Погружаясь в темно-лиловые сумерки ночи, он шел вслед за багровыми отблесками последних солнечных лучей на запад. Остатки безумного дня лохмотьями висели на крыльях измученной души. Матрица винтика бюрократической машины въелась в плоть, вызывая отвращение к себе подобным женского и мужского пола. Алкоголь, выпитый в душных, стенах навязывал лишь непомерную тяжесть в голове, вместо сладкого забвенья. Ситуация требовала еженедельного обряда самоочищения. Бутылка водки, бутылка колы, немного снеди составляли боевой запас. Главное уйти как можно дальше в лес, ориентируясь на последние отблески светила, пока мир не погрузился во тьму. Холодный ветер и злые снежинки заставляли быть сосредоточенным и дисциплинированным.
Все кончилось, ночное небо грустно смотрело в глаза. Вот здесь, между двух берез, кажется нормально. Для начала "отмокания" и правильной организации труда необходимо принять двести. Водка стала очень холодной и утратила "паленый" привкус. Чтобы удержать чужеродное в желудке, срочно нужно употребить пищевую смесь из трухлявой колбасы, состоящей не из мяса и вкусный, почти настоящий, хлеб. Кажется, улеглось, холодная кола анестезировала глотку и желудок. Теперь необходимо позаботиться о собственной жизни. Начинаем с промерзлых, упавших березовых веток, выстилаем ими дно небольшой ямы, переходим на более сухие сосновые, выстраивая микро шалашик. Внутри кладем сухие сосновые ветки, сбитые с деревьев, переходя на все более тонкие, не толще спички. Бумага не нужна, синий огонек, набирая температуру, перебрался из китайской зажигалки в шалашик костерка. Теперь нужно побегать, чтобы грамотно подкормить цветок огня. Мышцы налились огнем и силой, противная дрожь и тошнота от чувства брезгливости к себе прошли. Огонь набрал силу, можно расслабиться и думать, только в такие секунды понимаешь, что счастлив.
Силы и водка заканчиваются. Пора плестись обратно. Навстречу домашнему рабству, снова становиться гадом и лгуном, ненавидеть людей. До следующего заката, до следующего костра.