В узком кругу близких друзей его звали Григ. Так он подписывал свои книги, которые любил дарить. А еще его называли старик Ромуальдыч и дон Пепе, что по-испански означает господин Иосик.
Миллионам читателей, в том числе за рубежом, Григ был известен как И.Р. Лаврецкий (по фамилии его матери - Надежды Лаврецкой). Таков был литературный псевдоним Иосифа Ромуальдовича Григулевича, автора почти десятка книг в популярнейшей у нас серии "Жизнь замечательных людей".
Лаврецкий-Григулевич рассказывал о судьбах выдающихся сынов Латинской Америки. Таких как Симон Боливар, Франсиско Миранда, Сальвадор Альенде, Давид Альфаро Сикейрос, Че Гевара и других.
Кроме того, он опубликовал добрую дюжину исследований и трудов по истории католической церкви и папства ("Кардиналы идут в ад", "История инквизиции" и проч.), возглавлял Сектор религиоведения и зарубежной этнографии Института этнографии АН СССР.
Член-корреспондент АН СССР и заслуженный деятель науки РСФСР, он всегда писал о том, что не только изучал в тиши библиотек, но чем жил, в чем принимал участие сам. С некоторыми героями своих книг из серии "ЖЗЛ" Григулевич был знаком лично.
Но Иосиф Ромуальдович никогда, или почти никогда, не писал о своей многолетней работе сотрудника-нелегала советской внешней разведки. Под псевдонимами Артуро, Мигель, Падре и другими, меняя имена и фамилии, он проживал нелегкую жизнь персонажей, их носивших, во многих странах Западной Европы и Америки.
Причин, по которым мне захотелось вспомнить о нем, несколько
Во-первых, в нашем доме целая полка стеллажа занята книгами Иосифа Ромуальдовича с его характерной подписью - Григ. С моим отцом [Кузьмищев В.А.] они приятельствовали около сорока лет.
Во-вторых, тридцать лет назад в аудиторию МГИМО, где сидела моя языковая группа, вошел именно он, представился и сказал, что будет преподавать нам страноведение. Я, уже знакомый с его сверхдаром рассказчика и подчас мистификатора, предупредил однокашников, мол, слишком уши не развешивайте. Но против его ораторского таланта устоять было невозможно никому.
В итоге мы, не покидая институтских стен, предводительствуемые Григом, целый год буквально бредя наяву, исходили улицы Мадрида и Барселоны, Мехико и Буэнос-Айреса, учились правильно, как "там" положено, сидеть за столом, здороваться, подзывать официанта или продавца, спрашивать у прохожего, как дойти до нужного места и т.д. ("А ботинки должны блестеть!" - всегда добавлял он с ударением, утверждая, что без этого - сам потом убедился, как он был прав, - в Латинской Америке к тебе с уважением не отнесутся.)
Наконец, и это самое главное, Григулевич был свидетелем и участником такого числа событий, определивших лицо ушедшего века, что это стало подлинным стилем его жизни. В свою очередь, стиль этот создал и его как личность.
Личность, всегда окутанную легендами и слухами, долетавшими из прошлого, сотканными из недомолвок, из эпатажа, который он обрушивал на собеседника, совершенно сознательно идя на провокацию. Но Григ не интересничал. Просто он так жил, не вписываясь в рамки ни реальности, ни мифа.
По мне, так это была фигура возрожденческого масштаба, но с улыбкой чеширского кота. Вы таких много знали?
Юозас-Иосиф-Жозеф-Мигель
Серия: Жизнь замечательных людей. Автор Иосиф Ромуальдович Лаврецкий-ГригулевичИосиф Григулевич (Юозас Григулявичус) родился в Вильно 05 мая 1913 г. в семье служащего. Факт вроде бы несомненный. Но... он сразу же вступает в некоторое противоречие с другими обстоятельствами его жизни.
В частности, согласно архивным данным, в 1929 г. в Мехико некий "товарищ Артуро" - представитель Коминтерна - принимал участие в совещании организации "Красная помощь" ("Sосогrо Rojo") - латиноамериканского филиала Международной организации помощи борцам революции (МОПР), структуры Коминтерна, организовавшей кампании солидарности с коммунистами, преследуемыми за убеждения.
На фотографии участников этого совещания несколько знавших Григулевича людей опознали в "товарище Артуро" именно его. Но мог ли шестнадцатилетний юноша выступать на столь ответственной встрече в качестве посланца Коминтерна?
Дело в том, что отсутствие сведений о "товарище Артуро" в документах совещания позволяет так считать. Однако логический ответ напрашивается иной. Но кто же тогда на фотографии?
Далее. Известно, что сначала юный Юозас учился в Паневежисской гимназии в Литве. Затем продолжил образование в гимназии им. Витовта Великого в Вильно. Интересно - это мне Григулевич рассказывал, - что его глубокие познания в католицизме связаны с тем, что он окончил иезуитский колледж.
Действительно, кому же как не выученику иезуитов знать изнанку того же папства, о чем Григ столько писал! Но, похоже, больше о своих иезуитских корнях он никому не говорил. По крайней мере в море перелопаченной мною литературы о нем упоминаний о связях Григулевича с наследниками Игнатия Лойолы не встречается.
Однако двинемся дальше
После того как в горниле Первой мировой и Гражданской войн возродилась независимая Речь Посполитая, литовцам в Вильно жилось нелегко. С одной стороны, варшавское правительство провозглашало нечто вроде лозунга "Поляк и литовец - братья навек!", имея в виду многие сотни лет их общего исторического прошлого.
С другой стороны, шло ополячивание всех проживавших там представителей других наций. В том числе и литовцев. Тем более литовских караимов, к которым принадлежал Юозас.
Караимы - это очень небольшая тюркская народность (сейчас их насчитывается 3-4 тысячи), некогда населявшая Крым и получившая от покоривших их где-то в VIII в. хазар иудаизм в качестве религии.
Правда, иудаизм они настолько значительно адаптировали к своим обычаям, что ортодоксальное еврейство караимов за своих не признает. Проживают они ныне на Украине, в Литве и Польше. Некогда Великий князь Литовский Витовт вывел караимов из благодатной Тавриды и создал из них личную гвардию, так как они были известны своей неподкупной верностью и отчаянной храбростью. Григ гордился тем, что он Караим.
Ополячивание превратило Юозоса Григулевичуса в Юзефа Григулевича, с одной стороны, а с другой стороны - сделало из него радикального революционера. В середине декабря 1931 г. он был арестован за подрывную деятельность - распространял антиправительственные листовки в своей гимназии.
Арест, заключение, смерть матери, которая умерла, не выдержав всего этого, окончательно определили дальнейший жизненный путь юного бунтаря. Идейные искания подкрепила теперь и сугубо личная неприязнь к властям.
Он вступил в литовскую секцию компартии Западной Белоруссии
По суду смутьян-гимназист получил 2 года, которые отсидел еще в ходе следственного процесса. А когда Григулевич вышел на волю, его тут же выслали из Польши. Так осенью 1933 г. он оказался в Париже в первый, но далеко не в последний раз в жизни. Во Франции у Грига появилось имя Жозеф, и тут же он попал в крепкие объятия польской коммунистической эмиграции и французских коммунистов.
Ему помогли поступить в Высшую школу социальных наук, которую он также называл в своих рассказах то Высшей школой политических наук, то Эколь Нормаль Супериор.
Жозеф Григулевич упорно учил французский язык и активно участвовал в бурных эмигрантских буднях - митингах, дискуссиях, семинарах, демонстрациях и т.д. Сотрудничал с МОПРом.
В августе 1934 г., согласно одной версии, он был направлен по линии МОПРа в Уругвай, а по другой, с подачи Эдварда Герека, тогда одного из ведущих деятелей польской комэмиграции во Франции и Бельгии, он поехал в Аргентину как коминтерновский эмиссар.
Впрочем, в итоге он все-таки оказался в Буэнос-Айресе, куда вполне мог попасть через Монтевидео, где действовало представительство советской внешнеторговой организации "Южамторг", по совместительству бывшее представительством Коминтерна.
В Аргентине деятельность Грига носила примерно тот же характер, что и в Париже
Насколько можно судить по разным косвенным свидетельствам, в то время Иосиф Григулевич еще не предполагал, что его участь стать агентом Иностранного отдела НКВД уже предопределена. Дело в том, что начальник ИНО также автоматически возглавлял зарубежную сеть Коминтерна. Наиболее перспективные сотрудники последней рано или поздно пополняли кадры агентуры ИНО.
В Аргентине теперь уже Хосе Григулевич встретил отца, уехавшего в Новый Свет в поисках лучшей доли в начале 20-х гг. Ромуальдас Григулевичус был владельцем небольшой аптечки в Ла-Кларита, захолустном поселке в провинции Энтре-Риос. Встреча сына с отцом была теплой. Но ведь не для восстановления семейства Григ приехал за тридевять земель.
Он вновь в стихии классовой борьбы. В Росарио, аргентинском Чикаго, его избирают (псевдоним Мигель) в исполком "Красной помощи" - тамошнего отделения МОПРа.
В то время внешне Григ напоминал Кларка Гейбла из первых кадров "Унесенных ветром", женщины его любили, и он их всегда очень... уважал. Яркий брюнет, он также походил на типичного аргентинца. Разве что его выдавал легкий акцент.
Вообще-то Григ, это все и всегда признавали, был очень способен к иностранным языкам. Он быстро выучил испанский язык, как до того французский. В целом же в его активе были, естественно, литовский, польский и русский, а еще он говорил по-итальянски и как-то - сам слышал - беседовал с моим отцом по-немецки.
Коминтерн, прощай! Здравствуй, НКВД!
Можно сказать, в Аргентине Мигель делил время между самым активным участием в классовой борьбе, всепоглощающей страстью к самообразованию и верным служением женскому полу. Он стал завсегдатаем танц- и спортклубов, постоянно находясь в окружении молодежи. Был очень контактен и обратил на себя внимание местного коммунистического руководства своими организаторскими и ораторскими способностями.
Но в июле 1936 г. над всей Испанией установилось "безоблачное небо", и гражданская война начала набирать там свои обороты. Коминтерн немедленно приступил к переброске на Пиренейский полуостров своих лучших кадров. В их число, естественно, попал и Мигель. В первых числах сентября он поднялся на борт отплывавшего в Старый Свет греческого парохода и сошел на испанский берег в Валенсии.
Григулевича в Валенсии принял Викторио Кодовилья, лидер аргентинских коммунистов, который его ценил еще по МОПРовской работе в Росарио. В Испании Кодовилья был одним из двух главных координаторов Коминтерна, и он предложил хорошо знавшему и русский, и испанский языки литовскому товарищу место переводчика в советском посольстве. "Так началась моя испанская эпопея", - скажет много позднее Григулевич в одном интервью.
Собственно посольства СССР в Испании не было
Но в Барселоне находилось генеральное консульство, которое возглавлял В.А. Антонов-Овсеенко, действуя почему-то под арабизированным псевдонимом Антон Хуссейн. Этот герой Октября и Гражданской войны фактически являлся сталинским проконсулом (простите за невольную игру слов) в республиканской Испании. Вряд ли стоит объяснять, что в эту штаб-квартиру признанного теневого правительства республиканской Испании случайно на работу не попадали.
С должности переводчика при Антонове-Овсеенко, что, учитывая последнее обстоятельство, не должно удивлять, Григ шагнул в советники Сантьяго Каррильо, в будущем генерального секретаря Компартии Испании в течение без малого тридцати лет.
В 1936 г. Каррильо фактически возглавлял Хунту защиты Мадрида, оборона которого считалась символом народного сопротивления фашистскому мятежу, поднятому генералом Франсиско Франко. Была у Каррильо еще одна обязанность - он руководил отделом безопасности по Мадриду. Его отец, кстати, был шефом госбезопасности республики.
Что папа, что сын вегетарианцами не были. Кстати, обоим франкисты вменяли так называемый кримен де сангре, т.е. обвиняли их в участии в массовых репрессиях, что каралось только смертной казнью без права апелляции.
Есть такая книга "Чекисты о своем труде"
Она вышла больше сорока лет тому назад. В ней ветераны советской разведки и контрразведки рассказывали об операциях, в которых принимали участие. Есть там и история Григулевича.
Судя по контексту, дело происходило в середине 1937 г. Исходя из содержания описанных им событий, он уже состоял в ИНО, т.е. его плавный переход из Коминтерна в НКВД состоялся где-то между осенью 1936-го и серединой 1937 г.
В начале мая 1937 г. в Барселоне, ставшей временной столицей республиканской Испании, подняли мятеж, как их тогда называли в Москве, фашисто-анархисты и троцкисты.
"Я знаю силу слов", - написал поэт. Однако не будем пугаться терминов и ярлыков, кто бы и на кого бы их ни навешивал. Андреу Нин, сторонник Троцкого и лидер влиятельной среди республиканцев Объединенной рабочей марксистской партии (ПОУМ), фашистом, естественно, не был.
Как не были ими и бойцы отрядов, созданных Иберийской федерацией анархистов, объединявшей, насколько это у них возможно, сторонников идей Бакунина и Кропоткина в Испании.
Но с коммунистами, социалистами и другими политическими силами, руководившими республикой, они враждовали. Особенно непримиримым был конфликт между коминтерновцами (III Интернационалом) и сторонниками троцкистского IV Интернационала как отражение антагонизма между Сталиным и Троцким.
Кстати, испанские историки до сих пор по поводу этого мятежа задаются вопросом: не имела ли в Барселоне место провокация со стороны эмиссаров Коминтерна, получивших указание Сталина расправиться с ПОУМ и ее лидером.
Как бы то ни было, верный своим идеалам, принципам и указаниям Центра, Григ принял активное участие в его подавлении.
Он описывает этот эпизод своей биографии с присущей ему улыбкой
Мол, в Мадриде он тогда руководил группой социалистов, которой "пользовался" (кавычки И.Р. Григулевича. - А.К.) для самых разных дел. Одним из таких дел стало поручение начальника - скорее всего Каррильо - выехать в Барселону и там арестовать вожаков мятежа. На месте ему сказали, что надо взять под стражу трех местных лидеров ФАИ. Дали адрес.
По тому адресу Григ и его "группа специалистов для разных дел" (тут кавычки мои - А.К.) обнаружили трескающих водку под икру и борщ андалузских анархистов, которых судьба бомбистов-революционеров занесла в эмиграцию в СССР еще в 1926 г. и которые при республиканском режиме вернулись на родину со своими русскими и украинскими женами.
Григ с ними, судя по всему, изрядно выпил, но все равно заарестовал. А когда отчитывался "товарищу Хуссейну" в этой операции, то был обвинен в том, что пьян. Что же в действительности произошло тогда в Барселоне с Иосифом Ромуальдовичем нам уже не узнать.
Хотя ему и его спецотряду приписывали устранение "исчезнувшего" в те дни Андреу Нина, акцию против которого готовил вообще-то небезызвестный Александр Орлов, резидент НКВД в Испании, скрывшийся позднее в США и написавший интересные мемуары.
В 1937 г. Григ принял участие в Конгрессе писателей в защиту культуры, который проходил в Барселоне, а затем в Мадриде. Это было гигантское пропагандистское шоу в поддержку испанских республиканцев на международной арене, которое Сталин, Москва и Коминтерн провели с блеском и фактически околдовали интеллигенцию всего мира.
На нем Григулевич в поте лица трудился при Михаиле Кольцове в качестве переводчика, тесно сотрудничал с Ильей Эренбургом и Романом Карменом. Там же зародились его дружеские связи с латиноамериканскими интеллектуалами.
А еще Григ очень сочно рассказывал, правда, без подробностей, но с намеками, как сопровождал возвращавшихся из США через Мадрид Чкалова, Байдукова и Белякова до Парижа, где поводил их по всем злачным местам. Очень живой был товарищ Григулевич смолоду.
Как Иосиф Ромуальдович охотился на Льва Давыдовича
У автора этих строк хранится произведение, которое он считает образцом того явления, что ныне прочно вошло в нашу жизнь под названием черный пиар. Речь идет о книге М.Сейерса и А.Кана - с предисловием академика П.Поспелова - "Тайная война против Советской России" (М., Изд. "Иностранная литература", 1947 г.).
Это гениальнейшая фальсификация истории нашей страны и мирового коммунистического движения. Но, как и всякая добротно сделанная фальсификация, она содержит достаточно много абсолютно достоверных фактов.
Так вот, согласно этой книге 20 августа 1940 г. Троцкий был смертельно ранен на своей вилле в Койокане, находившейся на окраине столицы Мексики, правительство которой предоставило ему политическое убежище.
Генерал Ласаро Карденас, президент этой латиноамериканской страны в 1936-1940 гг., фактически заложивший основы ее современной государственности, благоволил к "красному Наполеону". Но это, как мы видим, не спасло Льва Давидовича, и 22 августа он скончался от ран в больнице. Все это святая правда.
Убил же Троцкого, согласно авторам "Тайной войны...", некий Фрэнк Джексон, настоящее имя которого якобы было Жан Морнар ван ден Дреше и который был известен также под именами Леона Жакома и Леона Хайкиса.
Дескать, этот молодой и правоверный некогда троцкист разочаровался в своем кумире, к тому же отбившем у него любовницу, и потому в порыве ревности зарубил его альпенштоком, разворотив затылок.
Однако настоящее имя Фрэнка Джексона - Рамон Меркадер
Он был агентом НКВД, внедренным в окружение Троцкого. Сталин присвоил Меркадеру за ликвидацию Троцкого звание Героя Советского Союза.
Вместе с ним за участие в этой операции высокие правительственные награды в марте 1941 г. получили Каридад Меркадер, мать Рамона, начальник 5-го управления НКВД генерал Павел Судоплатов, Наум Эйтингон, которому приписывали более чем близкие отношения с Каридад, и Иосиф Григулевич.
Эта четверка разрабатывала план осуществления акции и обеспечивала ее в Мексике. Псевдоним у Грига тогда был Падре. Судя по некоторым косвенным свидетельствам, из всей этой группы орденоносцев многие годы спустя уже в Москве он контактировал только с Меркадером, с которым они жили неподалеку друг от друга на Кутузовском проспекте.
Относительно того, как Григ попал в Мексику, существуют две версии
Начало у обеих одинаковое. Он буквально, как говорят, "с последнею лошадью", точнее, с последним самолетом покинул Барселону в тот момент, когда франкисты уже штурмовали ее аэродром. Приземлился самолет в Марокко, где Иосифа Ромуальдовича на три месяца интернировали. Потом он сумел добраться до Франции и был отправлен советским посольством в порт Шербур, где сумел не без приключений попасть на наше судно.
Далее начинаются некоторые разночтения. С одной стороны, существует версия, по которой Григ, узнав о судьбе многих советских военспецов и советников, а также коминтерновцев, воевавших в Испании, по возвращении в Советский Союз оказавшихся репрессированными, решил сразу отправиться в Мексику. Действительно, и Кольцов, и Антонов-Овсеенко, а с ними сотни товарищей Григулевича по оружию были растерты в лагерную пыль.
А многие, в том числе Малиновский и другие видные военачальники, уже сидели по тюрьмам да пересылкам. Ленинградская школа отечественных испанистов, которые, естественно, в своем большинстве прошли через Испанию, была просто уничтожена.
В общем, мог он вполне решить, что лучше где-нибудь отсидеться. Тем более что охота на Троцкого велась Сталиным давно, а загонщиков и тех, кто должен был стоять по номерам вокруг виллы в Койокане, подбирали в Испании среди интеобригадовцев, людей из НКВД, а также мексиканцев, доказавших свою преданность Коминтерну.
Более того, многих из них начали снимать с фронта и отсылать в Мексику еще в 1938 г. Их возглавил на начальном этапе операции Давид Альфаро Сикейрос, великий мексиканский художник-монументалист, опытный офицер-ветеран мексиканской peволюции 1910-1917 гг. И один из видных командиров республиканской армии в Испании.
Григулевич написал в 1974 г. в материале, посвященном памяти Сикейроса, что познакомился с ним за тридцать пять лет до того в Мадриде. Если вчитаться в те слова, которыми Григ описывает "бешеного полковника" (такое прозвище Сикейрос заслужил за свою отчаянную храбрость), то уже тогда он знал его очень хорошо.
То есть он вполне мог отправиться через Западную Европу в Мексику, минуя Союз, если еще в Испании был подключен к группе Сикейроса. Хотя это не факт, поскольку сам наш герой рассказывал, что оказался в Ленинграде в разгар волны репрессий, накрывших его соратников по испанским событиям, и там один знакомый посоветовал ему побольше молчать, что Иосиф Ромуальдович и сделал. Наряду с этим генерал Павел Судоплатов утверждал, что познакомился с Падре в 1939 г. в московских апартаментах Берии.
Однако, как бы то ни было, в Мексике он все-таки оказался и успешно выполнил свою часть задания по устранению Троцкого. Что он точно делал, достоверно не знаю. Слышал разные версии. Ясно только, что после того как весной 1939 г. Сталин дал указание ускорить проведение этой операции и прибегнуть или к нападению на виллу Троцкого группы боевиков, или к акции террориста-одиночки, агенты 5-го управления НКВД заторопились.
Причем точный удар альпенштоком, который нанес Меркадер, увенчал уже вторую попытку убрать Льва Давидовича в Мексике. Первая, предпринятая Сикейросом со товарищи, не удалась. Они, правда, ворвались на койоканскую виллу и все там изрешетили автоматными очередями.
Однако вождь IV Интернационала сумел спрятаться в укромном месте с женой и дождаться появления полиции. Сикейроса арестовали за покушение на Троцкого (а также за то, что он участвовал в нем облаченным в форму подполковника, которую не имел права носить). Сидел великий художник так, как многие не живут. Пабло Неруда, посетивший его в тюрьме, не без юмора описал, как по вечерам они в компании начальника тюрьмы покидали ее стены, чтобы пропустить где-нибудь по рюмочке.
После Мексики Григулевич вновь появляется в Аргентине в годы Великой Отечественной войны. С 1943 г. он во главе группы, организованной из прежних знакомых, в основном докеров, занимается тем, что закладывает взрывчатку на корабли, на которых из Аргентины, занимавшей позицию благожелательного к Гитлеру нейтралитета, в Германию перевозилось продовольствие. В Южной Атлантике они взрывались и тонули, но местная пресса писала, что это результат действий подлодок союзников.
Посол при Ватикане
С окончанием войны Григ снова в Мексике, где очень органично вписывается в традиционно многочисленное сообщество эмигрантов из почти всех стран Латинской Америки, всегда находивших там приют. У центральноамериканцев, особенно часто пользующихся гостеприимством мексиканцев, если им вреден "климат" родных пенат, даже есть такое выражение "inmenso pais de Mexico", что означает "раствориться в этой бескрайней стране Мексике".
Предположительно там Падре в 1948 г. близко сошелся с группой костариканских эмигрантов (во всяком случае, так считают осведомленные люди), готовивших у себя на родине переворот в пользу Хосе Фигереса, известного паладина демократии.
Парадокс сотрудничества Падре, советского разведчика, с людьми Фигереса состоял в том, что боролись последние против правительства Теодоро Пикадо, которое опиралось на местных коммунистов.
Григулевич стал их советником и настолько толково выполнял эту роль, что когда Фигерес победил, то ему предложили министерский пост в новом правительстве.
Но дон Пепе предпочел назначение послом в Ватикан. Таков был еще один крутой поворот в жизни Иосифа Ромуальдовича, которому теперь предстояло четыре с лишним года чуть ли не ежедневно посещать папскую резиденцию. В годы холодной войны Ватикан был одним из крупнейших центров, ведших идеологическую борьбу с Москвой с благословения папы Пия ХII, предавшего большевиков анафеме.
Можно себе представить, какую ценную информацию он передавал своим лубянским шефам. Зато Андрей Януарьевич Вышинский как-то наградил его в выступлении в ООН прозвищем "цепной пес империализма" как человека, удостоенного Папой Римским Мальтийским крестом, который, согласно уставу этого ордена, вручается только на территории Ватикана.
Советские награды у него тоже были
Но почему-то когда о них говорят, обычно вспоминают ордена Красного Знамени и Красной Звезды. А было их много больше, да еще венесуэльский орден Андреса Бельо за его заслуги литератора и ученого, а также кубинские и перуанские ордена и медали.
Но в 1952 г. посол Коста-Рики при папском престоле был вынужден бросить все и бежать в Москву через Вену. В тот момент Берия отдал приказ почти всем нелегалам, особенно если в их жилах текла еврейская кровь, вернуться в Союз.
Тогда "дело врачей" вновь подняло волну антисемитизма, вызванную к жизни несколькими годами ранее делом якобы конспиративной антисоветской организации "Джойнт", по которому прошло около двух десятков позднее уничтоженных выдающихся представителей отечественной интеллигенции - евреев по национальности.
Грига минула чаша сия
Однако он оказался как бы в безвоздушном пространстве. При этом он постоянно хотел быть полезен властям как действительно уникальный знаток и специалист-практик по Латинской Америке. Это его желание породило один анекдотический случай, связанный со Сталиным. Его старик Ромуальдыч сам как-то рассказал близкому приятелю. Но что в нем правда, а что, скажем так, некоторое преувеличение, точно утверждать нельзя.
Итак, Григулевич решил написать лично Сталину письмо, в котором изложил советы, как лучше вести наши дела в Латинской Америке. Ответ пришел в форме двух ночных звонков в дверь его квартиры. Потом пара полковников повезла его куда-то на окраину Москвы, миновав, по счастью, площадь Дзержинского.
У ярко освещенного, несмотря на глубокое ночное время, огромного здания он со своими провожатыми вышел из машины, и его повели по каким-то длинным коридорам, оставив наконец в большой комнате, где приказали ждать.
После долгого ожидания открылась дверь, и вошел генерал с папкой в руках.
- Писали письмо товарищу Сталину? - спросил генерал.
- Писал...
- Товарищ Сталин приказал передать вам, - тут генерал раскрыл папку и прочел, - что вы - дур-рак! Ясно?!
- Ясно!
- Можете идти!
Как признался Григ, хотя машины на обратную дорогу ему никто не дал и добрался он домой пешком лишь под утро, так счастлив он никогда в жизни не был.
После смерти Сталина, когда Берия рвался к власти, вынашивая планы предложить urbi et orbi перестроечного типа программу, Григ оказался вновь востребованным. Лаврентий Павлович искал контакты с Западом и хотел использовать его ватиканские связи. Конечно, идея была химерическая.
Да и до ее реализации дело не дошло по известным причинам
Иосиф Ромуальдович Григулевич-Лаврецкий с дочерью НадеждойВ июне 1953 г. страна дружно запела частушку: "Цветет в Тбилиси алыча не для Лаврентий Палыча, а для Климент Ефремыча".
Позднее Иосиф Ромуальдович начал трудиться в Комитете по культурным связям с зарубежными странами, который налаживал контакты с влиятельными иностранными общественными и политическими деятелями, выдающимися представителями науки и культуры. Параллельно он занимался научной деятельностью, стал доктором исторических наук.
Вообще-то иногда у Грига рождались абсолютно дикие идеи с точки зрения нормального советского чиновника даже самых широких взглядов. Так, как-то он сказал одному из руководителей АПН, что нам следует организовывать за границей публичные дома. Мол, в борделях можно такой компромат собрать на нужных людей, что потом всю жизнь не отмоются. Иосиф Ромуальдович, мудрый аки змий, вообще считал, что современным миром правят Проституция, Журналистика и Разведка.
Некоторые весьма экстравагантные проекты, но уже в своих собственных интересах, им осуществлялись уже тогда, когда он переключился исключительно на научную работу. Его заветной мечтой было стать академиком, и это ему почти удалось - он был избран членом-корреспондентом АН СССР.
Когда я пришел его поздравить в находившуюся на Старом Арбате редакцию небольшого журнала, даже скорее бюллетеня, "Общественные науки", то Иосиф Ромуальдович сказал мне:
- Да уж. Но сам понимаешь, ведь как избрали-то. Тому академику ящик коньяка послал, этому внучку в аспирантуру пристроил, а у третьего сына-дурака на хорошую работу определил. А запомнили ли эти маразматики-старперы, что это я им сделал, - и не знаю.
Такое пoнижeние пафоса было весьма характерно для Грига, как и самоирония. Но на деле он где-то глубоко внутри себя как дитя радовался успеху, очередной победе своего ума и трудолюбия. Их ему было не занимать...
Вот еще один характерный эпизод. Книги И.Р. Лаврецкого, с чего мы начали рассказ о нем, действительно расходились громадными тиражами и приносили ему более чем приличные по тем временам доходы. И вот как-то, получая одну из них для нашей семейной библиотеки, услышал от нeгo следующую сентенцию
- Видишь ли, я пишу то же дерьмо, что и все. Но пишу его много больше, чем все, и потому получаю много больше денег, чем все остальные, вместе взятые.
Между тем все, что Григ писал, и это было ясно окружающим, он отнюдь не считал дерьмом и бережно относился к каждой букве, вышедшей из-под его пера.
При этом он всегда готов был помочь друзьям, которые вышли на тернистый путь науки или литературного труда. К примеру, он охотно помогал известному ученому-дешифровщику Юрию Кнорозову и моему отцу в продвижении через академические препоны их перевода со староиспанского "Истории государства инков" Инки Гарсиласио де ла Вeгa. [де ла Вега Инка Гарсиласо. История государства инков. Пер. В. А. Кузьмищева. Л.: Наука, 1974]
* * *
Человечество восхищается подвигом Колумба и его спутников, открывших Америку. Вместе с тем есть немало людей, считающих его Гитлером своего времени, вдохновившим европейцев на геноцид аборигенного населения Нового Света.
На мой взгляд, судить человека по делам его можно только исходя из того исторического контекста, который определял его мысли и поступки. Это во-первых.
Во-вторых, люди основной профессии Григулевича, т.е. разведчики, хотят они того или нет, всегда просто купаются в человеческих слабостях и прекрасно понимают, что человеку свойственно ошибаться.
И если они при этом не становятся мизантропами, то только благодаря прививке разумного цинизма