Аннотация: Вот один из рассказов этого цикла. Писался как ни странно в дождь, но о степи и ее снах... Большая просьба-понравится, непонравится- напишите свой комментарий. Надо же знать, над чем надо подумать, что изменить.
Казалось, сама степь вязким, тянущим варевом затопила горло, нос, глаза и уши. Редкие слова, окрики цепляются друг за друга, за горло, за усталость и растворяются солеными каплями на лбу. Пот- вот единственный источник влаги под вечным неумолимым солнцем, раскаленным до белого пламени небом.
Пить, как хочется пить...Минута, другая проходят в томительном ожидании, но ничего не меняется, да и не может измениться- время застыло, точнее сама категория времени потеряла свой смысл в этом месте. Солнце, небо, колючие кусты, плотными бородавками царапающие воздух, и ветер, столь раскаленный, что под своей тяжестью может лишь подобно змее медленно извиваться вдоль каравана,- вот единственная реальность.
Жарко, очень жарко...
-Скоро остановка, еще немного, -с расстановкой произнес проводник. Он всегда говорит с расстановкой, выцеживая сквозь зубы каждый слог, как будто боится, что более быстрая речь так и завязнет в густом мареве, не добравшись до медлительных ушей иностранцев,- надо прибавить шагу и следить за солнцем. Солнце- умное, оно всегда на своем месте...
Этот маленький, сухой человечек, чье лицо, всеми морщинами, всеми впадинами, трещинами и провалами в точности следовало карте степи, любил говорить простыми, ясными и неопровержимыми словами.
-Солнце еще и верное, да, верней чем собака. Собака что? Поживет лет 15 и умрет, а солнце нет. Оно светит, и светит, и еще долго будет светить не меняясь.
-Но позвольте,- возразил я,- учеными доказано, что температура солнца постепенно меняется, энергия его истощается, и в конце концов оно остынет и взорвется,- сказал и вдруг замолчал, всей кожей почувствовав несуразность этих вроде бы правдивых слов под иссушающими кожу лучами.
-Глупости, -в такт моим ощущениям оборвал меня проводник, снисходительно потирая потную шею.- Солнце не меняется, вот луна- да, она изменчива, ведь недаром же именно женщины выбрали ее в свои покровительницы. Луна ветрена: сегодня она бесстыдно светит всей округлостью полного тела, завтра запахнется чуть ли не в половину, а иногда и совсем убежит по своим глупостям. А нам без света плохо, тяжко ночью без света. Темнота скрывает все: и стыд, и опасность. Лишь ветер нам помощник в такие дни- ты слышал, как пахнет помет диких собак в душную ночь? А свалявшаяся шерсть и гнилой посвист койотов у твоего горла? Вот. А солнце светит всегда: иногда сильнее, иногда слабее, но всегда...
Хотя не всем это нравиться. Вот, что я тебе расскажу. Давным-давно, когда еще не было тебя и меня, не было моего отца и не было моего деда, когда мой далекий прадед в первый раз вцепился в колючую холку коня, тогда изменчивая Луна приревновала Солнце к небосводу. Глупая Луна, глупая женщина...
Тогда, говорят, и ночью небо было сияющим и нежно- голубым и все время радовало людей своим блеском. Но Луне казалось, что днем небо голубее, облака мягче, а люди радостней и счастливей. И тогда решила она навсегда убрать Солнце с неба и быть его полной хозяйкой.
Хитростью Луна заманила Солнце в скрытое ото всех ущелье и опрокинула его в горное озеро. Озеро тут же вскипело, вспенилось и белым паром стало карабкаться вверх, к небу, но воды было слишком много, слишком много ключей питало его, поэтому испариться все никак не могло. А белые, как выделанная шерсть барана, золотые, как первые кисточки полыни, рыжие, как мягкий подшерсток на хребте суслика, облака все поднимались и поднимались ввысь. Солнце и здесь хотело приносить всем пользу, поэтому каждого, испившего влажный поцелуй облака, ждало исцеление от всех болезней, как тела, так и души.
А Луна за это время устала от бесконечных просьб: от нее требовали жарче пылать днем для прогревания посевов и стад, ярче светить ночью для защиты от зла, от нее постоянно всего требовали, но в ее душе не было гармонии и понимания мира, его потребностей. И вот злилась она, злилась и решила отдохнуть. Сначала Луна скрывала лишь малую часть себя, затем, расхрабрившись, показывалась лишь на половину, но однажды, увидев дикий танец полуночного ветра в разлучьи гор, бросилась к нему целиком, лишив мир света и тепла.
Так наступила пора голода и мора. В вечном холоде, с ослепшими от слез глазами, как малые дети, одни, в темноте, бродили люди и животные по равнине, изредка натыкаясь на таких же страдальцев, но тут же бросались они в страхе прочь, ибо чернота вечной ночи закрыла от них не только свет небесных лучей, но и свет их собственных душ, выпустив на волю мрак, злобу и жестокость.
Мир был обречен: всего тепла, всей силы Солнца не хватало, чтобы вскипятить озеро и вылечить весь мир. Да и что потом, ведь без лучиков самого света, без лучиков надежды и исцеленные в конце концов потеряли бы собственные имена и собственные души. Тогда, та часть людей, что вдохнула целебный пот Солнца, решила найти его. Долго шли они по равнине, карабкались по отвесным склонам, раздирали руки и ноги о бритвенные головки мха и, наконец, нашли затерянное ущелье. Там в глубине горного озера, медленно тлело Солнце, замерзая в толще ледяных слез.
-Нельзя, чтобы Солнце погасло, -сказали люди,- без его отеческой поддержки, без его строгого взора, наш мир лишится главного: любви, тепла, надежды и веры. Любви сердец, Тепла душ, Надежды взоров, Веры умов. Мы должны сохранить все это.
Тогда эти люди бросились в озеро и поплыли к Солнцу, пытаясь своими телами, сердцами и душами согреть его. Озеро было огромным, людей было много, но еще больше было любви в их сердцах. И озеро вскипело, забурлило, вскинулось в дикой неудержи молодого жеребца и в последнем отчаянном рывке коснулось неба...И небо раскрыло свои объятия, нежно поддержало истощенное Солнце и заботливо укутало его пушистыми облаками.
А люди радостно улыбались на земле, изнеможенные, израненные, но такие счастливые. Ведь они сделали все, что могли, все, что было в их силах, а значит уже победили. Солнце благодарно подмигнуло им с вышины и любовной улыбкой вскипятило оставшиеся кусочки озера, даря людям исцеление и покой.
Лишь Луна угрюмо выглядывала из-за скал: дикий ветер оказался столь же изменчивым, как и она, и уже уплыл навстречу новым скалам и новым танцам, а она все не решалась подняться наверх. Наконец, мрачно вздохнув, Луна устремилась ввысь и предстало перед Солнцем.
-Прости,- сказала она, -я была глупой, легкомысленной. Я не понимала труда власти и тяжести ответственности. Я слишком бледна, слишком изменчива и не могу быть опорой миру.
-Ты опять не права,- возразило всепонимающее Солнце,- изменчивость и призрачность столь же необходимы миру, как устойчивость и ясность. Что царство снов без иллюзий? Что великие пророчества без возможности изменения? Что сердца влюбленных без горького придыхания теней и ветра? Ты- властительница это царства, поэтому твое время- ночь, а мое день.
-Быть посему,- решил мир и навеки разделил сутки на две части: день и ночь. Лишь яркое небо не смогло простить Луну и потому всю свою голубизну, всю свою облачную мягкость отдало Солнцу, накрыв Луну покрывалом полуночных слез...
Голос рассказчика еще звучал, мерным гулом опускаясь на степь, сливаясь с ней в единый мернодышащий организм, заставляя и тебя дышать в такт с ним. Вдох. Выдох. Вдох...И все эти факты, бытовые неурядицы, мировые проблемы, грязь, пот, усталость- все это смешиваясь и растворяясь друг в друге, теряя на мгновение связь со всем миром, медленно уплывает высоко-высоко ввысь, в подслеповатую голубизну неба, в вечную улыбку любящего солнца...Тишина...
-А ведь те кусочки озера, -с каким-то наивным удивлением услышал я свой голос,- кипят и сегодня, жарким паром исцеляя людей. В моей стране их называют гейзерами.
-Гей-зе-ра-ми,- по частям, перекатывая каждый слог между горлом, языком и зубами, протянул проводник,- мудрено. А вот и стоянка...