Женщина в тонком из трав балахоне 
призраком села за стол на балконе. 
В тучах луны бледный шар. Без изъяна
тень собеседницы стала короче.
Но за столом я один, между прочим.
С розой внизу семенит обезьяна.
Нет! Человек в чёрно-грязной рубашке!
Видно спешит на свиданье к любимой.
Вырвавшись, гром замахнулся дубиной 
и задрожали два блюдца, две чашки.
Дождь угрожает направленным дулом 
в мой уголок.  Кто-то трогает чайник. 
Чай наливается струйкой печальной, 
только один я, приклеенный к стулу.
Капли карниз истончают ножами.
В доме напротив ещё обезьяна!
Губы её сжали трубку кальяна.
Нет! Человек в безобразной пижаме!
Громко стучит бой часов не песочных.
Может песочных! Какое мне дело!
Молния в стае на юг улетела, 
Очень похожая на позвоночник.
Я ошалел от наплыва экзотик.
Воздух наполнен парами дурмана.
По тротуару бежит обезьяна.
Нет! Человек и поломанный зонтик!
Пахнет заварка от сглаза и порчи.
Тень собеседницы вроде исчезла.
Правда, на метр отодвинулось кресло.
Я на балконе один, между прочим!
Тоньше становится ливня мембрана.
В тело моё забралась обезьяна.