Утро - любимое время дня полуночников, если оно наступает ближе к обеду.
Гостиничная дверь сотряслась от серии крепких ударов, и прорвавшийся в мое сознание голос предупредил: если я не съеду в течении ближайшего получаса, то это будет расцениваться как продление проживания еще на одни сутки.
Настоящий ультиматум.
В голове калейдоскопом закрутилась вереница событий прошедшей ночи и я открыл глаза. Ободранный гостиничный потолок, за окном светит солнце, в комнате жарко как в парильне и также трудно дышать. Но это пустяк - самое главное принцесса на месте, лежит рядышком и по хозяйски обнимает мой торс своею дланью. Впрочем, барабанная дробь с голосом разбудила и ее.
Взъерошенная Алиса высунулась из под простыни умиляя мое сердце своим заспанным личиком. Однако не дав мне в полной мере насладиться этим зрелищем она вновь спряталась под тонкой простынкой и ползком двинулась через меня. Оказавшись на полу, путешественница послала мне воздушный поцелуй, стянула с меня простынь, обернулась в нее и скрылась в душевой.
Оставшись без покрывала я заставил себя принять вертикальное положение и потянуться к планшету лежавшему на прикроватной тумбочке. Начало двенадцатого, до отправления поезда Астрахань-Москва менее трех часов, и планшет находится в режиме полета. Я поднапряг свою память - снимал ли я его с этого режима после квеста? Память не дала мне четкого ответа. В душевой зашумела вода.
Оторвав пятую точку от печально скрипнувшего матраса я с удовольствием потянулся, пытаясь кончиками пальцев достать до потолка - не хватило каких-то полметра. Удивительно, но я чувствовал себя превосходно, так словно вчерашний день явился квинтэссенцией поклонения культу здорового образа жизни.
Прошлепав к окну, я ввязался в недолгое сражение со шпингалетом, но в итоге сумел с ним справиться и раскрыл створки. В открывшийся портал хлынул жаркий дневной воздух, без малейшей претензии на свежесть, и овеял меня с головы до ног пылью и выхлопными газами. Вдохнув этот коктейль я обернулся, на звук открывшейся двери душевой.
Алиса в промокшей простыне стояла в дверном проеме комнаты, приглаживая полотенцем свои длинные волосы.
-Привет, - сказала она созерцая великолепный образчик мужской красоты.
-Привет, - ответил я опираясь голой задницей о подоконник. - Классный прикид, хочу видеть тебя в нем как можно чаще.
-М-м.. мне так к лицу этот наряд?
-Очень к лицу, ты выглядишь божественно.
-Ах, так бы и зацеловала тебя.. но нам нужно спешить, а то опоздаешь на свой рейс.
-Ты в курсе что я уезжаю сегодня?
-А ты разве не помнишь как рассказывал об этом?
-Вообще-то нет...
-Но, хоть что-то ты запомнил из прошедшей ночи?
-О, я много чего запомнил. И помню что разговоров там было не много. В основе своей там были движения, а еще много звуков.. сейчас-сейчас.. да, точно помню, там были стоны, многочисленные женские стоны, вздохи, а еще...
-Отойди от подоконника, мало ли кто там опирался о него своим задом. И хватит воображать, женских стонов там было не много, в отличии от мужских.
Я усмехнулся, но от подоконника отлип. Оставив полотенце в покое Алиса принялась сосредоточенно заглядывать в свою сумочку, так словно там был огромный саквояж вещей а не крохотное хранилище дамских штучек способное уместиться в одной руке.
-Ты что, - спросила она выуживая из сумочки расческу, - серьезно не помнишь как в Транзисторе рассказывал мне и бармену о своих нелегких буднях охранника?
-Шутишь?. - Нет, Алиса точно не шутила. - Обалдеть... Вот же - блин! Не хило меня развезло. Выходит я уже успел поплакаться в жилетку. Обычно под шафе я не слишком много болтаю.
-Для тебя это был особенный вечер. Ты раз десять об этом упомянул.
-Обармандал, блин.. невероятно!.. А для тебя, он был особенным?
-Да, думаю, он был особенным.
-Большего комплимента мне и не требуется.
Пришло время усмехнуться Алисе.
-Ты был на высоте, спорить не буду. И что это за слово такое обрамандл?
-Это бессмысленный набор букв, точно такой же как и в названиях заклинаний, в сказках о избранном волшебнике. В данном случае это замена крепким ругательным выражениям, от которых у девушек ушки в трубочки сворачиваются.
-Ругательства из мира сказок.. м-м.. как поэтично, теперь весь день буду думать о том, что скрывалось за этим словом.
Отпущенное нам время стремительно убегало, а потому мы, зачехлив свои тела в одежду, собрали вещи и покинули обитель любви спустившись на первый этаж гостиницы. За стойкой рецепшен никого не было и мы, решив не будить лихо, тихонько уложили ключик на стойку и ускользнули в гудящий многотональностью город.
Путь до вокзала не занял у нас много времени. Мы шли держась за руки и посмеиваясь вспоминали события вчерашнего квеста. Не доходя до вокзала мы простились. На этом настоял я - не нравятся мне долгие прощания когда близкие или друзья вынуждено слоняются рядом, в то время как могли бы заняться куда более полезными вещами. Алиса спорить не стала. Ее смартфон то и дело тренькал сообщениями и пропущенными вызовами, и назойливо требовал ответа - похоже половина города хотела знать что с нею приключилось за последние сутки.
На прощание Алиса оставила на моих губах поцелуй, который я пронес до самых платформ железнодорожного вокзала, ощущая его теплоту и нежность. Теплота и нежность покинули меня напротив бессмертного олицетворения вождя мирового пролетариата, со всех сторон облепленного пассажирами, ожидающими в теньке своего отправления. Как и прежде, невозмутимый вождь надменно смотрел вдаль, мимо олухов предавших его идеалы, размышляя над пагубным стечением обстоятельств из-за которых его останки, запечатанные под стекло в пирамидальном склепе, стали доступны публике как музейный экспонат плохо сохранившегося неандертальца времен великой миграции народов. И только здесь, на солнцепеке, в гуще толпы, я вспомнил, что голоден как волк на травяной диете. И вспомнил, что в моих карманах не наскребется и на двадцатку. Пришло время отменить режим полета в планшете и занять денег у напарника.
Стоило мне вернуться в сеть, как на семидюймовом экране одно за другим начали всплывать сообщения о пропущенных вызовах, причем все от нашего бессменного руководителя - от Святого. Я насчитал около двадцати звонков и полдюжины смс. В каждом сообщении содержалась неизменная просьба перезвонить. Набрав номер Еревана я стал ждать. Электронный голос сообщил мне, что абонент находится вне зоны досягаемости оператора. Едва я сбросил вызов как планшет ожил рок-н-ролльным напевом популярной группы - Святой на проводе. Нажав клавишу принять вызов я прокашлялся и ответил.
-Да, здорово Слав.
-Здорово Дрон, ты чё куда пропал, я ни тому ни другому дозвониться не могу. Вы чё там телефоны повыключали? Чё случилось?
-Да ничего не случилось. Вон, на вокзале стою, жду когда отправление будет. Вчера малость загулял, трубу забыл включить.
-А с Ереваном что?
-Не знаю. Я ему сам звонил, а он не отвечает. Придет, никуда денется. С ним такое не впервой.
-Когда в поезд сядете мне набери, чтобы я знал что вы поехали. Хорошо?
-Ага, ладно. Кащей волнуется что ли?
-Конечно волнуется, домой хочет, устал на объекте настроение людям портить, сил никаких не осталось. Хе-хе. В общем, набери меня. Бывай.
Связь прервалась. И это все? Ради чего нужно было названивать и слать смс? Ради того чтобы напомнить об убытии? Детский сад, блин.
Голод мне снова напомнил о себе урчанием живота, и я направился в противоположную сторону от кафешек. Сорокоградусная жара, отсутствие тени, крепкий запах мазута и сладостные воспоминания, я приготовился к тому делу, в котором за последние годы стал докой - к ожиданию.
***
Женский голос из громкоговорителей продолжал вещать никому не понятные фразы, а я стоял у дверей тринадцатого вагона в компании полусотни пассажиров поджидая когда проводник начнет впускать народ внутрь. Мой паспорт с билетом находились в руке, до отправления оставалось чуть более получаса, я время от времени вертел головой выискивая средь толпы напарника, но не видел и намека на его растолстевшую фигуру.
Прорвавшись в плацкарт в числе первых я закинул сумку под нижнюю полку своего купе и возвратившись на платформу увидел его. Санек был бледной тенью самого себя, выглядел он просто ужасно. За его спиной не хватало разве что смерти с косой, выглядывающей из под широкого капюшона с гнусной ухмылкой на высушенной роже.
Приблизившись ко мне Ереван уронил сумку наземь и протянул руку:
-Чё, как Дрон.
-Я то нормально, - ответил я пожимая протянутую ладонь. - С тобой что? Ты выглядишь так, будто помирать собрался.
-Знаю, два дня назад чуть коня не двинул. Жесть. А еще эта жара. Щас завалюсь на шконку и до самого Саратова не встану.
-Что случилось то?
-Отравился. С пацанами пиво пил, а ночью скорую пришлось вызывать. Промывание желудка, капельницы, реанимация. Я реально чуть не сдох. Пойдем внутрь, жарко здесь.
Усадив седалища на шконки, мы уставились друг на друга. Пока что нам везло, рядом никто не топтался и не укладывал вещи на верхние полки. Наш закуток казался нишей спокойствия в безграничном хаосе суеты и возни, без которых немыслимо ни одно отправление общественного транспорта.
-Ну, рассказывай, что с тобой приключилось.
Мой планшет загрохотал на столе - Святой.
-Да Слав, только зашли, сели.. Санек напротив сидит.. Что?. Ты почему трубу выключил?. Говорит зарядить забыл.. Ага, спасибо, давай... Приятной поездки говорит. И пока мы не тронулись, Санек, спросить хочу. Ты с собою жратвы взял?
-Ты че Дрон, я на еду смотреть не могу, меня сразу выворачивать начинает. Я утром еще на капельнице лежал, прикинь.
-Офигеть. Тогда следующий вопрос. Деньги есть?
-Не, пустой как барабан. А что?
-Вот это реальная жесть. Я со вчерашнего вечера ничего не ел. Жрать хочу как бегемот на диете. И деньги все спустил. Надеялся что ты мне не дашь голодной смертью погибнуть.
-Не повезло...
-Мягко сказано. Ну, рассказывай...
По центральному проходу прошла группа правоохранителей, в количестве четырех штук, окидывая пассажиров цепкими взглядами. Задержав свои взоры на осунувшемся Ереване, они проследовали дальше и остановились в соседнем купе, где, судя по шуму и запахам, компания алкашей затеяла продолжение попойки.
-Так, граждане, - раздался скрипучий голос - спиртные напитки распиваем? Знаете, какой штраф предусмотрен за распитие в общественном месте? Ваши документы, пожалуйста.
Красавчики, - подумал я слушая недовольный ропот за стенкой. - Так им и надо, негодяям.
-Ну дык, ты рассказывать начнешь, или так и будешь томить?
-Было бы что рассказывать, - поморщился Ереван. - Сидели вечером с корешом на улице, увидели знакомого, а у него в машине упаковка пива, двухлитровые бутыли - теплое, но сойдет. Сначала было весело, потом поплохело. Я думал что догнался, а потом понял, что помираю, родители скорую вызвали, а там, на месте, уже и других собутыльников увидел.
-Ну ты дал. Выходит пиво испорченное? Лежало наверное в машине полдня на жаре.
-Не, пиво просроченным было. На неделю всего. Мы подумали что ничего страшного не произойдет, если его выпить. Халява.
Я молча таращился на своего напарника. Во истину, некоторые люди не перестают удивлять.
-Ясно. Очень поучительная история.
-Угу. Ладно Дрон, я на боковую. Доктор сказал меньше двигаться, больше спать и не забывать пить воду. Кстати, ты мне водички не принесешь, а то я чую меня по новой накрывает.
-Ты работать то сможешь в таком состоянии? А то давай Святому позвоним, пока не отчалили, он Кащея на второй месяц оставит.
Видимо Саша был не настолько плох - юмор он оценил.
-Кащея оставить? - усмехнулся он показывая мне зубы срочно нуждавшиеся в шлифовальной машинке. - Вопрос сможешь ли ты, с ним работать. Да и потом, мне деньги нужны. Не волнуйся, нормально все будет. Меня ж с больницы выписали. Значит все хорошо. Так как там на счет водички? Поможешь страдальцу, иль мне самому топать?
-Сиди уже, - ответил я поднимаясь на ноги, - сейчас принесу.
Наш экспресс готовился отчалить, пассажиры сидели на своих местах заполонив центральный проход неимоверным количеством ног, с трудом продравшись к купе проводника я запоздало вспомнил, что за аренду стакана нужно платить и воротился обратно, вызывая на себя косые взгляды попутчиков. Санек порыскав в сумке вытащил на свет помятую алюминиевую кружку и вручил мне ее со словами:
-Только, если можно, тепленькую водичку.
На что я резонно заметил.
-Где ее в такую жару холодненькую найдешь.
Состав тронулся пока я стоял нацеживая воду из бака в начале вагона и вспоминал о старых не добрых временах, в которых мне, еще совсем зеленому салаге, впервые пришлось познакомиться с внутренним устройством поездов дальнего следования. Охренительно не добрые времена, в которых меня уносило ветрами судьбы для отбытия воинской повинности на Южный Урал. С другой стороны, хорошо что не прямиком на Северный Кавказ, в те лютые пропитанные кровью и страданиями земли. Впрочем, потом я и сам отправился туда по доброй воле. Но это уже совсем другая история.
Вернувшись я поставил полную до краев кружку перед напарником и тот тут же высадил ее без остатка. А потом завалился на шконку и затих, закрыв глаза.
За окном проплывали окраины города, затем пошла бескрайняя степь, кондиционеры усиленно охлаждали воздух до приличных температур, и вот, кто-то решил перекусить. Резкий пахучий запах лапши быстрого приготовления взбудоражил мои и без того обостренные рецепторы обоняния и я с тоской подумал о долгих часах мучений что мне предстоит пережить. Подумал и завалился в горизонтальную плоскость. Почти сразу за переборкой послышался шум от вернувшихся алкашей. Один из них уверено сказал кому-то:
-Да нормально - договорились. Потише ведем себя и все ровно будет.
То есть как потише? - подумал я - Такое вообще возможно, чтобы пять пьяных рыл вели себя тихо?
Вздохнув, я окружил себя коконом невозмутимости и погрузился в дрему. Надолго моего кокона не хватило, он разлетелся в дребезги от сивушных паров и глумливого смеха за перегородкой. Но я не сдавался - нас, Кавалеров Атики, так без хрена не сожрешь.
***
Не знаю, какая именно причина заставила меня проснуться, но открыв глаза, я увидел погруженный в сумрак вагон и крадущуюся фигуру в нашем купе. Фигура кралась к Еревану, уткнувшемуся лицом в перегородку. И фигура бормотала одну и ту же фразу заплетающимся языком.
-Мариш.. это я.. Мариш..
-Слышь, мужик, - приподняв голову заговорил я. - Ты обознался, иди в другое купе.
Мужик приложил палец к губам и зашипел, разбрызгивая слюни во все стороны. Его рука легла на задницу Еревана, закрытую белой простынею... и тут Саша проснулся, подскочив чуть ли не до верхней полки. Пьянчужка по всей видимости не сообразил, что красавчик выскочивший из под простыни не Мариша и подполз еще ближе протягивая свои ручонки. Санек меня не разочаровал. Раздался глухой удар и пьянчужка вылетел в проход, воткнувшись головой в край боковой шконки на которой кто-то спал. Как по сигналу со шконки раздался истошный женский вопль:
-А-а-а!. Убивают!. Помогите!.
Вой не прекращался. Зажегся свет. К шуму катков вагона бегущих по рельсам добавился топот ног. Начал стекаться народ. На полу стремительно росло пятно крови, вытекающее из разбитого носа пьянчужки не подававшего признаков жизни. Прикусив простынку зубами я боролся с приступами хохота, глядя на обалдевшую физиономию Саши. Немолодая женщина на боковой шконке испуганно жалась к окошку натягивая одеялко к груди. Кто-то громко шептал одни и те же слова, сгущая и без того сгустившуюся атмосферу:
-Убили, убили.. мертвый лежит.. ты посмотри что творится...
Здесь убитый зашевелился и поднялся на ноги с помощью друганов. Его перст тут же указал на Санька.
-Это он на меня напал.. - произнес он на удивление четко.
Друганы развернулись фокусируя красные глазки на обидчике и двинулись с матюками и кулаками к Саше. Пришла пора подтягивать тяжелую артиллерию - я вскочил со шконки.
-Воу-воу, по легче мужики. Вы чего?
Жирный боров, шедший в авангарде отряда, собрался схватить меня за грудки, я собрался встретить его прямым в челюсть, но тут появились правоохранители с заспанными лицами.
-Разойдитесь! Дайте пройти! Всем оставаться на своих местах!
Зазвучали противоречивые указания.
-Что здесь произошло?
Проводница тут же доложилась.
-Драку устроили. Вот эти двое.
-Какую еще драку? - возмутился Санек поднимаясь на ноги. - Это чучело меня щупать полезло пока я спал..
-А вы значит, за это его избили? - Капитан, худой мужчина лет около сорока, с помятым лицом и в столь же мятой форме расстегнутой на груди, критическим взглядом осматривал кровавую лужу на полу. - Нехорошо гражданин так руки распускать. Человек мог обознаться, место свое перепутать, а вы его сразу бить. Разве так можно?
-Вы че, охренели что ли? Я же вам объясняю: я сплю, а он ко мне обниматься лезет.
-Не нужно так кричать, гражданин, и выражаться тоже не нужно. Не забывайтесь. Сейчас во всем разберемся. Предъявите документы.
Санек не сдавался.
-Да вы у него документы спрашивайте, я-то здесь причем? Я что ли перепил и на ногах не стою?
-Гражданин! Повторю еще раз: предъявите документы и билет. И не кричите. Вы здесь не один едете. Весь вагон на уши подняли. Давайте сюда свои документы и пройдемте в соседний вагон. Будем протоколы оформлять. А вы граждане, расходитесь - представление закончено.
Пришла пора заявить о себе.
-Я видел что произошло. Никакой драки не было. Он его оттолкнул а.. этот, не удержавшись, свалился на пол и разбил нос.
-А вы.. кто?
-Я - свидетель произошедшего, - ответил я упирая на слово свидетель.
Капитан стрельнул взглядом по мне, затем вернулся на Санька, и снова на меня.
-Вы вместе едете?
-Вместе, - не стал отпираться я.
-Куда?
-В Саратов.
-Пройдемте с нами. И документики тоже прихватите.
Мы миновали три плацкартных вагона прежде чем добрались до купейных. Здесь, в одной из комнатушек на четверых, с автоматами заброшенными на верхние шконки, в тельняшке, сидел четвертый из королевских мушкетеров. Мы с Саньком присели на одну сторону купе, капитан подсел к тельняшке с другой стороны. Побитого и друганов провели мимо, дальше по вагону. Капитан привстал и закрыл дверь. Мы остались в купе вчетвером.
Капитан пролистал наши паспорта, заглянув на каждую страницу, а потом передал документы тельняшке, которые тот положил на стол справа от себя.
-Александр значит, да? - начал Капитан переключив суровое выражение лица на в высшей степени благожелательное. - Что же вы так руки-то распускаете, Александр? И зачем на сотрудников при исполнении кричите матерными словами? Не хорошо, ох не хорошо. За такие дела два протокола нужно оформлять - не один.
Тельняшка поднял брови:
-Чё, матерился что ли? Не прав ты дружище, ой не прав.
-Где работаете, Александр?
-В охране.
Капитан посмотрел на меня, и я кивнул.
-Тоже.
-Вот что мы имеем. Передо мною лежат два протокола, много писанины, время за полночь, а вы, наверное, не хотите терять его здесь и потом, после прибытия в Саратов, верно? А еще вам наверное не хочется, чтобы в вашей организации узнали о дебоше который вы здесь учинили. Понимаете о чем я?
Вот так номер. Санек начал возмущаться, приводя какие-то аргументы в свою защиту, а я молча смотрел на Капитана, который явно пропустил присвоение очередного звания. Спорить и доказывать ему что-то, было занятием крайне бесперспективным.
В этот короткий миг я будто снова оказался в середине нулевых, на поезде идущем из Ханкалы, в котором куча ментов трясла всех без разбору солдат со званиями ниже офицерских. Прикрываясь поисками боеприпасов правоохранители искали всегда только одно - наличность. Заработанные деньги за месяцы, а то и годы, жизни бок о бок со смертью в нечеловеческих условиях, которые эта свора шакалов любым способом пыталась отжать в свой общак. Потом были автобусы из Хасавюрта, где такие же ребятки требовали разве что не документальное доказательство происхождения наличности. Вспомнились истории когда парней чуть ли не под дулами автоматов оставляли без копейки, и те были рады тому что вообще остались живы. Методы и алчность этих людей стали притчей во языцех среди всех бойцов прошедших за кордон блокпостов.
Наверное что-то в моем лице, глазах, изменилось, потому что с физиономии капитана вдруг слетело душевное наигранное настроение и он резко посерьезнев спросил:
-Где служил?
-В разведке.
Он неопределенно качнул головой куда то за спину.
-Там?
-Там.
-Ветеран?
-Ветеран.
После паузы он добавил.
-Я тоже ветеран.
-Ну, тогда как ветеран ветерану, - сказал я глядя в колючие глаза напротив. - Это пьяное чмо, которое заблудилось в трех соснах, само нарвалось и вины Саши в его падении нет. Никто не вливал в него бухло против воли. Что посеял, то и пожал.
Тельняшка посмотрел на своего командира, тот продолжал смотреть на меня а я на него. Никто за эту минуту кажется не моргнул ни разу.
-Значит, хотите разойтись без взаимных претензий.
-Да. Именно этого и хотим.
Капитан посмотрел на наши документы, лежащие с краю на столе, и сказал:
-Хорошо. Идите.
До Саратова остались считанные километры, за окнами исчезал Энгельс. Сдав белье мы заняли позиции в тамбуре, к великому неудовольствию проводницы, отчего-то считавшей, что раз уж нас взяли на карандаш в патруле, то она может относиться к нам с великим предубеждением; а может это из-за того, что ей посреди ночи пришлось намывать полы, стирая последствия чужой глупости. Мы молчала наблюдали за ее выкрутасами и пропускали мимо ушей стенания о торопыгах норовящих соскочить с поезда до полной остановки.
Пустая платформа города приветствовала нас. Мы миновали подземный переход и вышли на небольшую площадь, где к нам с распростертыми объятиями устремились местные бомбилы, обещая за недорого отвезти в любую точку земного шара.
Санек толкнул меня в плечо.
-Вон, Шкода Емели стоит.
Из белого седана нам навстречу выбрался бородатый как лесоруб приземистый мужичок в кепке.
-Здорово Емельян, ты чего не спишь в такое позднее время?
-Двух лоботрясов из Астрахани поджидаю. Не видели?
-Как же не видели, там таких лоботрясов целый состав - иди выбирай. Чё как житуха?
-Все в порядке. Работаю, отдыхаю, снова работаю. Без изменений. Вы с собою рыбки астраханской не привезли?
-Мы сами как рыбки, Емельян, такие же вяленые и высушенные.
Уложив сумки в багажник мы прыгнули в машину и отправились в конечную точку нашего маршрута - в Янтарную усадьбу.
Покачиваясь на ухабах мы ехали по пустынным дорогам - которые в половину второго ночи выглядят как мечта любого автомобилиста, - оставляли за спиной ярко освещенные фонарями перекрестки главных улиц, светящиеся витрины магазинов, супермаркеты, ателье, и однотипные многоэтажки, в которых досыпали последние часы перед рассветом жители славного городища. Саратов конечно удивительный город, он такой же старый как и Астрахань, также возник на месте более древнего поселения, и имеет такой же ворох нерешаемых проблем. Да и люди здесь живут похожие - мечтатели, в душе которых не умирает надежда на то, что через некоторое время все образуется, придет стабильность, достаток, уважение... Мечтатели. Как и все мы.
Включив планшет я сразу получил смс от Алисы, и моя физиономия расцвела от счастья. Приятно все таки осознавать, что в этом мире о тебе помнят, переживают и волнуются. Настрочив ответ я спрятал планшет в карман. Как все-таки странно мы познакомились. Видимо без происков судьбы здесь не обошлось.
Под мерное покачивание автомобиля и тихую музыку я задремал, а проснувшись, увидел, что мы стоим у глухих трехметровых ворот с бронзовой чеканкой в виде виноградных лоз. Фонарь над воротами освещал вымощенную плиткой парковку, а две камеры видеонаблюдения таращились на нас своими стеклянными объективами. Часы на приборке показывали половину третьего. Санек громко храпел на заднем сидении.
-Санек, выходим, мы свою станцию проспали, в Москву приехали.
Храп прекратился, а Санек, покачиваясь как кобра перед броском, стал подниматься и оглядываться по сторонам. Емельян глядя на него усмехнулся.
-Жестоко шутишь, Дрон.
-Это еще цветочки, видел бы ты какие мы номера откалываем в базе под Астраханью - вот где настоящее искусство. Ну, бывай Емельян. Не забывай нас, и через месяц приезжай забирать.
-Бывайте пацаны.
Встречать нас вышел Кащей, с выпученными от бессонницы глазами. Тощий двадцати семилетний охранник в черной форме, висевшей на нем как на вешалке, попытался улыбнуться, но вместо этого получился жутковатый оскал - с ним так всегда, человек патологически не способен радоваться жизни.
-Приехали, - просипел он. - Как добрались?
-Пешком шли с того берега моря, а потом встретили хромую блоху, а потом вплавь, а потом Емельян взял нас на борт.
-Хе-хе, сейчас я вас обрадую, шутники.
Пока Кащей расплачивался с Емельяном - загодя приготовленными управляющей деньгами на такси - мы с Саньком ступили на охраняемую территорию. За время нашего отсутствия ничего не изменилось - по крайней мере на входе. Все те же березки, сосны, туйки, дом для обслуживающего персонала спрятавшийся в небольшой рощице метрах в пятидесяти вниз по дорожке, и куст алых роз по прежнему благоухал на всю округу распространяя свои миазмы. Гараж на три машино-места был закрыт, а внушительный домик охраны приветствовал нас распахнутой дверью.
Внутри все также было на своих местах: рабочий стол, стулья, щиток с ключами, небольшой буфет, вешалка, крохотный холодильник, и два больших монитора на стене, с выведенным на них сигналом сорока видеокамер, следящих и днем и ночью за десятью гектарами охраняемой земли. Дверь в коридор была закрыта, где то там в его конце находилась комната отдыха с двумя кроватями, не доходя до нее была душевая совмещенная с санузлом, а еще ближе, фактически за стенкой рабочего помещения, каморка с двумя койками для прибывающей смены, в данном случае для нас с Ереваном.
Бросив сумки под вешалкой, мы стали ждать.
Шкода развернулась, Емельян уехал, а Кащей закрыв калитку на ключ зашел в домик.
-Я думал вы спать ушли. Идите, утром расскажем про изменения.
-Давай сейчас.
-Ну, как хотите. С чего начать?
-С главного.
-Короче, у Шефа с Хозяйкой юбилей - 10 лет вместе. Готовится большое собрание гостей - вроде как вторая свадьба. Мы с Трепыхом последние три дня только по ночам спим - хоть спички в глаза вставляй - в дневное время у озера стоим за работой дизайнеров и наемных рабочих наблюдаем. Зачем - вопрос не ко мне, к Альбертовне. Поэтому вы вовремя приехали, как раз под праздник успели. Он через десять дней планируется. Все на кипише ходят естественно. А мы получается крайние.
-По-па-дос, - пропел Санек к вящему удовольствию Кащея.
-Ладно, хоть чем нибудь нас порадуешь? Пожрать есть что-нибудь?
-В холодильнике, для вас Мира два бутерброда сделала, думала вы голодными приедете...
-Да будет благословенно небо над этой святой женщиной! - возопил я бросаясь к холодильнику. Целых два бутерброда! Трясущимися ручками я извлек тарелку с пухлыми гарантами счастья любого мужчины; из под хлеба, обильно политого растопленным сыром, выглядывали листья салата, помидорка, ветчина... Внезапно рядом нарисовался Санек.
-Ты чего? - покосился на него я.
-Как чего?. Бутер съесть хочу.
-Ты же говорил, что на еду смотреть не можешь!
-Говорил... ну, это... халява же...
Через пять минут я лежал на койке и смотрел в потолок, чувствуя как в животе на атомы углеводов расщепляется пища, а затем глубоко вздохнув повернулся на бок и уснул. Впереди нас ждали нелегкие бессонные недели.