строя. Они позвонили и оставили сообщение, чтобы сообщить ей, что задержатся.
С полуночи примерно до 12:45 Изабель, взволнованная предстоящей поездкой, имела продолжительный телефонный разговор со своей бывшей соседкой по комнате в колледже, которая жила в Сиэтле. Через некоторое время после этого она услышала стук в дверь и спустилась вниз, предполагая, что прибыли Сигеры. Она была полностью одета, курила сигарету, ее чемоданы уже выстроились в ряд в фойе. Она включила свет на крыльце и приложила глаз к глазку, прежде чем открыть дверь. Вместо того, чтобы видеть посетителей, она смотрела в ствол пистолета 38-го калибра, который убил ее. Сигеры появились в 2:20 и поняли, что что-то не так. Они предупредили сестру Изабель, которая жила в коттедже на территории отеля. Она использовала свой ключ, чтобы впустить их через задний вход. Сигнализация по периметру все еще была включена. Как только они заметили ее, Сигеры вызвали полицию. К тому времени, когда судебно-медицинский эксперт прибыл на место происшествия, температура тела Изабель упала до 98,1. Используя формулу Морица и принимая во внимание температуру в фойе, вес ее тела, одежду, а также температуру и электропроводность мраморного пола, на котором она лежала, судебно-медицинский эксперт установил время смерти примерно между 1:00 и 2:00 ночи.
В полдень следующего дня Дэвид Барни был арестован и обвинен в убийстве первой степени, в котором он заявил о своей невиновности. Даже в начале игры было ясно, что улики против него были в основном косвенными. Однако в штате Калифорния два элемента убийства - смерть жертвы и существование "преступной организации" - могут быть доказаны косвенным путем или умозаключением. Признание убийства первой степени может быть обосновано там, где не обнаружено тела, где нет прямых доказательств смерти и где нет признания. Дэвид Барни подписал брачный контракт, который ограничивал его финансовые расчеты в случае развода. В то же время он был указан в качестве основного бенефициара в ее полисах страхования жизни, и как ее вдовец он должен был унаследовать часть ее бизнеса, принадлежащую обществу, которая оценивалась в два с половиной миллиона долларов. У Дэвида Барни не было реального алиби на время ее смерти. Динк Джордан считал, что у него более чем достаточно доказательств для вынесения обвинительного приговора.
Так получилось, что судебный процесс длился три недели, и после шести часов заключительных выступлений и двух дней обсуждений присяжные проголосовали за оправдательный приговор. Дэвид Барни вышел из зала суда не только свободным человеком, но и очень богатым. В интервью позже некоторые присяжные признали, что у них были серьезные подозрения в том, что он убил ее, но они не были убеждены вне разумных сомнений. Подавая иск о причинении смерти по неосторожности, Лонни Кингман пытался повторить дело в гражданском суде, где бремя доказывания основано на перевесе доказательств, а не на формуле "разумного сомнения", свойственной преступнику судебное преследование. Насколько я понял суть дела, истцу Кеннету Войту все равно было бы необходимо доказать, что Дэвид Барни убил Изабель, и, кроме того, что убийство было преступным и преднамеренным. Но бремя ответственности было бы облегчено переходом к доказательствам с перевесом. На карту здесь была поставлена не свобода Барни, а любая прибыль, которую он получил от самого преступления. Если бы он убил ее из-за денег, по крайней мере, его лишили бы всего нажитого.
Я понял, что зеваю третий раз подряд. Мои руки были грязными, и я дошел до того момента в моем чтении, когда мой разум блуждал. Методология Морли Шайна действительно была небрежной, и я обнаружил, что меня раздражает бедняга при смерти. Нет ничего более раздражающего, чем чужой беспорядок. Я оставил папки там, где они были, и запер дверь своего кабинета. Я вышел в коридор третьего этажа и запер за собой дверь.
Моя машина была единственной, оставшейся на парковке. Я выехал с подъездной дорожки и повернул направо, направляясь к городу. Добравшись до Стейт-стрит, я повернул налево и направился домой, проезжая по пустому, хорошо освещенному центру Санта-Терезы. Большинство зданий высотой всего в два этажа, архитектура в испанском стиле из-за частых землетрясений прижимается к земле. Например, летом 1968 года произошел рой из шестидесяти шести подземных толчков, сила которых варьировалась от 1,5 до 5,2 балла по шкале Рихтера, причем последний был достаточно сильным, чтобы выплеснуть половину воды из плавательного бассейна.
Я почувствовал прилив сожаления, когда проходил мимо своего старого здания по адресу 903 State. К настоящему времени, вероятно, кто-то новый въехал в это помещение. Я должен поговорить с Верой, менеджером по претензиям CF, чтобы выяснить, что произошло за те недели, что меня не было. Я не видел ее с тех пор, как они с Нилом поженились в ночь Хэллоуина. Побочным эффектом увольнения стало то, что я потерял связь со многими людьми, которых знал - Дарси Паско, Мэри Беллфлауэр. Идея Рождества в обстановке нового офиса казалась почему-то странной.
Я едва не проскочил на светофор на пересечении Анаконды и 101. Я остановился и заглушил двигатель, ожидая четыре минуты, пока светофор снова загорится зеленым. Шоссе было пустынным, пустые полосы асфальта тянулись в обоих направлениях. Наконец загорелся светофор, и я проехал через него, поворачивая направо на Кабана, бульвар, идущий параллельно пляжу. Я свернул еще раз направо на Бэй и налево на свою улицу, которая была узкой и обсаженной деревьями, в основном жилыми домами на одну семью с редкими кондоминиумами. Я нашел место для парковки через два дома от моей квартиры. Я запер свою машину и по привычке осмотрел затемненный район. Мне нравится гулять одному в этот час, хотя я стараюсь быть бдительным и проявлять соответствующую осторожность. Я захожу в боковой двор, поднимая калитку на петлях, чтобы избежать скрипа.
Моя квартира когда-то была гаражом на одну машину, пристроенным к главному дому переходом, который был переоборудован в солярий. И моя квартира, и солярий были реконструированы после взрыва бомбы, и теперь у меня было дополнительное спальное место на чердаке со встроенной второй ванной. У меня горел свет на улице, благодаря моему домовладельцу Генри Питтсу, который никогда не ложится спать, не выглянув в окно, чтобы убедиться, что я дома в безопасности.
Я заперла за собой дверь и выполнила свою обычную ночную рутину, заперев все двери и окна. Я включила свой маленький черно-белый телевизор для компании, пока убирала свою квартиру. Поскольку меня обычно нет днем, я ловлю себя на том, что занимаюсь личными делами по ночам. Известно, что я пылесосил в полночь и ходил за продуктами в 2: 00 ночи. Поскольку я живу один, содержать квартиру в порядке несложно, но каждые три-четыре месяца я провожу систематическую уборку, поочередно занимаясь одним небольшим участком за раз. В ту ночь, даже потратив время на уборку кухни, я был в постели к часу.
Во вторник я проснулся в 6:00. Я натянул спортивные штаны и завязал шнурки своих кроссовок Nike двойным узлом. Я почистила зубы, плеснула немного воды на лицо и провела влажными пальцами по своим примятым со сна волосам. Мой забег был поверхностным, больше формальным, чем содержательным, но в конце его я, по крайней мере, почувствовал прилив энергии. Я использовал это время, чтобы настроиться на день, медитацию на движение, предназначенную для сосредоточения моего ума, а также координации моих конечностей. Я смутно осознавал, что в последнее время не очень хорошо заботился о себе… сочетание стресса, нерегулярного сна и слишком большого количества нездоровой пищи. Пришло время привести себя в порядок.
Я приняла душ и оделась, съела тарелку хлопьев с обезжиренным молоком и направилась обратно в офис.
Проходя мимо стола Иды Рут, я остановился, чтобы немного поболтать о ее выходных, досуг, который она обычно заполняет походами с рюкзаком, конными тропами и головокружительными восхождениями на скалы. Ей тридцать пять, она не замужем, убежденная вегетарианка, с развевающимися на ветру светлыми волосами и бровями, выгоревшими на солнце. У нее широкие скулы, румяный цвет лица не смягчен косметикой. Хотя она всегда хорошо одета, она выглядит так, как будто предпочла бы носить фланелевые рубашки, брюки-чинос и походные ботинки. "Если вы хотите поговорить с Лонни, вам лучше поторопиться. Через десять минут у него явка в суд".
"Спасибо. Я так и сделаю".
Я нашел его за его столом. Он снял пиджак и закатал рукава рубашки. Его галстук съехал набок, а лохматые волосы торчали вокруг головы, как пшеница, нуждающаяся в обмолоте. Через окна позади него я могла видеть чистое голубое небо с полосой лилово-серых гор на заднем плане. Это был великолепный день. Густые заросли ярко-пурпурной бугенвиллеи скрывали белую кирпичную стену через два здания от нас.
"Как дела?" спросил он.
"Думаю, все в порядке. Я еще не закончил разбирать коробки, но все кажется довольно неорганизованным".
"Да, ну, подача документов никогда не была сильной стороной Морли".
"У девушек просто от природы это получается намного лучше", - сухо сказал я.
Лонни улыбнулся, делая себе пометку, предположительно касающуюся дела, над которым он работал. "Мы должны обсудить гонорары. Какова ваша почасовая ставка?"
"В чем обвинялся Морли?"
"Обычные пятьдесят", - лениво сказал он.
Он выдвинул ящик стола и перебирал свои папки, чтобы не видеть моего лица. Морли получал пятьдесят? Я не мог в это поверить. Либо мужчины возмутительны, либо женщины дуры. Угадайте, что, подумал я. Моя стандартная плата всегда составляла тридцать баксов в час плюс пробег. Я пропустил только половину удара. "Увеличьте на пять баксов, и я не буду брать с вас пробег".
"Конечно", - сказал он.
"А как насчет инструкций?"
"Это зависит от тебя. Карт-бланш".
"Ты серьезно?"
"Конечно. Ты можешь делать все, что захочешь. До тех пор, пока ты держишь свой нос чистым", - поспешно добавил он. "Адвокату Барни ничего так не хотелось бы, как застать нас со спущенными штанами, так что никаких грязных трюков".
"Это не весело".
"Но это позволяет вам давать показания, не будучи выброшенным из суда, и это очень важно".
Он взглянул на часы. "Мне нужно повеселиться". Он схватил с вешалки свой пиджак и снова натянул его. Он поправил галстук, захлопнул портфель и был на полпути к двери.
"Лонни, подожди минутку. С чего ты хочешь, чтобы я начал?"
Он улыбнулся. "Найдите мне свидетеля, который сможет показать парня на месте убийства".
"О, точно", - сказал я пустой комнате.
Я сел и прочитал еще пять фунтов искаженной информации. Может быть, я смог бы уговорить Иду Рут помочь мне восстановить файлы. Первая коробка казалась безупречной по сравнению со второй. Моей первой обязанностью было заехать домой к Морли Шайну, чтобы посмотреть, какие файлы у него там были. Прежде чем я покинул офис, я сделал несколько предварительных звонков. У меня было довольно хорошее представление о том, с кем я хотел поговорить, и затем встал вопрос о назначении нескольких встреч. Я дозвонился до сестры Изабель, Симоны, которая согласилась поговорить со мной около полудня у нее дома. Я также быстро побеседовал с женщиной по имени Иоланда Вайдманн, которая была замужем за бывшим боссом Изабель. Он был занят в своем домашнем офисе и пробудет там до трех, поэтому она предложила мне зайти попозже днем. Третий звонок, который я сделал, был давней лучшей подруге Изабель. Ри Парсонс не было на месте, но я оставил сообщение на ее автоответчике, указав свое имя и номер телефона, указав, что попробую еще раз.
3
Поскольку полицейский участок находился всего в квартале отсюда, я решил начать с лейтенанта Долана из отдела по расследованию убийств. Он уехал с гриппом, но сержант Кордеро был там. Я заметил лейтенанта Беккера в углу, увлеченного беседой с кем-то, кого я принял за подозреваемого, белым парнем лет двадцати, выглядевшим угрюмым и не склонным к сотрудничеству. Я знал Беккера лучше, чем Кордеро, но если бы я подождал, пока он освободится, он бы в конце концов принялся расспрашивать меня о моих отношениях с Джонахом Роббом из "Пропавших без вести". Я не видел Джону шесть или восемь месяцев и не хотел заводить никаких контактов в этот момент.
Шери Кордеро была странностью в департаменте. Будучи женщиной и латиноамериканкой, она умудрялась заполнять две вакансии представителей меньшинств одновременно. Ей было двадцать девять, невысокая, пышнотелая, умная, жесткая, несколько резковатая в том, что я никогда не мог точно определить. Она никогда не говорила ничего оскорбительного, но ребята в отделе чувствовали себя с ней не совсем в своей тарелке. Я понял, с чем она столкнулась. Полицейское управление Санта-Терезы лучше, чем большинство, но быть женщиной и полицейским всегда нелегко. Если Шери допустила ошибку в том, что была лишена чувства юмора, в этом не было ничего удивительного. Она была в середине телефонного разговора, который она перевела на испанский, как только я пришел. Я сел в кресло из кожзаменителя и металла рядом с ее столом. Она подняла палец, показывая, что через мгновение будет со мной. У нее на столе стояла маленькая искусственная рождественская елка. Она была украшена леденцовыми палочками, и я взяла себе одну. Самое приятное в том, что ты разговариваешь с кем-то по телефону, - это то, что ты можешь изучить этого человека на досуге, не боясь, что его сочтут грубым. Я развернул конфетный тростник и выбросил целлофан в мусорное ведро. Она была явно увлечена обсуждаемой темой, энергично жестикулируя, чтобы подчеркнуть свою точку зрения. У нее было хорошее лицо, довольно невзрачное, и она почти не пользовалась косметикой. У одного из двух ее передних зубов был срезан уголок, и это добавляло причудливую нотку к суровому выражению лица. Пока я смотрел, она начала рисовать в блокноте - ковбой, которого пырнули в грудь мультяшным ножом.
Она закончила свой разговор и обратила свое внимание на меня без какого-либо видимого перехода. "Да?"
"Я искал лейтенанта Долана, но Эмеральд сказала мне, что он заболел".
"У него та самая зараза, которая ходит повсюду. У тебя была эта штука? Я отсутствовал неделю. Это ямы ".
"Пока что меня пощадили", - сказал я. "Как долго он был на свободе?"
"Всего два дня. Он вернется, притащившись обратно, выглядя как смерть. Я могу вам чем-нибудь помочь?"
"Возможно. Я был нанят Лонни Кингманом по делу о причинении смерти по неосторожности. Ответчиком является Дэвид Барни. Мне было любопытно узнать о сплетнях. Вы тогда были здесь?"
"Я все еще был диспетчером, но я слышал, как они говорили. Блин, они были в ярости, когда он ушел. Он хорошо выглядел для стрельбы, но присяжные не купились. Поговорим о разочаровании. Лейтенант Долан был настолько зол, что грыз ногти ".
"Из того, что я слышал, бывший сокамерник Дэвида Барни утверждает, что он практически признался, как только был вынесен вердикт".
"Вы говорите о Кертисе Макинтайре. Парень в окружной тюрьме, и если он вам нужен, вам лучше сделать это быстро. Он выходит на этой неделе, отсидев девяносто дней за решеткой ", - сказала она. "Вы слышали о Морли Шайне?"
"Лонни упоминал об этом прошлой ночью, но я не слышал подробностей. Как это произошло?"
"То, что я слышал, он только что упал замертво. Он лежал в постели с тем же чертовым гриппом, но, думаю, чувствовал себя лучше. Он ужинал в воскресенье вечером? Ты знаешь Морли. Он терпеть не мог пропускать прием пищи. Встал из-за стола и упал как вкопанный ".