Прохор сидел за штурвалом звездолёта "Молния" и напряжённо вглядывался в звёздную даль. Он задумался.
-Что там, за этой бесконечной далью?- думал Прохор.- Может быть там живёт Бог? А может там ничего нет?
Прохор отхлебнул биологического пива из стоявшей рядом космической бутылки. Из машинного отделения доносилось мерное гудение турбины главного ускорителя.
-Циклотрон правого акселератора пошаливает,- уловил Прохор опытным слухом. Надо бы сказать Кондрату, чтобы починил. Не дело это.
Кондрат тем временем нетвёрдой походкой космического волка брёл по главному корабельному коридору к стерилизатору. Он размышлял:
-Зачем мы летим к звёздам,- размышлял Кондрат, что ищем мы в этой бездонной космической стихии, и что находим?- мысли путались, во рту стоял устойчивый привкус пива.
Внезапно звездолёт затрясло. Прохор поперхнулся пивом, а Кондрат больно ударился животом о стену.
-Чёрт!- выругался Прохор,- опять лопнула тяга левого фракциона.
-Кондрат!- закричал он, и крик его гулким эхом раскатился по кораблю,- Кондрат, где ты, мать твою?!
-Да здесь я, здесь,- раздался откуда-то сверху нестройный голос Кондрата,- Чего тебе?
-Да ничего,- ответил Кондрат откуда-то снизу,- Не в первой, пошалит-пошалит да и вытянет.
-Смотри у меня,- сказал Прохор ворчливо,- Кабы чего не вышло.
Он ещё раз хлебнул пива.
Вдали показались метеориты.
-Что бы это могло значить?- задумался Прохор и выпил ещё пива.
Откуда-то справа раздался грохот и ругательства Кондрата.
-Что случилось? Это ты, Кондрат?- спросил Прохор настороженно.
-Я, я. Машина эта стиральная, чёрт бы её побрал! Кто её сюда поставил? Прохор, ты не знаешь?
-Нет, я не знаю.
-Зачем её вообще на корабль взяли?
-Кондрат, впереди метеориты, надо бы включить защитное поле.
-Да чего его включать-то, один хрен не работает оно.
-То есть как не работает?- испугался Прохор.
-Да там чего-то заело вчерась. Да ничего страшного, стены крепкие- выдержат.
Раздался шум, грохот, хаотичные глухие удары. Корабль затрясло, Прохор выпал из командирского кресла.
-Ох, и почему я родился космонавтом?- подумал Прохор, взбираясь обратно. Тут он неудачно схватился за рычаг скорости. Корабль взвыл и рванул к звёздам что есть силы.
-Ты что там сдурел!- закричал Кондрат откуда-то сзади.
Прохор и сам сильно перепугался. Он потянул рычаг скорости назад, но тот не поддавался.
-Эй, Кондрат, где ты? У меня тут что-то рычаг заело.
-Ну вот те раз, доигрался!- донеслось откуда-то справа.- Он старый рычаг-то, ты его дёрни сначала на себя, а потом надави и вправо чуток нажми.
Прохор дёрнул, надавил, что-то хрустнуло, рычаг отломился и остался у него в руках. Корабль приближался к световому барьеру.
-Молния!- раздался в репродукторах голос с Земли.- Доложите как проходит полёт.
-Полёт проходит нормально,- бодро отрапортовал Прохор, косясь на отломанный рычаг.
-Отлично,- сказал голос с Земли,- Не забудьте про семена.
-Какие семена?- задумался Прохор,- О чём он говорит?
-Так точно,- ответил он в микрофон.
Тем временем откуда-то справа донёсся голос Кондрата:
-Прохор, ты не помнишь у нас были тараканы?
-Какие тараканы?- не понял Прохор.
-Ну как какие, обыкновенные, рыжие, которым триста пятьдесят миллионов лет. Я щас тут таракана нашёл.
-Послушай, Кондрат...- Прохор не успел договорить. Корабль преодолел световой барьер, кругом стало светло как днём.
-Звёзды...- задумался Прохор,- Что они представляют из себя- гигантские ядерные печи, в которых за секунду сгорают миллионы тонн космического горючего. Или это маяки, указывающие путь космическим первопроходцам?
Сзади подошёл Кондрат и неслышно положил руку на плечо Прохору. Прохор от неожиданности вздрогнул и чуть не потерял сознание.
-Ну ты меня напугал,- только и сказал он.
-Нам ли бояться трудностей,- задумчиво ответил Кондрат.- Ведь как коротка и необъяснима наша космонавтова жизнь.
-Да,- согласился Прохор,- Тебе бы, Кондрат, написать бы что ли о нашем полёте к звёздам. Пусть потомки узнают о том, как нелегко давались человечеству первые космические трассы.
-Напишу, Прохор, обязательно напишу. Вот вернёмся на родную матушку-Землю, я про всё напишу. А сейчас летим скорей!
-Да,- согласился Прохор,- Скорей к звёздам!
Дворники.
Прохор был странным человеком. Иногда он совершал совершенно нетипичные для него поступки. Скорее это были типичные поступки Кондрата, а не Прохора. Кондрат, завидя свой типичный поступок, торчащий из кармана Прохора, очень обижался, а иногда и негодовал. Прохор старался скрывать от Кондрата поступки, выполненные в Кондратовском стиле, но часто они были большого размера, и спрятать их было трудно. Однажды Кондрат, купив две бутылки "Анжуйского горького", неспешно направлялся в ближайший палисад, где у него была назначена встреча с Прохором. Внезапно из палисада раздался рык. Кондрат насторожился. Настороженность его выразилась в той быстроте, с коей он выхватил из кармана бутылку "Анжуйского" и залпом её выпил. Держа вторую бутылку "Анжуйского" наготове, он осторожно направился к кустам. Смело раздвинув кусты, Кондрат обнаружил Прохора, лежащего на траве. Выражение лица его было печальным.
-Прохор! Ты ли это?
-Нет. Это меня дворник укусил. Может это уже и не я совсем. Кондратушка, что делать-то? Заболею теперь, вдруг он ядовитый?
-А-а... Это с ними бывает Это он здесь рычал?
-Нет, это я. Применял седьмое средство Сидхарты.
-А что дворник?
-А что с ним может быть? Упал и умер. Вон валяется.
С этими словами Прохор поднялся и подошёл к лежащему невдалеке дворнику. Кондрат тоже приблизился и недоверчиво посмотрел на оскаленную пасть дворника.
-Не, Прохор, этот не ядовитый.
-Ты думаешь?- оживился Прохор.
-Так смотри- куртка на нём оранжевая- это раз. Не бывало ещё ни разу чтоб на Невском дворники в оранжевых куртках ядовитыми были. Потом смотри- это мужик. Мужики никогда не ядовиты, так только, временная потеря сознания. Вот нарвался бы на бабу- тогда хана. Это два.- Кондрат неспешно загибал пальцы.- Да и старый он уже- выдохся совсем. Небось сам и помер- на такого и рычать-то не надо было. На вот, если сомневаешься, ещё - противоядие, хе-хе.
Прохор, окончательно успокоившись, с видимым удовольствием разом выхлебал полбутылки портвейна и с удовольствием рыгнул.
-Х-хорошо... Слушай, а это что- последняя?
-Ну почему же? Ничто не может удержать меня от подвигов. Пошли в "Былину".
-Слушай, а ты уверен?
-В чём?
-Сам понимаешь... "Былина"- она ведь... Ну, вообщем, хорошим -то это никогда не кончалось.
-Прохор! Я тебя уважаю, конечно,- но сам ты посуди: как же можно нам "Былины" избежать-то? И потом- когда мы этого не осознавали, когда мы хоть на секунду сомневались, что всё кончится мягко говоря неблагополучно, вспомни? И ни разу, НИ РАЗУ ещё ничему не научились.
-Да-а-а уж. Это точно. Ну пошли.- Прохор обречённо вздохнул.
-А ты не вздыхай, Проша, не вздыхай так тяжко. Да поглядывай по сторонам- не всех же дворников в округе ты угробил своим рыком.
Друзья с удовлетворением отправились в сторону улицы Плеханова. Обогнув Казанский собор, они бросились наперерез троллейбусу, громко распевая народную песню "The end". Каково же было их удивление, когда за углом они обнаружили своих старых знакомых- Лукерью и Серафиму. Юные девы стояли, небрежно попирая ногами ящик с пивом. Друзей они демонстративно не замечали.
Кондрат, приосанившись, громко завопил:
-Здорово, барышни! Погодка-то нынче! Как на грех так и шепчет: займи и выпей!
-Привет, костлявые. Не спились ещё?- Серафима лениво оторвала свой взгляд от проезжавшего мимо 600-го Мерседеса. Загадочная призывная улыбка на её лице быстро сменилась на брезгливое выражение.
Прохор с Кондратом переглянулись.
-Это почему же мы костлявые?- обиженно проворчал Прохор.- Я вот только что матёрого дворника завалил. И вообще, только мы хотели можно сказать совершенно бескорыстно пригласить вас на рюмочку бургундского, как вдруг такое отношение. Невежливо это с вашей стороны и даже, я бы заметил, нетактично.
-Ты бы лучше себе помповое ружьё купил, придурок,- смягчаясь улыбнулась Серафима.- Сколько можно на дворников рычать, дзенбуддист хренов. Ну пошли на рюмку. Куда хоть зовёте-то?
-Конечно в "Марко Поло",- Кондрат удовлетворённо улыбнулся.
-Кондрат, ты что обалдел?- закричали все хором. Девы кричали не очень настойчиво, зато Прохор завопил истерично.- Ты хоть знаешь, сколько там стоит один бутерброд!
-Спокойно, танцуют все!- с этими словами Кондрат ухватил дев под руки, кивнул Прохору на ящик пива и устремился вперёд.
-Э, э, постойте! Я вам что- Геракл? Кто вас туда пустит-то, в таком виде да ещё с пивом!
Кондрат, остановившись, недоумённо поглядел на себя.
-М-да... Не при костюмах мы теперь, ну что тут поделаешь.
На Кондрате было одето нечто вроде длинной туники. Он всегда говорил, что это самый удобный вид одежды- тепло, удобно и стирать можно раз в год. Год как раз подходил к концу.
-Ну что. Тогда как обычно.- Лукерья взяла инициативу в свои руки. Удобно пристроив инициативу у себя на плече, она обернулась и поманила за собой приунывших Прохора и Кондрата.- За мной, неудачники. И что вы за мужики такие- одно название...
Спустя три дня компанию можно было встретить почти здесь же, на Малой Конюшенной. Разительные перемены произошли с Прохором и Кондратом- их лица осунулись, покрылись каким-то серым налётом и потеряли былую живость. Туника Кондрата прорвалась в нескольких местах и ещё более настойчиво взывала к стирке.
Бережно поддерживая Кондрата под руку, Прохор вяло оглядывался в поисках свободной скамейки. Несмотря на ранний час все скамейки на аллее были заняты- кто-то спал, кто-то оживлённо пил пиво ( на этих скамьях взгляд Прохора задерживался особенно долго, и в глазах при этом появлялось тоскливое выражение ), кто-то просто читал. Наконец, подвинув двух пионеров, Прохор отпустил Кондрата (тот плавно перетёк в сидячее положение) и облегчённо сел рядом.
-Да?- Кондрат было оживился. Но потом, посмотрев вокруг, опять погрузился в себя.
Судя по его кривящемуся временами лицу, он явно предавался воспоминаниям о событиях, предшествующих появлению на Конюшенной.
-Ну где девы-то,- не вытерпел наконец Прохор.- Их за смертью посылать...
Внезапно на аллее возникло движение. Все повскакали со своих скамеек, пионеров как ветром сдуло. Из-за поворота показались бегущие дворники, причём ни на одном из них не было оранжевой куртки. На аллее началась паника. Только Кондрат и Прохор остались недвижимы.
-Смотри, Прохор, вот смерть наша пришла...
-Скорей бы уж...
Дворники приближались с каждой секундой. Мимо скамьи с Прохором и Кондратом промчалась Лукерья, крикнув на бегу:
-Вставайте, козлы, бухарики- жить надоело?
-Надоело ли нам жить...?- задумался, подперев по своему обыкновению голову ногой, Прохор.
Лукерья, не дослушав, помчалась дальше.
Внезапно с диким визгом тормозов, с Невского влетел на аллею Мерседес. Развернувшись к дворникам сверкающим серебром и никелем правым бортом, машина застыла. Поползли вниз тонированные стёкла. Прохор, резко толкнув Кондрата, рухнул на землю. Знакомый звук выстрелов помповых ружей произвёл смятение в рядах дворников. Многие попадали на землю, корчась в судорогах. Немногочисленные оставшиеся обратились в бегство.
Поднявшиеся Прохор и Кондрат смотрели в сторону Мерседеса. Рядом с открытой дверью стояли Лукерья и Серафима, заглядывая внутрь. Беседа с доблестными спасителями была недолгой. Не обернувшись в сторону скамьи, девы уселись на заднее сиденье. Дверь захлопнулась. Машина, развернувшись на месте, исчезла в веренице таких же, заполнявших Невский.
Прохор с Кондратом грустно переглянулись.
-Ну и что, я вот рычать умею...- неуверенно произнёс Прохор.
-Пошли уж, Шварценейгер.
Прохор с Кондратом медленно двинулись в сторону "Былины". Начинался новый трудовой будень.
Просветление.
Прохор сидел под дубом, скрестив ноги, и ждал просветления. Просветление не приходило. Зато пришёл Кондрат одетый в сари и чалму.
-Всё сидишь?
-Сижу,- ответил Прохор.
-Просветления ждёшь?
-Жду.
-Ну- ну... Я вот в Индии был. Пять лет на одной ноге стоял- просветления ждал. Всё бестолку, только нога занемела так, что потом неделю ходить не мог,- Кондрат поморщился и посмотрел на босую ногу.
По лицу Прохора пролетела тень сомнения. Он задумался.
Из-за дуба вышел Евлампий одетый в длинную чёрную рясу с большим серебряным крестом на животе. В руках он держал чётки.
-Мир Вам,- сказал Евлампий и закатил глаза.
-Здравствуй, здравствуй,- ответил Кондрат, вынимая из складок сари бутылку "Мартовского".
-Просветляетесь?- пропищал Евлампий.
-Вашими молитвами,- Кондрат запрокинул бутылку "Мартовского" и застыл в позе горниста.
-Тщетно сие, братия. Я вот из святаго городу Ершулаиму иду. Два года там провёл. Мяса не ел, пива не пил ( при этих словах Кондрат посмотрел на Евлампия особенно подозрительно ),с утра до вечера святые каменья лобызал...
-Ну?- Кондрат отбросил пустую бутыль в овраг.
-Ну-ну, что ну? Ничего. Под конец так набубенился, чуть в мёртвом море не утонул.
Прохор встал и отправился вслед за заходящим Солнцем.
-Эй, постой!- закричали Кондрат и Евлампий вместе,- А как же просветление?
-Да идите Вы к бую со своим просветлением,- ответил Прохор, и его силуэт скрылся вдали.
* * *
Летом путешествовать лучше ночью. Ночью не так жарко, а когда смотришь на звёзды в чёрном небе, появляется странное ощущение, будто бы там в темноте находится большое живое существо, не имеющее тела. А вообще грустно и как-будто ты уже и не здесь и не там, а неизвестно где.
На невысоком тонком металлическом шесте у обочины находилась говорящая голова с кнопкой. Прохор нажал кнопку.
-Они живут и умирают, живут и умирают,- заговорила голова.- Живут и умирают... В своих домах, своих комнатах, своих городах. Они строят двери и дороги между этими дверьми. Они стоят на краю восприятия как на краю пропасти и заглядывают вниз. Они хотят сделать шаг, но боятся сделать шаг. Они будут вечно жить здесь. Вечно, пока не умрут...
-Куда ведет эта дорога?- спросил Прохор.
-Они думают, что двигаются от одной цели к другой,- продолжала голова.- На самом деле они никуда не двигаются. Они думают, что выбирая стратегию они меняют себя, на самом деле они ничего не меняют. Они думают, что понимание принесёт им решение их проблем, на самом деле у них нет проблем. Все их проблемы нереальны, как и они сами...
Прохор нажал на кнопку. Голова лопнула, оставив вместо себя облачко сероватого дыма. Прохор пошёл дальше.
* * *
Около двух часов ночи Прохор встретил на дороге, ведущей в горы, молодого человека.
- Тебя как зовут?
-Меня зовут Ксенофонт,- сказал молодой человек.- Я почти не пью.
-Меня зовут Прохор,- сказал Прохор.- Я тоже почти не пью, но только почти.
Часа два они шли молча, наконец Прохор не выдержал:
-Вот я ничего не понимаю. Трезвый ничего не понимаю, выпью пива- и всё равно ничего не понимаю. А ты? Ты что-нибудь понимаешь вообще?
-Наверное нет. Да, пожалуй точно нет,- ответил Ксенофонт и, немного подумав, добавил,- но я почти не пью пива.
Прохор задумался.
Утро Прохор и Ксенофонт встретили в горах. Красиво утром в горах. Поспали несколько часов прямо на траве. Там был город.
* * *
Улицы города были пусты. Только на пятом перекрёстке Прохор и Ксенофонт столкнулись с бегущим человеком.
-Бежим скорее, а то опоздаем на митинг,- бегущий увлёк Прохора и Ксенофонта за собой.- Я представитель левого крыла фракции либеральных путчистов. Правые втыкают нам палки в колёса. Демократия в опасности! Сегодня всё решается.
Площадь была запружена народом. Прохор и Ксенофонт растворились в толпе.
Очередной оратор был коренаст, лысоват и всё время делал пассы руками.
-В целом мы провели определённую работу,- говорил он.- Нелёгкий период истории всегда ознаменовывает собой новые свершения. Это, так сказать, горнило исторического процесса. Я знаю, некоторые горячие головы без труда отмечают разногласия и определённые течения, не свойственные нашему геополитическому периоду. Это пожалуй так, с этим нельзя не считаться...- Тут выступающий сделал паузу и многозначительно посмотрел с трибуны вниз на толпу.- Это, если можно так выразиться, эрзац политического противостояния нашей эпохи. Вы поймите,- пассы руками,- ведь это не так просто- вершить детали исторического процесса в отрыве от основных так сказать его стимулов, от самых пожалуй могучих рычагов, которые его двигают и являются, я бы так сказал теми вехами, на которых зиждется наше с вами будушее...
Прохор ничего не понял. Через полчаса предыдущего оратора сменил человек с большим бордовым носом.
-Всё, что тут говорил предыдущий оратор,- начал он решительно,- Это, как вы понимаете, уважаемые горожане- чушь и говно! Мы выбрали курс, мы от него не отступимся. Мы знаем, что это правильно. Пусть там понимаете не несут чепухи. Их мы знаем,- тут оратор икнул.- Этот правильный выбор мы сделали и нам, ха-ха... И нечего там говорить, всё это... Гхм...Будем вместе двигаться и не позволим относиться к себе как к хрену такому-то,- тут оратор громко расхохотался, высморкался и удалился со сцены.
Его место занял человек с бородой. Рядом с ним встал другой человек с бородой.
-Сила любого социума, господа,- начал первый,- заключена безусловно в тех культурных наслоениях, в тех духовных пластах, которые сгенерировали до него все предшествующие ему поколения.
-Позвольте,- прервал его второй,- наша культура, как вам должно быть известно, имеет в основе своей массовую синтетическую традицию народного волеизъявления. И вся эта традиция есть история постоянной регенерации общественного менталитета.
-Но ведь вы не станете утверждать,- вмешался первый,- что вся внутренняя структура государственности не была лишена определённой детерминированности.
-Однако это не даёт Вам права говорить,- продолжил второй,- что государственность в её исконном историческом смысле ведёт к так называемому вами тоталитарно- административному толку апофеоза народной нравственности.
Прохор окончательно запутался и стал продираться сквозь толпу к краю площади. Выпив кофе в пустом кафе они с Ксенофонтом вышли через западные ворота и отправились в путь по широкой грунтовой дороге, ведущей через ровные поля.
* * *
Солнце стояло в зените и палило очень сильно. Прохор зажмурил глаза, воздух был пыльным и сухим. Пива хотелось с необычайной силой.
-Смотри,- сказал Ксенофонт, показывая рукой в сторону обочины.
На краю дороги сидел дед с длинными седыми волосами и длинной седой бородой. Он был худ, имел хитроватый взгляд и скрипучий голос, которым сказал:
-Здравствуйте, молодые люди. Куда путь держите?
-Да вот идём,- нехотя ответил Прохор. Он не любил разговаривать с незнакомыми людьми.
-А, стало быть направляетесь в город мёртвых.
-В какой город?- переспросил Прохор.
-В город мёртвых,- дедушка заулыбался.
-А вы собственно кто?- Прохор стал проникаться к деду недоверием.
-Я- старец.
-Это я вижу.
-Да нет, вы меня неправильно поняли,- в дедушкином тоне появились нотки обиды,- я не простой старец, я символ психоанализа. Вы знакомы с психоанализом?
-Не знаю,- Прохор задумался,- Читал что-то такое когда-то, только уже ничего не помню.
-Жаль,- расстроился дедушка,- Если бы вы, молодые люди, были знакомы с психоанализом, то без труда узнали бы во мне старца- символ высшей мудрости Вашего подсознания.
Вдруг из-за холма при дороге появилась здоровенная толстая баба и противным голосом заверещала:
-Вот ты где сидишь, хрен старый, лясы точишь! А хто курей кормить будет? Всё хозяйство на мне, крышу уже третий год обещаешь залатать, а ну быстро марш домой, вот я тебе!
-Прошу простить, молодые люди,- дед засуетился и побежал. На бегу он виновато добавил,- Это, понимаете ли моя анима, то есть значит бабка моя...
-Давай- давай, хрен старый, хватит болтать, хозяйство стоит!- здоровенная баба погнала дедушку за холм и сама скрылась за ним.
Прохор и Ксенофонт переглянулись.
-Семья...- сказал Прохор и задумался.
-Ай,- Ксенофонт махнул рукой,- пойдём, чего тут стоять.
* * *
Город производил мрачное впечатление. Всё в нём было какого-то грязно- серого цвета: дома, улицы, одежды прохожих, даже небо. Люди ходили с усталыми лицами медленно и как-то механически.
В столовой Прохору и Ксенофонту подали серую котлету со слипшимися макаронами. Сосед по столу предложил:
-Пойдёмте ко мне, выпьем...
Он жил в огромной квартире с длинным коридором и бесконечным количеством дверей. Двери всё время хлопали, туда-сюда ходили какие-то люди, они всё время ворчали, пахло невкусной едой.
Человек с улицы выпил стопку водки, грустно посмотрел на Прохора с Ксенофонтом и сказал:
-Мы должны много работать, чтобы заработать себе на жизнь. Наши дети должны хорошо учиться, чтобы получить хорошее образование, это будет необходимо для них в дальнейшей жизни. Мы должны воспитать из них серьёзных, порядочных людей, чтобы они были нам достойной сменой.
Прохор и Ксенофонт молчали. Хозяин выпил ещё водки и съел бутерброд с рыбой, которая неприятно пахла. Брюки у него были неновые из толстой серо-синей ткани. Из коридора донёсся шум: крики и лязг металлической посуды...
* * *
День, как говорится, клонился к вечеру. Солнце ещё не зашло. Дорога вела через лес. Было тепло, красиво и спокойно.
-Да, мрачноватый был городок,- сказал Ксенофонт.
-Посмотрим, что дальше будет,- невесело ответил Прохор.
На поляне резвились юные девы. Прохор и Ксенофонт остановились и стали смотреть на юных дев. Те танцевали и были красивы.
-Мы любим танцевать,- сказали юные девы,- а ещё мы любим красиво одеваться и ездить в автомобилях. Мы считаем, что вы должны поступить по отношению к нам порядочно и покатать нас на машине.
-Но у нас нет машины,- сказал Ксенофонт.
-Нас самих бы кто прокатил,- добавил Прохор.
-А почему это вы с нами так разговариваете, нука объясните,- сказали юные девы.
-Как собственно?- спросил Прохор.
-Так, будто мы вам сто долларов должны,- одежды на девах почернели, а лица их стали багроветь. Сами же девы перестали танцевать и стали грозно надвигаться на Прохора и Ксенофонта.
Те весьма испугались, но тут из леса вышел молодой пастушёк.
-Да вы их не бойтесь, это они так- хорохорятся,- сказал он, сгоняя дев хлыстиком обратно на полянку.- Цоб, цоб! Ишь, расшалились.
В руках пастушёк держал флейту.
Прохор благодарно ему улыбнулся и хотел было спросить, но пастушёк его опередил своим ответом:
-До города тут по этой дороге рукой подать, а живут там...
-Спасибо,- сказали Прохор и Ксенофонт, не дослушав, и пошли дальше. Сзади они ещё долго слышали весёлый женский смех и звуки флейты.
* * *
Город производил очень приятное впечатление. Дома и улицы светились яркой рекламой. По тротуарам бодро сновали вереницы людей, одетых в яркие разноцветные одежды. Всё производило впечатление хорошо отлаженного механизма.
В баре к Прохору с Ксенофонтом подошёл человек со стаканом виски и сказал, широко улыбаясь:
-Хай, ребята! Вы, я вижу, приезжие. У меня сегодня вечеринка, будет весело. Не хотите ли зайти?..
Он снимал квартиру в одном из небоскрёбов на главной улице города. Было много комнат, много экстравагантно одетых людей, много женщин и напитков. Отовсюду раздавались музыка и шум голосов.
Держа в одной руке бокал мартини, а в другой- сигарету, хозяин сел на мягкий диван и заговорил:
-Я много работал, чтобы получить всё это,- он объвёл рукой комнату,- сейчас я имею всё, что хочу, но держаться на плаву не так просто в нашем изменчивом мире. Поэтому и сейчас я крайне редко позволяю себе расслабиться в компании друзей.
Он улыбнулся.
-Очень важно научиться в молодости работать, хорошо работать,- он отхлебнул мартини из бокала,-...ну и конечно многое значит в наше время образование и правильное воспитание,- он допил мартини.- Я хочу, чтобы наши дети были похожими на нас.
Вдруг из соседней комнаты раздался женский крик и звон битого стекла. Какая-то молодая женщина выбежала крича в коридор. Раздался мужской голос:
-Элла, прекрати... Здесь не место для подобных сцен...
* * *
Ночь. Прохор и Ксенофонт разожгли у обочины дороги костёр.
-Мне надоело ходить из города в город,- сказал Прохор,- по-моему они все чокнутые.
-По-моему тоже,- сказал Ксенофонт и поворошил угли палкой.- Во всяком случае вряд ли они являют собой образец просветления.
-Я вот просветлялся несколько лет разными способами, однако ничего хорошего из этого не вышло,- сказал Прохор.
-Я никогда не просветлялся,- сказал Ксенофонт,- Не знаю, вышло ли из этого что-нибудь хорошее.
-Послушай, Ксенофонт, тебе не приходила в голову мысль, что ты будешь делать потом? Что, так вот и будешь ходить по этой дороге из одного безумного города в другой?
-Меня успокаивает мысль о том, что когда-нибудь меня здесь не будет.
-Ну и куда же ты намереваешься отправиться?
-Я думаю, я вернусь домой.
-Ну и где же твой дом?
-Не знаю, наверное где-то далеко отсюда...
Костёр догорал. Прохор лёг на спину и посмотрел на звёзды.
"Да...",- подумал он и закрыл глаза.
* * *
День выдался дождливым. Очередной город ничем особенным не отличался. Однако, как только они вошли в него, Прохору сразу стало как-то не по себе.
По улицам часто проезжали автомобили похожие на больших откормленных свиней. В них сидели люди с большими овальными лишёнными какого-либо выражения лицами. Когда они выходили из машин, Прохор замечал, что они коротко подстрижены и смотрят прямо перед собой. Люди были неразговорчивы и невеселы.
Прохор сидел на скамейке. Ксенофонт тем временем по настоянию Прохора отправился за угол покупать пивко в маленький белый домик. Пивко в этом городе продавали в маленьких белых домиках. Через несколько минут Прохор услышал выстрел, он вскочил и побежал за угол.
Ксенофонт лежал на асфальте, раскинув руки и удивлённо улыбаясь. В голове у него была дырка, а из под затылка текла кровь, смешиваясь в ногах с жёлтой струйкой пива из разбитых бутылок в сумке. Вдали завернул за угол большой серый автомобиль похожий на свинью.
-Ну вот ты и вернулся домой, а?- сказал Прохор и посмотрел наверх. Небо было монотонно-серым. Мелкий холодный дождь капал на лицо.
* * *
Мы не знаем долго ли- коротко ли ходил Прохор по дороге, а только вернулся он в конце концов на тоже место, откуда ушёл.
Кондрат стоял под дубом на одной ноге. Рядом, перебирая чётки, сидел Евлампий. Вокруг валялись пустые бутылки из-под пива.
-Ну что, нагулялся?- спросил Кондрат с сарказмом.
-Да иди ты,- ответил Прохор, сел под дуб, скрестил ноги и задумался.
Записки Глафирьи.
Выходные я помню достаточно ясно. Ко мне совсем не приезжал Прохор. И мы никуда не ездили на электричке, следовательно, мы никак не могли попасть в Павловск и ходить там по парку и нам совсем не нужен был туалет, так как утром мы не ели пельмени, поэтому естественно, что через несколько часов нам совсем не хотелось запить их пивом, тем более, что практически никакого представления о пиве мы не имеем. И мы конечно же совсем и не думали звонить Евлампию, у которого было прекрасное настроение, да и к тому же к нему пришли в гости Дормидонт и кто-то там ещё, которые совсем ему этого не обещали. Но тем не менее Евлампий звонил нам несколько раз и манил нас в гости, мы конечно же не пошли, потому что мы не ходили от одной телефонной будки к другой, а стояли на месте как столбы и от этого нам было жарко. Потом мы пошли в противоположную сторону от моего флэта и думать забыли, что есть такой напиток как вино, поэтому мы никак не могли, стоя на нежном южном ветерочке спорить, что нам лучше купить - 4 пива или 1 вина. Потом нам позвонил Кондрат, он просился приехать к нам и помыть нам посуду, мы конечно же сопротивлялись, и удачно. Поэтому, естественно, что ни о какой ночи у Кондрата в гостях и о коктейле в желудке вина с пивом речи и быть не могло. На следующий день всё было очень спокойно, никто никого не видел и никто никуда не ездил. Потом я позвонила Евлампию, он был опять довольно бодр и попросил меня передать Прохору, что Пелагея весела и просит сейчас же всех начать ей звонить как можно чаще.
Потом я забыла, что мне завтра на работу и легла спать.
С точностью до наоборот.
* * *
Сижу в кресле на рабочем месте и не пойму, почему меня подташнивает. Надо, наверное, мне найти причину, которая так мешает организму пребывать в спокойном, полусонном состоянии.
1) Колени сильно прижаты к животу.
2) В горле горечь: толи от чая без сахара, толи от недостатка пищи в желудке или просто хочется курить.
3) Перед глазами висит картина, не буду описывать, что на ней нарисовано, но внизу надпись:
"Я горжусь, Россия, что рождён тобой."
4) У бабушки, сидящей за столом, безнадёжно трясётся рука ниже локтя.
5) Приёмник мне уже третий раз напоминает, что я имею счастье слушать сейчас Европу Плюс.
6) Грязный котяра ходит под стульями и кашляет как простуженный негр.
7) Ватник, лежащий совсем недалеко, воняет общественными туалетами.
8) Встать и куда-либо идти я не могу по причине мне пока не ясной.
Ой, нет писать всё таки это такие ломы. Тем более зачем?
* * *
Чей-то носок, висящий на трубе уже третий день, явно что-то знает.
* * *
Сижу в компрессорной. Голова не хочет сдаваться и допускать возможного прибытия в ней тучи мыслей, к тому же достаточно кайфовых, хотя организм дохнет с каждым днём вот уже вторую неделю. Всё началось с более частых прилётов глюков, а после вчерашнего (уже позавчерашнего) курения живительной травки моя координация движений послала меня к бую. Особенно это заметно судя по нижним конечностям и, как ни странно, губам. Бабушка штопает синий носок (почему-то розовыми нитками) и упорно не хочет отсылать меня спать.
Мама-Эль.
Кондрат, выбираясь изредка из глубин подсознания Великого Дао, любил вести беседы со своей мамой. Беседы эти обычно были неторопливы и велись за стаканом доброго эля. Мама Кондрата любила выпить иногда немного доброго эля и почитывать книгу перемен, для конспирации вложенную в старый номер "Комсосмольской зарницы".