Когда подходила к концу бесконечная череда преступлений ростовского маньяка Чикатило и вершилось правосудие над ним, раскручивался мрачный клубок чудовищных злодеяний в еще одном городе на донской земле – Таганроге. Там появился преемник Чикатило, наречённый впоследствии «черноколготочником» (за свой фетиш — чёрные женские колготки, которые он оставлял на телах жертв). По удивительному стечению обстоятельств таганрогский маньяк Юрий Цюман был разоблачен вскоре после оглашения приговора А. Чикатило. В его поимке принимали участие те же работники правоохранительных органов, что разрабатывали операцию «Лесополоса», а психологический анализ личности таганрогского душителя провел уже известный всей стране психиатр Александр Бухановский.
Юрий Цюман родился в г. Таганроге в 1969 г. в семье рабочих младшим из двоих сыновей. Мать, 1940 г. рождения, имела образование 8 классов, часто болела, в течение пяти лет (1976-1981 гг.) получила последовательно II, а затем III группы инвалидности по сердечно-сосудистому заболеванию, страдала ожирением. После смерти мужа (1986 г.) и своей матери (1987 г.) длительное время находилась в депрессии, на фоне которой в 1988 г. возникло нарушение мозгового кровообращения, сопровождавшееся парезом лицевого нерва.
Знакомые, вхожие в дом семьи Цюман утверждали, что оба сына были обделены любовью матери — «детей она не очень любила». Всегда жила одним днем, не думала о будущем, была строга к детям, за порядком в доме не следила.
Отец, 1925 г. рождения, работал шофером. В годы Великой Отечественной войны был контужен. В послевоенное время стал раздражительным, возбудимым, вспыльчивым, порой жестоким к детям, многие годы злоупотреблял спиртным. Страдал алкоголизмом: наблюдались признаки утренней абстиненции (головные боли, подавленность, тревожность, психофизический дискомфорт, тошноты, рвоты). Страдал гипертонической болезнью, от которой и умер в 1986 г. в возрасте 61 года.
После смерти мужа мать Юрия Цюмана все чаще стала злоупотреблять алкогольными напитками, преимущественно самогоном, который сама же и гнала. Бывали у нее и запои. Имела несколько сожителей, которых приводила в квартиру. Впрочем, надо отметить, что изменять своему мужу она начала задолго до его смерти. Преимущественно ее любовниками были такие же алкоголики как она сама (один из ее воздыхателей даже лечился от алкоголизма в ЛТП). Нередко из-за распущенности матери в семье возникали ссоры.
На момент рождения Юрия Цюмана матери было 29 лет, отцу — 44 года. Со слов матери, в конце беременности у нее отмечалась отечность. Роды на несколько дней преждевременные, травматичные, с механической стимуляцией. Воды отошли рано, по дороге в роддом. Ребенок родился с обвитием пуповины, в асфиксии, с гематомой лица в области левого глаза. К груди новорожденного приложили на третьи сутки.
В младенчестве у Юры отмечались нарушения сна (днем сонливость, ночью малыш был беспокоен), а также умеренная гипервозбудимость. Ходить Юра начал в 9 месяцев, говорить отдельные слова — в 12. В дошкольном возрасте картавил. В детстве часто попадал в травматичные ситуации – однажды на него падал шкаф, в другой раз он чуть не утонул, потом падал в погреб и т.п., но никакого урона здоровью эти инциденты не нанесли.
Со слов матери, брата и самого Цюмана, семья, включавшая мать, отца, двух братьев и бабушку по линии отца жила очень бедно, но честно. И, конечно же, этот факт неоднократно подчеркивался в разговорах с детьми, особенно если те просили что-нибудь им купить или побаловать. Круг интересов у родителей был довольно узким — тяжелая работа и быт почти ни на что не оставляли времени. Родители любили выпить. Воспитанием детей больше занималась мать.
Раннее детство Цюмана прошло в условиях недостаточного удовлетворения потребности в общении с родителями – Юра подолгу жил у бабушки и дедушки в селе, а в те периоды, когда находился дома, родители, занятые работой и домашними делами, не располагали достаточным временем для общения с ним и братом. С братом особо теплых и близких отношений не сложилось. Сам Цюман рассказал, что детство прошло под знаком постоянного страха наказания. Особенно боялся отца, избивавшего его за любую провинность. Неоднократно наказывался и матерью, которая также его била и угрожала «повесить» или «задушить веревкой» за непослушание.
Посещал детский сад, был тщедушным, серьезными заболеваниями не болел, черепно-мозговых травм не было, у психиатров или невропатологов не обследовался. С детства был обидчив, раним, робок, отчего старался избегать конфликтов и драк. Со слов брата, с детства отличался обидчивостью, обиды помнил долго, и хотя не мстил, но обидчиков избегал и «добра им никогда уже не делал».
Мать требовала беспрекословного подчинения, даже в мелочах, в том числе и когда дети повзрослели. Основной методикой воспитания у полуграмотной женщины являлись нотации, угрозы, запреты, в том числе любимых детьми прогулок и общения со сверстниками, побои. Родители отличались жесткостью требований, порой переходящими грань жестокости. При этом отец всегда бил ремнем, на котором он правил бритву, а мать била тем, что попадет под руку — тряпкой, веревкой, палкой. Неоднократно перед битьем она пугала сына: «прибью, убью». Для усиления наказания она часто угрожала детям, что «все расскажет отцу и он ими займется». В качестве примера такого воспитания может служить такой случай: когда Юра был еще маленьким, однажды он увидел, как одна девочка ела мороженое. Он начал просить мать, чтобы она ему тоже купила мороженое. Тон голоса и настойчивость мальчика не понравились матери. Пообещав ему, что даст деньги на мороженое дома, она обманом успокоила его и привела домой, где сильно побила ремнем, а потом еще поставила в угол. На следующий день в подобной ситуации малыш уже не просил мороженого, а забежав перед матерью, начал подобострастно повторять: «У мамы будет денежка и она тогда купит нам мороженое». Это говорилось таким заискивающим голосом, что мать из жалости тут же выполнила его невысказанную просьбу.
Со слов матери, в детстве Юрий был весьма привязан к животным — собаки, кошки, попугайчик. Это также являлось предметом наказания. Так, однажды мать пригрозила, что если он не будет ее слушаться, она выгонит его любимую собачку, что вскоре и сделала, будучи «человеком слова».
Отец, подчеркивая свою честность, учил ответственности, «зарабатывать честным путем, чтобы лжи не было». В воспоминаниях самого Цюмана наиболее ярким событием детства остался один из дней рождения, когда собравшиеся взрослые принесли ему подарки. Когда же он потратил подаренные ему на день рождения 25 рублей, накупив различных мелочей, отец, имевший на эти деньги другие планы, избил сына ремнем. Мальчик всегда боялся отца. Тот был очень жестким человеком, сильно подавлял сына. Часто в приказном тоне требовал: «Иди сюда», и при этом похлопывал себя рукой по ноге, как будто подзывая собаку. Юра не мог в такой ситуации ослушаться.
Позднее Цюман говорил, что все детство прошло при постоянном чувстве страха наказания, подчеркивал, что всегда испытывал по отношению к родителям не любовь или уважение, а именно страх. При разговоре на эту тему даже будучи взрослым всегда нервничал, расстраивался, на глазах появлялись слезы: «Я только и помню в детстве ремень, гоняли все время». Говорил, что хотел бы иметь детей, которых «никогда бы не наказывал, не бил бы вообще и не навязывал бы им свою точку зрения».
Цюман вспоминал, что в детстве с родителями почти не общался, так как они были всё время заняты — «много работали, отец рано уходил, поздно приходил, а мать работала по сменам, находясь же дома, занималась домашними делами, хозяйством или отдыхала». Большую часть времени проводил во дворе. Был принят в компанию старшего брата, в которой ему «разрешали» играть. На улице в отличие от дома и детского сада были свобода и независимость. Не смог вспомнить ни одного случая совместного с родителями времяпрепровождения: всегда на лето отправляли к бабушке в деревню (где жил постоянно в детстве). «Ездил туда охотно, так как не было такой муштровки как дома и бабушка любила нас с братом». Еще одно из воспоминаний детства — бедность. Подарки и покупки в детстве делались редко.
В шесть с половиной лет будущий маньяк-«черноколготочник» начал учиться в школе г. Таганрога. Интереса к учебе никогда не было. Учился посредственно. Приготовление уроков и дневник жестко контролировались матерью, которая все годы входила в состав родительского комитета класса. С 4-го класса постепенно начал запускать учебу, отдавая большую часть времени дворовым компаниям. Тогда же впервые попробовал спиртное — на похоронах деда выпил небольшое количество белого портвейна, от которого вскоре крепко заснул. Родители внимания на это не обратили. Со школьного возраста испытывал трудности при знакомстве с новыми людьми. Поэтому все знакомства происходили через брата, который был намного общительнее. Комфортно чувствовал себя в привычной обстановке, среди дворовых ребят. Цюман был аккуратен, неоднократно делал замечания брату, если тот нарушал порядок расположения вещей в комнате.
«В душе привязчив, но внешне сдержан. Правдив».
Будучи необязательным по отношению к другим в бытовых вопросах, к себе же всегда требовал обязательности. Ненаходчив, в новой обстановке адаптировался медленно. Никогда не отличался особым трудолюбием, всегда работал не спеша. В 10-11 лет по инициативе товарища совершил кражу из универмага — понравилась зажигалка. За это имел привод в инспекцию по делам несовершеннолетних, состоял там на учете. Близких товарищей так и не приобрел.
В 1981 г. в связи с изменением места жительства перешел в другую школу. Привыкнуть к ней и новой дворовой компании так и не смог. Не чувствовал прежней непосредственности, не мог запросто как раньше обратиться с просьбой о чем-либо или попросить на время игрушку. Тут впервые почувствовал расслоение по признаку зажиточности. Один из подростков из семьи с материальным достатком был заносчив, его родители неприветливы. Цюман его не любил и завидовал ему. Стал инициатором драки с ним, хотя драться не любил, драк всегда боялся и старался избегать их. Перед дракой испытывал «мандраж» — неприятное возбуждение, сердцебиение, дурноту. Но уж если доводили, то вступал в драку, чтобы не посрамиться. В детстве драться не мог, хватался за противника руками, как бы боролся. С 5-го по 8-й класс вслед за товарищами по компании записывался в спортивные секции бокса, классической борьбы, ручного мяча. Увлечения эти были нестойкими, как правило, через 5-8 месяцев надоедало и он их бросал. На боксе научился уклоняться от нападения. С детства увлекался рыбалкой, нравилось посещать видеосалоны. В 6-8-х классах прогуливал занятия, убегая с уроков в компании таких же ребят.
Бриться начал после 15 лет, тогда же появились волосы на лобке. В 7-8 классах возник интерес к эротическим картинкам и фильмам. Тогда же при разговоре с товарищем на сексуальную тему по предложению впервые параллельно с ним мастурбировал. Будучи неопытным, не довел мастурбацию до семяизвержения и не испытал оргазма. В последующем мастурбационные манипуляции редкие, иногда в компании. Интереса к девочкам не испытывал. С 15 лет у него были утренние эрекции и поллюции, но без эротических сновидений. Однажды вместе с товарищами по уличной компании подглядывал за женщинами в бане, другой раз — за купающейся квартиранткой.
Юрий Цюман – 16 лет. Фото на паспортЮрий Цюман – 16 лет. Фото на паспорт
В 15-16 лет начал обращать внимание на свою внешность. Считал себя некрасивым, какой-то не такой казалась прическа. Многократно пытался ее менять, применял лак для волос, однажды перекрасил волосы в черный цвет, но ничего в самовосприятии не изменялось. Комфортно почувствовал себя лишь после того, как сделал химическую завивку, которую в последующем повторял раз в полгода. Всю жизнь стеснялся своего тела и полностью не оголялся даже при интимной близости (оставался в рубашке).
В 15 лет товарищ на пляже познакомил Цюмана со сверстницей. Знакомство продолжилось по ее инициативе. Довольно регулярно встречались около 8 месяцев. Провожал девушку домой после занятий танцевального кружка, который она посещала. Несколько раз вместе ходили на танцы, но танцевать не умел, чувствовал себя крайне стесненно, неловко, не знал как пригласить девушку на танец и как себя с ней вести. Хотелось обнять, поцеловать, «залезть за пазуху, под юбку», о чем слышал от своих более опытных сверстников, но мучился в связи с этим желанием, никак не мог на это решиться, чего-то боялся, не знал, как к этому отнесется она. Объяснить эту ситуацию не мог и позднее — «какой-то запрет сидел внутри меня и я никак не мог его преодолеть».
Курить начал с 8-го класса. В тот же период с одноклассниками вновь выпил спиртное. Тогда же выкурил сигарету с анашой, но «не распробовал» и более наркотики ни в каких формах не употреблял.
В 1983 г. окончил 8 классов и поступил в СПТУ на специальность «столяр», где довольно быстро попал под влияние местных гопников. Испытывал что-то наподобие чувства гордости от того, что был принят в такую «крутую компанию». Новые приятели были более разбитными, «стреляными», имели опыт половой жизни и довольно откровенно о ней рассказывали. Нравилось их времяпрепровождение (свободное употребление спиртного, независимость), а также то, что они были отрицательными лидерами среди учащихся СПТУ. С ними же посещал вечера, танцы и среди них чувствовал себя намного увереннее. Именно с ними у Цюмана сложилась душевная компания для пьянок, быстро развилась групповая алкогольная зависимость, характерная для употребления спиртного подростками: «Пить начал не потому что нравилось, скорее не нравилось. Но пили все. Пил за компанию». Пили преимущественно пиво. Пили, как правило, перед занятиями в СПТУ, реже — после, почти ежедневно, одной и той же компанией, в которой он никогда не был лидером, а все делал вслед за более активными ребятами. Состояние алкогольного опьянения нравилось, так как облегчало общение, делало его увереннее в себе. Вначале выпивал 1 — 2 кружки пива, но доза быстро росла и достигла 20-25 за одно, длившееся долго, застолье. Количество выпитого спиртного стало своего рода ценностью — подсчитывал число выпитых кружек, хвастался этим. Такое времяпрепровождение стало очень значимым. Кроме того, где-то услышал о том, что в одном из цирков акробаток вроде бы специально подпаивали для храбрости. После этого нашел объяснение своим выпивкам и начал говорить, что они помогают быть более смелым при общении с девушками.
Тогда же, где-то в 16 лет, (1985 год – за год до смерти отца) впервые выразил протест против жестких требований отца, запрещавшего гулять после 9 часов вечера. Во время скандала отец заявил, что пока Юрий кормится за счет родителей он будет делать то, что скажет отец. В знак протеста тот заявил, что будет питаться самостоятельно, и прекратил отдавать родителям 30 рублей стипендии. Те приняли его вызов и отлучили от стола и хозяйства. С этого времени питался самостоятельно. Ел 1 раз в сутки, в основном пирожки. Сначала испытывал постоянное чувство голода, но затем оно исчезло. В СПТУ можно было бесплатно есть 3 раза в сутки, но для этого надо было рано вставать, чтобы к 7 утра успеть на завтрак, или жертвовать вечерней компанией, чтобы ужинать, но это ему не подходило и он жертвовал едой. Родители, в том числе и мать, жестко выдерживали свою линию, к столу его не звали и не кормили. Этот тип питания сохранился на всю последующую самостоятельную жизнь.
Однажды, будучи выпившим, пошел на танцы и там, по инициативе одной из посетительниц, познакомился с ней и затем, по ее же инициативе начал встречаться. Она же проявила инициативу в ласках, поцелуях, склонила его к поверхностному петтингу, ласкам грудей. Цюман делал это неумело, постоянно испытывая страх фиаско. Возникали эрекции, но они не завершались семяизвержением и оргазмом. Однажды она же проявила инициативу и склонила Юрия к половой близости, зазвав к себе домой. Однако перепила брагу и водку и чувствовала себя плохо. Тогда Цюман перенес ее на кровать, раздел — она была только в халате и трусиках, приспустил брюки и пытался впервые в жизни осуществить половой акт. Но уже с самого начала вечера, отдавая отчет развитию ситуации, он испытывал страх фиаско. Страх подтвердился на практике — при первой же попытке полового контакта исчезла эрекция. Внезапно возникла злость на партнершу — за неверность и измену: в сознании всплыл давно уже известный и не задевавший его ранее факт, что у этой девушки в Туапсе есть жених, за которого она собирается замуж (об этом она рассказывала ему сама). Нецензурно ее обругал, тут же собрался, ушел и более с ней не встречался.
Между 1983 и 1986 г. Цюман получил закрытую черепно-мозговую травму с кратковременной потерей сознания, болела голова.
После окончания СПТУ приступил к работе столяром на заводе. Через несколько дней после начала трудовой деятельности взял полагавшийся ему отпуск, после которого проработал всего неделю и «загулял». Время проводил со своими дружками в играх в «Морской бой», карты (покер, секу), в прогулках по городу, в посещении кино, пустых разговорах. Увлекался чтением, предпочитал детективный жанр и фантастику. Компания была постоянная, как и места сбора — в теплое время года на лавочке в их микрорайоне, в холодное — в подвале, который они сами оборудовали. Цюман отмечает, что большего не хотелось, этот образ жизни нравился и устраивал. Каких-то особых тем для разговоров не было — «так, обо всем и ни о чем».
Регулярно (то несколько раз в месяц, то несколько раз в неделю) употреблял спиртное. В эту пору перешел уже на крепленые вина. Доза алкоголя достигала 1,5-2 литра вина. Пьянел мало, рвоты при передозировке не было. Мать, по его словам, даже не догадывалась о его образе жизни и не знала, что он не ходит на работу. За прогулы в декабре 1986 г. был уволен по статье 33 КЗОТ и до мая 1987 г. нигде не работал. Продолжал праздно проводить время, злоупотреблял алкоголем.
В этот же период 17-летний Ю. Цюман совершил и свое первое преступление. Как он считал – он не только изнасиловал, но и убил молодую женщину.
В ночь с 24 на 25 декабря 1986 г. Цюман, находясь в состоянии алкогольного опьянения увидел на пересечении улиц Чехова и Транспортной незнакомую девушку. Пошел за ней следом и в удобный момент совершил нападение. Затем угрожая физической расправой и убийством, пытался изнасиловать ее на снегу в естественной и извращенной формах, но половой акт у него не получился. При этом Цюман нецензурно бранился, прямо говорил о предстоящей половой близости и одновременно ругал ее за то, что она так поздно одна ходит по улицам. Пытаясь перехитрить его, девушка предложила пойти к ней на квартиру (это случилось в непосредственной близости от ее дома), на что он, убедившись по отсутствию обручального кольца на руке, что она не замужем, согласился.
По пути был собран, принудил идти иной, чем она выбрала (мимо опорного пункта милиции) дорогой, постоянно угрожал, чем полностью деморализовал свою жертву, которая боялась позвать на помощь. Входя в квартиру, проявил предусмотрительность: закрыл дверь на ключ и оставил его у себя. Сам раздел девушку догола и, приспустив брюки и белье, пытался на диване осуществить с ней половой акт в естественной форме. Она оказала неинтенсивное сопротивление. Не сумев ничего сделать на узком диване, он стащил ее на пол и разделся сам, оставшись в одной рубашке. Но и на полу половой акт у него не получился из-за слабой эрекции. Пытаясь стимулировать эрекцию ощупывал ее половые органы, пытался рукой ввести половой член во влагалище, но ничего не выходило.
На момент изнасилования у девушки шла менструация. Цюман потом вспомнил, что женщина говорила ему о том, что у нее месячные, но как оказалось, он не знал, что это такое, и слово «месячные» расценил как сообщение о ребенке месячного возраста. Даже хотел прервать насилие, но жертва объяснила ему значение этого слова и он продолжил ее насиловать, но у него ничего не получалось.
Когда он понял, что она догадалась о его несостоятельности, то пришел в состояние сильного волнения, негодования, гнева. После этого, усевшись ей на грудь, принудил к оральному половому акту, с силой разжав рот и двигая ее головой, которую держал за волосы. При этом половой член был вялым. После неудавшегося полового акта связал жертве руки ее же собственными колготками стального цвета, по ее просьбе прикрыл нагое тело, а сам оделся, ходил по квартире, рассматривал вещи, книги, рылся в ящиках, на кухне достал продукты и ел, показывал ей фокусы на картах, которые нашел здесь, пытался играть ей на гитаре.
Затем начал над ней издеваться: завязал марлей глаза и запихнул с силой в рот два мотка шерстяных ниток, которые случайно нашел. При этом с каким-то злорадством нецензурно ее бранил. Связал ноги и пучком ниток обмотал лицо, чтобы не выплюнула кляп. А затем начал придушивать. Придушивал руками несколько раз, закрывая рот. При этом спрашивал: «Еще дышишь?» Потом помог ей встать на ноги и нанес сильный удар в область шеи. Удар метил в гортань, но она, разглядев его направление через марлю, увернулась. Однако удар был силен и девушка упала. Цюман начал ругаться и требовать, чтобы она не стонала. Принудил ее сесть и нанес 6 ударов ногой в живот и паховую область. Затем накинул на шею в виде петли пояс от ее платья и вновь начал придушивать. Серия придушений сопровождалась вопросами, типа: «Жить хочешь?». Если она не отвечала, то он бил ногой и требовал ответа. Во время одного из придушений переусердствовал и у нее было кратковременное выключение сознания, после чего отмечалось хриплое дыхание. Придя в себя, девушка продолжала делать вид, что находится в бессознательном состоянии.
После этого он успокоился, походил по квартире, похитил ряд вещей: книги, посуду… оделся, собрал бумагу, поджег ее на полу и ушел. Он думал, что пожар уничтожит все следы преступления. Однако никакого пожара не произошло, а «убитая» им девушка благополучно пришла в сознание.
Проснувшись на следующий день после, как ему казалось совершенного убийства, Цюман не мог понять, было ли это событие на самом деле или все это привиделось ему вчера в пьяном угаре…
В мае 1987 г. Цюман был призван в армию, служил в ракетных войсках. Служба была легкой. В увольнение не стремился, будучи отлученным от своей компании не стремился и к выпивкам. Со слов Цюмана, спиртное в армии употребил всего лишь один раз. С женщинами в армии не встречался, половой жизнью не жил, хотя и испытывал желание. По родителям не скучал, тянуло лишь в привычную среду, компанию. Был младшим командиром. В армии в нескольких ситуациях проявил неподчинение командирам в связи с тем, что посчитал их распоряжения несправедливыми.
В то же время Цюман утверждает, что его ценили, так как он мог решить многие вопросы, которые не могли решить другие командиры.
Из армии был демобилизован в июне 1989 г. и первое время спиртное почти не употреблял, отказывался, когда предлагали. К работе более месяца не приступал, «отдыхал» после службы. Отдыхал в присущей и так нравившейся ему манере – выпивка, компании, бездумное времяпрепровождение…
В конечном итоге сон разума родил чудовище — в конце июня 1989 г. около 22 часов на улице, возвращаясь пьяным домой, он увидел девушку примерно 18 лет, ростом от 160 до 170 см, стройную, светловолосую, которую решил изнасиловать. Догнал ее, напал сзади и, схватив за туловище, повалил. Она начала кричать, тогда он нанес ей серию ударов кулаком в грудь и живот, велел не кричать и сказал, что собирается войти с ней в половой контакт. Затем поднялся сам, поднял ее и, держа за талию, чтоб не убежала, повел к строящемуся неподалеку дому.
Помнит путь и то, что через балкон 1-го этажа заставил залезть ее в квартиру, а затем залез сам. Здесь заставил ее раздеться догола. Она попросила, чтобы половой акт был в естественной форме, однако он заставил ее взять половой член в рот. Она не сопротивлялась и не кричала. Он совершил ряд фрикционных движений («изнасиловал в рот»), но семяизвержения и оргазма не наступило. Затем заставил постелить на пол ее одежду и лечь. Сам лег сверху и в стандартной позе пытался совершить половой акт, но не смог ввести половой член в ее половые пути. После этого они оделись и вышли. Вел ее за руку.
Она, воспользовавшись тем, что им навстречу шли мужчина и женщина, вырвалась с криком, что ее изнасиловали. Цюман пытался ее успокоить, но безуспешно, после чего повернулся и ушел.
Это преступление осталось незамеченным для правоохранительных органов, но бесследно для Цюмана не прошло – его взялись обрабатывать и шантажировать друзья изнасилованной барышни. В конечном итоге угрозы стали настолько серьезными, что в июле 1989 года Цюман неожиданно для всех выехал в Ставрополь, якобы повидать своего друга.
В Ставрополе работал по специальности столяром. Получал мало, жил впроголодь и вскоре, в декабре того же года, завербовался в Астрахань работать вахтенным методом, что предполагало 15-дневный отдых. Однако и эта работа Цюмана не устроила, и в этом же декабре он вернулся в Таганрог, где приступил к работе столяром в строительной организации, а в мае уже уволился из РСУ.
После этого многократно менял места работы:
Май – октябрь 1990 г – столяр в строительном кооперативе;
Октябрь 1990 – Ноябрь 1991 – продавец в овощном ларьке;
Ноябрь 1991 – Февраль 1992 – нигде не работал (с его слов, искал место);
Февраль – Август 1992 – рабочий на малом предприятии;
С августа 1992 года занялся индивидуальной коммерческой деятельностью. Но и здесь его преследовали неудачи;
С октября 1992 г. до момента ареста работал столяром в реставрационных мастерских.
Объясняет столь частую смену мест работы тем, что живет по принципу: «Рыба ищет где глубже, а человек где лучше». Поэтому и искал место, где можно было бы работать меньше и полегче, а получать — больше. Более всего Цюмана устраивала бы коммерция. Со слов бывшей сожительницы, в тот период, когда они сошлись и вели общее хозяйство, он как раз занялся коммерцией, которая сводилась, фактически, к спекуляции — покупке-перепродаже, например, сигарет. Занимался и этим безуспешно. Поэтому сожительница потребовала от него оставить коммерцию и приступить к «настоящей» работе. Сам Цюман объяснил свой уход из коммерции тем, что «не было начального капитала».
Оставался ограниченным в общении. Со слов брата, знакомых имел много, но близких друзей у него не было. После работы время проводил дома, с книгой. Начав работать в РСУ в декабре 1989 г., попал в пьющую бригаду. Часто делали шабашные работы, за которые клиенты расплачивались водкой или самогоном. Самогон Цюману не нравился по своим вкусу и тяжелому опьянению. Предпочитал вино или водку. В то же время ел плохо, 1 раз в день, фактически недоедал. Вся еда за день сводилась к обеду, включавшему булку хлеба, банку кабачковой икры, пару пирожков и чай без сахара. Иногда дома съедал тарелку борща.
В доме Цюмана царил беспорядок и запустение. Юрий связывал это с тем, что у матери часто менялись сожители и все они были пьющими. Мать вместе с ними также злоупотребляла спиртным, гнала самогон. Домой не тянуло, там чувствовал себя плохо, не было ни одного близкого человека. С матерью часто конфликтовал. Она по-прежнему пыталась командовать, угрожая теперь вместо наказания тем, что отключит свет, воду. Одевался Цюман совсем плохо, однообразно. Носил одно и то же до тех пор, пока оно не станет непригодным. Продолжал выпивать. Алкогольная доза довольно быстро (уже в 1989 г.) возросла до 1-1,5 литра водки («если закуска была хорошая»). Состояния опьянения стали тяжелыми, но рвоты не было (хотя до службы в армии при передозировке она несколько раз возникала). Когда чувствовал, что перебрал, вынужден был вызывать рвоту искусственно, закладывая глубоко в глотку пальцы.
В начале 1990 г. стал выпивать по несколько дней подряд, как правило, по 3-4 дня. Поводом для запоя служили получка, аванс и другие «события» той же степени значимости. Пить вместе с членами бригады начинали где-то около 12 часов дня и так происходило ежедневно. Прекращение запоя Цюман объясняет тем, что «надо же было когда-нибудь остановиться». Вскоре у Цюмана изменилась картина опьянения. Если раньше в состоянии опьянения облегчалось общение, он руководил собой, самостоятельно добирался до дома, то теперь пьянел намного быстрее, выраженнее были алкогольная атаксия (шаткость походки), нарушения координации и дизартрия (смазанность речи). В состоянии опьянения начали вспоминаться старые обиды и прочие негативные переживания, чаще бытового содержания. Со слов брата, в состоянии опьянения Цюман стал многоречив, нетерпим к возражениям, сильно обидчив, конфликтен, хотя и не проявлял агрессии, «легко поддавался на провокации», если задевали, то быстро раздражался, нервничал — «психанет, пройдется и вернется». Со слов самого Цюмана, известно, что в конце лета 1991 г., находясь на рабочем месте в овощной палатке в нетрезвом состоянии, ввязался в драку с собутыльником, который назвал его «Малявой» (кличка Цюмана).
Тогда же у Цюмана из памяти начали выпадать фрагменты финала опьянения: «Я помнил не все, что было со мной накануне. Не помнил, чем и как все закончилось. Проснусь и не помню, как домой попал. Потом ходил и расспрашивал о вечере. Расскажут — вспомню».
В 1991 г. Цюман начал работать в кооперативе и с этого времени и до начала совместной жизни со своей сожительницей Раисой пил фактически ежедневно. В 1992 г. характер алкоголизации изменился — на следующий день после выпивки чувствовал себя плохо, болела голова, испытывал внутренний дискомфорт, подавленность, не было аппетита, не мог работать, но стоило выпить и состояние улучшалось, восстанавливался присущий ему ранее тонус. Со слов брата, именно выпивки явились причиной многократных скандалов с сожительницей, которая через 14 месяцев совместной жизни из-за этого его оставила.
Знакомые и родственники описывают Цюмана так: спокойный, культурный, начитанный человек, который в «присутствии женщин никогда не выражался нецензурно и странности за ним не замечались» (жена и мать одного из ближайших товарищей Цюмана), «был спокойный, тихий, мог выпить» (знакомый Цюмана с 1985 г.), был «нормальным человеком» (одноклассник Цюмана).
Все эти годы Цюман внешне казался асексуальным: с девушками не встречался, явного сексуального интереса к ним не проявлял ни в поведении, ни в разговорах, обсуждения сексуальных вопросов избегал.
Лишь в состоянии опьянения, еще до возникновения алкогольной зависимости, мог преодолеть себя и найти смелость обратиться к девушке, да и то не прямо, а, как правило, по телефону. Записная книжка его изобиловала телефонами девушек, которые он, как правило, узнавал какими-то окольными путями. Так, свидетель Лазарева на следствии сообщила, что ее сосед Цюман, который никогда к ней ни с какими предложениями ранее не обращался, где-то узнал номер ее телефона и, находясь в состоянии опьянения, звонил «приглашал пойти с ним вместе в гости или на демонстрацию». Свидетель Липкина, которая до того видела Цюмана всего два раза, также сообщила, что он в августе 1992 г. позвонил ей и попросил о встрече. Во время встречи он вел себя как-то непонятно, жаловался на личную жизнь. Затем проводил домой. Она так и не поняла, зачем он ее приглашал.
Это послужило причиной обеспокоенности близких и, по словам брата, подтолкнуло их в конце 1989 г. (сам Цюман считает, что это было примерно за полгода до знакомства с Раисой, т. е. зимой-весной 1991 г.) к решению испытать половые возможности Цюмана. Для этого он пригласил к себе в гости вдовую женщину, которая после ужина и выпивки должна была «совратить» Цюмана. Она «затащила Цюмана в постель». Перед этим брат, как бы невзначай, намекнул Юрию, что эта женщина «доступна» и что если Цюман проявит инициативу «она ответит ему взаимностью». Однако и после этого инициатива осталась за женщиной. Выйдя из спальни, та в ответ на расспросы жены брата, выдала сакраментальную фразу — «вообще никакой». Цюман, услышав об этом, в свою очередь тоже принял единственно верное решение и опробовал на прочность своей головой бетонную стену. Юрий бился головой о стену до тех пор, пока родственники буквально своим телом не перекрыли ему доступ к твердой вертикальной поверхности.
Со слов Цюмана, сексуальные проблемы его очень волновали, он постоянно испытывал какой-то комплекс сексуальной неполноценности, страх перед половой близостью, боязнь оказаться несостоятельным. Ни с кем, кроме жены брата, не решался поделиться своими проблемами. Не умел и не решался знакомиться девушками, не знал, как это делается, что надо говорить, как предлагать половую близость. Отмечает, что с течением времени научился «пересиливать себя, но это удавалось не каждый раз, и помогало в общении, но не в решении сексуальных проблем». Цюман вообще был стеснительным, в 1990-1991 гг. даже носил затемненные очки, так как стыдился покупателей, которых приходилось обманывать. О проститутках не думал, так как не знал, где их искать, как договариваться и что с ними делать.
Период с 1990 по 1991 г., на который приходятся четыре инкриминируемых Цюману убийства, был одним из самых психологически травмирующих для него. Это период непрекращающихся домашних скандалов, связанных с выпивками матери и ее сожителя. Все было противно, домой не хотелось идти, а деться было некуда. Маньяк блуждал по городу и искал девушек, на которых мог бы выместить свою злобу…
В ночь с 12 на 13 мая 1990 г., Цюман вместе с товарищами находился в ресторане, где много выпил. Был в состоянии выраженного опьянения, когда поздно вечером (около 23 часов) вышел на улицу и пошел домой. Вскоре увидел одинокую девушку 16-17 лет (это была 16-летняя Аня Линебергер, которая опоздала на свидание и, огорченная, возвращалась домой).
Анна ЛинебергерАнна Линебергер
Девушка была в белой блузке и обтягивавших, выгодно подчеркивавших ее силуэт джинсовых брюках. Она чем-то сразу приглянулась Цюману, и у него возникло желание совокупления, которое он решил исполнить. О его последствиях и стратегии осуществления не задумывался. Просто пошел за ней следом в 20 метрах по другой стороне улицы, уже определенно зная, что совершит с ней половой акт. Так шли долго. Когда завернули в темный переулок, у него возникло напряжение, «все внутри затрепетало — захватило дух, как это бывает на высоте, когда стоишь на 9-м этаже и вниз заглядываешь». Это состояние сходно с предстартовым тревожным напряжением («мандражем»).
Выбрав темное место, сзади напал на нее, схватил. Это, видимо, ее перепугало, она безмолвно подчинилась и сошла с тротуара на газон, за кусты. В момент нападения сразу же возникло облегчение, мандраж исчез, появилось чувство власти, доминирования, и это приносило максимальное удовольствие. Истинно сексуального напряжения не было. Отмечает, что сам половой акт, как таковой, был для него менее значим, важнее было чувство власти и желание во что бы то ни стало «дать в рот».
С этого момента, отмечает он, возникла концентрация внимания на сексуальных стимулах и четкость действий. Повалил ее на землю и в грубой форме сообщил о предстоящем половом акте. Затем начал раздевать ее. Помнит, что она просила не оголять, чему он очень удивился и даже вслух спросил: «А как же тогда?» Сняв с нее брюки, обрадовался, обнаружив на ней черные колготки, и даже воскликнул: «А на тебе колготки!». Особое удовольствие доставляло поглаживать ногу в колготках. Для того чтобы усилить это ощущение и чтобы колготки туже облегали ногу, оборвал их и натянул. Отмечает, что наибольшее наслаждение получал от того, что гладил и щупал живое тело или поглаживал его через ткань колготок. Затем стащил трусы с колготками, однако колготки снова на нее надел, оторвав кусок ткани в области ластовицы между ног. В это время Линебергер лежала на спине. Вспомнив, что надо делать в таких случаях, Цюман рукой «помял и пощупал» грудь, поцеловал ее в губы.
Половой акт в обычной форме не получился и это при том, что она не кричала, не сопротивлялась, не плакала, молчала. Впрочем, половой акт как таковой не очень и привлекал Цюмана. Более значимыми были упоение ощущением безраздельной власти и желание «дать в рот». Связал ей за спиной руки бюстгальтером и заставил взять его половой член в рот. Но и это не принесло достаточного удовольствия. Тогда принудил ее стать на четвереньки, опершись грудью о землю. При этом она ойкнула. Заставил прогнуться, но и в такой позе половой акт не получился, половой член ввести не удалось. После этого, уже негодуя на ситуацию, свою несостоятельность, на саму потерпевшую, перевернул ее вновь на спину и в циничной форме потребовал повторно взять половой член в рот и пососать, от чего она категорически отказалась и в ответ на угрозу убийством отрешенно и обреченно сказала: «Убивай, мне теперь все равно».
Место убийства А. ЛинебергерМесто убийства А. Линебергер
После чего Цюман оборвал кусок колготок на уровне колена, зашел сзади и, используя этот кусок как удавку, начал душить. Когда она захрипела и начались конвульсии, как бы автоматически затянул петлю еще сильнее. При этом оргазма, семяизвержения не было. Отмечает, что от самого удушения и гибели жертвы удовольствия не испытал, хотя и не содрогнулся в тот момент от этого. Уже мертвую перевернул на спину и нанес ей серию ударов в голову, лицо. Позднее он объяснил избиение тела только что убитой им девушки тем, что на ней, как виновнице совершенного, вымещал свое зло.
Когда увидел высунутый язык, стало не по себе, испытал страх. Попытался его заправить в рот, получалось не сразу. Как-то автоматически увидел джинсы: «Они лежали рядом, были хорошие, новые, я их и забрал». Из памяти выпали фрагменты финала — не помнит, как блуждал по улице после убийства, затем вспоминает, как ему помогал какой-то парень, затем опять выпадение из памяти фрагмента дороги домой.
Наутро сожалений о погибшей и раскаяния не было. Беспокоила мысль не о том, «как» это сделал, а «отчего» это случилось. Ответа так и не нашел. Содрогался от содеянного, от того, что натворил, но при этом не испытывал жалости к жертве.
А всего лишь через две недели после этого провинциальный Таганрог потрясло новое известие об убийстве молодой девушки — в туалетной комнате строящейся бани по ул. Свердлова нашли труп несовершеннолетней Ирины Ревякиной. И опять на убитой растерзанной девушке лишь черные колготки. Ее 16-летие совпало с поминками на 40 дней…
Ирина РевякинаИрина Ревякина
Детали случившегося стали известны спустя почти три года, когда на очередном допросе Юрий Цюман решил облегчить свою совесть новым пугающим признанием.
В ночь с 26 на 27 мая 1990 г. события развивались по сценарию до мелочей напоминавшему первый эпизод серии: вновь после распития спиртных напитков Цюман был сильно пьян, когда после ресторана шел домой. Из его памяти выпали отдельные фрагменты этого пути — он помнит, как добрался до автобусной остановки. Там увидел, как из автобуса вышла девушка. Она была одна. Неожиданно пришла мысль ее изнасиловать. С этого момента воспоминания достаточно четкие. Цюман помнит и через длительный промежуток времени подробно описывает ее путь, как он шел следом и как выбрав момент, когда никого рядом не оказалось, догнал ее быстрым шагом и напал сзади, закрыв рот рукой. Затем повалил на спину, сел сверху и приказал молчать. При этом ударил кулаком в грудь. Помнит и свои с ней переговоры, как он ответил на ее вопрос о том, чего он от нее хочет, фразой «узнаешь потом» («боялся говорить о сексе»). Затем поднял ее, завел ей руку за спину и повел в сторону бани, на территорию которой перелезли через ворота. Там некоторое время посидели. Она, поняв его намерения, предложила осуществить их здесь же. Но он, оценив ситуацию как угрожающую («здесь много людей ходит»), заявил, что они пойдут в строящуюся баню. Она страшилась темноты и ночной пустоты на стройке, но он заставил туда идти.
Недостроенное здание баниНедостроенное здание бани
Помнит маршрут вокруг бани, как подсаживал ее в окно с выбитыми стеклами, как она снимала туфли, залезая в это окно, как ходили по бане и зашли в комнату, где он заставил ее, став к нему спиной, раздеться, снять бюстгальтер, которым связал ей руки. Сам снял с нее юбку, трусы с колготками, после чего вырвал из колготок часть в районе ластовицы и вновь их на нее надел. После этого заставлял ее взять его половой член в рот, на что она просила не трогать ее, пыталась откупиться золотыми серьгами и кольцами, но он от них отказался. Принудил ее к минету, удовлетворения от этого не получил. Попытался ввести половой член в заднепроходное отверстие, но не смог. После этого закурил, а пачку с оставшимися сигаретами использовал как кляп. Объясняя это, выразил предположение, что «хотел в отношении нее совершить жестокость», Отметил, что Ревякина в бане не сопротивлялась. Жестокое обращение с ней объяснил тем, что ему «…в тот момент нравилось, что девушка находится в его власти. Я от этого, вероятно, получал внутреннее удовлетворение».
Место убийства И. РевякинойМесто убийства И. Ревякиной
Заставил ее стать на колени и сзади, используя трусы в качестве удавки, задушил. Причину убийства объяснить на допросе не смог. После этого развязал погибшей руки, снял с нее серьги и кольца, взял юбку, прикрыл лицо трусами, на шею положил бюстгальтер, туфли аккуратно поставил в изголовье (что также объяснить не смог) и ушел. С этого момента вновь выпадение памяти — не помнит, как шел домой и как лег спать. Помнит лишь, что было холодно и он надел ее свитер. В последующем кольца продал знакомым, а юбку подарил жене брата.
Преступления черноколготочника получили широкий резонанс в городе – за развитием событий следила вся Ростовская область, напуганная нашествием серийных убийц. Жительницы Таганрога опасаясь неизвестного маньяка перестали носить колготки тёмных цветов, зато их стали носить работницы уголовного розыска, с помощью которых пытались поймать маньяка «на живца», шел широкомасштабный поиск убийцы, отрабатывались различные версии, тщательно собирались улики, но прошло чуть более трех месяцев, и вновь произошло еще одно убийство молодой женщины.
В садоводческом товариществе «Яблочко» по Мариупольскому шоссе во время утреннего обхода собака сторожа обнаружила лежащую у изгороди молодую женщину. Почерк убийцы уже был знаком сотрудникам милиции. В убитой родные опознали 25-летнюю Ольгу Кудинову, работницу завода «Прибой», которая одна воспитывала двухлетнего сынишку.
Место убийства Ольги КудиновойМесто убийства Ольги Кудиновой
Из показаний свидетелей, позднее стало известно, что Кудинова посещала компании молодежи, в которых бывал и Цюман, следовательно, он мог ее знать. Со слов Цюмана известно, что в ночь с 14 на 15 сентября 1990 г. он участвовал в праздновании дня рождения одного из своих товарищей. Гулянье продолжалось допоздна. Он перепил и его «замкнуло». Последующее вспоминает фрагментами. Предполагает, что обидевшись на кого-то, бросил всех и ушел. Почему, куда, как, зачем шел, с кем был и где — не помнит.
В памяти события восстановились, начиная с момента, когда он обнаружил, что лежит с незнакомой женщиной на газоне. Спросил ее, что они здесь делают. Она ответила, что он внезапно напал на нее, схватил и затащил сюда. Тогда он предложил ей идти в микрорайон, в котором проживал. На вопрос «зачем?» ответа не дал, а в грубой форме с помощью угроз заставил подчиниться. Точно не помнит места, от которого шли, говорит лишь, что это было в районе кинотеатра и что рядом было толстое дерево. Четко описать путь тоже не может. Но в то же время вспоминает, что проходили освещенные места, где он ее рассматривал: возраст — от 20 до 25 лет, рост около 160 см, полная, темноволосая, круглолицая. Все время держал ее за руку, чтоб не убежала. В пути возникло решение изнасиловать ее. Не смог вспомнить, снимал или нет с нее юбку и свитер. Помнит, что снял трусы и колготки темного цвета, затем разорвал их между ног — «это возбуждало». Вспомнил, что жертва сложила трусы и спрятала в сумку, сказав, что «выбрасывать рваные трусы — плохая примета». После этого заставил взять в рот половой член, против чего она, по его словам, не возражала. Однако все же нанес ей сильный удар коленом в область солнечного сплетения (таким образом, подгонял ее). Пытался совершить половой акт в естественной форме, но не помнит результатов. После этого хотел ввести половой член в задний проход, но не смог. Помнит ее комментарии (она говорила, что «член в задний проход не входит»). Затем чем-то белым задушил ее. После этого снял с убитой часы и пытался перебросить ее тело через ограду садоводческого товарищества, куда сначала перенес туфли. Но сил не хватило и так и оставил ее лежать у забора. Вернувшись домой, Цюман постирал одежду.
Каждый раз с мест преступления исчезали личные вещи убитых. В розыске были золотые колечки, серьги, свитер, джинсы, импортные часы и т. д. Многое, как выяснилось позже, убийца продавал или дарил родным, знакомым.
Прошло чуть меньше года, и 2 июня 1991 года горе обрушилось на семью Новиковых. В тот день они дружно пошли поздравить с днем рождения своего родственника. Посидели, отдохнули, затем мать заглянула к соседке, брат с женой отправились к друзьям, а юная Оля решила проведать больного друга. Собрались поздно, ближе к полуночи. Не было только Ольги. Мать начала тревожиться: так поздно дочь никогда не возвращалась.
Прямо перед домом, на газоне, засаженном картошкой, Борис увидел труп сестры в колготках. Все указывало на то, что это преступление — дело все тех же, не знающих жалости рук. Один чулок был оторван. Им она и была задушена. Убийца снял часы, сережки, в ее же пакет сложил куртку, свитер, юбку. На месте преступления были разбросаны зонтик, губная помада, обрывки одежды, а также связка ключей и расческа, не принадлежавшие девушке.
Эти предметы потом неоднократно были показаны по местному кабельному телевидению, фотографии их были развешены по всему городу. Серия страшных убийств действительно всколыхнула весь город. Не только родные, но и знакомые опознали ключи, но в милицию не позвонили, т. к. сама мысль по отношению к Юрию Цюману, как к убийце, казалась просто абсурдной. Его все знали как воспитанного, деликатного и даже застенчивого парня.
А воспитанный и скромный Юра, как выяснилось позднее, в первый день лета 1991 года отмечал день рождения одного из своих приятелей на окраине микрорайона, в котором он проживал. Выпивали и закусывали примерно с 16 до 22 часов, после чего «добавили» в баре. Цюман был сильно пьян. Один пошел домой. Путь помнит кусками. Не знает, как шел, где и в какой автобус сел, куда и зачем ехал.
Выйдя из автобуса на противоположной стороне улицы, увидел девушку «лет 17», ростом около 160 см, светловолосую. С этого момента память воспроизводит все довольно четко: помнит, что она шла в сторону пер. Смирновского. Он перешел улицу и пошел за ней следом метрах в 20 сзади. После того, как она завернула во 2-й или 3-й переулок, выбрав место, догнал ее. Напал, схватив за туловище одной рукой, а другой закрыл рот и пережал ей шею. Она даже не успела ничего ни сказать, ни закричать. Затащил ее на газон за кустарник, повалил на живот, залез на нее сверху и только после этого перевернул на спину. Снял с нее куртку, юбку, рубашку, колготки с трусами, после чего снова надел колготки, предварительно разорвав их между ног, и туфли. Изнасиловал ее в естественной форме, «но не кончил во влагалище, а, вытащив половой член, заставил ее сжать ноги и кончил на ноги». После этого вынудил ее взять половой член в рот. Она не сопротивлялась, не кричала. После этого задушил жертву чем-то из ее одежды (зачем он это сделал, объяснить на допросе не смог).
Только дома он обнаружил пропажу ключей от своей квартиры, но было какое-то безразличие. Через некоторое время видел телепередачу, в которой из оперативных целей показывали вещи убитой и потерянные им ключи. Испугался, порвал вещи и выбросил их в мусорный ящик.
А сотрудники милиции тем временем один за другим прочесывали все дома и квартиры в городе с населением более 300 тысяч человек. К поиску были привлечены все службы таганрогской милиции. Прибыли специалисты из области. Эксперты уже точно знали группу крови убийцы, цвет и структуру волос, имели примерный психологический и физический портреты и, главное, — отпечатки пальцев, которые он повсюду оставлял.
Шло время, поиск не прекращался ни на день, для представления о масштабности следственных мероприятий необходимо упомянуть, что проверялись абсолютно все мужчины в возрасте от 20 до 40 лет, совещания в Управлении уголовного розыска проводились каждый день, но все эти меры результата не принесли…
Но поиски не увенчались успехом. И тогда Бухановский убедил правоохранительные органы пойти на беспрецедентный шаг. Психиатр обратился к маньяку через телевидение.
«Я обращаюсь к тебе, неизвестный, именно к тебе. Мы еще не знакомы, но я многое о тебе знаю. Тебе самому все кажется таким диким, грубым, мерзким, что ты не решаешься обратиться к кому бы то ни было — ни к врачу, ни к священнику. Я попытаюсь дать тебе такую возможность…»
Но маньяк-черноколготочник, казалось, затаился. Какими только причинами не объясняли прекращение убийств, но все сложно выстроенные версии оказались несостоятельными. В жизни все оказалось гораздо проще – Цюман наконец-то нашел женщину, с которой у него сложились достаточно длительные отношения.
Со слов бывшей сожительницы Цюмана Раисы известно, что она познакомилась с ним в июле 1991 г. по ее инициативе. Формальным поводом стала покупка овощей в ларьке, в котором Цюман торговал в тот период. Он сразу же попросил телефон. По ее же инициативе фактически в первый же вечер вступили в половой контакт у него на квартире. Цюман еще до встречи с ней был в состоянии алкогольного опьянения. Однако купил еще одну бутылку вина, которую они и распили вместе. Когда ситуация начала развиваться в сторону интимных отношений, внезапно пришел друг, которому Цюман неожиданно обрадовался. Однако Раиса, имевшая к тому времени достаточный опыт половой жизни, «спасла» ситуацию. С ее слов, Цюман был неопытен, неискушен, робок, что заставило ее «взять инициативу в свои руки»: она вовлекла его в любовную игру и ласки, взяла его руку и положила себе на грудь, за вырез платья, а «он сам не знал, что же ему надо делать». Его действия не возбуждали ее, хотя и боли он не причинял. Эрекция у него возникла довольно быстро. В половые отношения вступили на полу на расстеленном одеяле (в тот период Цюман находился в очередном конфликте с матерью и после ее попреков выставил из своей комнаты всю мебель, включая кровать). Он остался в рубашке, она же обнажилась полностью. Цюман был очень неловок, не мог ввести половой член и она была вынуждена ему помогать.
Половой акт осуществлял стандартно, в общепринятой позе (лицом к лицу), был крайне напряжен, сильно потел, не было внутренней раскованности и свободы. По ходу полового акта совершенно не прибегал к дополнительной стимуляции или ласкам, хотя у Раисы это относится к предпочитаемым и ожидаемым формам сексуального поведения мужчин. О возможности беременности он даже не подумал, хотя опасности не было (незадолго до того у нее прошла менструация). Долго не мог завершить половой акт — «у него не получалось и он мучился, останавливался и отдыхал». После завершения полового акта, не добившись оргазма партнерши, спросил ее о качестве коитуса. Услышав отрицательную оценку, крайне расстроился, по его реакции было видно, что это явилось для него травмой («заиграл желваками, оделся, долго ходил по комнате, сильно переживал»). Женщина долго его успокаивала, довольно разумно объясняя случившееся.
С этого вечера — почти ежедневные встречи и половая близость. Сама Раиса крайне отрицательно относится к выпивкам мужчин и уже после первой встречи категорически потребовала, чтобы Цюман не пил, пригрозив, что иначе она прекратит с ним встречаться. Долго при встречах он был трезвым. Доверился ей и интересовался у нее, «почему у него не получается». Она в течение нескольких месяцев как бы обучала его тому, что ей было известно самой, объясняла, что необходимы предварительные ласки, что надо удовлетворить и партнера, доставала и давала ему читать книги, типа «Камасутры». Несколько месяцев он был несостоятельным в половых отношениях и боялся их. Пока они были одеты, даже ласки вызывали у него достаточную эрекцию, но стоило только оголиться, как эрекция исчезала. Он начинал сильно нервничать, со злостью заявлял: «Ничего не хочу, ничего не получается, не буду», вскакивал, начинал курить, ходить как заведенный по квартире из угла в угол. Она пыталась его успокоить своими ласками. На предложение орального секса Юрий реагировал мгновенно отрицательно, как на что-то постыдное, грязное, пугался этих предложений. От ласк руками не уклонялся, «принимал» эту ее помощь.
Постепенно Цюман успокоился, освоился и через несколько месяцев «все вошло в колею». Вышли на условный физиологический ритм в 2-3 половых акта в неделю. Несколько раз он предлагал ей сношение через задний проход, однако ненастойчиво и быстро соглашался с ее отказом. Пробовали различную технику и позы, описанные в книгах.
Сожительница отмечала, что особенно сильное возбуждающее воздействие на Цюмана оказывали ее ноги, если на них были надеты чулки или колготки, особенно новые и из ткани эластик. Любил гладить через них ноги. Зимой, когда она одевалась тепло, возмущался: «Ничего не прощупаешь».
Сожительница рассказала об эпизоде, который она относит к июлю 1992 г.: Цюман обнаружил, что она купила себе черные колготки и принудил ее их надеть, а заодно черный купальник и черные туфли на высоком каблуке. Потом начал гладить ее ноги. Это так возбуждало его, что он тут же вступил с ней в половой контакт. В последующем еще несколько раз просил её так одеться.
Как-то в августе 1991 г. (Раиса, вспоминая это событие, отмечает, что у Цюмана в это время была значительная растрата в ларьке) они возвращались из ресторана, где он перепил. Шли домой в начале первого часа ночи по пустому городу. Внезапно, на освещенном месте около универмага, без какой бы то ни было причины он схватил ее за руку, мгновенно развернул к себе лицом (она шла от него слева) и неожиданно нанес сильный удар в область «солнечного сплетения», от чего у нее перехватило дыхание. Затем повалил и крепко прижал правой рукой (она оказалась на спине) к земле. В ответ на ее крики: «Ты что, сдурел, совсем, что ли?», бормотал: «Тихо, тихо, сейчас, подожди» и в то же время пытался закрыть ей рот ладонью правой руки. Она просила отпустить ее, а он только спрашивал: «Кричать не будешь? Точно не будешь кричать?» Затем так же внезапно отпустил ее, нанеся еще несколько ударов кулаком левой руки в боковую поверхность тела. На ее возмущение он, оставаясь таким же пьяным, пробормотал: «Малыш, извини. Не узнал тебя». На следующее утро, судя по его поведению, случившееся явно не помнил — встретил ее приветливо и недоумевал по поводу ее отрицательного к нему отношения. Услышав о случившемся накануне и увидев гематомы на ее теле, крайне взволновался, расстроился, «запереживал, заходили скулы, ударил кулаком в стенку, извинялся, становился на колени, клялся, что совершенно ничего не помнит, обещал больше не пить, и утверждал, что если пить не будет, то такое больше не повторится».
Сожительница Цюмана описывает и такой эпизод. Как-то, когда они вели общее хозяйство, она поругалась с ним из-за его безответственности — ничего не зарабатывал, в коммерции не преуспевал, и потребовала содержать семью. Конфликт продолжился в постели, и она нецензурно выразилась. Цюман же нецензурную брань не любит вообще, а из уст женщин, особенно. Он тут же схватил ее, развернул в постели (она лежала к нему спиной) и сильно придушил за шею. Она закричала и заплакала от боли и страха, после чего он отпустил и извинился.
В январе 1992 г. во время празднования дня рождения Цюмана, когда он был изрядно выпивши, Раиса нелестно отозвалась о свекровях вообще. Это резко подействовало на Цюмана, он мгновенно помрачнел, схватил хрустальную рюмку и, раздавив ее в ладони, начал громко кричать на сожительницу, что она неправа, устроил скандал.
Раиса характеризует Цюмана как внешне общительного человека, но тут же отмечает, что общительность эта обманчива, что по природе он замкнут, больше рассказывает в ответ на расспросы, с трудом входит в новую компанию, чувствует себя там скованно. Вспыльчив, но, если трезв, сдержан. В драки вступает только в состоянии опьянения. В частности, за одну подобную драку в 1991 г. имел привод в милицию. Очень упрям — в спорах не сдвинешь с места, даже если знает, что неправ. В семейной жизни обязанности жены понимал по-домостроевски: неоднократно со скандалом доказывал, что именно жена должна стелить постель, чистить картошку, говорил, что «это не мужское дело». Ревнив, неоднократно уходил из компании, если Раиса кто-либо приглашал на танец. Однажды, после подобного случая она обнаружила его дома с множественными поверхностными резаными ранами передней брюшной стенки справа (буквально исполосована была вся рубашка). Объяснения случившегося были противоречивыми. Цюман знает, что его сожительница до него жила половой жизнью с его же братом, она сама рассказала ему об этом, дабы избежать неприятных ситуаций в будущем. К прошлому он ее не ревновал.
В конфликтной ситуации несколько раз совершал попытки к самоубийству. Так однажды беседуя с Цюманом по телефону, сожительница догадалась, что он пьян и велела ему не приходить домой. После этого Цюман, находившийся тогда у товарища, нанес себе глубокую резаную рану предплечья. После очередного конфликта, когда Раиса. собралась оставить его, Цюман нанес себе еще одну глубокую резаную рану, не разрешал себя перевязывать, заявлял, что все равно жить не будет. Она после этого осталась с ним.
В период совместной жизни (июль 1991 — октябрь 1992г.) Цюман вновь начал выпивать (пока встречались, спиртное употреблял редко) — малейшая удача или неудача в коммерции отмечались выпивкой. К тому же мать гнала самогон и его всегда было дома в достаточном количестве. Брат Цюмана также злоупотреблял спиртным, часто пил, пьяным бывал агрессивен (из-за этого у него распался первый брак). 9 мая 1992 г., напившись, избил (впервые) мать. Вызывалась милиция, но решили все закончить миром, уголовное дело не возбуждали.
Со слов брата, Юрий Цюман в последние 3 года стал обостренно обидчив, раним, особенно после того, как занялся коммерческой деятельностью и потерпел ряд неудач. Сам Цюман отмечает, что в этот период провел себе кабельное телевидение и был одинок: «Так и жил, работа, дом, телевизор. И так изо дня в день». Обращает внимание на то, что по телевидению постоянно шли фильмы о сексуальном насилии, грабежах и убийствах.
В октябре 1992 г. сожительница бросила Цюмана. Он это воспринял как трагедию, что видно из его неотправленных сожительнице писем. Так, в письме от 21 октября 1992 г. он продолжает «выяснять с ней отношения», упрекая ее в невнимании, в том, что она его так ни разу и не выслушала, что «в ответ на его внимание, она продолжала делать только то, что было интересно ей самой». Соглашается, что его квартира на момент их объединения была запущена, «но он ей помогал разгребать этот хлам». Одновременно подчеркивает, что она недостаточно часто подметала, поздно его кормила. Утверждает, что наконец понял, что должен был ей помогать, но большую часть домашней работы все же должна была делать женщина, «моя ошибка только в том, что я хотел, чтобы ты это все поняла сразу…». Благодарит ее за то, что отошел от друзей и начал меньше пить: «Я это делал, чтобы не расстаться с тобой». Пишет, что ради нее ушел из овощного ларька и стал работать на заводе. Вместе с тем напоминает, что начал получать намного меньше, и они быстро задолжали примерно 5 тыс. рублей, и это его очень волновало, а она его этим корила. Подчеркивает, что когда начал заниматься коммерцией, то потерял деньги, что вызвало скандал и он вновь от этого запил. Вспоминает свою обиду: пригласили на свадьбу, «а мне идти было не в чем, да штаны плохие, но занимать не у кого … а ты заявила, что пойдешь одна». Отмечает, что испугавшись ее угрозы уйти, все же нашел деньги, «прокрутил» макароны, оставил товарища, перед которым нес моральную ответственность. Разругавшись с матерью, разменял квартиру. А теперь брошен, остался один, «совсем поруганный, без денег, в полном отчаянии». Завершает письмо «одной маленькой просьбой — не встречайся ни с кем».
В другом письме пишет: «… не могу себе представить, что кто-то другой будет тебя целовать, заботиться о тебе».
26 ноября 1992 года около 19 часов в районе рынка произошли два, казалось бы, небольших инцидента, которые имели далеко идущие последствия. Какой-то пьяный молодчик вначале напал на одну девушку, поцарапал ей нос и опрокинул наземь, при этом с нее слетела шапка, которую мужчина поднял и пошел дальше. Пройдя некоторое расстояние, он внезапно сорвал шапку с другой девушки, но она оказала активное сопротивление, стала кричать, звать на помощь. Оказавшиеся поблизости В.Г.Микуров и К.Н.Чижевский задержали подвыпившего молодого человека. На следующий день действия задержанного Ю.Л. Цюмана Таганрогским горсудом были квалифицированы как мелкое хулиганство, за что он был подвергнут административному аресту сроком на 10 суток. Отбыв легкое наказание, убийца мог снова оказаться на свободе, если бы не четкая система контроля, проверок и дактилоскопирования абсолютно всех задержанных, хотя ежедневно через медвытрезвители, приемники проходят десятки задержанных.
Тогда внимание оперуполномоченного уголовного розыска УВД г. Таганрога С.В.Кривенко привлекла связка ключей, фотография которой уже столько времени лежала у него под стеклом. При обыске квартиры Цюмана были найдены некоторые вещи убитых. Вести следствие поручили старшему следователю отдела по расследованию особо важных дел прокуратуры Ростовской области Ю.И.Панченко, который тщательно и скрупулезно вел его вплоть до судебного заседания.
Юрий Цюман в заключенииЮрий Цюман в заключении
Будучи задержанным 1 декабря 1992 г. Цюман дал явку с повинной, которую в последующем подтвердил на допросах. Он рассказал, что в период с 1990 до середины 1991 г. совершил четыре убийства молодых женщин (Линебергер, Ревякиной, Кудиновой и Новиковой). Рассказал, что во всех случаях он был с ними груб, резок, оскорблял перед тем, как убить. Давая явку с повинной, отметил, что ранее его мучила совесть, понимал, что рано или поздно его «возьмут» и придется отвечать за содеянное, однако боялся идти в милицию.
Все эти преступления объединяет следующее:
• Предпочтительность дней недели (конец недели, как правило, суббота) и времени суток (позднее вечернее и ночное).
• Исключительно гетеросексуальная ориентация преступника, жертвами которого становятся девушки и молодые женщины в возрасте до 25 лет.
• Определенная селекция жертв, что проявляется в их выборе не только по возрасту, но и по росту (до 170 см), выраженности феминной внешности (оформленность грудных желез, женственные очертания и линии силуэта, стройность, длинноногость, наличие черных колготок). На допросе Цюман подтвердил свои слова о том, что колготки стимулировали его сексуальность.
• Во всех случаях встречи с потерпевшими были случайными — просто перекрещивались пути их следования домой в позднее время. Обратив внимание на будущую жертву, Цюман прослеживал ее путь и нападал. Всегда нападал сзади, затаскивая тут же на газон (Линебергер, Новикова, Кудинова) или, если было холодно, в помещение (Ревякина).
• Манипуляции с колготками, которые в 4-х случаях были темного или черного цвета.
• По своему характеру преступления относятся к дерзким, так как нападение осуществлялось в городе в непосредственной близости от жилья.
• По ходу развертывания каждого преступления Цюманом совершался ряд действий, которые условно могут быть разделены на две группы: манипуляции с одеждой и телесные повреждения. Манипуляции с одеждой включали ее повреждение, обнажение жертв, причем большую часть раздевания Цюман брал на себя, повторное надевание на жертвы разорванных между ног темных или черных колготок с обнажением области половых органов жертв, а также манипуляции с обувью жертв, выявленные в случаях Новиковой (повторное надевание), Ревякиной (аккуратное оставление пары у изголовья) и Кудиновой (перенос за ограду садового участка и аккуратное оставление туфельной пары). Во всех случаях с мест происшествия пропали (со слов Цюмана, были им унесены) вещи жертв: золотые кольца, позолоченные ложечки, столовые металлические наборы, сумка, книги, паспорт и бумажник, свитер у первой жертвы, оставшейся в живых; джинсы у Линебергер; юбка, кофта, золотые кольца, золотая серьга у Ревякиной; часы, сумка с косметичкой и кошелек с 10 рублями у Кудиновой; куртка, часы, серьги, юбка, полиэтиленовый пакет у Новиковой. Вещи эти он или продавал за бесценок случайным людям (джинсы Линебергер) или знакомым (кольца Ревякиной), или раздаривал родным и близким (юбку Ревякиной и часы Кудиновой подарил жене брата, часы и серьги Новиковой — своей сожительнице). Деньги забрал себе, а некоторые вещи уничтожал и выбрасывал в мусорный контейнер (сумку Кудиновой, одежду и полиэтиленовый пакет Новиковой).
• Телесные повреждения погибших, зафиксированные при их судебно-медицинском исследовании, могут быть разделены на:
— поверхностные ссадины, ушибы, гематомы, имеющие прижизненное происхождение;
— глубокие прижизненные повреждения в виде гематом;
— признаки закрытия отверстия рта кляпом или рукой;
— странгуляции, как результат связывания рук, ног, придушения и удушения жертв подручным материалом — одним из предметов их собственной одежды; признаками переворачивания тела;
— результаты насильственных сексуальных действий, совершавшихся во всех случаях как в естественной, так и в извращенной (в задний проход и в рот) форме.
9 декабря 1992 года Цюману было предъявлено обвинение в совершении преступлений, предусмотренных ст. 102, п.п. «а», «е», «з»: ст. 117 ч. 4; ст. 146, ч. 2, п.п. «б», «д» УК РСФСР. Допрошенный в качестве обвиняемого Цюман суть дела понял, виновным себя признал частично (исключил ст. 102 п. «а» и ст. 146 УК РСФСР). Пояснил следователю, что нападал на потерпевших не с целью разбоя, а с целью их изнасилования, и убивал не из корысти, а с целью сокрытия изнасилования. Рассказал, что насилия и убийства всегда совершал в состоянии алкогольного опьянения.