Аннотация: Подростки... Нам, взрослым, трудно, а им?
Аршанская Вера
Я ДОЛЖЕН УСПЕТЬ!
ВЕЧЕР
Было уже 9 часов вечера, когда Ник добрался до дома. Он влетел в подъезд и бегом понесся по лестнице на свой 3-й этаж. По закону подлости ключ завалился за подкладку куртки и, торопясь вытащить его, он порвал карман. От досады Ник врезал кулаком по почтовому ящику, и тот с грохотом полетел на пол. На шум вылезла вездесущая соседка Мария Павловна.
- Эта что тут делается? Ты зачем портишь казенное имущество! Кто тебе позволил?
Соседка была скандальная и славилась тем, что влезала абсолютно во все, что делали жители ее подъезда. Злить ее было неразумно. Но сегодня Ника прорвало. До того все не ладилось, что у него уже не было сил сдерживаться.
- Вам-то какое дело! И ящик этот наш личный, его еще мой папа прибивал! - вскипел он.
И с силой повернув ключ в замке, он вошел в квартиру и так захлопнул дверь, что в коридоре посыпалась штукатурка.
Коридор был полутемный, и в нем почему-то всегда пахло стиральным порошком. Хотя мама Ника никогда не хранила порошок в коридоре. Ник скинул мокрые кроссовки и куртку и уже хотел незаметно пройти в свою комнату, как из двери кухни выглянула лохматая голова и пропищала :
- Ты чего так поздно? Мама уже хотела в милицию звонить.
Первым желанием Ника было отвесить пинка этому проныре, но голова предусмотрительно убралась обратно. Дверь кухни распахнулась, и на пороге появилась мама. И ее взгляд не предвещал ничего хорошего.
Ник прошел мимо матери в кухню и сел за стол. Мать стеклянно молчала. Тогда Ник снова встал и открыл холодильник. Вытащил оттуда кастрюлю с холодным борщом и поставил на плиту. Зажигая спичку, он услышал у себя за спиной:
- Совесть-то у тебя есть? Где ты шлялся, паршивец?
Прежде чем ответить, он зажег газовую горелку и аккуратно убавил огонь. И лишь после этого повернулся к матери.
- Совесть у меня есть. И я не шлялся, а был на теннисе.
- Не морочь мне голову! Теннис у тебя до 5. Ты уже 3 часа, как должен быть дома!
- Нас сегодня задержали. И в транспорт не влезть. Это не я придумал ездить через весь город только потому, что там дешевле.
- Ну конечно. Ты вообще ни о чем не думаешь! И о деньгах в том числе! А то, что я чуть с ума не сошла за это время - это в порядке вещей! Совершенно безответственный!
Она продолжала его пилить все время, пока он ел. И хоть он привык к таким сценам, это в любом случае было неприятно. Да и незаслуженно.
- Ты уже закончила?
- Нет!
- А я "да"! Я пошел, мне еще сочинение писать.
И, спасаясь от дальнейших препирательств, он вошел в свою комнату и плотно закрыл дверь.
Писать сочинение действительно было надо, но он так вымотался, что просто лег на тахту и закрыл глаза. Как на кинопленке, у него в голове прокручивался весь сегодняшний день. Школа, теннис, долгая обратная дорога и, что самое неприятное - изматывающее предчувствие нахлобучки за опоздание. Иногда во время "промывания мозгов" он чувствовал, что готов на все, лишь бы она замолчала. И ему стоило неимоверного труда сидеть спокойно. Но сдерживаться вечно не будешь, и он все равно срывался. Тут он услышал, как дверь его комнаты приоткрылась, и на пороге возникло существо, ростом ему по пояс. Оно жевало большое яблоко.
Злость на весь мир и на этого ябеду внезапно захлестнула Ника, и он, вскочив с постели, схватил за шиворот этого паршивца. Но тут на пороге возникла мама.
- Что ты делаешь?! Оставь его!
Голос матери привел его в чувство. Ярость схлынула, и он увидел огромные, перепуганные глаза братишки. Ник выпустил его, и тот шлепнулся на пол. Не отводя глаз от Ника, он задом пополз к двери, а потом вскочил и с ревом бросился прочь.
- Ты с ума сошел?! Он же еще маленький!
Мать повернулась и рассерженно закрыла за собой дверь.
Ну, причем тут это!! И вообще, пошли они все! Ник лег и закрыл голову подушкой.
Он сразу же заснул. И, проснувшись часа через 2, почувствовал себя лучше. И сразу вспомнил свою вспышку. Он снова увидел перепуганные глаза брата, и ему стало не по себе. Он вышел в полутемный коридор и прошел к "скворечнику". Так он называл комнатушку младшего братца. Тихонько открыл дверь и вошел. В комнате было почти светло от лунного света. Он ясно увидел кровать и разметавшегося в ней брата. Подойдя ближе, он сел рядом, на стул с одеждой. Посмотрел на лицо спящего малыша. Оно не было тревожным, не было испуганным, но и улыбки на нем не было. Такой, как в давние времена, когда они всей семьей ездили на дачу в Сосново. Но когда это было... А брательник вдруг открыл глаза и посмотрел на Ника.
- Ты чего здесь?
- Ничего. Спи.
Он вдруг застыдился своих чувств и хотел встать, но брат вцепился в его рукав. Черт, не дай бог он маме наябедничает!
- Ник...
- Ну, чего тебе?
- Ник, а небо может упасть?
- Че-его??!
- Ну может? Или расколоться... Как при землетрясении...
- Зачем тебе это?
- Ну надо! Очень...
Последние слова он прошептал так тихо, что Ник едва их расслышал. Он снова хотел было встать, но посмотрев в эти огромные, требовательно смотрящие на него, глаза, сказал:
- Тема... Небо, оно не твердое. Это же просто воздух. Только когда его много, он кажется голубым.
- А почему он никуда не улетает?
- Его Земля притягивает. Спи, а то мама придет и надаёт по одному месту.
- Ладно. Только...
- Что?
- Посиди со мной... Немножко, пока я не засну. Мама не хочет сидеть, говорит, что я должен засыпать сам. А я боюсь...
- Ладно.
Ник оглянулся на дверь.
- Только не долго.
Он вытащил из-под Темки сбившееся одеяло, расправил его и покрыл брата. Тот свернулся в уютный клубочек и, крепко вцепившись в руку своего большого брата, засопел. Он заснул быстро, и Ник, осторожно высвободив свою руку из теплых ладошек, тихо выскользнул из комнаты.
Он вошел к себе и, не зажигая свет, расстелил постель. Разделся и с удовольствием растянулся под одеялом. День был таким долгим...
УТРО
Ник проснулся оттого, что ему в нос бил резкий неприятный запах. Он закрылся с головой одеялом, но запах проник и туда. Он скинул одеяло и, сев на кровати, посмотрел на будильник. Стрелки показывали половину восьмого. Все равно через пятнадцать минут вставать... Он спустил ноги на холодный пол и тут, наконец, понял, что это за вонь. Это было какое-то средство от тараканов, которым травили оных соседи. Ранние же, однако, они пташки!
Ник прошлепал босиком в ванную, а оттуда на кухню. Он поставил на конфорку чайник и стал готовить себе яичницу. Он уже снимал ее со сковородки, как в кухню вошла мама, а за ней вылез зевающий Темыч.
- А ты чего так рано?
- От этой вони, пожалуй, поспишь...
Мама налила себе чаю.
- Какие у тебя сегодня планы?
- А какие они могут быть... Школа, школа и еще раз школа. Да, и еще сегодня у нас вечерний факультатив.
- Факультатив? Во сколько?
- В полшестого.
- В полшестого? Но сегодня должен придти твой отец! Ты что, забыл?!
- В смысле "забыл"? Я и не знал. Да если бы и знал, то все равно ушел бы хоть куда!
- Как ты можешь так говорить! Это же твой отец! Ты ему всем обязан!
- ВСЕМ? ОБЯЗАН? Да ничем я ему не обязан! А он просто пьяница! Думаешь, я не знаю, зачем он сегодня привалит?! Деньжат занять на водку! Все, я уже опаздываю в школу!
ПОЛДЕНЬ
Он сам не понимал, как умудрился не нахватать двоек в этот день. А мог бы. Ведь думал он на уроках о чем угодно, кроме слов учителей. Хорошо еще, что самостоятельную по математике перенесли на следующую неделю, а то бы не миновать двойки, а то и кола...
Едва досидев до конца уроков, он схватил сумку и пошел в школьную читалку. Он сидел там до самого факультатива, а потом еще побродил по улицам. Он не хотел встречаться с отцом. Домой он пришел продрогший и с мокрыми ногами, а желудок у него от голода сводило судорогой.
Ник грохнул сумку у порога и стал раздеваться. Он снимал уже второй ботинок, когда услышал ледяные слова матери:
- Ты бесчувственный эгоист! Лучше бы я сделала аборт, чем терпеть такого сына как ты!
И за его спиной хлопнула дверь. У Ника сжались кулаки от бессильного гнева. Но он же не просил его рожать! Она сама сделала это! Зачем, если она не хотела его еще до рождения? Чтобы вот так попрекать?! Сделать аборт. Неужели она смогла бы? Несколько лет назад он увидел кадры какой-то научно-популярной передачи. Они врезались в его память, как будто их выжгли в его мозгу каленым железом. Это были кадры, моделирующие малыша в утробе матери. Это было так реально! У него была большая голова и коротенькие ручки и ножки, но он был живой! Он двигался и даже улыбался! А после этих кадров, ведущая сказала, что именно на этом сроке обычно делают аборт... КАК? Для этого ведь нужно убить это совершенно беззащитное существо... Неужели и ОНА смогла бы? Взять и... И его бы не было бы...
Но гнев схлынул, и осталось безразличие. Ник поднялся и на ватных ногах прошел на кухню. У него не было сил даже разогревать обед. Положив на хлеб остатки колбасы, он откусил сразу пол бутерброда и пошел к себе. А сев на кровать, он понял, что не в силах ничего делать. Он лег на покрывало и забылся тяжелым сном.
ПОЗДНИЙ ВЕЧЕР
Проснулся он от кошмара. Сел и помотал головой, чтобы прогнать остатки неприятного сна. Глянул на часы. Полдвенадцатого. Все тело болело, словно он таскал кирпичи. Странно, так давно не было, даже после тренировок...
Ник притянул к себе школьную сумку и вытряхнул из нее учебники. Наскоро проглядев дневник, он понял, что уроков почти не задали и почувствовал облегчение. А историю можно почитать и утром.
Внезапно он услышал какие-то звуки. Он подошел к двери и понял, что они идут из "скворечника". Он заглянул туда. Темка лежал на вытертом паласе и всхлипывал.
У Ника зашлось сердце.
- Тем, что случилось? Что?
Тот только помотал головой и только сильнее затрясся от всхлипов.
Ник сел на пол и притянул брата к себе. Он ощутил, как судорожно тот вцепился в него. Он гладил Темку по спутанным волосам и испытывал сильное желание дать по зубам тому, кто его обидел. Всхлипы постепенно стали стихать.
Наконец Тем потерся о его рубашку мокрыми щеками.
- Тема... Что случилось?
- Ничего.
- Тем... Я же твой старший брат, помнишь?
- Папа...
- Что? - Ник внутренне напрягся.
- Он... он...
- Что он?
- Он заставил меня...
- ЧТО?
- Заставил меня пить водку...
- КАК?
- Ну, он пришел и к маме... Деньги, говорит, давай...
- А она?
- Ну, она дала немного. А он... Он вернулся с бутылкой. И говорит, давай старое помянем... Ну, мама сначала отнекивалась, а потом принесла стакан. Они выпили... А я сначала сидел на окне за занавеской. А потом пошел из комнаты... Ну, мне в туалет надо было, не мог больше терпеть... А он как увидит меня, сразу - "мой наследник, мой наследник". А потом схватил и стал водку в рот вливать... Насильно... Чтобы я стал "полноценным мужчиной". У меня до сих пор щеки болят...
Ник пригляделся и увидел на щеках брата синеватые пятна... От ярости на отца у него потемнело в глазах. Он переждал ее и открыл их. На него смотрели заплаканные глаза младшего братишки...
- Тем... Ты не бойся его. Я тебя больше никогда не брошу.
Я ДОЛЖЕН УСПЕТЬ!
Но дни потекли беспрерывной и однообразной чередой. И Ник уже начал к ним привыкать, хотя иногда его все равно встряхивало, как от озноба при мысли о НЕМ...
Но... беда обычно приходит, когда ее совсем не ждешь.
Ник уже вошел в здание спортшколы, когда вдруг обнаружил, что забыл ключи. А мама сегодня в вечернюю... Попросившись у вахтерши, он набрал свой номер.
- Алло.
- Ник?
- Тема?
- Да, это я. Позови маму.
- А ее нет.
- Как это?
- А так. Она ушла пораньше. Сказала, что хочет чего-то купить...
- Тем, ты что? Плачешь?
- Ник...
- ЧТО?
- Ник, папа позвонил, что придет. Он придет, а ее нет... Я один... Ник...
Ник в полном объеме представил себе, ЧТО его ждет, если он пропустит занятие... Но Темка... Нельзя же его бросить!
- Тем, я сейчас приеду. Никому дверь не открывай. Даже ему. Все, я еду.
Как всегда, когда торопишься, все только и делают, что тебя задерживают. Не успеваешь на зеленый свет, опаздываешь на автобус! Но вот и он - долгожданный дом!
Ник уже войдя в подъезд услышал пьяную ругань отца. Не чуя под собой ног, он взлетел на третий этаж и услышал как бы со стороны свой собственный голос:
- Не трогай его! Не трогай!
ЭПИЛОГ
Ник сидел на диване и читал книгу. За прошедшее время было много всего. И страшная драка с отцом (правда, дрался не он, менты, которых вызвали соседи. А отец вытащил нож и бросился на них.), после которой его тряс такой колотун, что мама даже вызвала врача, и тот сделал ему какой-то укол. И разбирательство с матерью, которая жутко ругалась, когда узнала, что он пропустил тренировку "за которую плачены деньги". И болезнь Темки, которая, впрочем, на проверку оказалась обычной простудой.
Все это было уже позади, но страх оставался. Он знал, что отца ждет суд за поножовщину и что несколько лет ему обеспечено. Он понимал, что опасность миновала. По крайней мере, на время. Но ему было страшно. И это был страх не за себя. Он боялся за Темку, который был гораздо слабее его. И гораздо беззащитнее. Но страх этот постепенно проходил. Страх не был вечным!
- Н-и-и-к! - услышал он.
Ник вскочил и бросился в коридор.
- Ник! Достань мне с антресолей цветную бумагу!
Страх сваливался с Ника ледяной коркой. Он посмотрел на брата. А тот подмигнул ему: