Вода солнечными брызгами расплескалась по цветному камню купальни и стала блестеть на солнце проходящему через маленькие цветные витражи оконцев почти над потолком.
Мужской смех прошелся по купальне, словно раскат грома над полем и ему вторил чуть запоздало звонкий, словно ломкий голос подростка.
Вынырнув и замотав головой, словно собака я хихикнул и попытался вытрясти воду из ушей.
При моем росте бассейн был мне чуть ниже груди, и это меня радовало. Можно было резко встать и почти не набрать в рот воды.
На этот раз меня, крепко схватив поперек живота, просто донесли до воды и плюхнули туда.
Я сопротивлялся, но скорее так - не сильно, купаться сильно хотелось, отчего карие глаза смотрели на меня сердито.
- Простите - потупился я.
- Не надо со мной играть Ферула. Мне достаточно женщин для этого.
Я нахмурился, Ферула ни разу встала в голове в нужную колею. Я не достаточно еще знал турецкий (или арабский?), что бы мгновенно перевести слова. Но уже забывал французский и испанский.
Когда он потягивался на руках, мышцы напряглись, что не помешало мне полюбоваться спиной. Недолго, правда.
По сравнению с ним я был доской не иначе. Болезненно бледный и худой я хоть и был выше, но слабее его. Хотя поравняться силами с хозяином мне не хотелось. Вернее хотелось, но я старался об этом не думать и не показывать виду.
-Что погрустнел Ферула, садись - он похлопал по бортику рядом с собой.
Я улыбнулся, опять засмеялся и, обдав его брызгами, нырнул под воду.
Вынырнул я почти возле него тряхнув волосы, так что бы они тяжелым пластом шлепнулись по спине.
Теперь он улыбнулся,
улыбнулся и я.
Я, так же как и он приподнялся над бортиком, и он шлепнул ладонью мне по пояснице.
Не сказать, что ощутимо, но вполне.
-Не двигайся - почти ледяной голос, но страха не было. Я уже научился отличать его холодный предостерегающий голос, от вот этого. Хотя он мог быстро обжечь гневом, если мне пошевелиться.
Я стал медленно вдыхать и выдыхать воздух. Ноги не доставали до дна бассейна, а руки стали подрагивать.
Я ничего не спрашивал и не говорил. Зачем? Вряд ли мне сказали бы зачем это.
Вода с волос натекла приличной лужицей, и руки потихоньку стали скользить.
Не поворачивая головы я чувствовал этот горящий взгляд почти черных глаз, у себя на коже. С плеч вниз по ребрам, на округлость ягодиц и опять наверх. Видеть я тоже этого не хотел.
Зазвенели бубенчики.
Пара женщин поставили, что то и ушли, после резкого звука его голоса. Какая то леность звучала в нем, леность и полу рык, что обмануть не могло.
У меня сжались зубы, и пришлось закрыть глаза.
-Ну, зачем ты так Ферула? Зачем ты это делаешь? Зачем ты никак не хочешь мне повиноваться в малом. В большем, уже да. В малом, пока еще нет.
Я открыл глаза и стал смотреть прямо перед собой. Злоба горячая обжигающая внутри.
Какая то часть должна остаться у меня, во мне.
Я потихоньку глянул на него и спрятался за волосами, хотя знал, что он видит.
От него пахло маслом, мазями и орехами. Фисташки. Эти орехи я запомню надолго, и они будут напоминать мне восток. Почему именно они, не знаю. Но именно они.
Дыни и апельсин. Я был фруктовый, а он ореховый, как то так получилось.
Эти мысли стали заполнять мою голову, отчего было легче.
Его ладонь опустилось мне на поясницу, отчего я взвизгнул.
- Так ответь мне Ферула, ты будешь мне подчиняться?
Я кивнул, а потом сказал, что да буду. Впрочем, я всегда так отвечал, а он как обычно мне не верил.
Прошло уже четыре года с моего первого появления здесь. Я отпечаток моих зубов белыми точками белели на его ладони. Я тогда даже не знал, кого я кусаю, только лишь бы стянуть тот чертов апельсин. Чертов апельсин!
В этот момент он придумал, что то интересное.
- Ты забавное животное Ферула, не мужчина, не женщина. Тебе уже восемнадцать, а выглядишь ты на пятнадцать. Высокий и жилистый как мужчина, но стройный и нежный как женщина. Меня это в тебе и привлекает. Напоминаешь сказочное существо. Я никак не могу сбросить с себя твои сети, Ферула.
Я бы загнал тебя в преисподнюю, куда ты меня сам загоняешь.
Я ойкнул, когда его палец вторгся внутрь меня.
-Я заслужил Ад уже тысячами способами, держа тебя у себя. Ты такой красивый, такой притягательный, хотя ты уже и не мальчик. Ты каждым движением затягиваешь меня в свои сети каждый раз, что я не могу успокоиться.
Дыхание фисташковых орехов близко, почти рядом с ухом.
Даже если бы меня обезобразили, я бы был не менее ценим, хотя и на более короткий срок.
Меня это позабавило и я хихикнул. А зря.
Удар по виску был сильный и мощный, рука соскользнула на плитке и я больно ударился подбородком о бортик.
-Никогда не смейся, если я не скажу тебе!
Отчего то не хватило воздуха, ах, да, руки прижавшие голову к борту. И не скажешь, что я не над ним смеялся. Я не нарочно, у меня просто так получается. Случайно.
Кашель, а в глазах темнота, и голова кружиться. Еле выполз, а кашель не останавливается.
Он сильный, этот турок. Да и вряд ли я бы, стал с ним драться. Кишка тонка, драться со смертью.
Подергавшись на плитке от холода, мне пришлось встать на четвереньки и уткнуться лбом в холодность лужи. Холодно и противно. Сейчас лучше молчать и даже не пытаться ничего говорить, что бы хуже не стало.
Звон в ушах, чешется бок. Он что то сказал, а я ответил, словно в бреду, когда слов не слышишь.
Тогда я, наверное, первый раз понял, что меня ненавидят, ненависть она тоже разная. Он ненавидел меня за то, что променял райскую жизнь на меня.
А я ненавидел его за то, что он сделал этот выбор. Я даже не могу понять любовь ли это. Или изощренная игра судьбы.
Хотя чувства, это вещь странная. К животным ты не испытываешь любви, вернее она другая. Я не мог этого понять. Потому что, наверное, никогда не соглашусь со своею участью быть животным, ни с кем, никогда.
Карие глаза, горящие огнем, и мои, скорее всего забитые и какие то мутные. А мне уже тяжело, и тяжесть эта делает дыхание частым, а его губы суше.
Как обычно грубо, но приятно, так что кажется приятным, или я совсем запутался.
Слюна падает в подкрашенную розовым воду на полу разноцветной мозаики, и я вижу в отражении свои перепуганные глаза, из которых сочиться похоть и скоро страх совсем исчезнет он всегда первые несколько минут. Когда не знаешь, хочет ли он просто взять или убить.
Как ни странно мне нравиться эта рулетка. Она всегда мне будет нравиться. Мне будут, нравятся люди несущие эту страсть в себе. Даже если нет рулетки, я ее подарю им, что бы потом можно было раствориться. В мечте или иллюзии или наркоте из самого себя.
Быстро, часто и долго. Я долго выдерживаю, потому что меня научили. Не кончать быстрее него. Нельзя. Падение на кафель что бы лизнуть воду, потому что во рту пересохло. Вода с собственной кровью, пока тебя имеют в зад.
Я даже привык не падать в обморок после марафона, а встать и оставить его одного.
А во рту сухо, и в отражении воды взгляд собственного бесчестия.