Арямнова Вера : другие произведения.

Собиратель

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Человек есть то, что он делает. Делать то, что требуется, вот пункт, в толковании которого обычно расходятся люди. Одни - воплощение конформистской готовности к принятию любой реальности, другие, как стрелка компаса - вытянуты в определенном направлении. Такое подчинение осложняет жизнь. Все дело в запасе нравственной энергии, необходимой для создания своего, невоспроизводимого вклада в культуру. Художественная коллекция костромского музея, удостоенная м/д призов "Золотая пальма" и "Гран-при" состоит на 75% из шедевров, остальное произведения идеологической конъюктуры. Соотношение могло быть иным, если бы Игнатьев, создатель костромского художественного музея и его коллекции не был личностью, способной на поступки опережающего значения. (очерк оп-н в "Северной правде" 13.04.1999г.)
  ПРОЛОГ
  Почему Игнатьев на кроссовых гонках садился за руль мотоцикла с объемом 500 куб.см, когда мотогонщики его весовой категории предпочитали 125-сантиметровые? Предположим, сильная машина нравилась ему больше, но ведь удержать ее трудней! Думается, в этом выборе разгадка обаяния, его особой, привлекательной стати.
  Что касаемо поступков, то вот характерный: влюбился и женился на костромичке Наталье, "уложившись" в 10 дней. Зато на всю жизнь. Но в Кострому переехал не из-за этого. Друг Алик Кильдышев заворожил рассказами о костромской культуре.
  В Костроме молодой заведующий художественным отделом музея-заповедника "Ипатьевский монастырь" обнаружил катастрофическую нехватку знаний при составлении первой же экспозиции. Ему сказали: нужны паспорту, а он знал только что такое паспорт. Но, как филолог, догадывался, что это не одно и то же... о чем немедленно сообщил окружающим и... поступил в Академию художеств. Объяснить, что такое паспарту, ему могли и подчиненные, но сам он не терпел дилетантов - в любой сфере. Потому и превратился со временем отдел - в музей с мировой известностью.
  КАК ДЕЛАЮТСЯ ПОДВИГИ И ОТКРЫТИЯ
  Шел-шел, первый наткнулся на что-нибудь, и открыл, счастливчик!.. Нет, в искусстве так не бывает. Когда Игнатьев случайно взглянул на заброшенные под шкаф холсты и услышал что-то небрежное в ответ на вопрос, что это? - он мог повернуться и уйти...
  Это потом работы великих авангардистов В. Татлина, О. Розановой, Н. Гончаровой, привезенные и "застрявшие" в Костроме в 20-х годах станут гордостью костромской коллекции и войдут в западно-европейские каталоги. А пока они пропадают под шкафом в рулонах - живописью вовнутрь! Но не пропадут, потому что Игнатьев готов к их открытию. Нынешних знаний, конечно, не было, но была интуиция. А еще мечта, заставившая мыслить и действовать: восстановление полной картины художественной жизни Костромы.
  До революции здесь существовало объединение художников "Аргус". Почему же теперь, в 60-е, костромская художественная жизнь начинается и кончается школой Шлеина? Хороший художник, но где же другие? Куда делись? Вместе с друзьями Игнатьев задался этим вопросом и нашел ответ.
  Имена и трагические судьбы 14-ти репрессированных художников "Нео-Аргуса", понявших после приезда в Кострому мэтра Н. Купреянова, что художественную мысль можно выражать по-своему, а не только как Н. Шлеин, были НАРОЧНО ЗАБЫТЫ.
  - Открылась такая бездна, такая красота, такая трагедия!.. Приходим к вдове Бориса Царнаха. Варвара Ивановна, мы из музея, хотим сделать выставку работ художников, живших в 10-30-е годы. Знаем, что ваш муж...
  Маленькая пожилая женщина с большими глазами ребенка забилась в угол дивана: только не надо об этом!..
  Первая ретроспективная выставка работ художников 10-40-х годов в 1964-м реабилитировала не только имена, но и другое художественное мировоззрение, восстановила трагические страницы истории.
  Показывать на выставке было бы почти нечего, если бы чуть раньше Игнатьев выполнил предписание министра культуры Е. Фурцевой и директора своего музея сжечь "формалистические произведения". Но сжег-то кучу копий мишек в сосновом бору. Директор подошел к догорающему костру:
  - А то ли ты сжег?.. Акт!
  Акт, конечно, у Игнатьева был составлен как надо.
  Хранить картины в музее было опасно. Но Игнатьев как бы не понимал опасности. Точно так же, как многие не понимали, как можно ослушаться министра и своего непосредственного начальника. Он даже вписал их в инвентарные книги под новыми именами, полагая, что бюрократическая машина "по второму кругу" не пойдет.
  Позже, в 1968 году готов оказался Виктор Яковлевич к открытию Григория Островского, потому что знал: существует неоткрытое звено в русском искусстве. Восемнадцатый век кончался Аргуновым, Рокотовым, а как осуществился переход к искусству следующего века, показала живопись Островского. Игнатьев увидел ее в запасниках Солигаличского музея и - узнал. Французский журнал "Леонардо" назвал Островского "сенсацией русского искусства". Позже сенсация могла бы и не состояться - живопись требовала срочной реставрации. Она была не только открыта, но и спасена.
  И Ефима Честнякова открыл миру Игнатьев.
  - Искусство Ефима не освоено большой искусствоведческой наукой. Его работы возили по всей России, по заграницам, но не нашлось академического, зоркого ума, который доказал бы, что Честняков - это широкий шаг в реалистическое искусство, прорыв куда-то... Поэтому рад, что ухожу из музея - начну заново прочитывать Честнякова в синтезе с его театральным, литературным, поэтическим творчеством, завязанным на философии фольклора.
  - По-моему, нет такого определения "философия фольклора"
  - А в природе есть. Этому меня научил Ефим...
  САМЫЕ ЧЕРНЫЕ И САМЫЕ СВЕТЛЫЕ ДНИ
  были в жизни Виктора Игнатьева, когда пополнялся фонд отдела древнерусского искусства в экспедициях по сбору археологического народно-прикладного, а точнее - церковного. Сначала Игнатьев так и написал в заявке начальству. Тогда его, беспартийного, пригласили в управление культуры в партбюро и объяснили, чем он должен заниматься вместо сбора икон. А когда стал членом партии, пригрозили неприятностями по партийной линии, если не поменяет политику.
  Но Игнатьев, и это во времена действия закрытого правительственного постановления по борьбе с религией доказательно преодолевал взгляд партийных боссов на икону как на сугубо культовый предмет. Экспедиции продолжались.
  - В Николо-Жуков приехали вечером. Плотное левитановское освещение, темные тени, и на еловом фоне ОНА - изумительная по силуэту, с изящной беленькой колокольней. Вошли, а там всё разбито, всё!.. В четверике огромные плиты толщиной три сантиметров - каждая поднята и разбита! Чем били и зачем?.. Все поломано, лики святых исцарапаны - даже на большой высоте. Зияют темнотой раздолбанные окна...Вышел - так плохо, так тягостно, хоть... напейся!
  До самых глухих уголков добирались они с главным хранителем музея В. Макаровым. Где пешком, по лежневке через болота, где на машине. И везде - красота природы, прекрасная архитектура и ужас варварства, ободранные скелеты куполов. Десятки раскуроченных церквей, но многие - с большим количеством икон. Брали, зная, что все это погибнет, если не взять.
  Так костромская икона была спасена в общем потоке древнерусского искусства.
  О ГРУСТНОМ И СМЕШНОМ
  Рядом с Виктором Яковлевичем ощущение тверди - просторной и неподвластной опрометчивым людским установкам. На фоне Игнатьева они перестают быть препятствием для творчества - обретают свой истинный размер - ничтожный. Возле него понимаешь - всякое положение видимость, единственно реальная сила - личность. Он знает, что течение событий не столь неумолимо, оно имеет человеческую природу...
  - Начальник управления культуры вызывает меня к себе, цедит сквозь зубы: "Музей ИЗО ведет неправильную политику по формированию фондов. Лично Игнатьев увлекается Шуваловым".
  Начальнику показывают выборку из книги поступлений: на пером месте художники Кутилин и Белых, а Шувалов аж на восьмом. Виктор Яковлевич честно смотрит в глаза шефу. Тот вряд ли догадается, что большую часть работ художников старшего поколения покупают профсоюзы, департаменты, министерства, а шуваловские работы - все! - остаются в музее.
  А вот еще история.
  Игнатьев собирается сопровождать работы Честнякова за границу. И лишь в самый последний момент шеф сказал, что едет сам - Игнатьева "органы не рекомендовали за рубеж". По этому поводу поэт Аркадий Пржиалковский сочинит строфу:
  
  С одною разницею лишь
  Судьба ласкает их, как братьев.
  Нечушкин вылетел в Париж,
  В Парфеньев выехал Игнатьев.
  
  Это не единственная история такого рода. Ценный груз с произведениями декоративно-прикладного искусства, отправителем и получателем которого был Виктор Яковлевич, вернулся из Сирии и Иордании нераспечатанным - получателя органы снова не выпустили за границу.
  ЭПИЛОГ
  За 35 лет Игнатьев организовал целый ряд нерядовых выставок. От первой, ретроспективной, до последней, посвященной созвездию костромских шестидесятников. Эти выставки, опередив социально-поврежденное сознание современников, по-моему, не могли быть устроены никем, кроме него, Виктора Игнатьева, который был и остается ключевой фигурой культуры костромского края на протяжении десятилетий. Как досталась ему организация выставки шестидесятников "Любить? Ненавидеть? Что еще?!" видела: черные подглазья, серый цвет лица, а ощущение такое, что вот-вот взлетит. Ведь это его лебединая песня, его долг друзьям. Не пройдет и года, как Виктора Яковлевича свалит шестой инфаркт...
  Живого сердца-то оставалось 45 процентов, остальное - послеинфартные рубцы.
  Что беспокоит его сейчас, когда он передает свое детище - богатейшую коллекцию в другие руки?
  - Грядет новое поколение, которое может посмотреть на ценность икон и картин глазами прагматиков - в денежном выражении. "Культура должна зарабатывать!" Когда такие настроения победят, в Дворянском собрании не будет культурного центра, а коллекция музея будет пополняться произведениями не идеологической, но рыночной конъюктуры.
  - Что сейчас вы считаете важным в абсолютном смысле за время 35-летнего служения искусству и о чем сожалеете?
  - Мне было важно, как и Игорю Дедкову, говорить правду, в том числе художественную. Собранная коллекция убеждает в справедливости моего взгляда на искусство. В плане выставок многое остается недоосуществленным. Но я всегда жил двойником. Каждый день хотелось сесть за стол, что-то вдумчиво читать, исследовать, писать. Но не мог: директорство, люди, идущие в кабинет один за другим... И сейчас, наверное, настал этот момент. Не совсем по собственной воле, но судьба усаживает меня за стол. Без музея, правда, я себя еще не осмысливаю...
  
  P.S. Через три недели после публикации этого очерка (13 апреля 1999 года в музее с почетом провожали Игнатьева на заслуженный отдых, очерк был "заказан" властями к этому дню), у него случился последний инфаркт. Костромское начальство от культуры больше не могло терпеть в качестве директора областного музея человека, из которого невозможно было сделать трепетного подчиненного. Но отделить Виктора Яковлевича от его детища - все равно, что разрезать живого человека пополам. Мало кто не понимал этого. Но ход событий на то время был неумолим. Власти РЕШИЛИ с почестями проводить его на пенсию.
  Редактор поручил написать очерк мне - таково было желание самого Виктора Яковлевича. Разумеется, я знала границы допустимого. Иначе материал был бы просто не опубликован. Более подробно и свободно о жизни Игнатьева и нашем общении с ним - в материале "Игнатьеву. До востребования. "Дорогой Виктор Яковлевич...". В нем правдиво, более открыто - об Игнатьеве, костромском культурном бытовании, нашем общении. Он был написан как бы для себя. Точнее, для книги с одноименным названием. Идея принадлежала К.И. Котляревской. Она попросила всех, с кем дружил или сотрудничал Игнатьев, написать, как Бог на душу положит, статью ли, письмо Игнатьеву, воспоминания о нем. К сожалению, книга не состоялась, потому что не написал никто: дела, заботы, одним словом, быстротекущая забывчивая жизнь...
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"