Ты не вгоняешь себя в это творческое состояние всяческой отравой, зато отменно продуцируешь ее в себе сам, раскручивая нервы. А они - горят. Ты спрашивал, куда девается Рыжий, почему он растворяется. У меня есть ответ. Он выгорает. Ты его выжигаешь в своей голове. Нейрон за нейроном. (с)
Лучше бы он пил и курил...(с)
-Если я брошу курить,мне нечем будет больше колоться.
I.
Спички рассыпались по полу, сброшенные со стола нервной рукой. Опять вероятно что то пригрезилось.
Глаза словно запорошенные песком, еле разлепились, разгоняя бредовое состояние. Если подойти к зеркалу можно увидеть бледное лицо заросшее неровной порослью щетины, красные глаза и впалые щеки. Из за неровного и кратковременного сна уже не понимаешь кто ты и где находишься.
Скрипнув под телом, пружины напомнили жалобное растянутое слово, или выдох.
Это какая то могила. Неровные стены в зеленые полоски обоев, скрипучий паркет в котором не хватает паркетин через одну, грязные занавески и полно тараканов.
Все равно они скоро подохнут, так как жрать нечего уже много дней. Убогие забегаловки типа макдональдса могут порадовать разве что подростков не замороченных на деньгах и людей-роботов живущих работой на мир который им не принадлежит. Вернее они ему не принадлежат.
Широко зевнув обитатель прошлепал в ванную.
Надо бы умыться. Кран жалобно скрипнул и исторг из недр своих труб коричневую жижу.
Покопавшись на полке не обнаружил ни щетки ни тем более зубной пасты.
Ах, да. Сегодня пятница. Вчера был четверг и они отлично погуляли. Только он не помнил с кем.
И точно никого не приводил домой. Хотя это домом можно было назвать с натяжкой. Снимать жилье и называть это домом он считал кощунственным. Хотя если так разобраться ничто домом и не является. Сначала ты живешь в доме родителей, а те жили в доме своих и так по цепочке.
Совершенно неопределённо. Сначала учишься, потом, если стечение обстоятельств приятное, попадаешь в колледж. А потом его выгнали родители. То ли за то что хотел прирезать мамашу, то ли за чью то разбитую рожу. Полное затмение памяти на этот счет. Последнее время провалы в памяти учащались с завидным постоянством в прогрессии. С начало это напрягало, потом перестало. Потом он начал путать слова и говорить вместо них другие или на других языках, но смысл от этого не изменялся, но вот понимание со стороны других стало достигать все труднее. Это тоже со временем перестало его волновать.
В холодильнике по стухшему бутерброду ползал таракан. Даже возникла мысль, может таракан вкуснее бутерброда, но проверить ее он не решился. Холодильник старый, маленький и грязный. Скоро отключат отопление, электричество ему отключили неделю назад. У него есть с десяток батареек для фонарика так что все спокойно. Читать можно и так.
Захлопнув с грохотом холодильник и потянувшись, он прошел через коридор на стенах которых были нарисованы перевернутый крест, звезда Давида, пентаграмма и куча пошлых картинок намалеванных чьей то не очень талантливой рукой. Позже он пририсовал к галерее радугу и солнышко черной краской. Получился вполне себе ничего ансамбль из народного творчества.
Найденный в сортире фаллоимитатор он выбросил за ненадобностью, хотя первые пять минут было весело смотреть как пародия весело качается если ее тронуть. По словам хозяина квартирки он был первым кто снял ее на такой долгий срок. Почти месяц. Позже к рисункам прибавились надгробная плита, какое то антропоморфное существо сотканное из тени похожее на голое дерево. А потом краска кончилась как и идеи по поводу наскальной живописи.
Посмотрев на Ахпуча как он прозвал существо и, немного задержавшись возле довольно таки геометрически правильной фигуры со знаками, прошлепал в комнату с одной кроватью, стулом и кучей журналов и книг. Надо найти кофе.
Сев на журналы и прислонившись к стене он кажется задремал, потому что Ахпуч сошел со стены и тенью проскользнул из коридора ему за спину. Помотав головой и стряхнув сон стал смотреть как муха ползала по журналу странного содержания.
Приглядевшись к журналу и не обнаружив там ничего любопытного, решил прогуляться. Джинсы, старые кроссовки, футболка и джинсовка. Бейсболку он потерял в последней драке, даже не драке а в убегании от оной, следуя принципу "кто не побит тот и выиграл". Скользнув в коридор старого дома, тихо прошел мимо квартиры хозяина, что бы тот не дай бог если увидит и потребует плату.
На улице была ночь, и даже удивительно было как он этого сразу не заметил. Фонари горели неярко, но даже это приносило глазам не лучшие минуты. Стараясь не наступать в лужицы, он допрыгал так до магазина находящегося на углу. Надо было быстро купить кофе и сигарет и свалить незамеченным. В магазинчике за прилавком спал какой то мужик с усами.
Быстро пробежавшись вдоль прилавков, похватав кофе и сигарет, метнулся к выходу. Около прилавка с мужиком остановился, что то было не так, словно в картинке мозаике не все пазлы были на месте. Проморгавшись, но не рискнув протереть глаза, боясь побросать все "купленное", пригляделся к прилавку, желая найти эти самые кусочки.
- А теперь не двигайся панк - затылком он почувствовал метал больно нажавший ему на кость.
Сходил за сигаретами. Надо было оставаться дома. Открыв рот что бы сказать, что панком он может и был, но давно и в начальной школе, промолчал.
Твердая рука схватила его за предплечье, развернув вокруг оси, лицом к подсобке возле прилавка. Кто то оставался незамеченным так же находясь позади. Сильно и некстати зачесался глаз. Лапища была приличной. И обернуться что то не хотелось.
- Вперед иди - его подтолкнули к двери с такой силой что нос чудом остался цел.
- Можно покурить? Курить хочется - голос как ни странно остался вполне твердым. Не хотел он никого обманывать. Хотел закурить.
- Да, кури, кто же мешает?
Хотелось ответить что пистолет мешает, но промолчал и медленно присев на корточки поставил кофе и открыл пачку. Заботливая лапища чиркнула зиппой возле самого уха.
Спасительный никотин, твою мать. Мысль принесла облегчение, но лучше ситуация от этого не становилась. Время текло словно песок сквозь пальцы, и медленно как его бабуля на костылях церемонно шествующая по коридору к месту справления нужды.
Он хотел чтобы кто то зашел в магазин, сейчас, немедленно. Что бы пушка перестала быть направленной в его сторону. Это нервировало до печенок.
- Ты спидозный? - послышался вопрос.
- Да. - слетело с языка быстрее чем он задумался об ответе. Открыл рот, что бы поправиться, но не сказал. Все равно ничего бы не исправило. - А что?
В ответ была тишина. Это его успокоило, хотя должно было бы напрячь. Хотя напрягаться было некуда. Вы когда-нибудь ощущали сталь возле виска, или горла? Нет, или да, неважно. Важно что происходит в вашем внутреннем мире в это мгновение. Уже никогда не быть прежним. Хотя в мире есть много чего после которого нельзя быть прежним. Оружие иногда более опасно чем другие вещи, но это ничего не меняет.
- Закрой глаза, иначе пристрелю. Считай громко до пятидесяти - теперь он мог прислушаться к ноткам в голосе. Таким же грубым как и руки обладателя.
Он открыл глаза когда досчитал до двадцати пяти и метнулся к выходу. В магазине никого не было. Добежав до своей конуры он заперся на два замка и закурил сев на журналы.
Ахпуча на стене не было. Открыв глаза и проснувшись там же где заснул выругался. Ну и приснится же дрянь.
В коридоре под грамотно нарисованной фигурой лежала куча из кофе, сигарет и пакета молока.
Он смотрел на эту груду и чувствовал как по спине течет пот. Крупный, жаркий и скользкий.
Мама - пронеслось в голове. Хотя точно она ему не помогла бы. Паркет заскрипел под кроссовками. Не успев тормознуть он врезался прямо в подставленную из за угла кухни мускулистую руку. Мир стал темнотой на мгновение длящееся с полчаса.
Ахпуч танцевал по кругу вокруг визгливо напевая какие то примитивные мелодии. Глюки наверное. Тебя то тут точно не могло быть.
Его окунули головой под коричневую струю воды в его же ванной.
- Блять, что за дела, а? - слова потонули во втором погружении под воду. Его вытащили за волосы и встряхнули. Сквозь воду и болящие глаза размыто проходила фигура, нечто похожее на шкафчик четыре на четыре, с лысой головой.
- Спокойно, не трону. - пробухтел здоровяк.
Глаза высмотрели худощавую фигуру в коридоре.
- Олаф, может не надо его так. Ты же его как спичку переломишь. - скрипучий мерзкий голос.
- Да, ничего, не переломится - кто-то третий ответил из кухни.
Вот, влип.
Помотав головой и удостоверившись, что больше его не будут окунать, вытер глаза рукой.
- Что за херня тут происходит? - он уставился в глаза бугая, нервно дернув бровью. В дверной проем вылез третий с кухни.
- Какая надо, такая и херня - ухмыльнулся он кривой улыбкой. Скоро они все расползлись по комнате прихватив его за шкирку как котенка.
Существа из тени на стене не было. Проморгавшись на стену, чем заслужил смешки незваных гостей, сел на журналы.
Позже он узнал, что им нужно было местечко перекантоваться. Причем благоразумно выбор пал на его квартиру. Как он позже понял бугай был самым безобидным в этой компании. Весельчак со шрамом на лице, и странный мужчина больного вида со скрипучим голосом были потише, но и похлеще.
Они хорошо заметили, что в полицию он не пойдет, а жаловаться ему по сути и некому. И никто его не хватится. Оставалось ждать.
II.
"Я могу видеть людей, сидящих в ресторанах, смеющихся, развлекающихся, наслаждающихся жизнью. Меня тошнит от их жалкого счастья. Стоит только взглянуть в телевизор - неужели люди так живут? Это что, шутка? Мы, что воспитываем детей, чтобы они верили в "Спасателей Малибу" и консервный смех? В глупых домохозяек с их вялыми ляжками, радующихся очередному тренажеру для бедер от Сьюзан Сомеррс? Созданный с ее помощью стереотип тупой блондинки теперь почти народный герой и торгует вразнос очередной никому не нужной штукой - все это просто порнушный фильм. Или песня "Aerosmith". Идиотское, слепое потребительство. Эти глупцы все это заслужили. Они готовы купить майку с надписью "Я - полный кретин", если Синди Кроуфорд скажет им, что это клево и пафосно. Убить бы их всех, только это будет для них одолжением. Худшее наказание, которое я могу для них придумать, это позволить им просыпаться каждое утро и жить их убогой жизнью, воспитывать их убогих детей в их убогих домах и, конечно, записать для них "Antichrist Superstar", который опрокинет и уничтожит их всех. Пошла ты на XYZ, убогая Америка. Вот убогий Я. Раздвигай свои ноги перед еще одной убогой звездой..." ММ.
- Не трогай его он спидозный - пробухтел Олаф когда человек, у которого связки горла должны были напоминать немазаную петлю двери, хотел подать платок.
Опять поднялось давление и кровь текла из носа ручьем.
Гостей это невероятно забавляло, судя по тому что они собрались в полукруг и стали наблюдать.
Поначалу сидя на журналах с поднятой головой казалось, что кровотечение пройдет, но оно не останавливалось, и теперь, сидя над алой лужицей натекшей из носа, приходилось сглатывать.
- Олаф, а ты точно ничему ему не повредил ? - спросил скрипучим голосом старший из них.
Здоровяк пожал плечами. Вряд ли это кого то интересовало. Но вопрос заставил присмотреться к обладателю странного голоса. Это был сухопарый мужчина, с больным лицом, и было видно что ему за много за тридцать. Что он делал в компании обаяшки Олафа с неразговорчивым шрамированным было не понятно.
Они просто решили остаться здесь жить. Спали на полу по очереди, следя за подопечным, хотя подопечный и не думал что-то предпринимать.
У него четко складывалось ощущения, что эта троица такая же картина этой квартиры как рисунки на стене, как старый матрас и сломанный холодильник. Но он никак не мог соединить картину с рамой обрамляющей её, и это начинало выводить из себя. По сути будь они ворами или еще кем логичнее было бы быстро смотаться куда нибудь, или он совсем был профаном в таких делах.
С ним чуть ли не в туалет ходили следя за каждым действием. Неприятным фактом оказался звонок в дверь.
Олаф грубо пихнул его отпихнул его к стене при попытке сунуться открывать дверь, шрамированный быстро оказался возле двери с пистолетом наготове. Тихо почти по кошачьи на первый взгляд несвойственному к таким действиям здоровяку Олаф прошмыгнул к двери кивнув хозяину и показав знаком что-нибудь сказать.
Лепет о плохом самочувствии и о заразной простуде показался настолько неубедительным, что можно было сразу закопаться со стыда за такой бред. Несмотря на это, хозяин, бормотнув что то, но вероятно почувствовав неладное, ушел.
- Он вызовет копов - закурив сказал шрамированный. - Вызовет как пить дать, вызовет.
Олаф что то пробурчал под нос несвязное. Третий кивнул и шрамированный со здоровяком выскользнули в коридор.
Из коридора послышалось четкое:
- Откройте, полиция. Вызов по вашему адресу.
Дверь открылась без вопросов и послышалась громкая возня. Через 20 минут они вернулись.
Что то было такое во взглядах, что заставляло желудок неприятно дергаться.
- Вы что его убили? - очень неприятно было осознавать панику в голосе.
- Ага - кивнул шрамированный - И если не заткнешься будешь следующим.
Олаф с напарником остались в квартире, а главарь быстро ушел в квартиру хозяина играть перед полицией его роль. Перемена была потрясающей. Из уверенного мужчины средних лет, он превратился в старичка . Этакого всезнайку, ничего дальше своего носа не видящего но не глупого.
Прошло еще время. Сколько было неизвестно, но ночь сменилась днем и опять подполз вечер. В желудке всех урчало и хотелось есть, но никто даже не озвучил мысль о еде.
Около часа ночи "старик" вернулся, с пакетами еды и чем то еще.
Все как волки налетели на еду и опустошили в мгновение ока.
Хотелось спросить сколько будет продолжаться весь этот фарс, но храбрости не хватило. Убежать тоже возможности не было.
Он ходил из кухни в коридор и обратно, зажигая спичку за спичкой, поглядывая не появился ли на стене рисунок "теневой стороны бытия". Если бы он не спал сутки, то можно было понять, а тут он вырубился на пару часов несмотря на гостей. Красть здесь было нечего, у него тоже ничего не было, даже документов.
Он пошел отлить, когда из коридора донесся душераздирающий вопль, и открыв дверь, не думая о своем виде, увидел Олафа, жмущегося к двери и смотрящего на стенку.
Тот тыкнул пальцем на стену коридора и медленно прошмыгнул на кухню. Остальных не было, он не знал куда они пошли, но в данную минуту, когда он смотрел на стенку где с потрясающей точностью, словно гелевой ручкой, был нарисован Олаф с перерезанным горлом, ему хотелось быть как можно ближе к этой странной компании. Но подальше от Олафа точно.
На кухне Олаф пил водку из горлышка припасенную хозяином на всякий случай, хотя он и не пил.
- Что это за дрянь? - крикнул Олаф когда квартирант сделал все свои дела.
- Это? Это Ахпуч. - поморгав посмотрел на него.
- Да не это! - здоровяк схватил парня за запястье и поволок в коридор. - А вот это, урод! - он ткнул в изображение себя самого на стене. - Это ты нарисовал его? Быстро отвечай!
- Да, я спал, Олаф, ты же сам видел.
Ответить на это было нечего. Против фактов не попрешь.
Но факт нарисованного Олафа и Ахпуча который приобрел форму гораздо четче чем был, тоже никуда не девался. Олаф не заметил из-за своего изображения то, что на стене появилась картинка которой не было, а может и заметил, но не придал значения.
Спать не хотелось, вернее хотелось, но было как то стремно ложиться когда что-то сходит со стены и прямым текстом говорит что кто то помрет.
Единственное что он знал, что ему надо валить. Куда-нибудь. И побыстрее.
С этого момента Олаф стал нервным. Он ходил по комнате с тремя ножами-братьями метательного типа, и один постоянно держал в руках.
Шрамированный постоянно сидел на кухне и курил, так как старший вел себя немного отстраненно. Он притащил шахматы из магазина и заставлял играть с ним всех подряд.
Это повышает сообразительность - говорил он присматриваясь к настенным рисункам и щурясь странно смотрел на "пленника".
Он наверное задремал, потому что кто то начал толкать его в бок.
Открыв глаза он увидел существо сплетенное из нитей темноты и света, держащее нож.
Не смотри назад, никогда не смотри назад. Просто беги.
От страха сердце стало льдинкой а ноги стали ватными. Уже в настоящем он открыл глаза .
Квартира казалась, перевернута вверх дном. Кровавая дорожка проходила от разбитого окна где спутались занавески и волосы.
Чувствуя как у него сейчас волосы сами спрыгнут с затылка и побегут, он решал не подходить к окну и ничего не трогать. Под ногами хрустело стекло, дерево и хлюпала вода словно в ванной прорвало трубу.
Обои были отодраны от стены, их клочья висели и валялись в коридоре. Он не смог пройти мимо и поднял обои к стене что бы посмотреть на них. Вот пента, вот Олаф, вот темное нечто нарисованное его рукой. Вот они с старым играют в шахматы, вот он висит на веревке с искореженным лицом. Вот шрамированный в неестественной позе возле стенки, вот... дальше он не стал смотреть. Он повернулся и побежал через дверь вниз по лестнице подальше от странной квартиры. Квартиры где выключался свет и на обоях рисуют картинки из жизни.
Один пролет, второй, еще один... холодный ветер пришествия осени. Огненная осень похожая на пожар в его голове. В его сердце.
Кроссовка попала в лужу. Ну и хрен с ней. Проезжающая машина. Может ли он стать бабочкой и улететь. Конечно да. Но не сейчас. Сны говорят о чем то. Слышит шепот в голове, но не может перевести. Дело дрянь.
Легкие горели, но он куда-то завалился, в какой то темный проулок без фонарей. Тук-тук, тук - тук, стучит в висках. Кончики пальцев покалывает словно электричеством, по стене ползет паук.
Ахпуч отделился от стены и засмеялся скрипучим смехом.
По плечу ударила тяжелая рука шрамированного.
Солнце прорывалось через кроны сосен и мелких деревцов.
- Пива хочешь? - спросил он протягивая Арту немецкого пива.
Он помотал головой разморенный солнцем и летом. Олаф бегал по поляне за мужчиной среднего возраста, хотя тому было всего лишь двадцать. Это они играют в догони меня кирпич - засмеялся Стефан.
Угу - кивнул Арт и провалился в тягучий теплый сон. Ахпуч кивнул на листке блокнота где были записаны эти строчки и перешел на другой лист.