Ткач
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
|
|
|
|
Аннотация:
Первый рассказ из сборника, в котором читатель знакомится с главным героем, а заодно и с его ремеслом. Последнее заставляет неразговорчивого дамерийца сходиться с людьми, решать их проблемы не забывая, само собой, своей выгоды. Маленький городок, в котором разворачивается действие, знакомит читателя с мрачным миром и его обычаями, ненавязчиво напоминая об избитой истине - люди везде одинаковы.
|
Ткач
...Как из холодного мрака Серого Леса вышли первые чудовища, так и из тёмных глубин человеческой души появились те, кого называют Ткачами. Порождения смутного времени, живущие горем и отчаянием людей, эти обречённые на вечное скитание пилигримы приходят по давно забытым человеком тропам, где нет места чаяньям и надеждам живущих. Мрачные вестники забытья, появляются они среди людей, предлагая платить за самое ценное -- бесценным, скрепляя сделку мёртвым серебром. Взгляд их -- взгляд безумца, упивающегося своим безумием, пыль на их сапогах -- прах давно забытых королевств...
Мельфир из Дандре, " Мифы и легенды Новой Дамерии "
Серый лес был тихим и холодным. Несмотря на то, что солнцу было ещё далеко до заката, в лесу царила мягкая полутьма. Лёгкая дымка окутывала подлесок, липла надоедливой паутиной к ветвям и стволам. Лес был старым и мрачным. Седой мох, как саван, укрывал покорёженные неведомой силой исполинские стволы деревьев. Бурая, словно покрытая давно засохшей кровью трава, устилала едва заметные тропинки. Среди прогнивших стволов и замшелых камней то там, то здесь виднелись белеющие в полумраке остовы прошлого -- разбитое надгробье безымянной могилы, раздавленное ядовитой лозой основание алтаря, сгнившие остатки чьей-то хижины...
Негромкий хруст сухих листьев едва не спугнул небольшую пичугу, удобно устроившуюся на ветке одного из исполинов. Птица недовольно пискнула и, притихнув, с любопытством уставилась на нарушителя спокойствия.
Нежданный гость оказался высоким худым мужчиной, одетым в плотный дорожный плащ. Мятые поля порыжевшей от времени треуголки почти скрывали лицо, оставляя на виду только редкую тёмную щетину. Руки в непомерно больших, грубовато выполненных перчатках, оплетённых серебристыми нитями, практически не двигались в такт ходьбе. В движении были только пальцы, словно перебирающие невидимые струны призрачной арфы. Он шёл неторопливо, уверенно, казалось, ему были безразличны слухи о Сером лесе, разносимые крестьянами из окрестных деревень. Мужчину слухи действительно не волновали -- тревожить и отпугивать они должны были тех, кто его преследовал. Уже почти неделю он шёл, постоянно оглядываясь, зная, что ему не простят сделанного. Зная, что за ним идут и вскоре настигнут.
Лес молчал. Лес затаился и выжидал, прислушиваясь к тихому шороху листьев под сапогами путника.
Впереди показалась небольшая поляна. Где-то в глубине леса раздался хруст ветки. Мужчина быстро вышел на центр поляны, на ходу сбросил наплечную сумку и развернулся лицом к приближающейся погоне. Он замер -- резко, разом, всем телом, как умеют это звери. Неподвижность фигуры нарушали только пальцы, всё так же перебирающие призрачные струны. Взгляд тёмных глаз быстро перебегал от дерева к дереву, выискивая опасность. Мужчина поправил перчатки, застегнул ремни на предплечьях, пробежался кончиками пальцев по оплетающим их серебристым нитям и встряхнул руками. Хотя сам он оставался на месте, казалось, вся его фигура, каждый мускул, пришли в какое-то хаотичное, нервное, почти незаметное, но беспокоящее глаз, движение. Взгляд остановился на фигуре первого преследователя, вышедшего из-под навеса деревьев. Пальцы мужчины застыли, скрюченные, словно когти.
Их было четверо. Одетые в разномастную одежду, они походили на тех, кем являлись -- грабителей и наёмных убийц. Они двигались тихо и насторожено, словно стая волков, загоняющая добычу, но добычу опасную. Увидев его, они разошлись полукругом и остановились.
-- Тааак, что тут у нас? Добегался, дамериец? -- спокойно протянул Якуб Чайка, неспешно выходя на поляну.
У говорившего -- немолодого мужчины с крупным лицом, хорошо был виден выступающий живот, по-видимому, любовно взращиваемый в корчме, но в остальном он выглядел на удивление жилистым и крепко сбитым. Обнажённые в короткой, нервной улыбке зубы были жёлтыми от табака. В глазах Якуба, холодных и пустых, словно у статуи, не было и тени веселья.
-- Таак, -- протянул Якуб опять, внимательно оглядывая поляну и особенно деревья на другой стороне, -- Бежал. Неделю почти бежал. Как волк, не оглядываясь, не задерживаясь. Не отсиживался в храмах под рясами у мелкаторских монахов, не поткнулся к городской страже у Курчатовых ворот, даже в префектуру Кебика не пошёл. А ведь знал, как пить дать знал, что эти-то прислушались бы, защитили бы -- Псы из Арнштейна у них на слуху. Давно тамошний комендант хотел мне росту укоротить-то, на голову. А ты не пошёл. И чего тебе в своей Дамерии не сиделось, а? Вместо этого залез в этот лес поганый... И всё время один. Так ведь?
Наёмник испытующе смотрел на мужчину в плаще, потом неожиданно пронзительно свистнул. Спустя мгновение с другой стороны поляны, донёсся ответный свист.
-- Таки один. -- констатировал Чайка. -- Бегал-бегал, а тут вдруг залез чёрт те куда, где ни помощи, ни укрытия не найти. Одет в обноски какие-то, у меня в Арнштейне нищие и то приличнее выглядят. На хрен такой вообще кому-то сдался...
-- Якуб, брат, -- обратился к говорившему Скирда, коренастый черноволосый мужик с паскудного вида топором, -- Чего ты с ним, треплешься то? А? Башку поганцу отчекрыжить, а не балакать. Да побыстрее бы, а то оторопь берёт от леса то этого.
-- Хайло захлопни, Скирда, тебе лишь бы чего отчекрыжить. Приор, как кошель давал, предупреждал, чтоб на внимании были, потому что хитрый, мол, и не дурак, поганец. У них в городе, говорил, резню устроил, а потом сбежал из-под стражи. Вот и хочу понять, почём такой хитрый, а сюда полез, да ещё и в одиночку.
-- Ну? -- повернулся он к мужчине в плаще. -- Отвечай, залупыш. Отвечай, помёт куриный, на кой ляд сюда залез?
-- Уходите, добрые люди, -- медленно и как-то отстранённо произнёс мужчина, помолчав несколько мгновений. -- Побегали, пошумели и хватит. Усилия ваши и труд ценю, убытки компенсирую. -- Из-под плаща появился увесистый мешочек и упал к ногам Якуба. -- Тут раза в два больше, чем вам могли за меня предложить. Учитывая то, что вы уже получили от приора -- получается хороший профит.
-- Ха! Нет, ты слышал, Скирда? Этот поскрёбыш ещё с нами торгуется!
-- Да ты погляди на перчатки его, Якуб, -- обратился к главарю прыщавый молодчик в аляповатом берете.-- Перчаточки-то не чета его обноскам. Новенькие, вышивка какая-то серебряная, хоть и сшиты на странный манер... И на шее цепочка тянется, не иначе медальон. Видать, грабанул кого-то, вот тебе и перчаточки, и кошель. А раз нас по его душу послали -- значит грабанул кого-то не того, хе-хе.
-- Видать, и впрямь не того, -- мрачно подтвердил Якуб Чайка. -- Ты, бродяжка, что-то там про хороший профит говорил. Так вот, нехорошо, господин, столь пренебрежительно относиться к своей жизни и труду ближнего своего. Я человек уже не молодой, не мальчик уже, а всё ещё приходится за всякими оборванцами неделю ноги бить. А ты, курва, изволишь мне тут под ноги один кошель бросать, когда у самого на поясе второй висит. Неуважительно как-то получается -- это, во-первых.
А во-вторых, ты, видать, считаешь плохо или умишком повредился. Самый больший профит будет, если мы и тебя вместе с твоими кошелями подберём. Приор за такое дело обещал дополнительно грехи отпустить. Спасение души есть важнейшее дело при такой-то тяжёлой жизни, как наша. Так что, милок, другой у нас интерес, с твоим, значит, не совместимый. -- Кто-то из мужиков заржал. Якуб оборвал его взглядом. Потом быстро поднял кошель и бросил его пареньку в берете.
-- Скирда, опусти топор. Надо всё по закону делать, мы ж не убивцы какие беспринципные! Зачитаю бумагу, значит, хоть и такому паскудному оборванцу, как он. Приор говорил, что смирение тоже будет зачтено.-- Якуб Чайка вытащил из-за пазухи увесистый свиток и медленно, вытаращив от усердия глаза, начал читать.
-- Рейнарт Толл, чародей и еретик, обвиняется в клевете супротив господа и государства нашего, Горондом именуемого, взр...взращивании плевел еретических среди душ неокрепших. Окромя того, будучи шпионом вражеским, был замечен за... -- Якуб Чайка остановился, прищурился, беззвучно шевеля губами. -- Распростане...распростаре...Сранением! -- продолжил он с нажимом. -- За распосранением упаднических настроений среди населения, перевирая важные исторические события, попадая тем самым под королевский указ за номером 3485, пункт третий: "Саботаж политический". Помимо этого, -- продолжил Якуб, с хмурой миной разворачивая свиток дальше, -- вышеупомянутый Рейнарт Толл есть враг любого доброго верующего ибо не только нарушил как закон земной, так и небесный, но настолько погряз в разврате и ереси, что душа его претерпела изменения необратимые. Деве... ации... сии душевные зашли столь далеко, что ни слово святое, ни усилия братьев инквизиторов не в силах вернуть сего мужа на путь истинный -- в лоно единственно истинной веры...
Якуб Чайка остановился, вытер обильно выступивший на лбу пот. Посмотрел почти с отчаянием на увесистый свиток, развёрнутый едва ли на треть. Перевернул и не то крякнул, не то всхлипнул. Обратная сторона тоже была густо испещрена рукой не в меру увлёкшегося приора.
-- Скирда, -- сказал Чайка мрачно, -- давай топор.
Рейнарт Толл деловито кивнул. Быстро сбросил поношенную треуголку, обнажив короткие тёмные волосы, широко развёл руки, пальцы заплясали, рисуя безумные узоры.
-- Колдун! Колдууууун! -- заорал Скирда, огромными прыжками приближаясь к Рейнарту. -- Еретииик! Бей его, хлопчики, пока гангрену не наслал!
Первым, на удивление, подоспел не он, а низкорослый плюгавый мужик в кожухе и с цепом. Гикнул, замахнулся для страшного удара. Рейнарт ловким финтом ушёл с линии удара, резко взмахнул руками в сторону противника. Тонкие серебристые нити, соскользнули с предплечий и стрелой ударили в лицо нападавшему, оплетя голову и шею словно паутина. Мужик вскрикнул, отшатнулся, чуть не выронив цеп, замотал головой силясь освободиться, зашёлся визгом. Там, где нити касались кожи, выступила кровь. Рейнарт, держа концы нитей, быстро перекрестил запястья, резко потянул, натягивая нити -- лицо цепника лопнуло брызгами крови и костей. Захлёбываясь криком, тот рухнул в траву. Слыша позади тяжёлый топот Скирды, Рейнарт резко вывернулся, наотмашь хлестнул нитями по широкой дуге. Скирда, так и не поняв, что случилось, вдруг с разгону зарылся лицом в траву, перестав чувствовать ноги.
Якуб Чайка и прыщавый молодчик в аляповатом берете нападать не спешили. На побледневшем лице юнца явно проступал страх, лицо Якуба казалось бесстрастным, только глаза лихорадочно блестели.
-- Вор да ещё и колдун, вона оно как.-- тяжело проронил Чайка, обходя Рейнарта по дуге. -- То-то приор, гнида богоугодная, так прытко на нашу цену согласился. Ну, как вернусь, поговорю с ним по душам. Как верующий с верующим.
Они обходили Рейнарта с двух сторон, так, чтобы нападая на одного, он вынужден был бы подставить спину другому. Шли чтобы оттеснить его в сторону дальнего края поляны, где наверняка ждал последний пёс из Арнштейна, оповестивший свистом об отсутствии засады.
Рейнарт Толл, понимая, к чему всё идёт, медленно отступал, выискивая малейшие возможности. И не находил. Убийцы, хоть и были напуганы, своё дело знали. Ни разу никто не споткнулся, не шагнул дальше, подставляясь под удар. "Хоть бы, -- думал Рейнарт, -- у того, третьего, не было арбалета или копья".
Неожиданно гнетущую лесную тишину прорезал человеческий крик. Судя по всему, кричал третий наёмник. Крик перешёл в визг и резко оборвался. Чайка только слегка повернул голову, молодчик в берете же, развернулся всем корпусом, опустив свой меч. Рейнарт тут же оценил возможность. Резко подскочил, хлестнул парня по рукам, пихнул ногой в траву и тут же едва успел прикрыться левым предплечьем от страшного удара топора Чайки. Зазвенел металл.
-- Это что за трахатые фокусы?! -- ошарашено заорал Якуб Чайка отскакивая, -- Топор перчатку не разрубил?! Да как так, пся мать?! -- Он отогнал Рейнарта широкими взмахами топора.
-- Вставай, стерва! -- Чайка не глядя пихнул ногой стонущего в траве парня. -- Вставай, Кальтор! Тебе, курва, палец отколошматило, а не яйца!
Из просвета между деревьями на дальнем краю поляны что-то выползало. Длинное, покрытое тёмными щетинками червеобразное туловище размером с небольшой сарай, острая морда без глаз с ощерившейся беззубой пастью. Существо замерло на несколько мгновений, словно оценивая обстановку, потом уверенно поползло в сторону людей.
Якуб Чайка открыл рот, потом закрыл, явно не находя слов для увиденного. Тяжело поднявшийся Кальтор, уже без модного берета, крупно дрожал, оторопело глядя на приближающееся чудовище.
-- Щетинистый проглот. Гроза Серого леса и неиссякаемый источник слухов. -- тихо сказал Рейнарт Толл, подбирая свою сумку и отходя к краю поляны. -- Этого, добрые люди, ваш приор тоже не учёл.
Проглот, тем временем, полностью оправдал своё название, разом проглотив тело цепника в кожухе и уверенно направился к едва подрагивающему в луже собственной крови Скирде.
-- Куда?! -- проревел побелевшими губами Якуб Чайка, -- Не позволю, глист поиметый! Скирду не трожь!
Он в два больших прыжка оказался между раненым и проглотом, заорал, завертел топор, ударил -- мощно, вкладывая силу обеих рук. Топор по рукоять ушёл в тело существа, Чайку обрызгало липкой, дурно пахнущей, тёмно-серой жижей. Проглот взревел, резко дёрнулся, начал сворачиваться кольцами. Застрявшее в теле чудовища оружие вырвало у наёмника из рук. Якуб выругался, быстро достал нож из голенища. Ударил раз, другой. Отскочил, видя, как опасно изворачивается хвост проглота, но недостаточно далеко. Сильный удар по ногам сбил Якуба на землю. Он почти тут же вскочил, неожиданно резво для своей комплекции, но проглот оказался быстрее. Червеобразное туловище резко вытянулось и придавило наёмника, накрывая собой. Проглот медленно отполз в сторону, обнажая месиво из костей, крови и внутренностей, не так давно бывшее Якубом Чайкой. Кальтора, наблюдавшего бой с перекошенным от ужаса лицом, обильно вырвало прямо на собственные штаны и обувь. Хрипя и давясь, он побежал прочь от чудовища к краю поляны.
Рейнарт перехватил парня за одежду и дёрнул на себя.
-- Кошель.
-- Ааа... Не убивайте, господин, я не... -- Кальтор икнул, вращая обезумевшими глазами вокруг, и вдруг ухватился трясущимися руками за плащ Рейнарта.
-- Спасите, господин, Идрой-заступником заклинаю, спасите! -- Захлёбываясь слезами, затараторил парень. -- Я вам схрон Чайки покажу, только спасите, не дайте сгинуть.
Рейнарт оторвал от себя вцепившегося наёмника, ударил кулаком так, что голова Кальтора запрокинулась назад, добавил коленом. Резко притянул полуоглушённого парня за шиворот и процедил.
-- Мой. Кошель.
Кальтор трясущимися руками вынул кошель. Протягивая его Рейнарту, осел на траву и громко разрыдался.
-- Найди дерево покрепче. Проглоты по деревьям не лазят, -- сказал Рейнарт, забирая кошель.
Наёмник неуклюже встал, размазывая остатки рвоты по модно сшитой курточке. Потом благодарно всхлипнул и прихрамывая побежал в лес. Рейнарт Толл внимательно следил за направлением, в котором удалялся неудачливый наёмник. Когда тот скрылся из виду, Рейнарт как можно осторожнее пошёл в противоположную сторону, не выпуская из вида, увлечённо пирующего на поляне проглота.
Левая рука, принявшая удар секиры Чайки онемела и напухала, пульсирующая боль распространялась по всему плечу. Ещё одна ошибка. Стал слишком самонадеянным, подумал Рейнарт. Хоть бы не было перелома. На самой перчатке, как и ожидалось, не было ни царапины. Он вытер брызги рвоты на плаще жмутом сорванных листьев и зашагал в сторону просвета среди стволов, надеясь выйти на дорогу. Деревья вновь сомкнулись над его головой, сдавливая, удушая, нашёптывая единственную, привычную с детства мысль -- человеку нет места в лесу.
Дамериец чувствовал, как пульсирует эта мысль в голове, но не ускорил шаг.
Лес был славен не только проглотами, но когда эти создания появлялись в округе, остальные обитатели предпочитали держаться подальше. Так что дорога была относительно безопасной и неосторожная спешка была ни к чему.
Далеко в глубине леса, приглушённый расстоянием и деревьями раздался треск падающего ствола, а затем отчаянный крик. Рейнарт продолжал идти, не изменившись в лице. Проглоты действительно не лазили по деревьям. Они их валили. Особенно успешно это делали особи подобных размеров. Дамериец не ожидал, что монстр настигнет наёмника так быстро, но можно было не спешить. Пять взрослых мужчин -- достаточно сытная трапеза даже для такого гиганта.
Кальвинус Пратт, купец из Жерновов, ловко прихлопнул комара мозолистой рукой и снова в тревожной задумчивости уставился на темнеющий по обеим сторонам дороги лес. Колёса телеги убаюкивающе поскрипывали в такт раздражающе неспешной поступи мерина. Купец не подгонял, хотя вид подступающих, пусть и на некотором расстоянии, деревьев, вызывал в нём ощутимое беспокойство. Разбитая дорога не сулила ничего хорошего при быстрой езде. Он почесал затылок, зло сплюнул, рассматривая исполинские стволы, потом махнул рукой. Решил сэкономить на охране, так теперь чего уж тут -- будь что будет, тревогой делу не поможешь. Пытаясь отвлечься от тягостных мыслей, купец начал думать о том времени, когда доберётся домой, представляя, как обрадует жену хорошим выторгом, королевским жестом расстелив перед ней изысканное сукно, о котором Хельвена давно уже просила. Да и сына, хвала Праматери, наконец-то можно будет отдать в учёбу к именитому мастеру кузнечного дела, самому Нирану из Бочевод. О последнем, правда, просил не столько сын, сколько мечтал сам Пратт, желающий пристроить юнца к делу как можно раньше. Купец слегка поморщился -- парень был приёмным и оказался тем ещё сорванцом. С Хельвеной завести ребёнка не получалось, но Кальвинус решил что дети в доме должны быть -- так или иначе. Ход мыслей прервало громкое фырканье лошади, телега остановилась.
-- Ну?! Чего остановился, дурень гнедой? -- Пратт прикрикнул на коня и раздражённо хлестнул вожжами. Животное не двинулось с места, хрипело и косило глазом в сторону леса. И тут купец разглядел неспешно выходящую из деревьев фигуру. Кальвинус Пратт не верил и половине поверий о Сером лесе, но, будучи человеком практичным, всегда имел при себе инструменты для неожиданных встреч. Байки байками, но вот разбойники и грабители, а то и волколак какой -- существа вполне осязаемые. Не менее осязаемые, чем развороченные обозы с трупами беспечных хозяев.
Натянув самострел и положив под руку гладкую, не раз бывавшую в употреблении дубину, купец спокойно ждал приближения незнакомца. Тот тоже заметил телегу и не спеша направился в её сторону. "Странный какой-то", -- подумал Пратт, осматривая приближающегося мужчину. Вроде и на бандита не похоже, -- эти-то совсем не так одевались, сплошь куртки с поддоспешниками, да кожухи со шкурами. Но и явно не местный -- крой одежды не тот, да и не пойдёт никто без крайней нужды в лес, тем более в одиночку.
-- Большого солнца, добрый человек... -- поприветствовал незнакомец, остановившись в десятке шагов от телеги.
-- ...И малой луны, господин. -- мужчина выглядел измождённым и, судя по всему, был ранен, но Пратт не опустил самострел.
-- Часто гуляете в одиночку по лесу, господин? -- в голосе купца не было насмешки, он настороженно разглядывал пришельца решая, стоит ли опустить оружие.
-- Я ехал из Дамерии, к Зелёной Сотне. -- сказал Рейнарт негромко. -- У последней корчмы увязалось несколько рыцарей с большой дороги. Думал скрыться в лесу. Въехал на коне и с полным кошелем. Как выехал -- сами видите.
-- А они?
-- А они не выехали.
-- Нечасто в наше время так везёт. Не иначе Идра вас по лесу вёл, -- купец прищурился, разглядывая грубые перчатки и потрёпанный плащ, опустил самострел, но не убрал. Оставил лежать на коленях так, чтобы в любой момент можно было схватить.
-- Зашибли кого-то? -- спросил купец, кивая на неестественно прижатую к телу руку дамерийца.
Незнакомец в ответ передернул плечами.
-- Некоторые слухи о Сером лесе, оказались до неприличия правдивыми. Куда ведёт эта дорога?
-- Ежели вперёд смотреть, по морде коня -- то в Жернова, а дальше, как раз в Зелёную Сотню попасть можно. А ежели по хвосту -- то колёс восемьдесят до Курчатовых ворот, а там и до дамерийской границы недалеко.
-- Благодарю, -- дамериец коротко кивнул и зашагал в нужном направлении.
Пратт почесал бороду, переложил самострел, хлестнул вожжами. Спустя некоторое время медленно бредущая лошадь поравнялась с молча шагающим дамерийцем.
-- Пешком дотемна не доберётесь, господин. -- спокойно заметил купец. -- А не доберётесь дотемна, значит, не доберётесь вообще.
-- Я вижу у вас и без меня есть попутчик. -- Рейнарт опустил глаза на оружие.
-- Это попутчики для тех, кто посягает на чужое добро. Забирайтесь на телегу.
-- Вы уверены, что я не из тех, кто посягает на чужое добро?
Глаза купца едва заметно блеснули под кустистыми бровями, рука любовно прошлась по гладкой поверхности дубины.
-- Я уверен, господин, что две руки и дубина -- больше, чем одна рука.
***
-- Ну, так что там, в Дамерии-то деется, господин Толл? -- хрипловатый голос купца вывел Рейнарта из полудрёмы, навеянной неспешной ездой и накрапывающим дождём. Они ехали уже четыре часа, но до города оставался ещё изрядный путь. Старая разбитая дорога лениво вилась между угрюмым лесом и бесплодной равниной. Время от времени кроме голых камней и пожухлой травы на глаза попадались какие-то полуразрушенные дома и хозяйственные постройки, но все они были заброшенными. Один раз вдалеке они увидели костёр и людей вокруг него. Заметив телегу, те тут же скрылись в лесу.
-- Господин Толл? -- купец тихо ругнулся, когда очередная холодная капля попал за шиворот и плотнее затянул пояс. -- Так что там, а? В Дамерии? А то у нас тут слухами земля полнится, да такими цветистыми и страшными что аж верить не хочется. Говорят что люди у вас пропадали, чуть ли не целые города. А ваш старший вегил армию по всем землям собирал, чтобы напасть ту отбить. Даже, говорят, наш Горонд выделил чуть ли не двадцать тысяч войска. Почитай два года скоро будет с того момента, а слухов меньше не стало. -- Пратт какое-то время помолчал, потом тихо добавил: -- Правда, что ли, что геметы с этой битвы пришли?
-- Да. -- Рейнарт украдкой пошевелил кистью, ощупывая раненую руку.
-- И люди пропадали?
-- Да. Я знаю о трёх деревнях и одном городе. Раз наш старший вегил решил собрать армию -- значит было куда больше. Пустые дома и улицы. Всё оставлено так, словно люди вышли и вот-вот вернутся. Но никто не возвращался.
Купец подавленно замолчал, потом всё же продолжил:
-- Так это... Звучит так, слово ваш вегил сам знал-то не шибко много.
-- Похоже на то. Нам сначала не говорили ничего, но мы уже тогда знали, для чего Кенир Лиственник собирает солдат.
Кальвинус задумчиво кивнул.
-- Ну, с исчезновениями понятно кое-как понятно. А когда они в войну-то превратились? -- Купец прихлопнул очередного комара. -- У нас говорят, мол, монстры какие-то у вас по лесам взбунтовались, народ себе в услужение крадут. Но где это видано, чтобы в услужение крали-то? Обычно едят себе да и всё, зачем красть? Да и не любят они из лесу выходить лишний раз, а тут прям целая армия гасает по всей Дамерии, страх наводит...
-- Это пришло потом. Поначалу люди пропадали молча, некому было рассказывать. Потом уже начали появляться вести об армии, передвигающейся по лесу...
-- Чушь какая-то, -- фыркнул купец. -- Кому такое взбредёт на ум? Они б так побродили пару деньков, да и не осталось бы кому бродить. Лес такой возможности не упустит.
-- Именно поэтому нам сказали, что это бунтари из магов, использующие запретную магию, -- тихо сказал дамериец. -- Только я за два месяца погони не увидел ни одного мага, только пустые деревни и города. Словно люди сами всё бросили. Встречались лесные существа, да, но они не сбивались даже в стаи, не то, что в армии. До самой битвы мы гонялись за слухами, бегая по всей Дамерии. Вся война была войной с призраками. -- Дамериец машинально потёр раненную руку. -- Под Тэннинге... В тех лесах действительно кто-то скрывался. Я с отрядом видел их только вскользь, пришлось уносить ноги. Раньше я таких не видел. Не знаю... В дамерийских лесах, во всяком случае в тех, куда ступала нога человека, такого не водится.
-- Так вы, получается, саму битву не застали?
-- Нет. Не успел...Когда вернулся из разведки... -- дамериец помолчал какое-то время и повторил. -- Не успел. Я не был в Дамерии с момента битвы. Всё что знаю -- за любое слово о битве под Тэннинге отрезают язык или вешают -- в зависимости от настроения чиновников и комендантов. Солдаты из тех, кто уцелел, возвратились с белыми головами и пустыми глазами -- эти-то вряд ли что-то расскажут, но вовсе не из-за запрета Совета Двенадцати. -- Рейнарт хлестнул вожжами еле плетущегося коня, смахнул воду с бровей. -- О тех солдатах, которым под Тэннинге повезло меньше, думаю, знаете. О тех, которые стали геметами.
Кальвинус Пратт слегка поёжился и быстро начертил в воздухе защитный знак.
-- Знаем. Первые дошли до Жерновов ещё полгода назад, если не раньше. Кузнец и несколько ребят из тех, что покрепче изрубили их топорами и сбросили в реку. А потом уже пошли потоком, но шли за стеной города, только пастухов пугали. Говорят, даже съели несколько коров, но я сам не видел. В город больше не потыкались, и то хорошо. Я то и в другие города торговать толком не ездил, покуда мы Жернова хоть как-то не огородили. До них у нас только так, остатки старой стены остались, да частокол со рвом -- от сужников и выпрей спасало, они, твари, из лесу особо выходить не любят. А теперь укрепили всё это камнями -- повыковыривали из дороги, она всё равно без надобности стоит.
Ну так вот, а спустя пару недель после того как геметы у нас появились они уже и границу Горонда пересекли. Верховный Зодчий Ильтар сразу же, по слухам, отправил к вам в Дамерию гонцов. Да только те гонцы как ускакали, так и вернулись.
-- Кенир Лиственник -- старший вегил, который руководил армией в том бою, -- пропал, насколько, я знаю. А Совет Двенадцати, судя по всему, совсем не стремится отвечать на неудобные вопросы.
-- Видимо так оно и было, господин, потому как сразу же по возвращении гонцов Ильтар сильно разозлился. Мой дальний родственник состоит в свите одного их тех лордов, что вечно вокруг Первого Зодчего отираются, он и рассказал. Ильтар, говорят, завсегда человек спокойный да неспешный был. А тут, как гонцы из его палат вышли, так он весь багровый ходил, кричал много. Один лорд хотел было его шуткой отвлечь, так Зодчий ему влепил скипетром поперёк лица, а потом велел в темницу бросить. Говорят, из тех двадцати тысяч солдат, что Ильтар отправил на помощь Дамерии, не много-то и вернулось, а те, что возвращаются -- всё больше геметами приходят. А ответ держать за это никто в Дамерии не спешит. До сих пор, говорят, даже сам Ильтар не знает до конца что случилось. Так что было на что осерчать нашему правителю. Запретил все торгово-рыночные сношения с вашей стороной под угрозой выселения, запретил дамерийцам оставаться на жительство и укрываться от закона на территории Горонда. Жернова-то, хоть, по факту, и стоят на полоске ничейной земли между нашими государствами, но мы, почитай, уже всё равно, что часть Горонда, так что волей-неволей пришлось лавочку-то прикрыть. Хотя, по правде сказать, ваши купцы как-то весь задор растеряли после Тэннингэ. И без запрета торговать почти не с кем было.
Пратт замолчал, порылся рукой у себя за спиной, вытащил небольшую бутылку из тёмного стекла, сделал пару глотков, передал дамерийцу.
Дамериец сделал глоток и вернул бутылку.
-- Я видел мало. Но не удивлюсь, если из ваших двадцати тысяч не вернулся никто.
Дождь прекратился, но тучи не разошлись и по-прежнему висели над головой, словно голодные стервятники. Вечерние сумерки мягко опускались на землю, а кое-где в лесных ложбинах уже начал появляться туман. Купец поёжился от холода, привстал на козлах, всматриваясь в горизонт.
-- Скоро, господин Рейнарт, скоро будем в Жерновах. В сумерках, правда, прибудем, но хоть не ночью. Пара приличных постоялых дворов у нас в Жерновах найдётся, только к Питюку не ходите -- он мужик хоть и неплохой, но чужаков не сильно жалует. Тем более что... -- Купец неожиданно умолк, долго всматривался в тени деревьев, потом как-то сгорбился и сел, не отрывая взгляда от обочины. В вечерних сумерках появилось несколько бредущих в сторону города фигур.
-- Геметы...-- севшим голосом сказал купец, перекладывая поближе самострел и палку. -- Вельвена убереги. Какой месяц уже на них смотрю, а привыкнуть не могу. Смотрите, господин Рейнарт, вон идут. А вон ещё -- из лесу выходят. Пять... Нет, шесть. А там! Там, за холмом, видите?
-- Вижу. Я приметил нескольких в канаве ещё несколько колёс назад. Им нет дела до нас, но оружие держите наготове -- геметы приманивают собой хищников. Лошадь я поведу под узду.
Купец молча кивнул, слегка подрагивающими руками натянул самострел и положил на колени. Рейнарту с трудом удавалось справиться одной рукой с лошадью. Та фыркала и постоянно косилась на бредущие фигуры, которых становилось всё больше. Все они были мужчинами разного возраста, некоторые одеты в латы, местами у них даже болталось на поясе оружие в ножнах. Другие же были полураздеты, в отрепьях и язвах по всему телу. Были такие, которые идти не могли -- эти ползли, волоча за собой шлейф из одежды и собственных внутренностей. Несколько бредущих геметов перегородили дорогу. Рейнарт спешился и бесцеременно спихнул их с пути. Те, никак не отреагировав, поднялись и вновь побрели вперёд.
-- Видите нагрудник того, справа, Пратт? Там выгравирован дамерийский панцирник, отличительный знак войск из Цеттина и Рурегарда. Пятнадцать тысяч отборных латников под предводительством лорда Мекбера пришли на зов старшего вегила Дамерии. А вот, смотрите -- Рейнарт ухватил одну из бредущих фигур за плечо, развернул на себя. Это оказался совсем молодой парень в изорванных кожаных латах, половина его лица и часть груди превратилось в невообразимое месиво из крови, лоскутов одежды и грязи. В правой руке, сжатой в кулак развевался кусок материи. Рейнарт вырвал его, развернул. На побуревшей от грязи и засохшей крови ткани всё ещё чётко выделялся белый полумесяц и силуэт птицы над ним.
-- Знаю. Знамя Горонда...-- сдавленным голосом произнёс купец.-- Лунные совы. У меня там свояк служил. Семь тысяч мечников и копейщиков...
-- Кенир Лиственник просил двенадцать тысяч. Недостаток набирали из таких вот сопляков, как этот.
-- И все они?.. Все?...
-- Не знаю. -- лицо дамерийца, казалось, окаменело. -- Но судя по тому, что я видел -- да, Дамерия за один бой потеряла почти всю свою армию. Те, кто превратился в геметов идут на север. Живые бок о бок с умирающими. Те, кто не погиб под Тэннинге сразу -- умрут позже. От голода, от травм и болезней. От диких зверей.
-- Сколько... -- купец замолчал, сглотнул и снова начал: -- Сколько ваш вегил сумел собрать под свои знамёна?
-- Почти сто тысяч солдат, -- негромко ответил дамериец.
Кальвинус Пратт тяжело слез с телеги, медленно подошёл к Рейнарту и взял потрёпанное знамя у того из рук. Он мял его в руках, не отрывая глаз от отрешённо бредущих вокруг фигур, от пустых лиц, покрытых ранами и язвами, иссечённых рук, всё ещё сжимающих порванные, измазанные грязью знамёна. Кальвинусу хотелось отвернуться, но отворачиваться было некуда -- геметы брели со всех сторон. Они шли. Шли, возвращаясь домой. Купец тяжело опёрся о телегу, стараясь никуда не смотреть. Какое-то время простоял так, потом тихо сказал:
-- Едем домой, господин Рейнарт. Едем домой.
Когда-то прежде Жернова назывались по-другому и были славны своими серебряными копями и богатыми урожаями зерновых. Город рос благодаря удобному расположению на границе меж двух государств -- Дамерии и Горонда. Впрочем, позже расположение это сыграло против Жерновов. Серебряные копи оказались не столь богатыми, как ожидалось, и вскоре выработались. А плодородные поля были вытоптаны в ходе бесконечных пограничных стычек между государствами. Городок, зажатый между двух огней, словно в жерновах, вскоре пришёл в упадок и превратился в одно из тех пограничных селений, коими полны границы любого крупного государства. Многие покинули Жернова в поисках лучшей участи.
Стражник, стоящий над распростёртым телом, услышал скрип телеги раньше остальных. Он моментально подал знак остальным трём, и вытащил меч из ножен.
-- Кто там едет, пся мать?
-- Умерь прыть, Щуплик. -- Кальвинус Пратт остановил телегу, спрыгнул на землю, разминая затёкшие ноги. -- Сначала погляди кто едет, а потом хайло открывай. А то, неровен час, облаешь какого лорда -- он тебя вмиг палками выучит этикету.
-- А...-- солдат, названный Щупликом, лениво отмахнулся рукой. -- Кто ж к нам приедет, господин Пратт? Нынче только эти вот, -- солдат поддел носком сапога лежащего гемета, -- и заходят.
Купец грузно прошёлся перед воротами, окинул взглядом троих стражников охранявших въезд и ворота, небольшую караульню. Потом взгляд его опустился на ров, который шёл по периметру всего города. Эта часть рва была заполнена трупами. Все они были мужские и все частично или полностью голые. Ещё несколько трупов лежали рядом со стражниками -- один полностью раздетый и два в полуснятых доспехах. Рядом с ними, наваленные в кучу лежали одежда, латы, оружие и обувь.
-- Это что? -- левая бровь купца медленно поползла вверх. -- Совсем сдурели? Мародёрство прямо на посту? -- после каждой фразы лицо купца всё больше багровело, наливаясь кровью, бровь ползла всё выше, а голос стал больше походить на рёв быка. -- Это же наши солдаты! Наши, сучье вы племя, псы шелудивые, гуси вы трахатые!
Стражник стоявший ближе всех вздрогнул и отступил на шаг.
-- Не гневайтесь, господин купец. Мы тута, не по своей воле то, не при чём мы тута. Это комендант новый так изволили распорядиться. Делать нам нечего, в мертвечине копаться, ой ёй, пожалейте, господин Кальвинус.
-- Как собак... -- купца затрясло, он вдохнул и некоторое время безмолвно потрясал кулаками, -- как собак перевешаю, дайте только до старосты Зубрика добраться!
Не удовлетворившись словами, Пратт полез на телегу, достал уже знакомую дубину и повернулся к оторопевшим стражникам.
-- Не перевешаете, уважаемый купец. -- прервал купца незнакомый голос.
Голос этот, холодный и властный, исходил от поджарого мужчины, вышедшего из дверей караульни. Он был одет в потёртую кожаную куртку с медными наклёпками и контрастирующие с ней новенькие штаны, они, правда, уже были изрядно заляпаны грязью, а из-под расстёгнутой куртки выглядывала давно не стиранная рубаха. На куртке, возле сердца, была приколота небольшая серебряная спираль -- знак власти.
-- Не перевешаете, господин купец. -- повторил мужчина. -- Я ваш новый комендант, Густав Виккаро. От имени Третьего Зодчего Горонда, я и эти люди присланы для укрепления обороны вашего города. Сюда нас направили, в том числе, и по просьбе упомянутого вами старосты. -- Комендант, переведя взгляд с купца на всё ещё сидящего на телеге Рейнарта, пристально разглядывал дамерийца.
-- С каких это пор, -- купец кисло улыбнулся, -- мародёрство стало входить в обязанности доблестных защитников?
-- С тех пор, уважаемый, как на каждого кузнеца стало приходиться по десятку разбойников и лесных чудищ. С тех пор, как Горонд потерял почти двадцать тысяч солдат, воюя непонятно с кем и непонятно за кого.
-- Я обязательно поинтересуюсь мнением старосты на сей счёт, господин комендант. А про разбойников это вы верно подметили, Виккаро. -- купец обвёл стражников мрачным взглядом. -- Очень верно. Действительно, соотношение как будто сходится. Ну что ж, прошу открыть ворота и пропустить мою телегу. Мы долго были в пути и устали.
-- Кто с вами на телеге?
-- Господин Рейнарт Толл.
-- Вы его знаете?
-- Достаточно знаю, господин комендант. Он, увы, не кузнец, но вполне порядочный господин.
Виккаро взял факел у одного из стражников, медленно подошёл к телеге, подняв факел над головой так, чтобы получше рассмотреть лицо Рейнарта. Тот коротко кивнул.
-- Большого солнца, добрый человек...
-- Я не добрый человек. -- холодно оборвал комендант. -- Что у вас на телеге делает вальбар, господин Пратт? Откуда ты родом, дамериец? Зачем едешь в Горонд? Что с рукой?..
-- Что за бред, комендант? Какой вальбар? -- раздражённо спросил купец. -- Что за излишняя подозрительность и допросы? Вам от трупных испарений вместо нас мерещатся черти, пускающие задом молнии? Я родился и вырос в Жерновах, меня тут...
-- К вам претензий нет, уважаемый купец. -- спокойно, но с нажимом прервал комендант. -- Вы вольны въехать в город хоть сейчас. Хотя странно, что при вашем опыте торговли на дамерийской стороне вы не знаете слова "вальбар". Дословно: лесной человек. Так называют тех, кто живёт в городах и деревнях рядом с самыми крупными и опасными лесными массивами. Суровые края, суровые нравы. Именно из вальбар чаще всего выходят всякие мерзавцы -- разбойники, наёмные убийцы, палачи. Их несколько... специфичная мораль вполне способствует таким профессиям. -- Виккаро бросил внимательный взгляд на дамерийца. -- Так что господина Рейнарта Толла я попрошу остаться со мной для личной беседы. Что же касается подозрительности, то в наше время нет такого понятия как излишняя подозрительность. Излишней сейчас может быть только беспечность.
-- Вы многовато на себя берёте, Виккаро, для коменданта...
-- Я беру на себя ровно столько, сколько на меня возлагает Зодчий Горонда. И на этом покончим. Михра, Шипец, проводите господина купца к старосте Зубрику. Им есть о чём потолковать. И с телегой помогите. А ты, дамериец, слезай и ступай за мной.
Когда двое караульных с телегой и ворчащим Кальвинусом Праттом исчезли за воротами, комендант махнул рукой Рейнарту и вошёл в караульню.
Маленькое тёмное помещение караульни насквозь пропахло смесью запаха мочи, пота и нестиранных портянок. Небольшое зарешечённое окно, больше походившее на дыру в стене выходило на дорогу, откуда Рейнарт приехал с купцом. Двое оставшихся караульных подошли к телу с полуснятыми латами и продолжили его методично из них освобождать. Гемет вяло шевелился, пытаясь ползти.
Комендант сел за сколоченный из плохо обструганных досок стол, смёл рукой остатки еды, указал на лавку Рейнарту.
-- Садись, дамериец. Туда подальше и так чтоб я твои руки видел постоянно. Не скалься, у тебя и так рожа паскудная -- руки так и чешутся вздёрнуть тебя без лишних цацканий.
Рейнарт улыбнулся ещё шире, казалось, его лицо сейчас лопнет как перезрелый фрукт, но спустя секунду улыбка угасла, словно её и не было.
-- Не могу не улыбаться, господин комендант, радуясь, сколь многоопытных людей Зодчие Горонда посылают на столь незначительные должности.
-- Я отслужил семь лет, колеся по всей Дамерии, так что дамерийца по выговору узнаю. Вальбара -- тем более, -- комендант замолчал, тяжёлый взгляд холодных глаз сосредоточился на лице Рейнарта. -- А ещё я узнаю дезертира. Не знаю, что за человек был ваш Кенир Лиственник, но с муштрой в дамерийской армии всё в порядке. Настолько в порядке, что отслужившие там, ни солдатскую выправку, ни специфическую походку скрыть не могут. А теперь я внимательно, ну очень внимательно слушаю тебя, Рейнарт из Дамерии. Где проходил службу, что делаешь здесь... Не заставляй меня перечислять очевидные вопросы.
-- Во второй раз склоняю голову перед вашей многоопытностью, господин комендант, -- произнёс дамериец с непроницаемым лицом. -- Был завербован и служил под Фитридом.
-- Кем?
-- Разведчик-куратор. Сейчас в увольнении. Ехал из Дамерии в Зелёную сотню.
-- Неудивительно, что в разведку. Почти всех вальбар забирают туда. Где увольнительная?
-- Там же где конь и кошель -- осталась в лесу у добрых людей.
-- Что-то добрые люди сноровку теряют, -- глаза коменданта опасно блеснули. -- Обычно в лесу остаются бывшие владельцы.
-- Идра уберёг... -- дамериец сделал защитный знак.
-- При взгляде на тебя что-то слабо верится. -- Виккаро, сплюнул, коротко глянул в окно. -- Я таких сказок уже наслушался столько, что блевать тянет. Как только слышу подобное, тут же велю готовить сук и петлю. Но сегодня твой день, разведчик-куратор. Мне в последнее время не хватает людей. Так что поступаешь ко мне на временную службу. Получишь шанс послужить Горонду и вернуть себе доброе имя...
-- Обдирая трупы братьев по оружию?
-- Не испытывай моё терпение, Толл. -- Голос коменданта стал холоднее могильной плиты.
Виккаро помолчал какое-то время, задумчиво водя мозолистой ладонью по шершавым доскам стола, потом заговорил.
-- Завтра утром отправишься к старосте Зубрику, он всё расскажет. Спать будешь здесь. Запрос в фитридскую канцелярию при нынешних дорогах будет идти несколько месяцев. Ответ -- столько же. В лучшем случае. Сделаешь всё как надо -- выпишу новую увольнительную. Не надо тут брови удивлённо поднимать -- не девица на сеновале, -- добавил Виккаро, хотя лицо дамерийца оставалось непроницаемым. -- Так что в твоих интересах проявить завидную лояльность, разведчик.
-- Благодарю, комендант Виккаро. -- Рейнарт коротко кивнул.
Комендант поморщился.
-- Поблагодаришь, если выедешь из Жерновов не вперёд ногами.
Староста Зубрик оказался лысеющим крупнолицым мужчиной средних лет. На фоне сидящего рядом Кальвинуса Пратта, староста казался каким-то измочаленным. Его живые, слегка прищуренные глаза лихорадочно сновали по фигуре Рейнарта словно ища за что бы зацепиться.
-- Ужааасно -- протянул он, рассматривая серебрянные нити на перчатках дамерийца. -- Ужасно неприятно всё это рассказывать, тем более человеку чужому, господин Рейнарт. Я завсегда считал и продолжаю считать, что не стоит, как говорится, выносить сор из дома, но тут уж ничего не поделать... -- староста замялся и огляделся по сторонам в поисках поддержки. -- Жернова пустеют, сами видите, молодых и горячих в здешних местах почти не осталось, оно и неудивительно -- в городе им делать нечего, ни работы, ни невест. Так что приходиться выкручиваться тем, что есть под рукой, господин Рейнарт. То есть вами. Комендант Виккаро уведомил меня запиской, что вы поступили к нему на временную службу, специально, дабы помочь нам. -- Зубрик замолчал на какое-то время, словно не находя слов, потом коротко глянул на сидящего рядом купца. -- Кальвинус сообщил мне о вашем несчастье, и мы будем рады помочь вам. Если сумеете решить проблему... гхм... Несколько необычного толка. Если сумеете, то, думаю, городская казна сможет компенсировать вам отобранное разбойниками добро. И возможно, даже несколько сверх того.
Кальвинус Пратт согласно кивнул.
-- Да, господин Рейнарт, за этим дело не станет. -- он откашлялся. -- В поездке вы выказали себя сведущим... в некоторых вещах. И я взял на себя смелость рекомендовать вас старосте Зубрику касательно этого дела.
Рейнарт кивнул. Староста встал из-за стола, зашагал по дорого обставленной комнате.
-- Господин Рейнарт, верите ли вы в, тьфу ты, господи, магию? Конечно, мне не стоит задавать такой вопрос человеку на службе...
-- Не стоит, -- подтвердил Рейнарт. -- Совет Двенадцати в свете последних событий не жалует ни магов, ни магию, и своими последними указами дал это ясно понять. И тем не менее, необходимость этого вопроса отпала. Геметы, как вы их называете, достаточно убедительно разрешили все споры.
-- Верно, верно, господин Рейнарт. -- староста согласно закивал. -- Убедительно разрешили. В том, что это магия ни у кого сомнений нету. Так вот. Мы-то слыхивали, что идёт какая-то с Дамерии напасть, да и про саму битву под Тэннинге у нас земля слухами полнилась. Слыхивать-то слыхивали, да по тому поводу не шибко переживали, потому как к нам геметы не хаживали. Так вот. Жила у нас в городе тогда одна, хмм... Вельвианка, целительница. С дедом старым пришла с каким-то, говорила что, мол, отец. Приличная с виду вроде, пригожая, да и налог со своих услуг исправно в казну платила. Уже годков пять как жила в Жерновах когда до нас вести про этих геметов начали доходить. Врачевала себе потихоньку, люди вроде не жаловались, да чего уж там... -- староста замялся, почесал живот, -- сам к ней один разок хаживал. Была у меня хворь одна... Неважно. Вылечила, как пить дать, вылечила. Пошептала что-то, дымом на меня пахнула каким-то, заварила трав и отправила домой. Через неделю как рукой сняло. Ну, до того как-то сомневался, не любитель я всё же всех этих наветов да наговоров, а тут, думаю, да, хорошее приобретение, видать, повезло городу с нею. И вот как раз месяца через два опосля того как про геметов услыхивали, прибегает ко мне утром Бартус Живец, лесоруб наш, и кричит что магичка его жену отравила. Бежим к нему и вижу, что и впрямь лежит жена его, как неживая, едва дышит, а лицо всё чёрное, опухшее, смотреть страшно. И хрипит только одно: Кендра. Это так целительницу нашу-то звали. Мы давай выяснить -- действительно, хаживала жена к ней прошлым вечером, воротилась нормальная, а утром уже лежит почерневшая вся. -- Зубрик замолчал, подошёл к столу, схватил с него небольшой кувшин с вином и сделал несколько жадных глотков, вытер рукой мокрый подбородок и продолжил. -- Дело-то ясное, но я решил всё же ещё походить, поспрошать, какая ж вражда могла промеж ними быть-то. А тут-то шило из мешка и вылезло. В городе только и слухов о том, что приворожила чародейка Бартуса к себе, а он вместо того чтобы лес рубить, к ней постоянно хаживал. Ну, жена, видать, узнала и пошла её чихвостить. Ну и вот...
Дамериец, до того, казалось, совершенно не слушающий, поднял глаза на старосту.
-- Не слишком дальновидно. Вы допросили Кендру? Собрание было?
-- Не. -- староста раздражённо махнул рукой. -- Не дошло до того. Кендра сама ко мне тем же вечером пришла, заступничества просила, но я ей сказал, что будет собрание и там уж боги рассудят кто прав. Она тогда ещё, помню, сказала, что до собрания не дойдёт. Как в воду глядела. На следующий день вбегает ко мне Кальвинус и говорит, что померла жена у Бартуса. Я сразу побежал к стражникам, послал их к дому Кендры, чтоб до смертоубийства не дошло, а то у нас народ горячий. Только я домой возвращаюсь как вбегает Кендра, в слезах вся, и трясёт её, а за ней мои стражники вваливаются и говорят, что толпа идёт... Гляжу в окно -- идут. Все с мотыгами, лопатами, топорами. А впереди Бартус идёт, в руке одной топор его знаменитый, с рунами защитными на топорище, а другой тащит деда того, что его Кендра с собой привезла. Выдавай, кричит, Зубрик, ведьму сейчас, а не то, говорит, спалим и тебя за раз с нею. Да трясёт деда бедного при этом так, что у того голова болтается, того и гляди оторвётся. Вельвена упасай, совсем, думаю, обезумел от горя, мужик. Сдурел ты, что ли, кричу ему, на что людей подбиваешь?! На смертоубийство, на грех! А Кендра у меня за спиной стоит и шепчет что-то, наговоры какие-то, руками знаки всякие делает, и мне, мол, говорите с ними, отвлекайте, а я пока способ найду. Ну, я его успокоить пробовал, к спокойствию призывал...
-- Прощу прощения, уважаемый Зубрик, -- Рейнарт холодно улыбнулся. -- не сочтите за грубость, но нельзя ли ближе к делу?
-- Конечно, -- староста кивнул, но как-то рассеянно. -- Просто это больная тема для нас и... В общем, убил Бартус деда. Зарубил топором прям там, у всех на глазах. Кендра это как увидела, закричала дико, выбежала, сыпанула порошком каким-то на толпу и на Бартуса, выкрикивала слова какие-то страшные. Все стояли как вкопанные, только Бартус принялся сквернословить, а потом ударил целительницу прямо в лицо кулаком. И ещё, и ещё. А когда упала, начал пинать ногами, как собаку, а она кричала и сыпала проклятиями. Еле стражники его оттащили, как он за топор не взялся -- ума не приложу. Но избил он её страшно, она ни идти не могла сама, ни говорить, лицо всё заплыло. Собрания никакого, само собой, никто собирать уже не стал. Дали мы ей час на пожитки собрать и выставили из города. Не смотрите на меня так, господин Рейнарт. Если б я её не выставил сразу же, не сегодня-завтра Кендру закидали бы камнями. И меня б в придачу -- за то, что ничего не делал с ведьмой.
-- Вы же староста, Зубрик -- поднял бровь Рейнарт. -- Вы власть и закон в этом городе.
-- Власть и закон в этом городе -- это его жители. -- Зубрик отвернулся. -- Я только его глас. -- староста помолчал некоторое время, выдерживая эффектную паузу, потом продолжил. --Спустя неделю после этого к нам в город пришли первые геметы. И так и приходят с тех пор.
-- Они идут и через другие города, которые попадаются на пути к северу. Для этого не нужно никакой магии.
-- Не. -- Кальвинус Пратт замахал головой. -- До того как Кендру выгнали они Жернова стороной обходили. Прям видно было как идут-идут, и вдруг р-раз, останавливаются, стоят какое-то время, а потом в сторону забирают. Обходили они нас. А как вельвианку прогнали -- всё, сразу полезли. Чуть ли не лбами в ворота бьются. Хорошо хоть народ со временем маленько пообвык, уже не пугается почти... Хотя всё равно, как гляжу на них -- каждый раз оторопь берёт.
-- Местные стражники проявили поразительное бесстрашие в этом плане. -- заметил дамериец с непроницаемым лицом.
Купец промолчал. Староста поморщился.
-- Сейчас военное время, господин Рейнарт, сами знаете. После битвы под Тэннинге многое поменялось. Зодчий сильно на Дамерию осерчал, столько запретов повводил что проще перечислить на что их нет. И порассылал солдат, особенно в городки вроде нашего, те, которые на границе. И для охраны и для... сами понимаете. Для контроля. Что там Виккаро делает... Главное чтобы защищал. Тем более что комендант вроде как своё знает... Патрулирует постоянно, частокол наш укрепил, ворота с собой хорошие привёз, гоняет местных бандитов. Ну, а геметы... -- Зубрик почесал бровь, замешкался, -- Что геметы? Вы ж сами Пратту говорили, что они мёртвые или помрут скоро... А армия нуждается в снаряжении, опять же...
Ни Рейнарт, ни Кальвинус не ответили. Староста досадливо поморщился.
-- Это меньшее зло. Так что хватит кривить рожи. Проблема Жерновов, господин Рейнарт, не в геметах. Проблема в хищниках, которых они собой приманивают. В местном лесу, нет недостатка во всяких миквирах и живоглотах. Последние, спасибо Вельвене, в город не наведывались, но миквиры, сужники, а то и хухоли лезут постоянно. Люди боятся выходить за ворота не то, что после заката -- посреди дня боятся. Дровосеки теперь не идут дальше первой вырубки, одна бригада пропала уже, другие не лезут. Не то чтобы хоть когда-то было спокойно возле леса, но в последнее время совсем продыху нет.
-- А что Виккаро?
-- Делает своё дело, но у него людей не хватает. Раньше охраняли и пастухов и дровосеков, всех кто за частоколом работал. Но потом как пошли геметы, да из леса понавыползали всякие чудища, многие стражники сбежали вместе с жителями. А две недели назад большой сужник убил чётырёх стражников, так что теперь людей коменданту хватает только чтобы охранять ворота, да время от времени патрулировать город, не более...
-- Понятно. -- кивнул Рейнарт. -- А теперь, пожалуйста, кратко и конкретно, уважаемый староста. Чего вы хотите лично от меня?
-- Экак вы... Мы, это самое, полагаем, что вельвианка эта, Кендра, шибко осерчала на нас и прокляла или что-то в этом роде, уж простите за такие шаманские разговоры. И поэтому геметы начали в Жернова захаживать. Да и кроме того есть некоторые другие признаки.
Рейнарт вопросительно поднял брови.
-- Гхм... -- староста замялся. -- Некоторые недомогания по здоровью. Я, правда, не уверен, что это её работа, может так совпало, но всё равно подозрительно.
-- Что конкретно случилось?
-- Нет, никто не умер или что-то в таком роде, просто небольшие недомогания, эмм, в интимном, как бы это сказать, плане. Сказал просто на всякий случай, может вам чем поможет....
Староста пожал плечами, взял со стола кубок, повертел в руках, вернул на место.
-- Зубрик, ты про Бартуса забыл, -- вставил купец.
-- Да, есть такое дело. -- Староста почесал мозолистой пятерней затылок. -- Пропал он. Говорят, вроде как, услышал, где вельвианка поселилась, ухватил свой топор, да пошёл к ней с визитом. За слова поручиться не могу, сам не видел, но то, что пропал он -- факт. Кендра, говорят, далеко от города не ушла, поселилась около Мельничей порубки. Сходите, выясните, что там да как. -- Если правда там сидит, то...-- Зубрик опять замялся, хлебнул из кубка.
-- То что? -- Рейнарт по-птичьи склонил голову на бок, заглянув старосте в глаза. -- Что, господин староста?
-- Не знаю. -- Зубрик сердито отвернулся. -- Сами там смотрите и решайте, господин Толл. Геметов надо выгнать, иначе Жернова такими темпами опустеют в ближайшие полгода. Как это сделать -- ваша забота.
-- Хорошо -- дамериец, почти весь разговор до того сидевший с непроницаемым лицом неожиданно улыбнулся. -- По рукам, господин Зубрик, господин Пратт. Надеюсь скоро вернуться с вестями.
Староста кивнул в ответ и опять отвернулся к окну. Улыбка у дамерийца была неприятной. Было в ней что-то неестественное, неискреннее, она выглядела пугающей и неуместной. Улыбка этого человека вызывала беспокойство.
-- Видок-то у вас не самый приветливый был, господин Рейнарт. -- купец догнал дамерийца как только тот вышел из дома старосты. -- Зубрик уже наверняка призадумался, того ли человека попросил о помощи.
-- Где Мельничья порубка? -- Рейнарт посмотрел на сгущающиеся тучи.
-- Это вы зря так. Зубрик, хоть и не самый лучший староста, но кое-какой вес имеет. А порубку я вам покажу. Она недалеко тут, полчаса пехом и уже у тропки будете.
-- Это близко. Почему никто не сходил туда до меня, Пратт?
-- Вы что? Это ж лес, да ещё и к ведьме в гости. Некому, все боятся. Комендант наотрез отказался посылать людей в лес, а Зубрик даже думать об этом боится. А вы что ж, так с раненой рукой и без оружия то пойдёте?
-- Вельвианки, насколько я знаю, хорошие целительницы.
-- Но она ж вроде как отравительница выходит...
-- Показывайте дорогу, Пратт.
Первые тяжёлые капли застучали по листьям, когда Рейнарт вошёл под своды леса. Купец оставил его, едва доведя до вырубки и махнув рукой в направлении, где следовало искать тропу. Дамериец с лёгким сожалением вспомнил об оставленной у проглота треуголке и принялся осматривать вырубку. По стечению обстоятельств она оказалась той самой, где пропала бригада лесорубов. Лес был старым, в таком практически всегда имелись постоянные жители, которым вряд ли понравился бы стук топора, а вот свежее мясо пришлось бы очень кстати. То обстоятельство, что первое нападение на лесорубов произошло только недавно, несмотря на длительный промысел, было необычным. Профессия лесоруба являлась одной из самых оплачиваемых по всему материку в частности и именно потому, что нападения случались регулярно. Многие градоправители выделяли охрану, но это помогало не слишком хорошо. Стражей, по неопытности, гибло не меньше, чем лесорубов, а опытных вояк никто в леса посылать не хотел -- они гибли ненамного реже. Людей спасала наука, магия и высокие стены. Стены с собой в лес не унесёшь, другими достижениями прогресса лесные существа, зачастую, попросту не давали воспользоваться.
Тропа отыскалась довольно быстро, хорошо утоптанная, хоть и частично заросшая, она ясно выделялась среди лесного покрова. Дамериец пошёл рядом с ней, постоянно осматривая землю под ногами, выискивая следы и приметы. Ни того, ни другого не оказалось, сухая и твёрдая земля, укрытая опавшими листьями и травой, глушила шаги и не помнила следов. Старый лес словно подчёркивал насколько ему безразличны те, кто входил под его сень. Вельвианка выбрала себе хорошее убежище.
Недалеко в глубине леса раздалось какое-то шуршание. Рейнарт моментально застыл, словно статуя, только его взгляд лихорадочно перескакивал с дерева на дерево, в поисках опасности. Звук не повторился. Дамериец постоял ещё какое время, тщательно прислушиваясь, всматриваясь, но ничего не происходило. Тем не менее Рейнарт был уверен -- какое-то существо заметило его и наблюдает. Многие из лесных обитателей были крайне осторожны и нападать не спешили. Некоторые люди высказывали предположение, что существа опасались, но дамериец знал, что дело в другом. Они выжидали удобного момента.
Тропинка выходила на ещё одну вырубку, заметно более старую, чем первая. Пни срубленных деревьев давно поросли мхом, а среди вороха сухих ветвей и вытоптанной травы из-под земли проглядывали молодые деревца и дикие цветы. Вся вырубка была испещрена небольшими ямами с водой и земляными горбами, словно какие-то великаны устроили тут бой. Создавалось впечатление, что через несколько лет поляна окончательное захиреет и превратится в мелкое болотце, которыми были полны старые леса в этой части страны. Но кое-что привлекло внимание Рейнарта. В ямах наполненных затхлой водой и засыпанных грудами мусора что-то едва заметно двигалось. Осторожно подойдя поближе дамериец увидел на дне ямы гемета. Средних лет мужчина, в порванной матерчатой куртке, с тёмной окладистой бородой вяло шевелился, пытаясь освободиться из-под оплетавшей его лозы. Присмотревшись, Рейнарт понял, что ему не показалось -- лоза действительно шевелилась, сжимая тело гемета, вдавливая его в землю. Ветки лозы, казалось, вгрызались в тело, погружая его всё глубже в грязь. Когда дамериец приблизился, лоза на мгновение замерла, а потом начала медленно двигаться в его сторону. Рейнарт быстро сделал несколько шагов назад -- лоза тут же потеряла к нему интерес. Он знал о растениях-хищниках, но с подобным встретился впервые.
На дальнем краю вырубки стояло совсем неуместное в такой обстановке здание -- полуразрушенная мельница. Приземистая, потемневшая от времени, с поломанным ветряком, она слегка поскрипывала под порывами ветра, словно приветствуя дамерийца. Дождь, так и не собравшийся с силами, неприятно моросил, накрывая серой тенью всё вокруг. Рейнарт медленно шёл, чувствуя, как насыщенная влагой земля расступается под сапогами. В воздухе ощущался странный, сладковато-терпкий запах. Чем ближе тропа подводила к мельнице, тем больше становилось ям -- во многих из них лежали геметы, в некоторых ямах оказывалось по два, а то и три тела. Побелевшая от долгого пребывания в воде кожа чернела и трескалась в тех местах, где с ней соприкасалась хищная лоза. Ещё одна яма, и ещё. И ещё. Рейнарт шёл, стараясь не отрывать взгляда от мельницы.
Подойдя ближе, он увидел, что рядом с мельницей есть небольшая, но явно жилая пристройка, а ближние заболоченные участки и ямы ограждены небольшим забором. Хорошо. Рейнарт был уверен, что целительница не останется так близко от города. Во всяком случае, лично он бы не остался. Мельница, казавшаяся вдали прогнившей и заброшенной, оказалась весьма крепкой. Самые гнилые места были толково подлатаны, а на старой, но ещё крепкой двери висел тяжёлый засов. Из большой трещины у одной из стен разрасталась лоза -- по виду точь-в-точь как те, что были в ямах.
Из пристройки вышла женщина. Одетая в простую, если не сказать бедняцкую, одежду, она шла, слегка горбясь и прихрамывая. Грязные, но аккуратно расчесанные волосы обрамляли когда-то привлекательное лицо. Несколько страшных шрамов, больше походивших на борозды пересекали левую щёку и подбородок. Одно из ушей было когда-то сломано. В одной руке женщина несла длинный багор и верёвку. Она остановилась, посмотрела на Рейнарта. В её глазах он не увидел ни испуга, ни удивления, ничего. Эти серые глаза, казались какими-то вылинявшими, выцветшими. Он уже видел такие взгляды -- у тех, кто оказывался на эшафоте и смирился со своей участью.
Женщина тем временем отвернулась и подошла к одной из ям. Смотрела туда какое-то время, потом взялась за багор. Прежде чем над краем ямы показалась полные бледные ноги, Рейнарт уже понял, что она тащила. Вытащив гемета на треть из ямы, она бросила багор, обвязала упитанный труп верёвкой и потащила, сгибаясь и кряхтя. При этом одна из лоз вцепилась гемету в икру, не давая вытащить из ямы. Женщина бросила тело, подошла к лозе и с размаху ударила по ней ладонью, как бьют собаку, когда та не вовремя залает. Лоза тут же сжалась, уменьшилась в размерах и скрылась в мутной воде. Дотащив тело до угла жилой пристройки, женщина остановилась, тяжело выдохнула.
-- Ну? -- сказала она, повернувшись вполоборота.
-- Кендра?
-- Кендра, -- женщина слегка поморщилась при звуке его голоса. -- Впервые слышу, чтобы палач имя спрашивал.
-- Я пришёл не за этим.
Она повернулась к нему всем телом.
-- Пришёл? А может прислали? Дамериец, не держи меня за дуру. На Мельничью порубку никто не заходит -- а кто заходит, так бежит потом назад впереди собственного визга. Зубрик, небось, как тебя увидел, тут же в штаны накладывать начал, да не всё сразу, а понемножку, чтоб надолго хватило.
-- Возможно. Я старосте не слишком понравился, судя по всему.
-- Ха, ещё бы. Ты рожу то свою видел? Она ж у тебя мрачнее, чем у палача с перепою. -- вельвианка какое-то время рассматривала дамерийца, потом вновь взялась за тело гемета. -- Ну, раз не убивать пришёл, тогда помоги с этим кадавром. Гляди, какой жирный, не иначе провиант-мастером при жизни был. -- Она раздражённо посмотрела на гемета, вяло шевелящего руками, неожиданно пихнула его ногой. Внутри гемета что-то квакнуло. -- Ух, кабанюра!
За мельницей и жилой пристройкой, рядом с границей леса, была громадная яма, в которой лежало десятка полтора тел. Когда Рейнарт сбросил туда гемета, остальные вяло зашевелились, словно разбуженные ото сна.
Кендра какое-то время смотрела на вяло копошащиеся внизу фигуры.
-- Вряд ли они думали, что кончат так, когда шли на зов твоего вегила, дамериец.
По лицу Рейнарта пробежала какая-то тень, но целительница не заметила её, она всё ещё не могла оторвать взгляда от ямы. Рейнарт присмотрелся к геметам -- ему показалось, что у всех одинаковое лицо. Он отвернулся.
-- Пойдём. -- сказал он сухо. -- Взглядом их не воскресить.
Внутри жилой пристройки было на удивление чисто и опрятно, в полумраке комнаты Кендра уже выглядела не такой старой и помятой. Везде, куда доставал взгляд, лежали разные талисманы и обереги, сплетённые из растений, на стенах висели пучки разнообразных трав. Почти весь пол был уставлен небольшими горшками и сосудами в которых что-то росло. Что было необычным в этой обстановке, так это полка с книгами. Пожелтевшие и разбухшие от времени, они, тем не менее, не покрылись пылью. Было видно, что за ними ухаживают и регулярно пользуются.
Кендра заметила его взгляд.
-- Всё что успела забрать за то время, что мне выделил великодушный староста Жерновов. Собственно, даже и не он, а те из городских жителей кто додумался, где меня искать.
Она провела рукой по корешкам книг, постояла некоторое время, смотря на них, потом пошла в дальний угол, где в полумраке стояла кровать с кучей тряпья. Когда Кендра подошла ближе, куча ожила, из-под тряпок и одеял показалась голова старика. Лицо с обгоревшим пятном на лбу и следами оспы, повернулось к женщине, мутные глаза безучастно скользнули по её фигуре. Старик издал какой-то всхлипывающий хрип и вновь исчез под одеялом. Кендра погладила его и заботливо поправила одеяло. Рейнарт успел увидеть верёвку, один конец которой был привязан к кровати, а второй уходил под одеяло. Она перехватила его взгляд и молча прикрыла верёвку тряпьём. Потом вернулась к столу, за которым сидел дамериец.
-- Зачем пришёл?
Рейнарт взглядом указал на кучу одеял, под которыми скрылся старик.
-- Зубрик сказал, что Бартус зарубил твоего отца.
Она горько усмехнулась.
-- Им, по-видимому, того бы очень хотелось, но нет. Он, как видишь, жив. Во всяком случае, достаточно жив чтобы гадить под себя, пускать слюни и сопли, да бродить по комнате, натыкаясь на всё подряд, если я забуду его привязать. Ну, так зачем пришёл, как там тебя?
Он снял перчатку, камзол, и закатал рукав рубашки.
-- Рейнарт Толл. Мне говорили, ты целительница. Помоги с этим.
-- Ну-ну. -- Её губы сжались. -- Была когда-то, до того как меня выгнали, избив до полусмерти и лишив большей части моих книг и инструментов. Вельвена убереги! -- выдохнула Кендра, опустив взгляд на руку Рейнарта. -- Дамериец, ты что, пользовал руку заместо наковальни? Странно, что ты отделался только здоровенной гематомой с кровоподтёками. Идра вас, дамерийцев, бережёт. Ты, небось, из лесных, из вальбар?
-- Верно.
-- Питает Идра к вам симпатию. Уже не в первый раз замечаю. Там, где горондец, да и даже ваши же, эти, каменные люди...
-- Лапиры. Но они себя так не называют.
-- ...Там где горондец и лапир себе ноги переломает, вальбар разве что царапину получит. Потому, видать и охотники из вас куда лучше получаются.
-- Не сказать, что разница очень велика. Лапиры и горондцы нередко возвращаются из леса по кускам. Вальбары возвращаются одним -- но очень уж обгрызенным. Охотник без руки или ноги -- уже не охотник, так что повторюсь -- разница невелика. Среди наших охотников мало кто доживает до сорока, а среди тех, кто доживает, я не помню ни одного, кто сохранил бы все конечности. Не думал, что вельвианки почитают Идру.
Кендра отошла к небольшому столику с разнообразными баночками, начала рыться в поисках нужных лекарств.
-- Вельвианки почитают Идру не меньше дамерийцев. В наших сказаниях нет большой разницы с дамерийскими или сказаниями из Горонда. Идра -- один из первых людей на этой земле, один из первых охотников. Один из тех, кто сумел раздобыть и сохранить огонь, а потом использовать его для охраны городов и деревень. Каменные стены были много позже. Первым людей защищал огонь. Как и в ваших сказаниях, после тридцати лет жизни среди людей он ушёл в лес, изредка появляясь то тут, то там, а потом и вовсе исчез. Ни в одной из версий его не считают погибшим. У дамерийцев Идра отправился на Вечную Охоту, у горондцев он ушёл на поиски Сердца Леса, завладел им, и с тех пор сидит на троне из двух сросшихся буков, управляя всеми тропинками, реками и дорогами, в лесу. У вельвианок всё несколько иначе. Если у вас и горондцев Идра -- вечно бдящий защитник людей, приносящий удачу в охоте, находящий тропу даже в самом глухом лихолесье, то у нас он, прежде всего страж и хранитель Материнской Лозы. Страж знаний, дозорный лесных пределов, взимающий плату за каждый шаг и наказывающий за каждую ошибку. За неуважение, за беспечность, за жажду власти.
Кендра, наконец, нашла то, что искала. Вернулась за стол с банкой мази и чистым полотном.
-- Почему ты не ушла?
-- Что? -- она подняла голову, потом опять склонилась над его рукой. -- А куда бежать? Кому нужна хромая и уродливая калека? После того, что случилось под Тэннинге, лекари вроде бы должны быть в почёте, столько раненных, много работы и оплата прямиком из государственной казны. Но вот беда -- геметы не нуждаются в лечении. Я слышала, что в каких-то городах их забирают, пытаются лечить, но пока -- безрезультатно. Так что -- либо податься в мародёры, либо торговать собой на улице.