Ты поступками стёр синь каёмочки блюдца,
и в посудине, этой с прожилками, жил.
Не видавший краёв, не отсель пассажир,
ты по горло влез в мёд и измазался в жир, 
и желания нет в эту кашу вернуться.
Коль покинул налипшее дно круглой клети, 
поменяв путы правил на нынешний плен, 
разогрей крови бег по извилинам вен! 
Ведь отворенных врат на свободу заметить 
ты не сможешь, не встав с раздобревших колен.