Удивительное возрождение и внезапный конец литературы на идише в Польше
#язык и литература
Автор: Mikołaj Gliński
Опубликовано: 24 авг. 2018
Поделиться:
Facebook
Twitter
На протяжении столетий литература на идише в Польше развивалась и процветала. После окончания Второй мировой войны, несмотря на множество препятствий, она обрела новую жизнь, однако ее конец наступил внезапно и неожиданно — в марте 1968 года.
Очень редко можно с точностью указать тот момент, когда заканчивает свое существование целая отдельная ветвь мировой литературы. С польской литературой на идише это случилось в 1968 году, и ее исчезновение было связано с сугубо политическим решением. В результате антисемитской кампании, запущенной в тот год коммунистическим правительством, из страны были выдворены или вынуждены эмигрировать почти все польские евреи, выжившие в Холокосте. В результате Польшу покинули около пятнадцати тысяч польских граждан — среди них оказались последние авторы и читатели литературы на идише.
Но вернувшись в прошлое, мы убедимся, что удивительная история польской литературы на идише знала немало неожиданных поворотов — так, например, ее история имела шанс закончиться несколькими десятилетиями ранее.
«Мы прикуривали от вороха лживых газет». Март 68-го и польская литература
В марте 1968 года Польшу сотрясли студенческие выступления против цензуры в искусстве. Реакцией властей ПНР стала антисемитская кампания и репрессии против интеллигенции.
Перейти на страницу темы #язык и литератураПерейти на страницу темы #culture
Читать дальше
Последний ужин. Поэтесса Анна Фрайлих с семьей, Варшава, 9.11.1969, фото предоставлено организатором
Последний ужин. Поэтесса Анна Фрайлих с семьей, Варшава, 9.11.1969, фото предоставлено организатором
До Холокоста
Идишская литература в Польше зародилась в XVI веке, когда была издана первая книга на идише. В последующие столетия Польша и — позже — бывшие территории Речи Посполитой (Литва, Беларусь и Украина) стали центром богатейшей и неповторимой цивилизации евреев ашкенази. Она подарила миру разнообразную и увлекательную литературу на идише — языке германской группы, распространенном среди восточно-европейских евреев и испытавшем сильное влияние иврита и славянских языков.
Литература на языке идиш продолжала разные традиции: от устного творчества (с его популярными песнями и сказками) и хасидских сочинений (самые известные из которых — это учения Баал-Шем-Това и рабби Нахмана из Брацлава) до Хаскалы и современной литературы — последняя представлена такими писателями-классиками, как Менделе Мойхер-Сфорим, Шолом Алейхем и Ицхок Лейбуш Перец. Кульминацией развития идишской литературы можно считать произведения модернизма и авангарда межвоенного периода, подарившего миру таких писателей, как лауреат Нобелевской премии по литературе Исаак Башевис Зингер и Авром Суцкевер. И все же эта многоликая и многообразная история практически завершилась после Второй мировой войны, поскольку большинство евреев Восточной Европы погибло в Холокосте. Как же так случилось, что несмотря на ужасающие потери военных лет, культурная жизнь на идише сумела возродиться в послевоенной Польше?
Вопреки всему
dzierzoniow_pap.jpg
Дзежонюв — один из маленьких городков в Нижней Силезии, где евреи селились после войны, март 1947 года. Швейное ателье. Плакат на польском и идише гласит: «Приветствуем строителей еврейского района в Польше». Фото: CAF / PAP
По мнению Магдалены Руты, исследовательницы послевоенной литературы на идише и автора книги «Без евреев? Литература идиш в ПНР о Холокосте, Польше и коммунизме», во многом это стало возможным благодаря воле и усилиям горстки людей, выживших в Холокосте. Многие из них до войны были литераторами и журналистами, писавшими на идише, а теперь они изо всех сил старались вдохнуть новую жизнь в еврейскую прессу и литературу. Евреи и еврейский язык вернулись в Варшаву и Лодзь, а также появились в тех местах, где их раньше практически не было, например, во Вроцлаве и Щецине, а также в маленьких городках Нижней Силезии — на так называемых Возвращенных Землях, после войны оказавшихся в Западной Польше. Как же так получилось?
К концу войны еврейское население Польши катастрофически сократилось: из трех миллионов польских евреев выжили лишь примерно 250 тысяч. К тому же сразу после войны евреи начали уезжать из страны. По примерным подсчетам в те годы около ста тысяч евреев, переживших Холокост, покинули Польшу. Среди них были талантливые и известные писатели. По словам Магдалены Руты, это была огромная потеря для польской литературы на идише:
Языки Польши, или в поисках утраченной Европы
Польша не всегда говорила по-польски... Карта языков, на которых в разное время говорили в Восточной и Центральной Европе, отражает сложные национальные, классовые и экономические отношения в регионе.
Перейти на страницу темы #язык и литература
Читать дальше
«Просто сравните имена писателей, творивших в Польше сразу после войны — Хаим Граде, Рахель Корн, Рейзл Жихлинская, Авром Суцкевер, Мойше Кнапгейс, Хаим Лейб Фукс, Авром Зак — с тем, что издавалось после 1949 года, и все станет ясно».
Ранний послевоенный период, как пишет Магдалена Рута, был еще и временем относительного плюрализма в общественно-политической и культурной жизни в коммунистической Польше. Вскоре, однако, начал вырисовываться более единообразный идеологический профиль новой идишской культуры в Польше. Новую модель сформулировали выжившие в Холокосте, многие из которых были коммунистами до войны и горячими сторонниками коммунистического режима после ее окончания. Программу официально объявили в октябре 1949 года во Вроцлаве на конгрессе Общества еврейской культуры (Towarzystwo Kultury Żydowskiej). Именно тогда соцреализм стал единственным допустимым творческим методом в различных областях культуры и искусства — по сути эта программа ничем не отличалась от программы, навязанной польскоязычным писателям.
Литература Атлантиды: восемь польских книг на идише
На протяжении нескольких столетий в Польше создавалась интереснейшая литература на идише, о которой сегодня знают, увы, в основном специалисты. Мы попросили известных идишистов и любителей литературы на идише назвать свои любимые книги. И вот что они нам рассказали.
Перейти на страницу темы #язык и литератураПерейти на страницу темы #culture
Читать дальше
Новый сакральный язык евреев
Здание бывшей Центральной иудейской библиотеки и Института иудейских исследований после пожара. После войны в восстановленном здании размещался Еврейский исторический институт (Żydowski Instytut Historyczny). Фото: Еврейский исторический институт
Здание бывшей Центральной иудейской библиотеки и Института иудейских исследований после пожара. После войны в восстановленном здании размещался Еврейский исторический институт (Żydowski Instytut Historyczny). Фото: Еврейский исторический институт
Но как вообще началось возрождение культурной жизни на идише в Польше? И как это стало возможным в стране, которая в то время напоминала кладбище еврейской цивилизации? Холокост и его последствия неизбежно вызывали сомнения в уместности самой идеи продолжения культуры идиш в Польше: стоило ли опять писать на идише после всего того, что случилось? Стоило ли строить нечто новое на таких руинах?
Рута объясняет, что выжившие не разделяли этих сомнений. Для них идиш был родным языком, языком, который абсолютно естественно присутствовал в повседневной жизни Польши. Для многих выживших идиш оставался основным языком общения после войны. Идиш был языком подавляющего большинства жертв Холокоста.
В метафорическом и буквальном смысле сам язык стал жертвой Шоа. Так, с одной стороны, у выживших появилось ощущение особой миссии, они чувствовали себя морально обязанными продолжать идишскую культурную жизнь, эволюцию которой столь трагически оборвал Холокост. С другой стороны, многих выживших писателей не покидало ощущение, что идиш стал своего рода сакральным языком.
Новую роль идиша рано уловил многолетний директор Еврейского исторического института в Варшаве и исследователь Холокоста Бернард Марк в эссе, опубликованном через год после окончания войны:
«Очевидно, что после Шоа не могло быть дальнейшего развития языка идиш. И тем не менее перед нами язык, заявивший о себе заново. (…) Идиш становится новым сакральным языком — а сакральный язык может существовать и создавать ценности без материальных корней. Этот сакральный язык живет не на какой-то материальной основе, а в сердце и — прежде всего — в памяти нации. Благодаря этой силе литература на идише продолжит свое существование. Подобная судьба объединяет литературу на идише во всех странах. Эта судьба и эта сила заново создают единую, мировую литературу на языке идиш, в которой выжившие — авторы польско-идишской литературы — занимают ключевое место, независимо от того, продолжат они писать или нет».
Моральный императив Шоа
Открытие Памятника героям гетто в пятую годовщину восстания в Варшавском гетто, 18 апреля 1948 года, фото: CAF / PAP
Открытие Памятника героям гетто в пятую годовщину восстания в Варшавском гетто, 18 апреля 1948 года, фото: CAF / PAP
По понятным причинам Шоа стала одной из главных тем послевоенной литературы на идише в Польше. Эта тема не просто доминировала в первые послевоенные годы, но стала центральной для идишской литературы в Польше в последующие двадцать с лишним лет. Как отмечает Рута, смерть членов семьи, друзей и знакомых, а также исчезновение всего довоенного еврейского мира отбросило длинную тень на жизнь всех выживших евреев:
Владислав Шленгель – поэт Варшавского гетто
19 апреля 1943 года началось вооруженное восстание в Варшавском гетто. Среди тех, кто погиб от рук нацистов в последние дни восстания, был известный польский поэт еврейского происхождения Владислав Шленгель. О жизни и творчестве этого замечательного поэта рассказывает Игорь Белов.
Перейти на страницу темы #язык и литератураПерейти на страницу темы #culture
Читать дальше
«Тень Шоа заметна в повторяющихся темах [этой литературы], таких, как постоянные размышления об обстоятельствах гибели близких, чувство вины, вызванное тем, что человек не был рядом с ними в их последний час, непрестанные споры с Богом из-за его невмешательства в историю, призыв отомстить немцам, обвинения в равнодушии, брошенные всему миру и т. д.».
Тех, кто провел годы войны в СССР, по возвращении в Польшу настигло осознание масштаба потерь еврейского народа и острая необходимость оплакивать мертвых, говорить об их судьбе, а также бороться за возрождение еврейской жизни и культуры.
Для многих писателей решение остаться в Польше и участвовать в воссоздании еврейской культуры, а также заботиться о еврейских могилах, было своего рода моральным императивом.
Спасшиеся на Востоке… (и на Западе)
Церемония открытия Памятника героям гетто в пятую годовщину восстания в Варшавском гетто, 18 апреля, 1948. Представители делегаций бывших узников концлагерей идут через руины гетто (улица Дзика) к памятнику. Фото: Станислав Домбровецкий / PAP
Церемония открытия Памятника героям гетто в пятую годовщину восстания в Варшавском гетто, 18 апреля, 1948. Представители делегаций бывших узников концлагерей идут через руины гетто (улица Дзика) к памятнику. Фото: Станислав Домбровецкий / PAP
Одна из важных особенностей литературы на идише после Второй мировой войны заключается в том, что новую еврейскую жизнь в Польше создавали преимущественно евреи, пережившие войну в СССР. Большинство выживших, которых Юлиан Стрыйковский позже назвал «спасшимися на Востоке» (‘ocaleni na wschodzie’), включая будущих важнейших представителей польской идишской культуры (Герша Смоляра и Давида Сфарда), придерживались коммунистических или левых взглядов.
Принципиально важно, что большинство из них не были непосредственными свидетелями войны — в эвакуации в СССР или в советских лагерях они находились далеко от линии фронта. Магдалена Рута объясняет:
Шпильман, Шленгель, Гран… Узнайте об артистах гетто
До войны их знали и любили. Они писали, пели, говорили на идише или по-польски, а попав в Варшавское гетто, не перестали быть артистами. Почти все они отправились из гетто в путешествие, из которого не возвращаются.
Перейти на страницу темы #музыкаПерейти на страницу темы #театрПерейти на страницу темы #язык и литератураПерейти на страницу темы #искусство
Читать дальше
«Я считаю, что именно этот опыт — невозможность увидеть своими глазами ужасы Холокоста на территориях, оккупированных немцами, и участие в жизни крупного народа, еврейские представители которого не только не были жертвами немецких агрессоров, но и активно сражались против них в рядах Красной Армии, — должен был сказаться на психике “спасшихся на Востоке”».
По мнению Руты, у этого было два основных последствия: во-первых, выжившие на Востоке были меньше травмированы духовно. Во-вторых, они плохо понимали поведение тех, кто жил в гетто или прятался на арийской стороне в оккупированной немцами Восточной Европе, считая это пассивным принятием смерти от рук немецких солдат. Рута:
«Это неизбежно вызывало напряжение и недопонимание между выжившими в послевоенной Польше, а кроме того, напрямую повлияло на литературу, породив множество произведений, восхвалявших борцов Варшавского гетто и при этом осуждавших тех евреев, кто смирился с судьбой без боя».
Строительство дивного нового мира
(Вос)создание нового коммунистического мира — рабочие на стройке Старого города в Варшаве, 1946. Старый город, репродукция: FoKa / Forum
(Вос)создание нового коммунистического мира — рабочие на стройке Старого города в Варшаве, 1946. Старый город, репродукция: FoKa / Forum
Еще одной важной темой послевоенной литературы на идише стало строительство нового коммунистического мира. В эпоху сталинизма идишская литература, как и литература польская, считалась инструментом для создания дивного нового мира и формирования «Нового Человека»: деятельного интернационалиста, эффективного рабочего, трудящегося во благо рабочего класса. Однако соцреализм в столь страстном революционном виде — воспевающий строительство нового коммунистического мира с его масштабными стройками, индустриализацией и коллективизацией, прославляющий Сталина и Берута и изничтожающий врага, то есть империалистические капиталистические страны, — был ограничен коротким периодом времени с 1948 по 1955 год. И даже тогда траурный оттенок, заметный в сочинениях всех авторов, пишущих на идише, вызывал недовольство режимных критиков. Подобный соцреалистический позитивизм вскоре почти полностью исчез. По словам Руты, политика уступила место трауру, сплотившему всех еврейских авторов.
Представители послевоенной литературы на идише в Польше [галерея]
1 / 12
В 1950-е и 1960-е в идишской литературе вновь наступил период тематического разнообразия: от сведения счетов со сталинизмом и полемики с польским антисемитизмом до растущего интереса к Земле Израиля и осмысления Холокоста. Важный вклад внесли такие писатели, как Лили Бергер и Кальман Сегал. Сегал — двуязычный и в пору своего расцвета очень популярный писатель — был автором рассказов и новелл, в которых описывал исчезнувший мир своего родного города Санок. Творчество Сегала в целом можно считать отражением сложной польско-еврейской идентичности писателя.
...и прощание
Прощание отца с сыном на Гданьском вокзале в Варшаве, 19 мая 1969 года. Фото: Эльжбета Турлейская, показано на выставке «Оторванные. Март '68 и его последствия» в Музее истории польских евреев ПОЛИН, промо-материалы MHŻP POLIN
Прощание отца с сыном на Гданьском вокзале в Варшаве, 19 мая 1969 года. Фото: Эльжбета Турлейская, показано на выставке «Оторванные. Март '68 и его последствия» в Музее истории польских евреев ПОЛИН, промо-материалы MHŻP POLIN
Помимо Холокоста одним из самых важных вопросов, которым задавались многие идишские авторы, был следующий: что означает быть евреем в послевоенной Польше? Стране, отмеченной Холокостом, довоенными погромами и проявлениями агрессии к спасшимся и вернувшимся евреям, но еще и месте, веками служившем домом для многих поколений евреев. И наконец еще один вопрос: что означает быть евреем в стране, где больше нет евреев?
Эти вопросы звучат в многих текстах авторов, пишущих на идише, в частности в стихах, написанных перед неизбежной и окончательной эмиграцией. Подобные прощальные стихи и тексты начали появляться уже в 1946 году, когда первая группа писателей — самыми известными из которых были Авром Суцкевер и Рейзл Жихлинская — решили покинуть страну, и продолжали появляться на протяжении всего послевоенного периода идишской литературы. Вторая волна подобных сочинений отмечалась в конце 1950-х (период массовой эмиграции евреев, прозванной «алия Гомулки»), когда после разоблачения преступлений сталинизма многие польские идишские авторы, среди них Бинем Геллер и Хадаса Рубин, утратив иллюзии относительно истинной природы коммунистического режима, уехали из Польши в Израиль. Пик прощальных произведений пришелся на 1968 год, когда последние идишские авторы — Давид Сфард, Кальман Сегал, Лили Бергер, Мойше Шкляр и другие — навсегда покинули страну.
В этих щемящих стихах авторы вновь и вновь возвращаются к многовековому сосуществованию поляков и евреев на польской земле, которая для евреев была родиной и особым местом, где могла свободно развиваться и процветать еврейская жизнь. Эти стихи часто напоминают о культурном вкладе евреев в историю польской государственности, приводят примеры высочайшей жертвенности евреев ради своей страны. Для большинства авторов решение эмигрировать пришло вместе с горьким осознанием, что эпоха польско-еврейских отношений неизбежно стремится к концу. Для многих из них окончательное фиаско этой тысячелетней истории воспринималось как личное поражение. Покидая свой дом, как замечает Рута, они с болью в сердце прощались с друзьями и родственникам, с землей под ногами, с привычными пейзажами и с могилами предков.
Для еврейских поэтов такие детали польского пейзажа, как березы и вербы, река Висла, поля фиалок и ромашек, наряду с именами великих представителей польской культуры — Мицкевича и Шопена — стали символом их родины: символами всей их жизни, которую они теперь оставляли позади. Жизни, которая не отпускала их и после отъезда. Стихотворение Давида Сфарда «Benkshaft» («Ностальгия»), написанное в Израиле в 1972 году, как раз об этом:
Март ‘68: эмиграционный семейный альбом
Эти фотографии могли бы стать частью воспоминаний каждого — на них мы видим свободу, которую дает нам нормальная жизнь. О приближающихся мрачных временах напоминают лишь детали и даты.
Перейти на страницу темы #ФОТОГРАФИЯПерейти на страницу темы #culture
Читать дальше
Через все загадочные границы
Каждую ночь Висла течет ко мне
С тысячью знакомых мне лиц
В голубом как небо зеркале
С тысячью знакомых мне голосов
Но моя дверь закрыта болью
Она проникает
Как лунный свет в мою комнату
Она мерцает на оконном стекле
А ее волны глухо рокочут
В ностальгических песнях.
Я грустно сажусь рядом [с ней]. И обнимаю ее с любовью.
Конец
Слева направо: Х. Кнапгейс, И. Ашендорф, Бер Марк, Хадаса Рубин, Давид Рубин, И. Янасович, З. Вайсман, до 1960 (?), фото: Еврейский исторический институт (Żydowski Instytut Historyczny)
Слева направо: Х. Кнапгейс, И. Ашендорф, Бер Марк, Хадаса Рубин, Давид Рубин, И. Янасович, З. Вайсман, до 1960 (?), фото: Еврейский исторический институт (Żydowski Instytut Historyczny)
Так в какой же момент закончила свое существование литература на идише в Польше? Магдалена Рута считает, что это случилось в 1968 году. В тот год уехали почти все авторы, пишущие на идише, закрылось единственное идишское издательство Idisz Buch (в начале 1968 года) и вышел последний номер «Idisze Szriftn», ежемесячника, посвященного литературе, культуре и искусству (последний номер вышел осенью 1968 года). Из всей периодики на идише осталась лишь ежедневная газета «Fołks-Sztyme», которая постепенно превратилась в еженедельную, при этом идишский раздел постоянно сокращался, а польский разрастался (в 1992 году газета превратилась в двуязычный журнал «Słowo Żydowskie / Dos Jidisze Wort», выходивший раз в две недели, на сегодня это единственный журнал на идише в Польше). В 1983 году книга Даниэля Каца «Fun Ash Aroysgerufn» стала последней книгой на идише, опубликованной в Польше в ХХ столетии.
Послевоенная литература на идише не может похвастаться шедеврами мирового уровня, но в то время она имела огромное политическое значение, к тому же это был один из последних следов многоязычной и многокультурной Польши.
Автор: Миколай Глинский, 13 апреля 2018, в основу статьи легло интервью с Магдаленой Рутой на польском языке для Culture.pl.
Читать на эту тему: Magdalena Ruta «Bez Żydów? Literatura jidysz w PRL o Zagładzie, Polsce i komunizmie», издательство Austeria, Kraków-Budapeszt, 2012.