Об этом стихотворении Мандельштама написано так много, что в результате о нём известно всё, если не больше, чем нужно. Выявлена его богатая подоплека: связь с (нео)ламаркистской и натурфилософской традицией, с биографическим фоном, с др. произведениями самого Мандельштама, с некоторыми литературными топосами (парой Данте-Вергилий; Книгой Бытия), с тютчевским "хаосом", с текстами Золотого и Серебряного веков русской поэзии и с более поздней литературой; отмечены особенности его формальной структуры (включая поэзию грамматики); и предложены широкие - часто взаимоисключающие - историософские истолкования... Примерно это пишут в литературоведческих статьях.
Осип Мандельштам
Ламарк
Был старик, застенчивый, как мальчик,
Неуклюжий, робкий патриарх.
Кто за честь природы фехтовальщик?
Ну конечно, пламенный Ламарк.
Если всё живое лишь помарка
За короткий выморочный день,
На подвижной лестнице Ламарка
Я займу последнюю ступень.
К кольчецам спущусь и к усоногим,
Прошуршав средь ящериц и змей,
По упругим сходням, по излогам
Сокращусь, исчезну, как протей.
Роговую мантию надену,
От горячей крови откажусь,
Обрасту присосками и в пену
Океана завитком вопьюсь.
Мы прошли разряды насекомых
С наливными рюмочками глаз.
Он сказал: "Природа вся в разломах,
Зренья нет, - ты зришь в последний раз!"
Он сказал: "Довольно полнозвучья,
Ты напрасно Моцарта любил,
Наступает глухота паучья,
Здесь провал сильнее наших сил".
И от нас природа отступила
Так, как будто мы ей не нужны,
И продольный мозг она вложила,
Словно шпагу, в темные ножны.
И подъемный мост она забыла,
Опоздала опустить для тех,
У кого зеленая могила,
Красное дыханье, гибкий смех.
7-9 мая 1932
Очарование этого произведения невероятно велико! (Как невероятен сам Осип Эмильевич - Поэт Поэтов, самый дивный Мастер из племени пишущих в рифму). Стихотворение завораживает и восхищает, невзирая на свой тёмный смысл: лирический герой его, мысленно превращаясь в персонажей, живёт их жизнью и умирает их смертью, оказавшись запертым в своей мутации (как студент Ансельм из "Золотого горшка" Гофмана, злой волшебницей закупоренный в склянке, буквально воплощая собой идею эволюционного тупика.
Я не думала, не помнила об этом произведении, когда рассматривала эволюционную лестницу Ламарка, где человек стоит на высшей ступени, и ход мысли в моём стихотворении, естественно, иной. Тоже не слишком весёлый, но о другом.
***
На вершине лестницы Ламарка
снова разум настигает мгла...
Почему ни холодно, ни жарко
от того, что кошка померла?
Чёрт бы с ней, несчастной этой кошкой.
Нет согласья у добра и зла!..
И зачем осилили дорожку?
Лестница, куда ты привела?
Не уйти от навыков столетий,
мрачной хватки сумрачных веков...
Но умрём, как голенькие дети,
втиснутые в шкуры стариков.
На любой из прожитых ступеней
было б проще умирать, скажи?..
Бог, Ты есть?.. Где падать на колени,
если одолели этажи?
И зачем нажитые подарки
в виде мозга, сердца, тонких чувств...
Как отважна лестница Ламарка!
Запах крови свеж на ней и густ.
Бог нас на "вершине" не встречает.
Наш подъезд так зыбок и случаен.
Это уж позже, читая о жизни и научной деятельности самого Жана Батиста Пьера Антуана де Моне шевалье Ламарка, обратила внимание на интерес поэта к учёному. Конечно, Осип Эмильевич читал не только Ламарка, но и Линнея, Бюффона, Паласса и Дарвина - это окрасило его зрелость. Конечно, его интересовали не частности, а менталитет великих биологов. Ламарка он считал единственной шекспировской фигурой в естествознании. "Ламрак выплакал глаза в лупу! Его слепота равна глухоте Бетховена", - писал он. Да, Ламарк ослеп к 70-ти, и свою семитомную "Естественную историю беспозвоночных" диктовал дочерям. А в свои 65 создал свой главный труд "Философия зоологии", двухтомник...
Думается, он был идеалистом. Верил же ученый в такую причину эволюции, как таинственное стремление живых существ к целесообразности и совершенству, и полагал при этом, что полезные изменения в органах возникают путём упражнений и закрепляются просто тренировкой. И передаются по наследству. Тут следует говорить о заблуждении... Оно, на мой взгляд, поэтично. ...Однако Шарль Бонне был ещё романтичней: его лестница, в отличие от Лестницы Ламарка, состоит из 30 ступеней и человек находится не на верхней. Выше него ангелы и архангелы. Ещё выше херувимы... Тема эта чрезвычайно увлекательна и обширна... Тогда, погрузившись в неё, я отложила работу над рукописью стихотворений новой книги, и конечно, если бы не это, книга называлась бы иначе...
Но не о ней речь. Мандельштамовский поэтический опыт обратного хода биологического процесса ужасен. Возможен ли он в эволюции человека? Если да, то с чего может начаться? Понятно, с обратного хода цивилизационного и социального прогресса: из настоящего - не в будущее, а назад, в прошлое... О чём говорить не хочется и сегодня небезопасно.