Светлицкий Артем : другие произведения.

Аника

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

   Аника поэт-герой-воин (пьеса в 4-х действиях)
  
   1 действие
  
   Осеняя городская ярмарка. От огромного количества товара и людей душно и рябит перед глазами. Крики, вздохи, вопли, давка. Горожане вылезают из горожан, пропадают внутри себя. Кто-то замирает, услышав кукольную музыку шарманки. Дети похожие на обезьян танцуют и кривляются вокруг пузырей из тряпья. Ловкие воришки крадут с прилавков фрукты. Парни кичатся перед красивыми барышнями. Лоточники из кожи лезут вон, уговаривая покупателей выбрать их товар. Неожиданно народ расступается перед группой воинов, выносящих на щите в блестящем обмундировании амазонку. Она прекрасна, обводит народ горделивым, надменным взором. Воины проходят в центр ярмарки, останавливаются. Народ, пораженный таким необычайным действием, затихает. Амазонка несколько секунд смотрит на уставившихся на нее людей.
  
   А М А З О Н К А. Граждане города Кижич! Настало время удивится, прийти в недоумение и восторг! Все измениться, но ваша жизнь останется прежней, когда он прейдет. Вы совершите головокружительное сальто, но при этом останетесь в безопасном покое. Он дарует вам безграничную свободу в рамках разрешенного права. Совсем скоро вы сможете сами своими глазами увидеть его...
   КРИК ИЗ ТОЛПЫ. Он не существует!
   А М А З О Н К А. Он реален так же, как ваш насморк или аппендицит. Он уже на подходе к городу со своей многочисленной армией. Легендарный поэт-герой-воин Аника! Тот самый, что завоевал полмира...
   КРИК ИЗ ТОЛПЫ. А остальную половину?
   А М А З О Н К А. Остальная - моря и океаны, они неудобны для тираний и диктатур завоевателей. Своей лирической струной он пронизал миллионы людских сердец...
   КРИК ИЗ ТОЛПЫ. Мы его не знаем.
   А М А З О Н К А. У вас просто нет сердца. Он придет и завоюет вас, отнимет у вас самое ценное...
   КРИК ИЗ ТОЛПЫ. Мы дадим отпор.
   А М А З О Н К А. Еще никому не удавалось отпереться. Он будет бить по самому больному месту...
   КРИК ИЗ ТОЛПЫ. По ушам?
   А М А З О Н К А. По вашим деньгам.
   КРИК ИЗ ТОЛПЫ. Мы обречены!
   А М А З О Н К А. Он собирается спасти и грешных и детей и диких куропаток.
   КРИК ИЗ ТОЛПЫ. А сколько это будет стоить?
   А М А З О Н К А. Самое дорогое, что у нас - это ветер, он шевелит даже неживое.
   КРИК ИЗ ТОЛПЫ. Фуфло! Обман! Провокация! Демагогия! Фикция! Надувательство! Экстремизм! Политиканство! Терроризм!
   А М А З О Н К А. Слова на любом языке безобразны. Ими только болезни описывать или детей пугать. Вы все увидите его, когда не на что будет смотреть, только вы отвернетесь и вздохнете с облегчением.
   КРИК ИЗ ТОЛПЫ. Говорят, у него неприличное количество жен!
   А М А З О Н К А. Намного больше, но любим по-настоящему он только одной.
   КРИК ИЗ ТОЛПЫ. Говорят, он неутомимый любовник!
   А М А З О Н К А. Да уж лучше ваших надомных мужей и комплиментарных любовников.
   КРИК ИЗ ТОЛПЫ. Какие у него глаза?
   А М А З О Н К А. Круглые!
   ПЕРВЫЙ ПАРЕНЬ. Смотри, смотри уродина решила соблазнить героя-воина!
   ВТОРОЙ ПАРЕНЬ. Далила, только если оба своих глаза он потерял во время сражений.
   ТРЕТИЙ ПАРЕНЬ. Вместе с руками. А то, знаешь, нащупает что-нибудь подозрительное под ее платьем.
   ПЕРВЫЙ ПАРЕНЬ. Девочка моя, Далила, это что у тебя? Бородавка что ли?
   ВТОРОЙ ПАРЕНЬ. Нет, милый, это ягодка закатилась за шиворот.
   ПЕРВЫЙ ПАРЕНЬ. А почему же она такая волосатая?
   ВТОРОЙ ПАРЕНЬ. Потому что ягодка дикая.
  

Смех.

  
   Д А Л И Л А. Да нет же, да что вы, я ведь не за этим спрашивала. Где-то написано, в каком-то журнале, не вспомню, если у юноши или мужчины светлые глаза, то он как бы витает в облаках, а если темные, ближе к земле, смотрит под ноги, боится упасть.
   ПЕРВЫЙ ПАРЕНЬ. Что думаешь, герой-воин боится упасть?
   ТРЕТИЙ ПАРЕНЬ. Очень боится, особенно если придется падать на Далилу.
   ВТОРОЙ ПАРЕНЬ. Берегись, Далила, герой-воин, может при встречи перепутать тебя с вражьим солдатом и пристрелить насмерть.
   ТРЕТИЙ ПАРЕНЬ. А может она не красотой, а богатым внутренним миром хочет завоевать сердце героя.
   ПЕРВЫЙ ПАРЕНЬ. Только если ее внутренний мир не выше этих кривых колен и этой впалой груди...
  

Смеются. Мясник пробивается через толпу, кричит, размахивает топором.

  
   М Я С Н И К. Недоноски! Свиньи! Надломлю шеи! Языки поотрезаю! Поганцы! А вы что столпились? Смотрите? Слушаете? Кому еще смешно, подходи! (к дочке) Что же ты, доченька, их терпишь? Хоть бы покусала в ответ негодяям их мерзкие руки.
   Д А Л И Л А. Разве можно, папа, людей таким образом кусать за глупые шутки?
   М Я С Н И К. Таких как ты трогать нельзя никому!
   Д А Л И Л А. Каких таких? Дурных? Да они и не трогали, только слегка касались.
   М Я С Н И К. Зачем ты пришла? Разве у тебя нет лучшего места где поиграть?
   Д А Л И Л А. Я бегала за зверями в пустыне, но услышала, что приезжает поэт-герой-воин, мне захотелось посмотреть на него хоть глазком.
   М Я С Н И К. Ненужно тебя это, Далила! Что толку ходить и глядеть на чужих мужчин, лучше сиди дома, слушай музыку, смотри телевизор, кушай потроха.
   Д А Л И Л А. Стыдно признаться, но мне раньше ничего так сильно не хотелось, как увидеть героя-воина. Разве что однажды в школе во время урока, я так сильно захотела в туалет, что сделала лужу прямо перед классом. Но это знаешь, это еще сильнее.
   М Я С Н И К. Я знаю, кто это был. Негодяй Хор с его дружками. Ну, попадись мне хоть один из них! Живьем сожру, обесчеловечу!
   Д А Л И Л А. Они, когда не развлекаются мной, над птицами и умными животными измываются... так вот лучше уж надо мной пусть.
   М Я С Н И К. (качает головой) Нет в тебе дочка искры... один туман. Иди отсюда домой, а у меня еще торговля...
  

Далила уходит в пеструю ярмарочную толпу. Мясник подзывает дворника.

  
   М Я С Н И К. Было у моей жены три сильных здоровых сосунка. Первый поплыл - утонул, второй пошел - упал, третий зевнул... в рот птица залетала, он ею подавился ненарочно. Родила четвертого - тот сразу сдох. Сдох, а вроде и не сдох. Нет, вижу, не сдох, но скоро сдохнет. Вот уже девятнадцатый год подыхает. Нелюбимая, нежеланная она пришла. Теперь одна у меня, счастье мое. Не оторвешь.
   Д В О Р Н И К. Полоумная со всех четырех сторон.
   М Я С Н И К. Слабоумие девушку приукрашивает.
   Д В О Р Н И К. Вот и устрой ей замужество, пока девичьи объемы не уплыли.
   М Я С Н И К. Будет обхаживать другого пня. Лучше уж пусть меня обхаживает пока не помру.
   Д В О Р Н И К. Не будет тебе покоя, мясник. Купишь ей это и это, попросит денег, залезешь в долги, кредиты, оберет до нитки, на игрушки, на блестки, на пустое. Ты ее любишь беспорядочно. От свободы твоей у нее слабоумие образовалось.
   М Я С Н И К. Ее никто кроме меня не жалеет. Меня не станет - ее в минуту раздавят, вокруг вон желающих много грязные руки о чистое обтереть.
   Д В О Р Н И К. Порядок везде нужен?
   М Я С Н И К. Тебе лучше всех известно. Ты же дворник.
   Д В О Р Н И К. Пусти у меня поработать. Обучу ее приемам и тем и тем. Стану платить ежедневно и даже еженощно. Потому что я человек нежадный, порядочный, хоть и вдовец, ну, и сбережения прочие в целости...
   М Я С Н И К. Погоди. Так вот ты через чего что. Ты, значит, к моему мясу морду свою песью тянешь?
   Д В О Р Н И К. На твое мясо только мухи садятся.
   М Я С Н И К. Пошел отсюда старый пень!
   Д В О Р Н И К. Хорошо тебе рассуждать о старости, у тебя вон жена, Сильва есть, а у меня никого.
   М Я С Н И К. Сколько раз говорить, Сильва не моя жена, а банкира!
   Д В О Р Н И К. Как же банкира, когда с утра от тебя уходит.
   М Я С Н И К. Попался бы ты мне лет двадцать назад, когда я палачом служил. Забрал бы я у тебя шапку не снимая с головы.
   Д В О Р Н И К. Я государственный служащий и весь подчиняюсь Главе. На меня никто пальца не положит. Я - порядок, я - метла и ледоруб, я - ветер несущий, что с губ врага народа слетело. Понятно?
   М Я С Н И К. То-то ты до сих пор в общаге гниешь, ходишь в обносках, ездишь на троллейбусах и живешь в долг.
   Д В О Р Н И К. Я в долгу у моего государства, я бережливый, с меня эталон делали для памятников.
   М Я С Н И К. Что же ты семью свою не сберег, бережливый? Всех детей голодом уморил и жену до гроба запросто довел.
   Д В О Р Н И К. Вы знаете, господин мясник, я - жертва государственной деформации. Я - государственный слуга. Поэтому, разве я сам по себе могу быть злодеем... Отдал бы ты мне Далилу, дружище.
   М Я С Н И К. Я сейчас такого пенделя тебе дам. И тебе и твоему ледорубу и твоему государству и твоей метле...
  

Дворник бежит от мясника, натыкается на банкира.

  
   Д В О Р Н И К. Разорят тебя женщины, и пойдешь к святым местам побираться. Безумный дурак, живодер! Здравствуйте, господин банкир! Почем нынче ваше здоровье?
   Б А Н К И Р. Хуже, чем завтра, но лучше, чем вчера.
   Д В О Р Н И К. Как ваша жена, госпожа Сильва поживает?
   Б А Н К И Р. Ты что идиот? Что ты орешь как на распродаже нижнего белья? Не можешь запомнишь раз и навсегда, что она не моя жена, а мясника.
   Д В О Р Н И К. А как же так?!
   Б А Н К И Р. Честное слово, наш друг снова перестал разбавлять. Здоровье - этот капитал заработать нельзя, только потратить. А это ты можешь, да? Когда намереваешься долги свои покрыть, мой злостный неплательщик?
   Д В О Р Н И К. О, господин банкир, мы все перед вами в огромном, невосполнимом долгу.
   М Я С Н И К. Представляешь, этот гнилой утиль, этот бюджетник решил посвататься к моей Далиле.
   Б А Н К И Р. Он за Далилу? За твою дочь? А где тут умысел? Морального удовлетворения - ноль. Ощутимых результатов - ноль. Удовольствие - сомнительное. Возможно это переход от полусладкого к коньячным?
   Д В О Р Н И К. Я от одиночества женщину хочу, а не удовольствия ради, как некоторые!
   Б А Н К И Р. Не запутывайся, друг, женись на графине. Не женщина, а шкатулка с драгоценностями.
   М Я С Н И К. Есть же еще настоящие женщины.
   Д В О Р Н И К. Да ей лет больше, чем богу сотворившему наш Кижич.
   Б А Н К И Р. Скажем так, опытна и искушена. Поможет смазать серую картину одиночества и темную кредитую историю.
   М Я С Н И К. Даже не помню ее молодой, будто она родилась старухой.
   Б А Н К И Р. Знал бы, что ее переживу, ей богу бы женился.
   М Я С Н И К. Все молодица, молодежью обвешалась с ног до головы и подражает их этой чокнутой, ублюдочной моде.
   Б А Н К И Р. Стыдно смотреть. А что там, дворник, врут в народе?
   Д В О Р Н И К. Врут на рупь, врут и на тысячу.
   Б А Н К И Р. На рупь я и сам знаю.
   Д В О Р Н И К. Говорят поэт-герой-воин скоро будет в городе.
   Б А Н К И Р. Ну, это и рубля не стоит, всем известно.
   Д В О Р Н И К. А зачем он пришел и что ему надо? Говорят, хочет он дойти до самого края света, где человека ни разу не было. Там нянчит своих нерожденных детей смерть. Ей он хочет бросить вызов, Аника сразиться со смертью, это станет его последней битвой. И если он одолеет смерть, покончит с ней раз и навсегда, тогда людям навечно закроются двери в загробный мир. Только жизнь бесконечная, без страхов, без лишений, без боли. Бессмертие.
   М Я С Н И К. Да он безумнее моей дочери, если решил бороться со смертью.
   Б А Н К И Р. Сумасшедший или храбрец - неважно. Но, друзья, если у него получится, что будет нам с этого? Нужны ли будут банкиры? Кто будет покупать твою говядину, мясник? Зачем бессмертному человеку рубленные котлеты?
   М Я С Н И К. Придется искать себе другое ремесло.
   Д В О Р Н И К. Что ты умеешь, кроме как головы рубить? Хе, посмотрю на тебя, когда твои покойнички после плахи невредимые встанут и поскачут.
   Б А Н К И Р. Не хотелось бы мне до такого дожить.
   М Я С Н И К. Ну, если врешь ты!
   Д В О Р Н И К. Мне-то что, и при живых, и при покойниках всегда порядок нужен.
   Б А Н К И Р. Глядите, Глава с Народным избранником объявились.
   М Я С Н И К. Они, может быть, более точную правду знают про этого поэта-воина?
   Б А Н К И Р. Давайте скорее подслушивать.
   Д В О Р Н И К. Неудобно. Неприлично.
   Б А Н К И Р. Иначе просто-напросто кто-нибудь другой их подслушивать станет, и мы не узнаем ничего.
   М Я С Н И К. Да, уж лучше мы, честные люди подслушаем, чем какие-нибудь там негодяи.
  

Глава и Народный избранник на ярмарке.

  
   Г Л А В А. Ты не заметил, в последнее время я как-то с лица облетел.
   НАРОДНЫЙ ИЗБРАННИК. Ешь овощи и больше зеленого.
   Г Л А В А. Овощи и зеленое уходит в пользу бастующих.
   НАРОДНЫЙ ИЗБРАННИК. Народные волнения?
   Г Л А В А. Да какие там волнения! Так, легкое беспокойство.
   НАРОДНЫЙ ИЗБРАННИК. Всех недовольных мы объединим в специальные комиссии. Назовем их как-нибудь. И они станут работать.
   Г Л А В А. За деньги?
   НАРОДНЫЙ ИЗБРАННИК. За них.
   Г Л А В А. (вздыхает) С палачом было намного проще.
   НАРОДНЫЙ ИЗБРАННИК. Но нестабильно.
   Г Л А В А. Тогда можно праздновать.
   НАРОДНЫЙ ИЗБРАННИК. Вначале нужно выбрать.
   Г Л А В А. А есть из чего?
   НАРОДНЫЙ ИЗБРАННИК. Кислощевский сделал блестящее научное открытие, раскрывающее загадку вселенной. И к нам приезжает легендарный поэт-герой-воин Аника.
   Г Л А В А. Выбор очевиден?
   НАРОДНЫЙ ИЗБРАННИК. Выбор всегда очевиден, если хорошо организован.
   Г Л А В А. Отгадка загадки? А кто вообще загадал эту загадку вселенной? И что там этот...
   НАРОДНЫЙ ИЗБРАННИК. Кислощевский?
   Г Л А В А. Этот Кислощевский. Если мы его обидим, он обидится?
   НАРОДНЫЙ ИЗБРАННИК. Он всегда обижается.
   Г Л А В А. То есть человек он привычный. Надо поселить поэта-героя-воина ко мне. Народ оценит.
   НАРОДНЫЙ ИЗБРАННИК. Сперва принято повеселить народ и пообещать чудес.
   Г Л А В А. А потом?
   НАРОДНЫЙ ИЗБРАННИК. А потом делай с ним все что хочешь, он не заметит ничего.
  

Глава и Народный избранник уходят.

  
   Б А Н К И Р. Слышали? Надо скорее заполучить Аника себе, пока они его не израсходовали на свои государственные нужды. Черт знает, что в голове у этих народных избранников.
   М Я С Н И К. А мне что делать?
   Б А Н К И Р. Заостри ножи, топоры, лопаты - все, что у тебя есть. И жди.
   М Я С Н И К. Чего ждать?
   Б А Н К И Р. Ты главное заостри, и не забудь про вилки. Вилки заостри. А там разберемся. Это никогда лишним не бывает, особенно, когда встречаешь гостей. Побегу на перехват героя.
  

Банкир и мясник удаляются. Выбегает Далила, ее преследует парень, хватает девушку за волосы, та подает.

  
   П А Р Е Н Ь. Ты только не обижайся.
   Д А Л И Л А. Да, я не обижаюсь, Хор, мне просто очень больно, вот и все.
   Х О Р. Я не со злобы. Далила, ты мне очень нравишься. А эти придурки, они же просто шутят.
   Д А Л И Л А. Какая я глупая, Хор.
   Х О Р. Ну что я мог сделать? Надо уметь посмеяться над собой. Это нормально. Ты же понимаешь, не притворяйся. Ну, хочешь, я их всех убью? Но они же глупые дети, Далила!
   Д А Л И Л А. Все любят детей. Они жестокие, самолюбивые, и их все любят.
   Х О Р. Подожди. Я у тебя одну вещь украл. Забери. (вытаскивает из-за пазухи книгу)
   Д А Л И Л А. Никогда бы не подумала. Ты меня поразил, Хор.
   Х О Р. Зачем ты читаешь? Лучше бы гуляла со мной.
   Д А Л И Л А. Я хочу стать умной. Разве ты не знаешь, что от книг умнеют?
   Х О Р. Это от умных умнеют, а от глупых еще тупее станешь.
   Д А Л И Л А. Разве люди пишут глупые книги? Наверно, это глупые люди. Значит и я смогу когда-нибудь написать книгу.
   Х О Р. Она грустная. Надо читать веселые.
   Д А Л И Л А. Зачем?
   Х О Р. А чего грустить?
   Д А Л И Л А. А зачем веселиться? Представляешь, это как если бы мы жили вечно, и не было бы смерти.
   Х О Р. Поедешь со мной на лодке покататься? У меня уже и снасти готовы.
   Д А Л И Л А. Нет, не поеду.
   Х О Р. Зря ты так. Почему?
   Д А Л И Л А. Боюсь, снова будешь целовать меня, а я даже не знаю куда руки девать. И нос твой по моему лицу будет ходить.
   Х О Р. Дура.
   Д А Л И Л А. Знаю, но все никак не привыкнут к этому.
   Х О Р. Я вообще на тебе жениться собираюсь.
   Д А Л И Л А. Ну, если только жениться, то я согласна.
  

Далила убегает. Хор задумчиво замирает.

  
   Д В О Р Н И К. Сама овцой между нами ходит, а погладишь один раз, руку до кости обглодает. Все себе заберет. Ты умный. Иди ко мне в учащиеся, я тебя поднатаскаю. Трубы научу сломанные чинить. Мужичком сделаю.
   Х О Р. Ходили к тебе пару наших, ели живые остались.
   Д В О Р Н И К. Потому что не слушались, поперек горла вставали процессу. Надо иметь жилистую волю. Сперва, стерва, власть нужно научится уважать до полного конца.
   Х О Р. До конца бы они не дожили, при твоем обучении, жмот.
   Д В О Р Н И К. Я - жертва режима, меня слушать надо и записывать.
   Х О Р. Никто под твою диктовку жить не захочет.
   Д В О Р Н И К. Потому что ты безотцовщина. Бабой воспитан, и как баба бунтуешь против каждого мужского слова. И за Далилой бегаешь как песий хвост. Не можешь ее сильной рукой как наши отцы наших матерей, как наши деды наших бабушек бывало.
   Х О Р. Могу. И тебя этой же рукой... (уходит злой)
   Д В О Р Н И К. Недоносок! Решил напугать?! Как бы тебе самому не получить метлой по заднице! Сорняк-переросток. Сопливая баба. Даже ударить решиться не может!
   Г О Л О С. Жеванная выдра!
  

Энергично выходит женщина.

  
   Д В О Р Н И К. Госпожа Сильва?
   Г О Л О С. Занюханная профурсетка!
   С И Л Ь В А. Ты слышал?
   Д В О Р Н И К. Это графиня?
   С И Л Ь В А. При ее-то опухоли мозга и возрасте она еще способна складывать слова.
   Д В О Р Н И К. Графиня мне еще в школе преподавала. Голова ее всегда была чем-то вроде предмета для подражания.
   С И Л Ь В А. И ты значит из той же школы любителей вульгарных старух!?
   Д В О Р Н И К. Нет-нет! Мне что ни дай, все такие больше как вы нравятся: молодые, красивые, стройные.
   С И Л Ь В А. Ах, ты сволочь! (смеется) Кстати, а где мой муж?
   Д В О Р Н И К. Господин мясник ушел домой.
   С И Л Ь В А. При чем тут мясник?! Я спросила про своего мужа, про банкира. Совсем ты опаршивел умом вместе со своей графиней. Вокруг нее столько молодых людей. Они ее нарочно терпят, только ради ее славы и денег, а сами издеваются над ней за спиной. А мне на это смотреть противно. Но я все равно смотрю.
   Д В О Р Н И К. Так может быть закрыть глаза.
   С И Л Ь В А. Раскомандовался. Молодые должны общаться с молодыми, а старуха пусть общается с червями в могиле.
   Д В О Р Н И К. А говорят, если поэт-герой-воин победит смерть, больше не будет старости. И никому не придется идти на кладбище и в гробу лежать.
   С И Л Ь В А. Как так?
   Д В О Р Н И К. Ни болезней, ни старости. Молодость и красота.
   С И Л Ь В А. То есть эта старая кочерга при все своей славе и деньгах снова станет молодой и прекрасной? А я скромная двадца... девятнадцатилетняя девушка буду общаться со всякими дворниками на улицах?
   Д В О Р Н И К. Я чем удобен, что у меня предрассудков никаких особенно возрастных, но сразу предупреждаю графиню даже помолодевшую не предлагайте, тут вопрос духовный, а не принципиальный. А если у вас не найдется пары, я всегда рад и с вами осваивать отношения.
   С И Л Ь В А. Ах ты, старый пошляк! Все мужу расскажу! Он тебя на кусочки разберет! Где он? Кто-нибудь скажет, где мой муж? (зовет) Ты где, мой милый?!
   Д В О Р Н И К. Господин банкир побежал туда ...
   С И Л Ь В А. Идиот! Какой банкир? Мой муж, мясник! Неужели так сложно запомнить? (Уходит)
   Д В О Р Н И К. На двух стульях не усидишь! Попу порвет. (к встречному человеку) А тебе что надо? Что встал? Думаешь, тебе тут рады? Никому ты тут не нужен. Никому на свете. Ты погляди, разве на таких обращают внимания женщины, а тем более порядочные люди. Уж слишком ты погружен в себя. Жмот ты, одним словом. А знаешь почему? Потому что о себе только и думаешь. Как будто бы других совсем нет. Хе, погляди вокруг себя, таки нет? И всем тоже, наверное, хочется лучше всех. Значит нужно всем поровну.
   Ч Е Л О В Е К. (подхватывает) Но на всех-то поровну не получается.
   Д В О Р Н И К. Вот.
   Ч Е Л О В Е К. Черт! Как же это сложно жить среди людей!
   Д В О Р Н И К. Порочные люди. Все до последнего. Даже дети.
   Ч Е Л О В Е К. Особенно дети. Они же меры не знают совсем. А женщины?
   Д В О Р Н И К. Это просто бездонные колодцы. Хочешь напиться, но пока ведро долетит до дна, ты умрешь от жажды.
   Ч Е Л О В Е К. Я предпочитаю сразу утопиться... Так, город значит Кижич ваш?
   Д В О Р Н И К. Кижич. Город воров, подлецов, убийц и негодяев.
   Ч Е Л О В Е К. То есть ничем не примечательный?
   Д В О Р Н И К. Абсолютно. Такой же как все.
   Ч Е Л О В Е К. Ну, а ты кем тут пребываешь?
   Д В О Р Н И К. Я олицетворяю собой порядок. Я метла и ледоруб. Вторая правая рука Главы.
   Ч Е Л О В Е К. Высоко сидишь. Может и мне тут место найдется?
   Д В О Р Н И К. Найдем и тебе. Вижу парень ты не дурак. Пойдешь ко мне в учащиеся. Станешь трубы починять, а я платить тебе буду за работу хорошую. Не работа, а ежедневный подвиг у меня. Героем станешь.
   Ч Е Л О В Е К. Да я и так герой. Только другими я занимаюсь делами.
   Д В О Р Н И К. Какими?
   Ч Е Л О В Е К. Всяким. Побоями, иногда грабежом. Реже воровством. Чаще убийствами, налетами. Короче, насилием разным.
   Д В О Р Н И К. Ты шутишь или мне полицию вызвать?
   Ч Е Л О В Е К. В моем деле первое - уничтожить порядок и всех тех, кто этот порядок поддерживает. Ты же знаешь.
   Д В О Р Н И К. Чего-чего?
   Ч Е Л О В Е К. Лучше всего незаметно. Как косой. Вот есть человек, а вот его уже не стало. Как пополам разорвало. Думаешь, где этот человек?
   Д В О Р Н И К. Живой. Живет себе тихо. Помалкивает. Так живет и помалкивает, что и скажут, не было его никогда.
   Ч Е Л О В Е К. Не верно. А подошла к нему смерть и тихо сказала. Сказала, пойдем, сынок, я тебя виноградинкой угощу, идем.
   Д В О Р Н И К. Нет, не пойду, не хочу...
   Ч Е Л О В Е К. А кто тебя спрашивает?! Ты ведь один сам за собой. Нельзя так, сынок, знаешь.
   Д В О Р Н И К. Я и не один. У меня жена и дети были.
   Ч Е Л О В Е К. А где они? Вот и выходит, что сиротой ты стал.
   Д В О Р Н И К. Дурак! Что мне делать? Я боюсь умереть, боюсь, трус. Помогите! Мне противно, больно. Брысь! Я не хочу гнить или чтобы меня сожгли. Меня будут есть? А я не буду чувствовать, как меня едят или буду? Не хочу! Гады! Я не животное! Я главней! Я должен жить и никогда, никогда не умереть!
   Ч Е Л О В Е К. Замолчи, сопляк! Слушай-слушай! Я клянусь тебе кровью этой, плотью своей клянусь. Я прокрадусь сзади, я ударю в шею, и пока она не опомнилась, садану в бок, в левый и в правый. А потом? В пустую грудь, в черепушку! Она успеет только удивиться. Когда я размахнусь и покончу с ней. Покончу раз и навсегда со смертью. Тебе нечего больше бояться. Радуйся, плодись, осеменяй на здоровье. Хотя, плюнь ты на здоровье. Оно тебе не нужно. Ты превозмог ее, смерть. Ты готов?
   Д В О Р Н И К. Смертью смерть поправ.
   Ч Е Л О В Е К. Ты должен собрать всех кого встретишь на своем пути. Но вначале пожертвовать, иначе все не имеет смысла. Ты же понимаешь.
   Д В О Р Н И К. Конечно. Я же не дурак. Я умен, я очень умный человек. Я знаю кое-кого.
   Ч Е Л О В Е К. Тогда жертвуй немедленно! (дворник отдает деньги) Теперь собери еще. Вначале победить смерть. Понял?
   Д В О Р Н И К. Я исполнительный. Вот увидите. Мне можно даже честь доверить, не уроню.
   Ч Е Л О В Е К. Иди. И никому ни слово. (дворник кивает головой будто жонглирует, дурковато улыбается)
   Д В О Р Н И К. Аника! Аника! (бежит вокруг толпы, как сумасшедший кричит, увлекает ее за собой) Аника! Он в городе, он пришел. Никто не верил, а он пришел. Он пришел покончить со смертью. Аника! Он сразиться со смертью и победит ее. Аника поэт-герой-воин! Аника...
  
  

Толпа бежит за дворником, ликует. Аника едва не рассыпается от смеха. Площадь пустее, торговцы, потеряв бдительность, побросав свой товар, бежали с дворником, оглашая улицу криками. Аника ходит нагло, уверенно, скользя между прилавками, пощипывая товар на правах завоевателя, победителя, грабителя, тирана. Входит амазонка в блестящих доспехах.

   А М А З О Н К А. Город взят, герой-воин.
   А Н И К А. Этого мало!
   А М А З О Н К А. Мы разорим всех до последней нищей семьи.
   А Н И К А. Недостаточно!
   А М А З О Н К А. Люди просят стать тебя их правителем, судьей и поэтом.
   А Н И К А. Не надо.
   А М А З О Н К А. Скажи, герой-воин, что еще нам сделать? Хочешь, Кижич будет уничтожен голодом, в огне разрушен.
   А Н И К А. Этот город на краю мира, мы взяли его, Мара. Что ты чувствуешь?
   М А Р А. Чувствую любовь, кровь, возбуждение.
   А Н И К А. Вот теперь все... Это только ради тебя, мой верный, преданный генерал.
   М А Р А. Благодарю тебя, Аника герой-воин...
   А Н И К А. Приготовься, завтра выходим на восток.
   М А Р А. Что?
   А Н И К А. Я сказал, мы идем дальше.
   М А Р А. Но зачем, Аника? Все и так верят тебе.
   А Н И К А. И ты?
   М А Р А. И я.
   А Н И К А. Тогда завтра ты пойдешь со мной. Или нет?
   М А Р А. Да... Но там же ничего кроме бесконечной, проклятой пустыни!
   А Н И К А. Пустыня. Именно там она, Мара, прячется!
   М А Р А. Ты сошел с ума, Аника. Неужели ты действительно представил, что сможешь убить смерть?
   А Н И К А. Я не расслышал тебя, Мара. Не расслышал своего главнокомандующего!
   М А Р А. Аника, милый, дорогой, любимый, но нам ведь и так хорошо, пусть все замрет хотя бы на некоторое время. Мы вместе, весь мир перед нашими ногами.
   А Н И К А. Я снимаю с тебя привилегии главнокомандующего! Ты разжалована!
   М А Р А. Тебе верят все включая меня. Я больше всех верю. Но это не мешает нам помнить, что никакой же смерти не существует на самом деле. Нигде, ни здесь, ни на востоке, не в пустыни.
   А Н И К А. Это легко проверить, любимая. Достаточно пустить немного крови близкому, вернее всего любимому человеку, чтоб убедиться не только в том, что смерть существует, но и в том, что нет нечего уродливей ее. Ты скоро все узнаешь. Или не узнаешь, может я ошибаюсь, любимая, и смерти не существует.
   М А Р А. Остановись, герой-воин. Аника. Пожалуйста.
  

Аника достает оружие направляет на Мару, идет на нее. Она с отчаянием, ужасом на лице пятится, но, запнувшись о мешок, подает на спину. Мешок сильно визжит, Аника от неожиданности едва не роняет оружие, отскакивает в сторону, как от пролитого кипятка. Из мешка выбирается Далила, отряхивается, распутывает волосы.

  
   А Н И К А. Что ты тут делаешь, дрянь?!
   Д А Л И Л А. Я пряталась от одного молодого человека, который хочет склонить меня к прогулкам на лодке. Стыдно признаться, но я побаиваюсь его, к тому же не умею плавать. И рыбы в воде пугают меня, они напоминают трупов, такие холодные, молчаливые.
   А Н И К А. Идиотка!
   Д А Л И Л А. А вы прекрасно осведомлены. Знакомы с моим отцом мясником? Я его дочь, Далила. Это имя с какого-то мертвого языка переводится как неумная. Так мне сказали знакомые. Хотя отец уверял, что это все совершенное вранье. Думаю, он просто пытается укрыть меня от ударов.
   А Н И К А. Слушай, как тебя там, девочка. Ты знаешь кто я?
   Д А Л И Л А. Знаю, конечно. Вы опасный человек с оружием.
   М А Р А. Слышала, о чем мы сейчас разговаривали?
   Д А Л И Л А. Я слышала о чем вы говорили, да, но, к сожалению, не слушала.
   М А Р А. Врешь.
   Д А Л И Л А. Да зачем? Вы бы могли у моего учителя спросить. Он бы подтвердил, что я могу слышать и не слушать, слушать, но не понимать, понимать, но не чувствовать, чувствовать, но не испытывать.
   А Н И К А. А ты слышала что-нибудь о поэте-герое-воине, Анике?
   Д А Л И Л А. Шутите? О нем все слышали, все знают, все пишут, все показывают. Стыдно признаться, когда я была моложе, чем теперь, держала его портрет под подушкой, тайком от родителя, и ночью целовала и другие вольности позволяла. Только никому, пожалуйста, не говорите, а то подумают, что я влюблена в него. А это совсем не так.
   А Н И К А. Не так?
   Д А Л И Л А. Он завоевал весь мир. Разве найдется такая женщина, которая затмит собой полмира?
   М А Р А. Конечно же найдется, глупая.
   Д А Л И Л А. Я знаю только Луну. Она круглобокая и полная, поэтому иногда закрывает землю от солнца.
   А Н И К А. А есть ведь еще и смерть.
   Д А Л И Л А. Смерть? Как смерть?
   М А Р А. Не пугай девочку. Она и так скоро умрет от страха.
   А Н И К А. Смерть. Если ты соберешь все самое для тебя ценное: свою жизнь, жизнь своего отца, матери, твой город Кижич, весь мир, и даже то самое солнце с Луной, положишь всю эту кучу на чашу весов, а на другую чашу положишь всего лишь смерть, то, моя дорогая, эта чаща перевесит все, что так для тебя дорого. Правильно я говорю, Мара?
   М А Р А. Правильно, мой дорогой повелитель.
   Д А Л И Л А. Вы оба ошибаетесь. В моей куче среди Солнца, Луны, моего отца, меня, Аники поэта-героя-воина, моего города Кижича и всего остального мира, будет находится то, что гораздо больше смерти.
   А Н И К А. Ха, глупая. Разве ты не можешь понять, что она уничтожает все. Что может быть выше, сильнее смерти?
   Д А Л И Л А. Это я могу сказать только самому Аники. Если бы он знал, что это существует на свете, то ему не нужно было завоевывать весь мир.
   А Н И К А. А что если я и есть Аника герой-воин?
   Д А Л И Л А. Это не можете быть вы.
   М А Р А. Эй, девочка, это Аника легендарный поэт-герой-воин, поняла?
   Д А Л И Л А. Я конечно глупа и возможно полная идиотка, но вы сейчас пытаетесь меня обмануть.
   А Н И К А. Ты дурочка, потому что я действительно Аника. Но ты пообещала, что скажешь мне, что это за такое, что остановит меня от завоевания всего мира.
   Д А Л И Л А. Как не стыдно обманывать недоразвитую калеку. Вы не можете быть героем-воином. А если это вы, то оно вам не нужно совсем.
  

Бросается в слезы и убегает от них.

  
   А Н И К А. (кричит в след) Стой, дуреха! Вернись, не убегай, давай договоримся.
   М А Р А. Какая-то полоумная девочка.
   А Н И К А. Зато такая смешная. Дочь мясника. Как ты думаешь, что это за загадка: то, что сильнее смерти.
   М А Р А. Любовь сильнее смерти. И без загадок понятно, что она имела ввиду.
   А Н И К А. Нет, Мара, мужья погибшие на войне забываются женами на следующий день. Ребенок умирает, женщина рожает другого. Уходят родители из жизни, мы их хороним, и продолжаем жить, как жили, не превозмогая ни на миллиметр смерть. Нет, она имела ввиду что-то другое, чувствую.
   М А Р А. Она всего лишь местная полоумная дурочка. Это может быть вообще ничто.
   А Н И К А. Да, ну и что. Пусть войско отдыхает. Переночуем у местных. Далеко отсюда до дома мясника?
   М А Р А. Почему мясника?
   А Н И К А. Не знаю. Может я проголодался. А у мясника, всегда в доме имеется свежее мясо.
   М А Р А. Не столько свежее, сколько молодое.
   А Н И К А. Ты права, мой генерал. Не будем спешить, смерть никуда не денется от нас. Задержимся ненадолго здесь. Мудрость моего главнокомандующего уступает лишь его красоте. Ты слышишь, Мара? Новая песнь о великом, непобедимом и прекрасном генерале Аники-воина вырывается наружу, вырастает вверх бойким куплетом. (смеется)
  

Играет музыка. Идет армия, марширую под бравурную музыку.

   2 действие
  
   Дом мясника. Сальная, но уютная мебель. Чистота. Полы поют таким бархатным скрипом, что невольно зауважаешь эти доски. На верхнем этаже дома располагаются комнаты, а на первом - гостиная, кухня, веранда и пристройка, где содержится домашний скот. Дочь мясника занята уборкой клеток с животными - открывает клетки и выпускает животных на волю. Входит мясник за ним Аника.
  
   М Я С Н И К. Ванная на первом этаже. Там прямо - комната супруги умершей, дальше - пыточная, сейчас там всякий хлам. Я говорил, что раньше служил палачом? И вот. Многие стыдятся, проклинают. А что прошлого стыдиться? У меня в семье прошлое уважают. Вон видишь крюк - на этом крюке моя жена повесилась. Почему я его не выкручу? Потому что память. Да, было много крови, но ведь и справедливых наказаний было не меньше.
   А Н И К А. Сколько за комнату сдерешь?
   М Я С Н И К. Мне не жалко живи за так раз ненадолго. И генерал твой пусть остается. Как сказал главный инквизитор, на костре всем места хватит (смеется). Хозяйство мое небольшое, но вполне укладистое. Две коровы, десять овец, пара лошадей, дочь на выданье, куры, гуси, свинки, ну и так, по мелочи: инвентарь строительный, машины дробильные...
   А Н И К А. А где же дочь?
   М Я С Н И К. Дочь? Ах, дочь! Причем здесь дочь?
   А Н И К А. Ты сказал, кони, свиньи, куры, дочь.
   М Я С Н И К. А, вот. Так она, ой, беда. (в полголоса) Немного оставленная в себе девочка. Не всем же быть нормальными, господин герой-воин. У природы свои шутки совсем не понятные для людей. (зовет) Далила! (в полголоса) Хоть и слабоумная, но очень покладистое существо. Чем ты занимаешься, доченька?
   Д А Л И Л А. Мастерю ловушку для смерти, папа.
   М Я С Н И К. Ловушку, для смерти? Глупенькая, разве можно поймать смерть?
   Д А Л И Л А. Аника ловил смерть и поймает когда-нибудь и убьет.
   М Я С Н И К. Дурочка. Разве можно убить смерть?
   А Н И К А. Никто не сможет уничтожить смерть.
   М Я С Н И К. Слышишь, что господин Аника говорит. Разве можно убивать самых лучших почтальонов за плохую весть?
   А Н И К А. Никто не сможет, кроме меня. Вы верите?
   М Я С Н И К. Глазам не верю, Далила, ты опять повыпускала наших животных из клеток?
   Д А Л И Л А. Папа, ну ты же знаешь, что они не хотят умирать! Только не волнуйся, я сама буду сидеть в клетках, в каждой по очереди.
   М Я С Н И К. Далила! Погуляй дочка! На улицу, доченька! Беги отсюда, беги!
  

Стук в дверь. Мясник идет к двери.

  
   А Н И К А. Теперь ты веришь, что я Аника поэт-герой-воин?
   Д А Л И Л А. Если только вы не решили всех на свете обмануть.
   А Н И К А. (целует Далилу) Ты помнишь, сдержишь свое обещание?
   Д А Л И Л А (отстраняется, вытирает губы) Не надо меня целовать, что я маленькая какая. Хор тоже все целуется, а потом обещает жениться и снова целуется.
   А Н И К А. (хохочет) Смешная. На, хоть денег возьми.
   Д А Л И Л А. Отцу отдайте, пусть гордится мной, а то попрекает, что с меня толку не выходит.
   А Н И К А. Отдам ему за аренду, за комнату.
   Д А Л И Л А. За комнаты не беспокойтесь, он всегда держит их для распутных женщин и заглавных персон.
   А Н И К А. Ты говорила, что клала мой портрет под подушку.
   Д А Л И Л А. Стыдно признаться...
   А Н И К А. Сегодня можешь положить на подушку меня рядом с собой.
  

Герой-воин хочет снова поцеловать Далилу, но та убегает. Входит графиня. Графиня - маленькая сухонькая старушка в омуте ожерелий, в серьгах, перстнях, с прической в стиле pin up и в ярком ритуальном макияже, который подчеркивает артистизм и шалавитость ее натуры.

  
   М Я С Н И К. Трижды посмертно почетная гражданка Кижича, графиня Фердопульская-Вертухновская перед вами вся от начала до конца.
   Г Р А Ф И Н Я. Не надо. Зови меня просто графиня. К счастью в нашей деревне других графинь быть не может.
   М Я С Н И К. К счастью.
   Г Р А Ф И Н Я. Впрочем, называй меня как пожелаешь. Я привыкла к любому обращению.
   М Я С Н И К. Могу представить.
   Г Р А Ф И Н Я. Эй, колбасник, подай-ка нам лимонных постилок с коньяком. Для меня и моего друга Аники героя-воина... Бежи бегом.
  

Мясник уходит.

  
   Г Р А Ф И Н Я. Долгое время я преподавала в школе словесность для малограмотных Кижича. Ну, то есть для всех в городе. Поэтому меня все слушаются.
   А Н И К А. Вы прирожденный оратор, графиня. Более обворожительных женщин, встречать мне еще не приходилось. Я обогнул весь земной шар, общался с миллионом женщин...
   Г Р А Ф И Н Я. А я знаю. Не надо распаковываться передо мной. Я обогнула земной шар четырежды. У меня было сотня миллионов мужчин. Возможно, я даже знала твоего отца, а возможно даже твоего деда... возможно прадеда.
   А Н И К А. Хорошо, графиня. Вы умеете использовать свою власть над мужчинами.
   Г Р А Ф И Н Я. Умею, потому что мне известна мужская тайна.
   А Н И К А. Какая тайна?
   Г Р А Ф И Н Я. Ты мужчина тебе я ее не открою, иначе ты выболтаешь все своим, и вековая власть женщин над мужчинами рухнет.
   А Н И К А. Вы непостижимая женщина.
   Г Р А Ф И Н Я. Осторожно, именно сейчас я проникаю в самое твое сердце. Ты у меня на острие хрупкой шпильки, которая в моих дряхлых, но все еще тонких и ловких пальчиках.
   А Н И К А. Значит я в ваших надежных руках?
   Г Р А Ф И Н Я. Тебе угрожает опасность.
   А Н И К А. Лучше пусть опасность, чем бесславие.
   Г Р А Ф И Н Я. Мне наплевать добьешься ты своего или нет. Да. Мне нечего сохранять и прятать. Я прожила прекрасную жизнь, всем на зависть. И мне осталось недолго... Так, ты ее убьешь, обещаешь?
   А Н И К А. Графиня, я вам дам свое слово.
   Г Р А Ф И Н Я. Нет ни одного живого существа, которое бы ее так ненавидела как я, так сильно и так долго. Ненавижу ее. Нет, нет. Не надо обещать. Я верю. Это в твоих глазах. Они таки пустые, но страстные, как у бессмертного божества. И такие же прекрасные.
   А Н И К А. С этого дня, графиня, моя победа будет посвящена вам.
   Г Р А Ф И Н Я. Кстати, тебя хотят убить в этом городе. Нигде не любят чужих. Не хотелось бы, чтобы ты не дошел полшага до своей цели и рухнули с отверткой в затылке.
   А Н И К А. На меня множество покушалось, графиня. Поверьте, это бесполезно, к тому же я под 24 часовой охраной моего генерала.
   Г Р А Ф И Н Я. Твой генерал всего лишь женщина. А я собираюсь вложить в твою религию немалую часть своего состояния и надеюсь, хотя бы один совет безумной старухи ты послушаешь.
   А Н И К А. Доверяю только вашим советам, графиня.
   Г Р А Ф И Н Я. Многим не нравится твое устремление искоренить смерть, многие живут и кормятся за счет падали и трупов. Кто-то не хочет, чтобы кровь прекращала литься. Оглянись, Аника, куда ты попал, где ты находишься? На пиру у людоедов и падальщиков. К врагам, которые горло перегрызут тебе, поверив в твои замыслы. Ты не выйдешь из Кижича. И генерал твой тебе не поможет. Куда пойдет твоя многоногая армия без предводителя? Конечно домой.
   А Н И К А. Побег из завоеванного мной же города?
   Г Р А Ф И Н Я. Оберни смерть жизнью. Обмани правду. Пусть думают, что ты решил задержаться в Кижиче навсегда. А я буду держать ухо востро над самой землей.
  

Входит мясник.

  
   М Я С Н И К. Пастилок нет, но колбаса из телячьих потрохов найдется.
   Г Р А Ф И Н Я. Сам ешь свою колбасу, живодер. Нам надо уединиться с героем-воином. У тебя должен быть свободный апартамент. Тот с королевской ванной подойдет.
   М Я С Н И К. Воды только нет горячей, графиня.
   Г Р А Ф И Н Я. Так подогрей. Аника, я буду ждать наверху. Приходи скорей. Надо уладить кое-какие финансовые формальности.
   А Н И К А. Я пошлю своего генерала.
   Г Р А Ф И Н Я. Знаешь что, пошли своего генерала... а сам приходи ко мне.
  

Графиня поднимается наверх и исчезает за дверью комнаты.

  
   М Я С Н И К. Предлагала жениться?
   А Н И К А. Старуха с огромным приданым.
   М Я С Н И К. Мне иногда мерещится, что графиня и есть та самая смерть, которая всех переживет и утащит в гроб.
   А Н И К А. Предлагаешь ее...(смеется)
   М Я С Н И К. А даже если ошибемся, никто от этого не проиграет. Никто скорбеть не будет.
  

Смеются. Входит банкир с генералом Марой.

  
   Б А Н К И Р. О чем спор, друзья? Или это не спор?
   М Я С Н И К. Мой высокий друг и сосед, господин банкир. Я замечаю, ты уже познакомился с легендарным генералом Аники.
   Б А Н К И Р. Не только познакомился, но надеюсь и подружился.
   М Я С Н И К. Господин банкир - человек весьма уважаемый в нашем городе и всеми любимый.
   М А Р А. (тихо Анике) Денежный мешок, который надо потрясти.
   Б А Н К И Р. Много наслышан о вас, о ваших подвигах. Неужели все это правда? Как может один человек проделать такую великанскую работу?
   А Н И К А. Ну конечно не может без помощи добрых друзей и превосходного генерала.
   Б А Н К И Р. Да, генерал у вас не только умен и проницателен, но и весьма статен насколько я разбираюсь в этом.
   М Я С Н И К. А мы как раз разговаривали с героем-воином о его последнем подвиге, тот который еще в несовершенном виде. О том, о котором все твердят.
   Б А Н К И Р. Да-да. Вот как раз хотел с вами переговорить об одной важной вещи наедине, господин герой-воин, если только прелестный генерал не будет против.
   А Н И К А. Генерал не будет против, зато я буду. Неужели вы думаете, что я когда-либо что-то утаивал от своего генерала?
   Б А Н К И Р. Но вопрос весьма деликатный, если даже хотите интимный. Мясник, у тебя найдется отдельные апартаменты?
   М Я С Н И К. С королевской ванной? Знаешь, у меня не бордель.
   А Н И К А. Ну-ну, вы что мне хотите сделать предложение руки и сердца?
   Б А Н К И Р. Сердце, вот именно его я вам и хочу доверить.
   А Н И К А. А взамен хотите моего повиновения, мою волю в коробочке. Разве не так?
   Б А Н К И Р. Я надеюсь, мы друг друга сейчас понимаем вполне.
   А Н И К А. А разрешите пошевелить подробностью. Вот насколько огромно это ваше сердце?
   Б А Н К И Р. В половину города Кижич.
   А Н И К А. Всего лишь в половину?
   Б А Н К И Р. Все что могу сейчас для вас.
   А Н И К А. Я должен все обдумать. Генерал. (к Маре) Сыграй, что предаешь меня, раскрутим жадного хомяка на двойной чек. Заплатит мне за предательство моей идеи, а тебе за предательство меня.
   М А Р А. (к Анике) Он у меня под каблуком. А что с графиней?
   А Н И К А. (к Маре) Она наоборот, хочет голову смерти на блюдечке. Пойду подписывать окончательный договор.
   М А Р А. Да будет с тобой мужество, поэт-герой-воин.
   А Н И К А. Боюсь, мужества здесь будет мало. На что только не пойдешь ради победы. Извините, мне нужно срочно провести встречу с графиней.
   М Я С Н И К. Но вода в ванной еще не нагрелась.
   А Н И К А. Это меня никогда не останавливало.
  

Аника поднимается наверх, исчезает за дверью.

  
   Б А Н К И Р. Неужели ему удалось сладить с этой сварливой, затасканной королевой?
   М Я С Н И К. Или поэт-герой-воин пытается ловить смерть на старую мегеру. Уморить старушку до смерти. (смеется)
   Б А Н К И Р. Неужели это правда, генерал, все то, что вы мне рассказывали про героя-воина?
   М А Р А. Абсолютная.
   Б А Н К И Р. Странно, а с виду вполне себе стандартный человек.
   М Я С Н И К. Милый генерал, только между нами. Ведь это все часть определенного важного спектакля? Мы люди взрослые, не будешь же и ты утверждать, что существует такой закон, чтобы одинаково сделались бессмертными и люди и обыватели.
   М А Р А. Ты очевидно, мясник, боишься не вечного царства жизни, а воскрешения мертвых. Не беспокойся, то, что было отнято у жизни, до конца света ей не вернется.
   М Я С Н И К. Ну, хотя бы в этом есть какая-то здравая нить.
   Б А Н К И Р. У тебя теперь есть все шансы разделаться со своими врагами, пока Аника герой-воин не уничтожит смерть.
   М Я С Н И К. Ну какие у отставного палача могут быть враги? Все мои враги уже там. Кругом одни друзья, хоть и сволочи, но друзья.
   Б А Н К И Р. Но даже если эта неправда сбудется, то скажите, почему вы генерал здесь, а Аника там с графиней, великой гетерой прошлого тысячелетия.
   М А Р А. Нам не дано понять всего гения поэта-героя-воина.
   Б А Н К И Р. Вы думаете гениальностью вашего безумного руководителя можно оправдать любую измену и несправедливость?
   М А Р А. Какую несправедливость?
   Б А Н К И Р. Разве вы не должны доверять друг другу и следовать во всем друг за другом? А я думал вы больше чем просто.
   М Я С Н И К. Они просили их никому не беспокоить. Заперли дверь.
   Б А Н К И Р. Вы так расхваливали его передо мной, а выходит он всего лишь дешевый бабник и потаскун?
  

Мара вытаскивает оружие, тычет им в банкира. Мясник приставляет к горлу Мары тесак.

   М А Р А. Вы смелый мужчина, господин банкир. Вы мне сразу бросились в глаза. Ну а то, что вы в чем-то правы, не дает вам шанс выжить, вы же понимаете.
   Б А Н К И Р. Ни разу не видел девушку с такой твердой рукой.
   М Я С Н И К. И такой тонкой шеей.
   Б А Н К И Р. Убедитесь в моем бедственном положении. Бессмертие означает равенство. А равенство превращает один миллион золота в один миллион навоза.
   М А Р А. Разве мы не равны перед жизнью и смертью?
   Б А Н К И Р. Ну конечно же нет, генерал, разве вы это еще не ощутили? Кто-то лучше проживет свои сто лет, а кто-то умрет в самом рассвете сил. Какое же тут равенство? Или вы думаете, что и ваша должность присуждена вам посмертно?
   М А Р А. Разве сможете вы остановить смерть, если решит она войти в эту комнату? Что, неужели купите ее деньгами? Чем станете ее пугать, когда соберется подойти она к вам и схватит за руку как непослушного шалуна, потащит за собой.
   М Я С Н И К. А я не боюсь ее. Я пойду, только дочку жалко, придется брать с собой. Не оставлять же ее одну на съедение этим голодным псам.
   Б А Н К И Р. Ваша взяла, генерал, не могу сопротивляться такому обаянию. Вы преданны своему герою. Так что ему можно только позавидовать. Будь у меня такой генерал, я бы не стал запираться с престарелой нимфоманкой наедине, не ухлестывал бы за каждой местной молодой козочкой.
   М Я С Н И К. А что изменит смерть - ничего не изменит, она лишь прекращает однажды милые или отвратительные лица. Смерть - для одних, котлета - для других.
   М А Р А. Вначале было слово, и он был этим словом. И слово было знамением, флагом за которым любой генерал пойдет хоть за океаны, хоть в подземелье к дьяволу. С каждым завоеванным государством его фантазии не только не угомонятся, но их аппетит наоборот, усиливается. Он безумен, господин банкир. Желая невозможного, он ломает мне кости каждый сотый, тысячный раз, когда хвалиться убить смерть или спит с обезьянами из местных городов. Мне становиться все тяжелее, господин банкир, нести этот грязный, опороченный флаг. Эти бредовые идеи безумного артиста, себялюбца. Нет, он не виноват, он заигрался, отними у него его игрушечную фантазию, и тут же он сядет на землю и станет хныкать, как испуганный ребенок.
   Б А Н К И Р. Плакать и звать своего генерала?
   М А Р А. Господин банкир, как же я устала быть генералом. (плачет) Я хочу быть обычной девушкой, женой, сестрой за старшим братом, девочкой за спиной отца, женщиной в руках мужчины.
  

Мара роняет пистолет, банкир подхватывает ее на руки.

   Б А Н К И Р. Пора освободить себя от порочной связи и перейти в жизнь другую. Ты очень мне мила Мара. Если бы много лет назад мне встретилась такая твердая, трезвая и прекрасная пара, мне бы не пришлось сейчас сидеть в Кижиче и угасать от скучных людей вокруг.
   М А Р А. Откуда тебе знать меня?
   М Я С Н И К. Он всем так говорит.
   Б А Н К И Р. Я тренировался на многих, но тебе эти слова подходят больше всего, как и эти доспехи.
   М А Р А. Ненавижу их.
   Б А Н К И Р. Тогда снимай.
   М А Р А. Мне неудобной при нем.
   М Я С Н И К. Я отвернусь.
  

Входит дворник с баронессой.

   С И Л Ь В А. (к дворнику) Иди, узнай где он. (к остальным) Здравствуйте, господин мясник, господин банкир.
   М Я С Н И К. И тебе не заболеть, баронесса. Зачем пришла, могла бы позвонить.
   С И Л Ь В А. Матушка моя говорит, хочешь чтобы тебе отказали - позвони.
   Б А Н К И Р. Баронесса, ты не вовремя на этот раз. Поищи скандала в других домах.
   С И Л Ь В А. Спокойно, это не твой дом, ты тут такой же гость, как и я. Распоряжайся в своем банке, а здесь уважай меня и господина мясника.
   М Я С Н И К. Сегодня мяса не будет, приходи завтра.
   С И Л Ь В А. Не будет? А что это за типа женщина с тобой, господин банкир? Почему она у тебя в объятиях? Что здесь происходит?!
   Б А Н К И Р. Дворник, уведи ее к черту!
   Д В О Р Н И К. Давайте будем точнее выражать свои мыслеизъявления и пожелания.
   М Я С Н И К. Домой веди, отведи к мужу.
   Д В О Р Н И К. А я что сделал?
   С И Л Ь В А. Где Аника? Здесь прячут поэта-героя-воина! Аника! Аника!
   Д В О Р Н И К. Я бы и сам хотел с ним поговорить. Не забывайте, это я - тот, кому он передал свои полномочия в городе. Вот эту руку он жал совей геройской рукой.
   С И Л Ь В А. Эй, кто ты такая? Ты мужчина или женщина?
   Д В О Р Н И К. Она иностранка, приезжая. Я видел ее с героем-воином! Это же, это же генерал его!
   С И Л Ь В А. А, мне все стало ясно как в светлый день! Господин банкир, господин мясник и великий генерал войска Аники. Это же заговор! Заговор с целью предать и уничтожить героя-воина! Ну, разве не ясно, что они здесь собрались, мерзавцы! Хватай их, вяжи! (к дворнику) Что ты стоишь? Куда смотрит порядок? Дворник!
   Д В О Р Н И К. Герой-воин под моей защитой, баронесса. И если бы здесь творился бы заговор, я бы это подтвердил, но это не так. Совсем не так! А как, вы у своей дикой фантазии спросите!
   М Я С Н И К. Женщина, лучше уходи подобру-поздорову, тебе здесь не место.
   С И Л Ь В А. Это кто здесь женщина? Вы слышали, как он меня назвал, все слышали? Вот теперь я точно поняла, что вы говно! А ты не генерал, ты - баба-мужик! За мной! Освободим Анику из цепких лап коварных убийц!
   М Я С Н И К. Или ты уйдешь, Сильва, или останешься здесь навсегда.
   С И Л Ь В А. Живодер, душегуб! Вы все хотите ему помешать! Мне тоже не хочется, чтобы эта старая крокодилиха жила вечно. Вырубай деревья старые, дорогу молодым! Но я через себя переступаю, потому что люблю его, как никого никогда на свете никто никогда не любил! Я пострадаю за любовь! Кровопийцы! Аника! Аника! Я тебя спасу, мой поэт-герой-воин, я уже иду!
  

На шум выходит графиня, в разнузданной одежде, поправляя помаду на лице.

   Г Р А Ф И Н Я. У вас что истерия и недержание мочи? Вы что не можете утихомирить этого пьяного слона? Разорались тут! Ах, это дочурка! Здравствуй, доченька! Ну, кто же еще будет орать на весь мирно спящий дом, как раненная горилла.
   С И Л Ь В А. Ну конечно, я должна была догадаться кто стоит над этим мертвецким болотом. Это же сама черная вдова со своими больными психопатами.
   Г Р А Ф И Н Я. Тебе уже давно надо привыкнуть, что я всегда над этим болотом, в котором ты постоянно вязнешь.
   С И Л Ь В А. Я немедленно отправляюсь к Главе и все ему расскажу про ваш заговор.
   Б А Н К И Р. Сильва, деточка, это всего лишь мы, добрые друзья. Если тебе показалось наша шутка слишком мрачной, то уж прости нас глупых дураков.
   М Я С Н И К. Хорошо мы тебя разыграли на этот раз?
   Д В О Р Н И К. И меня разыграли?
   С И Л Ь В А. Где Аника, признавайся ведьма!
   Г Р А Ф И Н Я. Если бы у тебя, грязная дешевка, было бы хоть немножко благородства, я бы ответила, что он здесь со мной в спальне.
   С И Л Ь В А. Что? Не может быть, ты врешь, распутная старуха. (бежит по ступеням) Аника, я тебя выпутаю из липкой паутины коварства и интриг.
  

Сильва и графиня исчезают за дверью комнаты.

  
   М А Р А. Итак, господа, к делу. Не будем произносить много слов. В наше время они ничего не стоят. Скажите, на что вы готовы решиться, на что вы можете пойти?
   Б А Н К И Р. Мы может отговорить героя-воина.
   М Я С Н И К. Мы можем приговорить его навсегда остаться здесь.
   Д В О Р Н И К. Мы на все готовы ради Аники.
   М А Р А. Вы должны понимать, что за ним стоят не только его смертоносная армия, но и все люди слепо верящие в то, что ему удастся заполучить бессмертие для них.
   Б А Н К И Р. А ты, Мара, веришь сама?
   М А Р А. Я верю в героя-воина, каждому ему слову, но знаю, что смерть невозможно убить. Так же как невозможно воскреснуть или любить вечно.
   Д В О Р Н И К. Правильно, это все сказочки для маленьких дурочков и дурочек.
   М Я С Н И К. В такое только моя слабоумная дочь может поверить.
   М А Р А. Вы должны сделать так, чтобы герой-воин погиб как герой. Иначе возмездия нам не избежать.
   Б А Н К И Р. Но неужели обязательна гибель Аники?
   М Я С Н И К. Участь любого война - умереть сказочно. Это мы можем устроить.
   М А Р А. Конечно, он всегда мечтал встретиться со смертью и он наконец свершит свой замысел. А теперь покажите то, что мне обещается за вступление на вашу сторону.
   Б А Н К И Р. Идем за мной, генерал. Все сокровища мира будут лежать у твоих ног. Но в первую очередь мое верное тебе сердце. (уходят Банкир и Мара).
  

Входит Далила с Хором.

  
   Д А Л И Л А. Здравствуй отец! Здравствуйте, господин городской дворник!
   М Я С Н И К. Этот мерзавец опять к тебе пристает, дочь?
   Д В О Р Н И К. Я?
   М Я С Н И К. Не ты, убогий, а он, Хор.
   Х О Р. Нет.
   Д А Л И Л А. Стыдно признаться, мы с ним женимся, отец.
   М Я С Н И К. Как?
   Д А Л И Л А. Сказал, хочет владеть мной. Я сказала, женись и владей тогда. Так ты меня учил.
   Д В О Р Н И К. Незамысловато.
   Х О Р. Мы поженимся. Так мы решили.
   М Я С Н И К. А что надо?
   Д А Л И Л А. Подъемные на первое время.
   Д В О Р Н И К. Промотают и вернуться опять.
   М Я С Н И К. Сам знаю.
   Х О Р. Не промотаем. Хотите, расписку напишу и богом поклянусь.
   М Я С Н И К. Бога оставим, пиши расписку. Дворник, заверь. (уходят Дворник с Хором) Ну, а ты моя дочь, Далила, должна обещать, что будешь навещать своего отца, меня хотя бы раз в неделю.
   Д А Л И Л А. Обещаю. К тому же кто-то ведь должен выпускать твоих зверей из их клеток на волю.
   М Я С Н И К. Когда твоя мать пришла ко мне и сказала, что больше не может жить со мной и хочет уйти, тогда я ее запер в комнате. Потому что я не из тех, кто отпускает. Уж если я схватил, то держу до последнего. Я ее запер в той комнате, в которой живешь ты. Так мы прожили несколько лет, пока ей одним прекрасным утром все-таки удалось сбежать от меня. Для этого ей пришлось договориться со смертью. Смерть выпустила ее из комнаты, но за это потребовала, чтобы твоя мать повесилась вон на том крюке.
   Д А Л И Л А. Зачем папа? Зачем смерть попросила ее повеситься на том крюке?
   М Я С Н И К. Не знаю, доченька. Она безумна это проклятая смерть, точно наша графиня.
   Д А Л И Л А. Ты меня тоже запрешь теперь в комнате, как маму?
   М Я С Н И К. Нет, дочка, никогда. Нельзя повеситься на одном и том же крюке дважды - дом не выдержит. Хотя сердце мое так и хочет прогнать этого мерзавца Хора подальше от дома, а тебя запереть в твоей комнате навсегда.
   Д А Л И Л А. Как я теперь должна жить, отец?
   М Я С Н И К. Ты должна слушаться своего мужа Хора.
   Д А Л И Л А. Что мне делать, папа?
   М Я С Н И К. Только то, что скажет тебе твой муж. Ты хорошая дочь, Далила. Теперь ты должна стать хорошей женой. А потом хорошей матерью для своих детей... Подумать только у меня возможно будут внуки. (вздыхает) Лишь бы они пошли в своего папу.
  

Мясник уходит, оставляя Далилу стоять в сумерках посреди гостиной. Из комнаты графини одеваясь на ходу выходит Аника. Крадется совсем не замечая неподвижно стоящую Далилу.

  
   Д А Л И Л А. Аника.
   А Н И К А. О! Ты меня опять напугала, девочка. Ты всегда встречаешься мне в самое неподходящее время. Что ты здесь делаешь?
   Д А Л И Л А. Я стою. Я думаю. Думаю, что меня нет. Меня не существует.
   А Н И К А. Ты что вроде как от кого прячешься, как я?
   Д А Л И Л А. Вы меня видите? Меня нет.
   А Н И К А. (обнимает ее) Не только вижу тебя, моя прекрасная девочка, но и чувствую всем своим телом.
   Д А Л И Л А. А меня на самом деле не существует. Я Далила дочь мясника, дочь убиенной от руки отца матери моей. Меня родили девятнадцать лет назад. И сразу стали мои родители воображать кем я стану. Они хотели, чтобы я стала послушной девочкой, и я стала ей. В школе мои учителя желали, чтобы я стала отличницей, и мне пришлось стать ей. Мой будущий муж мечтает, чтобы я стала ему примерной женой. Мне придется стать этой женщиной. Любовник хочет видеть во мне искушенную ласковую любовницу, и мне приходится ею быть. В церкви хотят, чтобы я была невинна, в цирке, чтобы смеялась, в театре, чтобы сопереживала героям, даже вы меня кем-то себе представляете. Но меня на самом деле, господин Аника, просто не существует. Меня нет.
   А Н И К А. Вот же глупая девочка, будь кем угодна, я не перестану тебя любить.
   Д А Л И Л А. Даже если я глупее сороки?
   А Н И К А. Даже так.
   Д А Л И Л А. А если я обмочила нижнее белье и плохо пахну?
   А Н И К А. Далила.
   Д А Л И Л А. Кто я? Дочь мясника или та кто только что вошла в эту дверь?
   А Н И К А. Та, которую я целую. Это ты. Та, которую я искал всю жизнь.
   Д А Л И Л А. Врете. Всю жизнь вы искали смерть.
   А Н И К А. Зачем мне эта мерзкая старуха, если жизнь мне подарила тебя! (целуются)
   Д А Л И Л А. Но что будет дальше? Что мне делать, Аника?
   А Н И К А. Дальше будет только самое хорошее. Я тебе сейчас расскажу.
   Д А Л И Л А. Нет. Не надо. Я не хочу знать, как все закончится. Можете даже сделать мне очень больно. Все равно я забуду завтра об этом. Мое слабоумие не позволяет мне страдать больше одного дня.

Аника берет Далилу на руки и удаляется в комнату.

  
  
   3 действие
  
   Пригород Кижича, спальный район, огромная пустошь, с которой видны весь город огнями справа и уходящая в полосу слева - пустыня. На самом высоком пригорке стоит человек в длинном капюшоне, у него оружие Аники в руке. Человек закрывает голову и лицо, стараясь не выдать себя. Ветер полощет его накидку. С противоположной стороны из тени городских стен ползут три фигуры, они в масках, но по ним сразу видно, что это дворник, мясник и Хор. С оружием в руках, как разбойники они приближаются к этому человеку, перешептываясь.
  
   Д В О Р Н И К. Вот и он, наш драгоценный герой-воин!
   Х О Р. Это точно он?
   М Я С Н И К. Любо он, либо еще один такой же полоумный.
   Д В О Р Н И К. Банкир сказал, что прямиком сюда пошел от графини.
   Х О Р. А генерал его?
   М Я С Н И К. Генерала посадили на бочку с золотом и возят по кругу, как глупую собачонку.
   Д В О Р Н И К. Банкир задержит эту бесноватую женщину пока мы расправимся с героем-воином.
   Х О Р. Подождем пока спуститься.
   М Я С Н И К. Уйдет гаденыш.
   Х О Р. Пусть уходит. Вон из города!
   Д В О Р Н И К. Сошел с ума, щенок?! Уйдет в пустыню герой-воин! А если найдет смерть, а если убьет ее?!
   Х О Р. Мне наплевать.
   Д В О Р Н И К. Ты молодой остолоп. Понимаешь ли ты, что значит порядок?! Это не просто чистота на улицах, сверкающие сортиры и выглаженные брюки. Порядок - это закон над нами. Посмотри вверх! А он собирается нарушить этот закон. Хочешь, чтобы твои дети родились с двумя головами и тремя ушами? Это беззаконие!
   Х О Р. Даже если и так, что у нас в городе мало беззакония происходит?
   М Я С Н И К. Подумай, сынок, он ведь не один уйдет в пустыню. Он и ее с собой прихватит.
   Х О Р. Далилу? Не возьмет, не дам! Не отпущу!
   М Я С Н И К. И я не позволю. Останови его, сынок! Вали героя! Ради порядка, ради любимой! Вперед!
  

Хор подкрадывается сзади и хватает человека в накидке.

  
   Х О Р. Попался, мерзавец, будешь теперь знать, как приставать к чужим невестам.
   Д В О Р Н И К. Садани ему по голове!
   М Я С Н И К. В сердце бей! Вскрой наружи кишки!
  

Хор отступает на шаг, тело человека безжизненно подает на землю. Хор бросается к нему, мясник с дворником тоже подбегают.

  
   Х О Р. Даже не сопротивлялся. Как будто растаял, только я схватил его. Оказывается герой-воин не так уж и крепок, как рассказывали.
   Д В О Р Н И К. Зароем его прямо здесь скорее, чтобы никто не увидел.
   М Я С Н И К. Ты его точно укокошил, Хор?
   Х О Р. Будь уверен, схватил так, что косточки его в прах превратились. Никому не позволю приближаться к Далиле.
   Д В О Р Н И К. Это не он! Гляди!
   М Я С Н И К. Что? Темно, посвети! Не может быть.
   Х О Р. Так кто же это?
   М Я С Н И К. Какое-то мерзкое существо.
   Х О Р. Какое уродливое перекошенное лицо. Седые волосы, черное лицо. Это же!
   Д В О Р Н И К. Это же смерть!
   М Я С Н И К. Дурак ты что ли?
   Д В О Р Н И К. Смерть!
   Х О Р. Не может быть. Она?
   М Я С Н И К. Это невероятно. Как такое может быть?
   Д В О Р Н И К. Она наверняка дожидалась здесь Анику, а ты Хор ее удавил.
   Х О Р. Я не хотел! Да разве можно убить смерть, да еще так просто?
   М Я С Н И К. Черте что! Никто не должен узнать. Никто. Зароем ее, пока никто не пришел.
   Д В О Р Н И К. Скоро все узнают. Что делать? Кто же будет приходить за покойничками? Все узнают, догадаются, ведь теперь некому будет приходить за мертвецами. Что же начнется? Вы представляете!? Проклятье! (к Хору) Ты во всем виноват!
   Х О Р. Я думал это герой-воин!
   Д В О Р Н И К. Куда ты глядел, одноглазый дубина?!
   М Я С Н И К. Спокойно! Тише! Угомонитесь! Чтобы никто ничего не заметил, будем делать все сами?
   Х О Р. Что делать?
   М Я С Н И К. Ты будешь делать это Хор. Угробил смерть, вот теперь побудешь за нее.
   Х О Р. Нет, нет. Я же не знаю ничего о смерти. У меня не получиться.
   Д В О Р Н И К. Раз убить смог смерть, значит все у тебя получиться.
   М Я С Н И К. Не подведи нас, сын. Иначе все узнают в городе, что ты сделал.
   Х О Р. Разве я один?
   Д В О Р Н И К. А кто тебя просил? Не порочь наше честное имя.
   М Я С Н И К. Заткнитесь, кто-то идет.
   Д В О Р Н И К. Прячь смерть. Толкай в кусты.
   М Я С Н И К. Бежим. Придем позже, когда все разойдутся. (все трое убегают)
  

Выходят Мара и Аника.

   М А Р А. Она опаздывает.
   А Н И К А. Она не молода, дай ей время, мой генерал.
   М А Р А. Скажи, почему ты решил задержаться в Кижиче? Это даже не цивилизованный город, это просто какая-то свалка, мусорная куча. Люди похожи на животных из самых дремучих чащ. Их жилища - берлоги, в которых самый разнообразный хлам громоздится и умножается с неповторимой уродливостью. Они подражают жизни, а сами не знают как жить. Считают себя центром мира. И даже не представляют, что твориться вокруг них.
   А Н И К А. Ты права, но даже в таких захолустных местах можно обнаружить что-нибудь полезное для сердца.
   М А Р А. А ты знаешь, в обще-то, мне тоже начинает здесь нравиться. Знаешь, герой-воин, тот банкир оказался неплохим персонажем. Ну да, он хапуга, и благородства в нем немного, скажем так. Но он многое пережил на своем веку. На него слава и богатство не свалилась с небес, ему приходилось вырывать ее по кусочку. Как мне и тебе. И он хочет вырваться из этого болота. Я его понимаю, Аника.
   А Н И К А. Так тебе удалось открыть его толстый мешок с золотишком?
   М А Р А. Представь себе и не только мешок...
   А Н И К А. (смеется)
   М А Р А. Но и душу он свою открыл мне. Он одинок, но не из-за богатства своего. Нет, так у всех, но у него не так. Он намного честнее со мной, чем с кем-либо.
   А Н И К А. Я не понимают, почему ее до сих пор нет. Тебе не кажется это ненормальным?
   М А Р А. Мне кажется, что у меня появился друг, Аника, и не просто друг... Аника!
   А Н И К А. Что?
   М А Р А. Что ты хочешь от этой девочки?
   А Н И К А. От девочки? От графини?
   М А Р А. От Далилы, ты знаешь о ком идет речь.
   А Н И К А. Это что там? Рука? Кто-то в кустах! Погляди!
   М А Р А. Стой здесь!
  

Мара подходит к кустам и вытягивает тело старухи.

  
   М А Р А. Кто это?
   А Н И К А. Графиня.
   М А Р А. Мертва.
   А Н И К А. Она была в моем плаще, я даже дал ей свое оружие, чтобы она чувствовала себя в безопасности. Как жаль, Мара!
   М А Р А. Ее убили или она сама? Не могу понять.
   А Н И К А. Моя бедная доисторическая дюймовочка. Какая пластика была у этой женщины!
   М А Р А. Но если это было убийство, то я догадываюсь, кто мог это сделать.
   А Н И К А. И я знаю кто. Она! Она преследует меня, а я ее!
   М А Р А. Ее убили вместо тебя, Аника.
   А Н И К А. Хотя бы деньги она успела свои передать мне. Правда, не все!
   М А Р А. Он меня обманул. Он сказал, что даст знать, когда они решать напасть на тебя. Копеечная душонка!
   А Н И К А. Графиня не ожидала такого трагического поворота. Она думала, мы поженимся, и будем жить вечно. Смотри удивление на ее лица, как будто вместо апельсинового сока ей принесли мандариновый.
   М А Р А. Я знаю, кто это мог быть! Некуда не уходи, я знаю с кого спросить за эту жертву.
  

Мара исчезает в темноте. Монолог Аника над трупом графини.

   А Н И К А. Ты всегда бежала от меня как от стихии. С самого начала я был для тебя каким-то пугалом, эпидемией, от которой ты отгораживалась. Но отступая, ты оставляла гряды трупов. По этим следам я шел за тобой до самого края земли. Ты забрала мою мать и отца моего, моих тетушек и дедушек, братьев и сестер. Всех кого я любил исчерпала. И тогда я понял, я начал думать, а бывает ли она вообще, я стал сомневаться, есть ли она вообще: привязанность, любовь. Графиня мне сказала вчера вечером, если нет в жизни любви, страсти, не будет и ненависти. Если не умеешь любить сказала моя престарелая невеста, то хотя бы научись ненавидеть, как я. Но разве я тебя когда-нибудь хотя бы презирал? Гляди сюда на всего меня, внимательно гляди! Разве есть тот, кого бы я презирал больше чем самого себя? За то, что не могу смериться, как другие, что не могу довольствоваться мерой человеческой, будучи человеком, что ненасытен я и жесток, что нравится мне все это и упиваюсь я собой от этого. И будет так. И я буду проклят трижды, и ты будешь убита мной... Мне бы только заглянуть. Нет, всего лишь взглянуть под твой черный капюшон. Что там? Костяная маска, ничто, лицо уродливое до безобразия... Мне скучно, когда я долгое время не вдыхаю твой запах. Ты пахнешь старыми часами, больничными простынями, сырыми подвалами, детскими слезами и страхом людей, их страхом. Готов закутаться в этот запах, окунуться с головой, стать этим запахом. Ты умрешь, и я брошу тебя в саму глубокую бездну, из которой никому не выбраться: ни живому, ни мертвому. Люди освободятся от страхов, ненависти друг к другу, взойдет вечное солнце в стране сна, и тогда я пойму, что и мне пора последовать за тобой. Мы ляжем на дно этой бездны. Я спрошу: тебе удобно, дорогая? А ты ответишь, ну да, ты промолчишь, и мы будем лежать и молчать вечно. Ты будешь вечно прибывать мертвой, а я буду вечно прибывать живым. Разве не прекрасно, да, милая?
  
  

Народный избранник и Глава в составе кабинета торжественно по красной раскатанной по случаю дорожке подходят к Анике и графине.

   НАРОДНЫЙ ИЗБРАННИК. Легендарный поэт-герой-воин! Слава о ваших подвигах выходит за пределы человеческого понимания.
   Г Л А В А. А ваша власть над людьми, можно сказать, безгранична, лично я так считаю.
   НАРОДНЫЙ ИЗБРАННИК. С таким невероятным стойким характером и обаянием личности стоит взойти на самый олимп, а не находится черти где на краю света.
   Г Л А В А. Это конечно шутка, сами понимаете.
   НАРОДНЫЙ ИЗБРАННИК. То есть мы понимаем вас, так как и сами являемся в некотором роде правителями и управляющими.
   Г Л А В А. Жаль, что вы не воспользовались нашим приглашением. Оно лежало у вас тому неделю как. Помните?
   А Н И К А. Заткнитесь оба! Зачем мне это все? Я всего лишь продолжение вашей красной дорожки, по которой вы привыкли ходить. Проходите. Ну, проходите же! Что мы можем вам с моей невестой предложить?
   НАРОДНЫЙ ИЗБРАННИК. Мы хотели вначале поговорить об одном деле.
   Г Л А В А. Может оно вас заинтересует чрезвычайно.
   А Н И К А. Как грубо и пошло! Что с вами? А еще считаетесь высокими гражданами города. Свиньи вы после всего этого.
   НАРОДНЫЙ ИЗБРАННИК. Но извините, господин герой-воин, мы не можем взять в толк, в чем мы провинились, скажите.
   А Н И К А. Вы не поздоровались с моей невестой.
   НАРОДНЫЙ ИЗБРАННИК. Простите мне нашу грубость...
   Г Л А В А. И грубость с нашей стороны.
   А Н И К А. Да ладно. Ей наплевать. Скажите, вы, наверное, просто никогда не глядели ниже своего подбородка. Что там внизу происходит, вам никогда не доводилось исследовать? Мы ведь с моей невестой здесь лежим не просто так.
   НАРОДНЫЙ ИЗБРАННИК. Позвольте вас приветствовать мадам, мадмуазель...
   Г Л А В А. Для нас большая честь познакомиться с невестой такого легендарного человека, как поэт-герой-воин.
   НАРОДНЫЙ ИЗБРАННИК. А как зовут вашу скромную избранницу?
   А Н И К А. Здесь ее называют графиня.
   НАРОДНЫЙ ИЗБРАННИК. Графиня? Простите, графиня, не узнал вас.
   Г Л А В А. Наша почтение, дорогая графиня. Если бы мы знали, что в вашей жизни настал такой счастливый день, мы бы обязательно были во всеоружии.
   А Н И К А. Она вас не слышит.
   НАРОДНЫЙ ИЗБРАННИК. Она спит?
   А Н И К А. Нет, она умерла.
   Г Л А В А. Умерла? Как?
   А Н И К А. Безвременно. Она умерла. Если бы я только знал. Я бы полжизни бы отдал, чтобы увидеть, как к ней подходит смерть и уводит с собой. Так чего вы хотели от нас с графиней?
   Г Л А В А. (к Народному избраннику) Мне кажется, он не в себе.
   НАРОДНЫЙ ИЗБРАННИК. (к Главе) Не бойся, у поэтов и героев бывают такие легкие Гамлеты в голове. Нужно идти на уступки.
   Г Л А В А. (к Народному избраннику) Может напоем его до нечеловеческого состояния? И тогда, возможно, в нем проснется человек. Знаешь, от противного.
   НАРОДНЫЙ ИЗБРАННИК. (к Главе) Как бы не усугубить. Врачи всегда сперва лечат прежде чем вспороть грудную клетку и убедиться, что больной был здоров.
   Г Л А В А. (вздыхает) С палачом было куда проще.
   А Н И К А. Перестаньте шептаться, графине это не нравиться! Это женщина - старинный инструмент, на котором ни каждый сможет сыграть. Вам-то откуда знать, управители чертовы!
   НАРОДНЫЙ ИЗБРАННИК. Мы понимаем ваше отчаяние. В свете того, что ваша невеста, между прочим уважаемая гражданка города, отошла в мир покоя и отдохновения.
   А Н И К А. Ни говорите ерунды, как будто бы вы там были на днях. Или были? Может быть вы что-то недоговаривает, а?
   Г Л А В А. Так говорят, чтобы приукрасить, подсластить горечь утрат.
   А Н И К А. Горечь - это тоже вкус. Можете наслаждаться сладостью удовольствий, умейте оценить и горечь утраты. А что, вы хотели лопать одни сладости? Да у вас кишки слипнуться. Как вы вообще управляете этим городом, друзья? Фантазией и больным воображением? На чем держится все это стройное подчинение вам? На одном дурном слове или добром слове? А если кто-то опрокинет стол, и вся ваша словесная власть повалится как дождь с неба.
   НАРОДНЫЙ ИЗБРАННИК. Да, вы правы... но а вы - кто если не просто слово.
   А Н И К А. Черт возьми, вы правы. Абсолютно правы! Она не называет меня Аника, редко говорит просто дорогой или любимый. Хотя этим словом можно назвать любого, слышите, любого, но когда я слышу, как это сходит с ее уст, у меня даже не появляется сомнение, что это именно я.
   Г Л А В А. Не об этом сейчас речь, дорогой Аника. Нам нужна ваша поддержка там наверху. И мы не уйдем, пока не получим положительного ответа.
   А Н И К А. Вы меня давно преследуете. Я помогу вам при условии.
   НАРОДНЫЙ ИЗБРАННИК. Все на что сможем вам сгодиться.
   А Н И К А. (к Народному избраннику) Я хочу, чтобы вы как глава города Кижича...
   Г Л А В А. Я.
   А Н И К А. (к Главе) Как глава города, узаконили наши с ней отношения, я имею ввиду мою невесту.
   НАРОДНЫЙ ИЗБРАННИК. Вы имеете ввиду труп графини?
   А Н И К А. Вы цепляетесь за детали, мне нравится. Хорошо, что вы с нами.
   НАРОДНЫЙ ИЗБРАННИК. Но это противоестественно! У вас что, нет уважение к умершим?
   А Н И К А. Послушайте, в вашем городе совершаются, насколько я знаю, и более противоестественные браки. Что тут может быть противоестественным? Я люблю ее, она любит меня.
   НАРОДНЫЙ ИЗБРАННИК. Вообще-то нет такого закона, который бы препятствовал, но и такого, чтобы запрещал - тоже нет. Случай неординарный.
   Г Л А В А. Если мы решимся на такое, то лучше сделать это от глаз посторонних.
   НАРОДНЫЙ ИЗБРАННИК. Согласен.
   Г Л А В А. Как Глава города, я согласен выполнить свою часть сделке немедленно.
   А Н И К А. Именно немедленно. Графиня стала портиться, еще час или три и свадьбу можно будет переносить под землю.
   НАРОДНЫЙ ИЗБРАННИК. Но вы должны обещать, что о случившемся никто не узнает.
   А Н И К А. Это таинство брака! За кого вы меня принимаете!
   Г Л А В А. Но нет ни свечей, ни колец, ни бумаги.
   НАРОДНЫЙ ИЗБРАННИК. Нужны хотя бы два свидетеля. Положим, первым свидетелем буду я.
   А Н И К А. Черт! Вы заигрались в законодателей! Почему не бывают исключения? Ведь случай у нас неординарный. Подождите! Кто там бежит?
   Г Л А В А. Пропали наши честные имена.
   НАРОДНЫЙ ИЗБРАННИК. Это дурочка, дочь мясника.
   Г Л А В А. Она совсем дурочка или как все остальные?
   НАРОДНЫЙ ИЗБРАННИК. Ну, как вам сказать... совсем.
   А Н И К А. Девочка моя! Далила! Сюда! Спеши! У нас радостное событие!
  

Далила выходит к ним, волосы растрепаны, платье порвано.

   Д А Л И Л А. Любимый! Аника! Мой любименький! Они сказали, что тебя больше нет! Они так хорошо врали, что я даже начала сомневаться. Но такого ведь быть не может. Чтобы тебя убить нужно быть ростом до неба. А они микробы по сравнению с моим любименьким.
   А Н И К А. Моя перепуганная беглянка, как же мне тебя не хватало. Что ты делала, что так истрепалась как потаскуха?
   Д А Л И Л А. Вначале плакала, после того как ты меня поругал за то, что не даю тебе прохода, плакала, потом перестала, отец пришел вместе с дворником, приказал готовиться мне к свадьбе, я стала готовиться. Но ведь это так глупо готовиться к тому, чего я не хочу делать.
   А Н И К А. Я всегда вначале на тебе покричу, поругаюсь с тобой, а потом тоскую так сильно, что даже ненавижу и убить себя готов.
   Д А Л И Л А. И у меня так же, дорогой. (обнимаются)
   А Н И К А. Ты мне не поможешь, любовь моя.
   Д А Л И Л А. Ну конечно.
   А Н И К А. Сейчас нас будут женить с графиней, побудь, пожалуйста, свидетельницей на этом празднике.
   Д А Л И Л А. Графиню я и не заметила. Что это с ней, любименький?
   А Н И К А. Ничего страшного. Она просто скончалась.
   Д А Л И Л А. Мертвой она выглядит лучше, чем при жизни.
   А Н И К А. Думаю, ей бы понравился твой комплемент. Теперь все готово, мы можем продолжать, мои государе.
   Г Л А В А. Ну, свидетель со стороны жениха и свидетель со стороны невесты готовы. Только я бы попросил соблюдать молчание. Все что здесь произошло не должно покинуть этого места иначе...
   А Н И К А. Иначе я вас сейчас поколочу! Мы все решили давно! Ускорьте свои мозговые процессы или ищите себе другого поэта-героя-воина.
   Г Л А В А. Хорошо... я, как Глава города Кижич, властью данной мне моим народом, хочу спросить вас, невеста, согласны ли вы взять в законные супруги Анику поэта-героя-воина?
   А Н И К А. Она говорит, что согласна и просит вас продолжать!
   Г Л А В А. Согласны ли вы жених взять в законные жены графиню, холить и лелеять ее, пока смерть не разлучит вас?
   А Н И К А. Неправильно! Разве наша любовь имеет ограничения? Зачем же вы диктуете и предсказываете нам нашу гибель. Не бывать этому!
   Г Л А В А. Ну хорошо, холить и лелеять ее и после смерти и всегда. Так вас устроит?
   А Н И К А. Вы рождены для подобных церемоний, Глава!
   Г Л А В А. Пьфу, какая гадость. Чтобы я когда-нибудь чем-нибудь подобным занимался еще.
   НАРОДНЫЙ ИЗБРАННИК. Все скоро закончиться. Держись.
   Г Л А В А. Властью данной мне моим народом объявляю вас...
   Д А Л И Л А. Подождите! Любименький, почему ты женишься на ней? Я тоже должна готовиться к свадьбе с Хором, но ведь я не хочу на нем жениться. Посмотрите, ведь это так глупо! Знаю, я не умная, мне никогда не понять что правильно, а что нет. Но когда я так стою, а ты женишься на ней, а я женись на Хоре, мне кажется меня предают. (плачет)
   А Н И К А. Доверься мне, любимая. Графиня моя жена теперь. Не думай об этом.
   Д А Л И Л А. Но она же мертва, Аника! А я живая здесь перед тобой, послушай, как все внутри у меня обрывается теперь.
   Г Л А В А. Конечно девушка неумна, но решительная и настойчивая.
   НАРОДНЫЙ ИЗБРАННИК. Возьмем ее на примету, вдруг пригодиться для решения мировых.
   А Н И К А. Любить жизнь неэффективно, милая девочка. Жизнь всегда уходит. А смерть, где бы ты ни был, придет, вернется. Она верна, предана мне.
   Д А Л И Л А. Я должна умереть, чтобы быть с тобой, Аника?
   А Н И К А. Если ты умрешь, я не смогу это пережить и сойду с ума. Ты этого хочешь, злая плакса?
   Д А Л И Л А. Нет. Мне так грустно, любименький, мне кажется, я умираю, сама не знаю что со мной.
   А Н И К А. Ты не умрешь. Ты выйдешь замуж за Хора, родишь ему детей-идиотов и поймешь, что такое счастье.
   Д А Л И Л А. Мой папа говорит, что я уродлива и неумна. Говорит он, если звоночек счастья прозвенит, повернись на его зов, шагни смело вперед и ухвати его руками. И крепко-крепко держи, сколько сможешь. Ты тоже можешь так попробовать.
   А Н И К А. Ты так прекрасна, мой милый ребенок. Кто же позаботиться о твоем счастье, кто его удержит? Или будешь ты вечно хлопать пустоту. Заканчивай панихиду, Глава! Пора переходить к торжеству.
   Д А Л И Л А. Пожалуйста, не надо.
   Г Л А В А. Поцелуйте невесту в знак вашей любви. Властью данной мне моим народом...
   Д А Л И Л А. Пожалуйста, замолчите.
   НАРОДНЫЙ ИЗБРАННИК. Покойников только в лоб.
  

Влетает банкир. Руки у него связаны. За ним следом выходит Мара, ведет его.

  
   М А Р А. Добрый вечер! А вот и мы. (толкает банкира) Вперед!
   НАРОДНЫЙ ИЗБРАННИК. Здравствуйте. Господин, банкир?!
   Б А Н К И Р. Извините за неподобающий вид. Обстоятельства.
   Г Л А В А. (к Народному избраннику) А ты обещал, что это скоро закончится.
   М А Р А. По-моему, уважаемый банкир хотел что-то рассказать.
   Б А Н К И Р. Но тут же Глава и Народный избранник. Ты хочешь, чтобы об этом все узнали? Точно? Хорошо... У меня был план остановить героя-воина. Для этого я нанял злодеев, совсем незнакомых мне людей, чтобы они совершили покушение на убийство. Я раскаиваюсь и прошу меня простить и не судить мою слабость строго.
   Г Л А В А. Ты хотел погубить Анику? Не посоветовавшись со мной?
   Б А Н К И Р. Я боялся, что его подвиг, который он собирается совершить, уничтожит меня и весь наш город.
   НАРОДНЫЙ ИЗБРАННИК. Как ты мог? Это так низко, в обход Главы решать за спиной правительства города, что ему лучше. Ну, знаешь, банкир.
   Б А Н К И Р. Тогда я боялся потерять свое состояние. Свою власть над людьми, уважение.
   Г Л А В А. Не забывай, что мы также печемся о твоем состоянии, как если бы оно было и нашим состоянием.
   Б А Н К И Р. Но потом я понял, что мое богатство не в банках Кижича.
   НАРОДНЫЙ ИЗБРАННИК. Что?! Ты хочешь сказать, что ты разорен?
   Г Л А В А. Да как ты посмел? Неприкосновенный запас города!
   НАРОДНЫЙ ИЗБРАННИК. Банкир, не пугай нас. Скажи, ты перевел деньги за границу? Мы тебя прощаем за покушение на жизнь нашего высокого гостя, но верни, пожалуйста, деньги обратно в банки Кижича.
   Б А Н К И Р. Деньги на месте, уважаемая власть, будьте спокойны. Я нашел для себя другое, более ценное богатство. Я нашел эту девушку, моего друга. Это особый для меня человек. (смотрит на Мару, та в смущении опускает глаза). Хоть я ее и не достоин.
   Г Л А В А. Вы что-нибудь понимаете? Я ничего не понимаю.
   А Н И К А. Я женюсь на графине, мой генерал.
   М А Р А. Какая мерзость. Только человек не обладающий высокими моральными принципами мог бы вас обручить.
   А Н И К А. На медовый месяц мы едем туда, в бескрайние пески на самый край земли! И ты тоже будешь с нами.
   М А Р А. Нет, Аника.
   А Н И К А. Что?! Генерал ты себе отдаешь отчет? Это не предложение, а приказ!
   М А Р А. Я скажу, я хотела, чтобы ты умер! Да. Если бы за тобой пришли, я бы не стала их останавливать. Зачем тебе такой генерал, герой-воин, который терпеть тебя больше не может? Думала, я всегда смогу быть с тобой, я верила тебе и гордилась, что иду плечо к плечу с самим героем-воином. В заботах о тебе, в охране твоих кошмаров, наших идей про светлое будущее людей я таяла с каждым днем, забывая кто я есть. А я женщина, Аника, я человек. Я хочу попытаться найти среди людей чувства, которых я никогда не испытывала с тобой. Хочу верить, что я кому-то небезразлична.
   А Н И К А. Ты просто устала, мой верный генерал. Ты поспишь, и все изменится в тебе. Разве я бросал тебя когда-нибудь в бою раненную или истощенную?
   М А Р А. Ты так далек от меня, мой поэт-герой-воин. Ты венчаешься со смертью, забывая обо мне.
   А Н И К А. И даже после смерти клянусь быть верным тебе, мой генерал.
   М А Р А. Послушай меня хоть раз. Остановись. Погляди на меня. Ты не остановишься никогда, правда, Аника? Чтобы тебе не говорили, как бы я тебя не удерживала. Ты уже там.
   А Н И К А. Я с тобой, мой генерал, и буду с тобой вечно. После того, как покончу с этой заразой на земле, с этой мерзкой людской болезнью.
   М А Р А. Нет, Аника, тебя не остановить. Ты прекрасен в своих подвигах, но нет человека более ужасного в любви и сострадании. Не подходи, не касайся меня.
   А Н И К А. Подумай, Мара. Она пожирает тебя изнутри! Через тебя она говорит со мной! Это страх - ее проводник. Я помогу сопротивляться с ней! Она сделает тебя несчастной! Отнимите красоту! Загонит под землю! Ты станешь уродлива! Зачем тогда вообще жить?!
   М А Р А. Прекрати! Я не верю, не верю тебя!
   Б А Н К И Р. Мара!
   А Н И К А. Замолчи! И будь проклята вместе со своим желанием умереть! (Мара убегает. Банкир уходит вслед за ней)
   Г Л А В А. Нам нужно закончить, господин Аника, уже поздно.
   А Н И К А. Прости меня, Далила. Был я груб с тобой, но сейчас все изменится. Ты будешь моей женой?
   НАРОДНЫЙ ИЗБРАННИК. А как же графиня?
   А Н И К А. Графиня мертва! А мы живы, так ведь, моя девочка? Я без ума от этой девушке, Глава. Мои чувства сильнее моего желания покончить со смертью! Пусть отправляется куда хочет. Рано или поздно я с ней встречусь. Вот тогда и сведем счеты за все. А пока буду жить в свое удовольствие. Скажи, милая Далила, ты согласна быть моим счастьем на этой темной, убогой земле?
   Д А Л И Л А. (плачет) Ты не обманываешь бедную дурочку? Это все не на самом деле!?
   А Н И К А. Посмотрите, разве она не удивительна? Она как первый день зимы. Всему радуется, как в впервые, пусть это даже случалось до дурноты множество раз. Вы должны поженить нас! Если вы еще верите во что-то хорошее, немедленно пожените нас!
   НАРОДНЫЙ ИЗБРАННИК. Мы рады за вас. Только я надеюсь, вы помните про наше соглашение. Вы можете жениться хоть на покойника хоть на младенцах, но наше требование остается прежним.
   А Н И К А. Ваше требование будет выполнено. Тем более отныне я останусь с вами навсегда. Навечно. Навечно, как это смешно звучит из уст смертного. (смеется)
   Г Л А В А. Мы можем предложить вам государственную должность и жилье.
   НАРОДНЫЙ ИЗБРАННИК. Небольшое. Для молодой семьи.
   А Н И К А. Скорей бы приступить к работе! Что скажешь, моя маленькая женка?
   Д А Л И Л А. Разве я могу отказаться. Разве я могу сказать нет, когда это все что держало сейчас мое сердце внутри. Мне хочется быстрее бежать на свободу и кричать, и кричать, как я счастлива.
   А Н И К А. Что мы будем делать? Спасать зверей, птиц? А где мы будем жить? Нам нужен дом.
   Г Л А В А. Дом из силикатного кирпича отличный, надежный. Был приготовлен специально для вас, поэт-герой-воин.
   НАРОДНЫЙ ИЗБРАННИК. Прочный, четыре мощные стены и потолок. Почти даром.
   А Н И К А. Подумать только, прочный каменный мешок. О чем нам еще желать?
   Д А Л И Л А. Я знаю, любименький, чего тебе стоит все это. Обещаю, я о тебе буду так заботиться, как никогда ни о каком животном я не заботилась. Ты забудешь кто ты. Ты станешь другим, ты полюбишь жизнь. Мы будем жить и поставим огромный забор, который будет закрывать эту пустыню.
   А Н И К А. Обожаемая, какие прекрасные глупости ты выдумываешь! Мы будем жить в каменном доме. Решено! У нас будут домашние звери и дети, дурачки и дурочки, но очень смелые, но еще больше красивые. Жените нас!
   Г Л А В А. Объявляю вам мужем и женой, как хотите! Теперь все! Кто бы вы ни были, теперь вы муж и жена!
   А Н И К А. Ты счастлива, моя женка?
   Д А Л И Л А. Я поражена счастье, любиминьки. Хор так обидеться когда узнает, что я ему изменила. А почему ты не радуешься?
   А Н И К А. Я радуюсь.
   Д А Л И Л А. Но почему ты не улыбаешься?
   А Н И К А. Я улыбаюсь. Просто сдерживаюсь, так как если дам себе волю меня разорвет на части от чувств. Ты же не хочешь, чтобы меня разорвала?
   Д А Л И Л А. Ни в коем случае. Кто же мне тогда поверит, что мой муж поэт-герой-воин.
   А Н И К А. Пойдем, моя глупая женка, проведем нашу первую брачную ночь вдвоем.
  

Аника берет за руку Далилу, они уходят.

  
   НАРОДНЫЙ ИЗБРАННИК. Хорошо смеяться тем, у кого полный рот зубов?
   Г Л А В А. Это ты сейчас о ком? О них?
   НАРОДНЫЙ ИЗБРАННИК. О нас. Должно быть смешно.
   Г Л А В А. Мне не смешно. Я чуть не женил покойницу на нашем представители. Что, кстати, с ней делать?
   НАРОДНЫЙ ИЗБРАННИК. Пусть лежит. Должен быть закон, который позволяет вот так всем лежать, зачем тревожить тех, кто не мешает управлению и политике.
   Г Л А В А. На мой взгляд, если бы ее пихнуть в те кусты, она бы еще больше бы не мешала политике нашего управления.
   НАРОДНЫЙ ИЗБРАННИК. Согласен. Но, а как же санкции, разрешения? Однажды допустив бесправие к другому, бесправием и подавишься.
   Г Л А В А. Да ладно, напишем задним числом. Все числа задние, все законы задние. Неужели и здесь вдруг исправляться станем?
   НАРОДНЫЙ ИЗБРАННИК. Тогда уж ты сзади берись, а я спереди ее прихвачу.
   С И Л Ь В А. Не троньте ее! Оставьте! Не прикасайтесь к ней! (выбегает на пустошь) Мамочка! Моя мамочка! Почему вы стоите? Что с ней происходит?
   Г Л А В А. С ней уже ничего не происходит.
   НАРОДНЫЙ ИЗБРАННИК. За твоей мамой пришла она. Ты знаешь, баронесса, о ком я.
   Г Л А В А. Мы ее нашли и в первую очередь распорядились о памятнике. Графиня была почетной гражданкой нашего замечательного города.
   НАРОДНЫЙ ИЗБРАННИК. Да. Мы поможем тебе частично в возведение памятника графине. Многое предложить мы не в состоянии, сама видишь - конец года, казна пуста. Но место предоставим.
   Г Л А В А. Помните, графиня сама возводила памятники нашим героям? Твоя мама была щедрой женщиной.
   НАРОДНЫЙ ИЗБРАННИК. Мы думаем поставить памятник прямо здесь, на месте гибели. Это символично
   Г Л А В А. И недорого. Так говоришь, баронесса, что ты действительно единственная наследница?
   С И Л Ь В А. Графиня. Я графиня - единственная наследница маминого состояния.
   НАРОДНЫЙ ИЗБРАННИК. Ты уверена, что в завещании указана только ты? Не злись, баронесса, но...
   С И Л Ь В А. Графиня. Мы графиня. Имейте уважение к нашей матери, и к нашему родовому титулу. Или мы великие, знаменитые люди города уже ничего не значим для государственных мужей.
   Г Л А В А. Но у тебя были такие особые отношения с графиней.
   С И Л Ь В А. У нас с покойницей были серьезные отношения.
   НАРОДНЫЙ ИЗБРАННИК. Так завещание у графини имеется?
   С И Л Ь В А. Завещания нет. Она уничтожила его незадолго до... (хныкает) Чувствовала матушка.
   Г Л А В А. Так странно.
   С И Л Ь В А. А вы знаете, что значит любовь матери моей? Разве вам дано. Моя мать была женщиной сильной. А сильные женщины должны искать себе сильного соперника. Этим соперником она выбрала меня. Только я могла ровняться с ней. Никто больше! Ни одна женщина. Все они, что они из себя представляют. Зайчики, плюшечки, кошечки. А мы львицы. Голодные, благородные богини. (хочет заплакать, но сдерживается) Вы должны сделать так, чтобы память о ней жила в веках. Пусть все знают, что графиня Сильва, ее дочь станет достойным продолжением ее.
   НАРОДНЫЙ ИЗБРАННИК. Ваша мать была щедрой женщиной, графиня. Она столько жертвовала на благо своего города.
   С И Л Ь В А. Я знаю, она пожертвовала многим ради будущего Кижича. А как откликнется будущее на ее жертвы?
   Г Л А В А. Давайте не будем спешить, может быть есть другое завещание. Слышал, она таскала его вечно с собой.
   С И Л Ь В А. Да у вас нет ни капли человечности. Как можно было подумать? Мой город - это моя любовь. Хочу помогать ему так же, как он помог моей матери.
   НАРОДНЫЙ ИЗБРАННИК. Графиня, вы намного превосходите свою мать!
   Г Л А В А. Рады приветствовать новую град-мадам Кижича. И пока мы будем решать текущие дела, вы будете вдохновлять народ!
   НАРОДНЫЙ ИЗБРАННИК. Вы поведете людей!
   С И Л Ь В А. Куда их я должна повести?
   НАРОДНЫЙ ИЗБРАННИК. Мы потом вам поточнее сообщим куда?
   Г Л А В А. Полагается помянуть душу усопшей вашей матери.
   С И Л Ь В А. Верно. Устроим вечер в честь новой графини. Пригласим много музыки. Пригласим...
   Г Л А В А. Нас?
   С И Л Ь В А. Вас и всех достойных жителей города. Будем праздновать и скорбеть и праздновать.
   НАРОДНЫЙ ИЗБРАННИК. Где же графиня?
   С И Л Ь В А. Я здесь.
   НАРОДНЫЙ ИЗБРАННИК. Я имею веду покойницу.
  

В это время трое поворачиваются и видят перед собой почерневшее лицо графини, ее одуревшие глаза устремлены на них. Она с трудом ворочает языком.

  
   Г Р А Ф И Н Я. Кого это вы решили хоронить, гады? Меня? А вот подавитесь! Сволочи! Я еще после ваших поминок похмельем буду болеть! Дочурка моя, гнилая змея приползла сразу, как только мертвечинкой запахло. И эти шакалы тут как тут! Закопать меня решили? Удавлю, стервей! Стой!
  

Все троя начинают кричать от страха и бегать от графини, как от ожившего трупа. Графиня еле передвигая ноги ловит их. Крики и вопли разносятся по пустоши. Потом они исчезают за пригорком. Пустошь затихает.

  
  
   4е действие
  
   Дом мясника. Уютно и прибрано. Комнаты украшены убранством праздничным. Развешены символы власти и города: гербы, ленты и пр. Оркестр настраивает свои инструменты, пробует играть, разыгрывается. Все в доме одеты нарядно. Даже дворник надел свой единственный проеденный дырками пиджак. Все носятся из стороны в сторону, входят и выходят, то появляются, то вдруг поспешно исчезают. Движение не должно прекращаться, как в первом действии. Глава и Народный избранник ходят размахивая руками, репетируют с листа вступительную речь. Чуть сдвинутый от центра дома на стуле сидит Аника поэт-герой-воин. Одет в модный светлый фрак, под шеей необычно крупный бант. Мясник в перепачканном кровью белом фартуке радостный с букетом красивых цветов. Эти цветы он раздает встречным. Банкир и Мара на втором этаже, банкир ухаживает за своей дамой. Мара безнадежно смотрит вниз. Далила вначале бегает как все, потом садится у ног Аники. Старушка-графиня в углу в кресле-каталке, накрытая пледом, рядом с баронессой, дочерью. Сильва кормит мать с ложечки, старуха еле открывает рот, чмокает, бросая злые взгляды то на дочь, то на героя-воина.
  
   Д В О Р Н И К. Все твари разбрелись по парам и те и эти. Попрятались в уголки, чтобы жрать и переваривать свои припрятанные с вечера харчи. А потом, когда они насытятся, и их жирные губы растянуться в сладострастных улыбках, тогда они залезут друг на друга и начнут тереться-теряться как собаки. Их губы распухнут, кожа вспотеет, станет пахнуть мерзостью.
   М Я С Н И К. Что ты фыркаешь, как кот на швабру? Посмотри сколько красивых женщин. Или тебя за руку надо к ним подводить? Ведь сегодня такой важный праздник у нас. Иди хоть с баронессой поговори. Кажется, банкир давно забыл о ней. Генерал ограбила все его сердечные сбережения.
   Д В О Р Н И К. Даром не нужна ваша баронесса. И плевать с кем она сожительствует с тобой или банкиром. Эта хитрая изворотливая гадюка вас всех обманывает, но меня не проведет. Ни одна меня не проведет. Я их заранее знаю. У каждой яд за щекой.
   М Я С Н И К. Как хочешь. Что же ты нарисовался тогда? Портить всем настроение своей дурнотой?
   Д В О Р Н И К. Ну уж точно не затем, чтобы глядеть на этих хищниц.
   М Я С Н И К. Где же Хор? Ты не видел его? С тех самых пор, как мы убежали от сам знаешь кого, он так и не объявился.
   Д В О Р Н И К. Он невнятный. Собачий сын! Слушал бы меня, не стал бы бегать за Далилой, уже бы верхи пронизал. Вся это суета меня вытрясает изнутри!
   М Я С Н И К. Он бедняга так и не узнал что случилось. До сих пор думает, что укокошил тогда смерть. (смеется) Как вспомню какое у него было лицо. Это смерть, я убил смерть! И глаза выпучит как кастрат.
   Д В О Р Н И К. А может быть и убил. Старуха, наша графиня выжила, но говорить с любым отказывается. Может быть не добили мы ее, а стоило.
   М Я С Н И К. Кого? Графиню?
   Д В О Р Н И К. Смерть! И шастает она теперь по округе, ищет, кто это осмелился на нее напасть. Слышал?! То один умрет, то другой, да так скоро прям друг за другом, как следы на песке.
   М Я С Н И К. Мало ли что говорят, сплетничают. Иногда кажется слон, а подойдешь ближе - ничего.
   Д В О Р Н И К. Лучше бы это оказался дурак-Аника! Уж для него-то я не пожалел бы пинков и тумаков. Раздавил бы этого лгуна!
   М Я С Н И К. Ты потише, больной, он теперь сын мой. Понял? Семья. Знаешь? Не знаешь, потому что твоя семья в земле гниет.
   Д В О Р Н И К. Так им и надо. Они могли по-человечьи жить. Заслужили. А Аника твой - вертопрах. Заморит червячка, поворошит еще пару девичьих гнезд и уедет. Уедет в пустыню за ней. Она его уже ждет, ищет. Я сам видел и то и это. Вначале в одном доме умер, потом в другом. И все близко-близко от твоего. Беспричинно, по ровной земле шел-шел, бах - мертвец. А в тени что-то мелькнет в домино с высоким черным капюшоном.
   С И Л Ь В А. Благороднейшие кавалеры, вижу, вы увлечены беседой, но не могли бы вы уделить пять минут милой даме.
   Д В О Р Н И К. Вот он, потек яд.
   М Я С Н И К. Баронесса, тебе сегодня все можно.
   С И Л Ь В А. Вы так любезны, мой прекрасный мужчина.
   Д В О Р Н И К. Яд проникнул глубоко, скоро начнет действовать. Противоядие хочешь? Нет, только смерть противоядие всему!
   С И Л Ь В А. О чем ты говоришь, дорогой дворник? Я всего-навсего хотела попросить, чтобы кто-нибудь присмотрели за графиней, пока я покурю на улице. Тебя же это не затруднит? Ну, милый, ты же меня выручал всегда.
   Д В О Р Н И К. Только ради того, чтобы больше не впитывать эту приторную отраву. (уходит к графине)
  

Сильва подходит к герою-воину, который сидит на стуле без движения, пока Далила гладит его.

  
   С И Л Ь В А. Привет, Аника.
   А Н И К А. Привет, Сильва.
   С И Л Ь В А. Шла курить, решила, может и ты со мной за компанию?
   А Н И К А. У меня уже есть компания. Ты видишь эту женщину? Она со мной и здесь и там, и когда я курю, и когда я сплю, и когда я ем. Всегда. Поэтому мне нет, мне не нужна компания, баронесса.
   С И Л Ь В А. Понимаю, ты даже не знаешь насколько я тебя понимаю. Мою старуху, мою матушку разбил паралич и приковал к креслу. Она не может ни ходить, ни есть, ни справлять нужду без меня. Получается, я тоже к ней привязана навеки.
   А Н И К А. Навеки? Почему ты сказала навеки?
   С И Л Ь В А. Не знаю. К слову пришлось.
   А Н И К А. Выбирай выражения. Моя дурочка не любит этих слов. Вечность, бесконечность, бессмертие. Мы проживем жизнь, состаримся, станем морщинистыми уродцами и умрем друг за другом.
   Д А Л И Л А. Любимый, ты слышишь, шумит что-то. Это море?
   А Н И К А. Нет, девочка моя, ничего. Тебе показалось. Будь спокойна.
   С И Л Ь В А. Как жаль. Будь я на ее месте, я бы дала тебя все, что ты только не пожелаешь. Мужчину нужно баловать как ребенка. Иначе он начинает терять интерес к жизни. (целует Анику) Никакого интереса к жизни у тебя нет.
   А Н И К А. Я больше неинтересен для жизни. У нее есть свои игрушки, марионетки. А я получил Далилу.
   С И Л Ь В А. А она не ревнует?
   А Н И К А. Она заворожена каким-то светом. Она не видит, что происходит вокруг. Она видит только меня, а я вижу только ее.
   С И Л Ь В А. В кого ты превращаешься, герой-воин? В дряхлого ослика, диванного котика? (смеется).
  

Банкир подходит за ним Мара.

  
   С И Л Ь В А. (к банкиру) Господин банкир, а я тут шла покурить...
   Б А Н К И Р. Милая баронесса, шла бы ты, раз решила. (баронесса делает неприличный жест ему и уходит на террасу) Аника, я могу сказать?
   А Н И К А. Ты можешь сказать все что хочешь. Но ты не можешь одного, банкир. Ты не можешь промолчать.
   Б А Н К И Р. Потому что я люблю твоего генерала? Ты же сам любишь, ты можешь меня понять.
   А Н И К А. Мне-то тебя зачем понимать, ты же не меня любишь, а генерала. Вот она пусть тебя и понимает.
   Б А Н К И Р. Дело в том, что она меня тоже любит.
   А Н И К А. Рад за вас. Нет, вру. За вас я не рад. Ну и что, какая разница, котитесь к черту. Хотите благословление - идите к Главе, он вас выслушает.
   М А Р А. Почему ты не рад за меня, Аника, скажи, пожалуйста?
   А Н И К А. Помнишь, Мара, когда у меня был весь мир и пустыня? И ты была рядом со мной. Мы шли плечо к плечу. Ты вела мою армию в бой, мы покоряли город за городом, страну за страной. Я был жесток и бодр. Пел песни вызывая бури и смерчи над головами своих врагов, вдохновляя друзей, соратников. Что я тебе говорил тогда?
   М А Р А. Что ты будешь со мною до самого конца! Но ты соврал, Аника!
   А Н И К А. Нет, Мара, мой преданный генерал. Оглянись вокруг, это конец.
   Б А Н К И Р. Это конец только одной истории, но начало другой, новой, замечательной, в которой нет места войнам, зато есть поэты и герои, нет бессмертия, но есть глоток жизни.
   А Н И К А. Кому нужен твой жалкий глоток? Он лишь усиливает агонию перед неизбежным концом. А впрочем, как хотите. Если вы называете вот это жизнью - пусть будет жизнь. Не для себя же я в конце-то концов драл глотку, кровавил руки в бою, шел, когда нельзя было человеку пройти, бросал и начинал сначала.
   М А Р А. Я всегда была рядом с тобой. Даже когда все отворачивались от тебя. Лечила твои раны. Оберегала, как ни одна мать не оберегает своего сына.
   А Н И К А. Это правда, ты столько раз вытаскивала меня из объятий смерти.
   Д А Л И Л А. Любименький, ты слышишь, шумит что-то. Это песок?
   А Н И К А. Нет, маленькая моя женушка, ничего. Тебе показалось. Будь спокойна.
   М А Р А. А теперь ты в объятьях жизни, и мне не вырвать тебя обратно. Ты спасен навсегда, но гибнешь с каждой секундой.
   Б А Н К И Р. Милая, это неотъемлемая часть нашего пути. Гибнуть и возрождаться нашими детьми. Это еще одна радостная новость. Мы с Марой ожидаем наше маленькое будущее уже через семь месяцев. Вы с Далилой обязаны быть крестными родителями.
   А Н И К А. Никуда не денешься.
   Б А Н К И Р. Ну, не грустите же, друзья. Смотрите, разве это похоже на конец? Вокруг столько перманентного веселья. Глава с Народным избранником пьяные как котята. Даже старушка графиня, кажется, улыбается. А мой добрый приятель мясник. Никогда не видел его таким свежим и полным сил, у него будто вторая молодость наступила. Помните, он не так радовался свадьбе Хора и Далилы, как свадьбе Аники. Да, а где кстати Хор? Неужели он до сих пор дуется за то, что ты его обставил?
   А Н И К А. Мы должны были с ним поменяться местами. Мне быть здесь, а ему идти в пустыню.
   Б А Н К И Р. Где вы собираетесь жить с Далилой? Глава, наверное, предоставил вам шикарные варианты.
   А Н И К А. Жить будем здесь.
   Б А Н К И Р. Ну что же, мы тоже хотели вначале продолжить жить в Кижиче.
   М А Р А. Мы переедим, переедим подальше отсюда.
   А Н И К А. Каждый день выхожу смотреть на пустыню. Приятно думать, что за ее краем мир обрушается в бездну и обретает свою оконечность, завершенность. Нет ничего хуже незавершенности. Иногда оттуда, с конца доносится голос. Ее молчаливый голос.
   Б А Н К И Р. Впрочем, если мы с моей милой переедем, вы сможете нас навещать. Кижич - не то место, за которое стоило бы держаться приличному человеку.
   Г Л А В А. Я услышал, что поминают гордое имя нашего города. А вы друзья знали, что на месте Кижича раньше, много-много лет назад ничего не было.
   Б А Н К И Р. На месте каждого города раньше ничего не было. Все откуда-нибудь да появляется. Вас тоже раньше здесь не было. Но вот вы пришли, и что с того.
   НАРОДНЫЙ ИЗБРАННИК. Вы не поняли, дорогой наш Глава имел ввиду, что и места тоже не было.
   Г Л А В А. Ни места, ни города. Ни даже пустыни. А потом много лет назад. Все вдруг появилось. И никто даже не знает как. Нет, знает один человек. Как его?
   НАРОДНЫЙ ИЗБРАННИК. Профессор Кислощевский.
   Г Л А В А. Кислощевсикий доказал и что-то даже выдвинул. Такое представляете оригинальное. (смеется) Не помню ни малейший подробности. Но как мы слушали его!
   НАРОДНЫЙ ИЗБРАННИК. Мы живем в потрясающем месте, уважаемые. Оно само собой доказывает, что даже из ничего может что-то да получиться, если со всем внимание, заботой, уважением и главное любовью к этому относиться.
   Г Л А В А. Бедный Кислощевский, мы его не позвали на наш праздник!
   НАРОДНЫЙ ИЗБРАННИК. Он не обидится. Он привычный.
   Г Л А В А. Вот за это мы его и любим. Он никогда не обижается.
   НАРОДНЫЙ ИЗБРАННИК. Аника, ты готов выступить перед народным собранием? (Аника кивает) Не забудь упомянуть имя Главы нашего города, немножко из истории города, заслуги и больше про светлое будущее, которое всех нас ждет. Господин банкир, может быть и ты выступишь? Ты же все-таки наш золотой запас. Мы про тебя помним.
   Б А Н К И Р. Спасибо, как-нибудь в другой раз.
   НАРОДНЫЙ ИЗБРАННИК. Уж не собираешься ли ты нас покинуть?
   Б А Н К И Р. Ну, что вы, да и куда? Зачем? Моя жена без семи месяцев роженица. Да и как я могу покинуть наш любимый Кижич?
   Г Л А В А. Известно как, прихватив всю кассу.
   НАРОДНЫЙ ИЗБРАННИК. Даже не вздумай, родной, с нами так поступить. Церемониться не станем. Накажем, (смеется) как самого любимого гражданина. Ты ценен для нас, так же как и поэт-герой-воин, мы тебя просто так не отпустим.
   Б А Н К И Р. Танцевать. Идемте танцевать. (уходит вместе с Марой)
   Г Л А В А. Спрячешься, а мы тебя найдем. (отходит)
   НАРОДНЫЙ ИЗБРАННИК. (к Анике) Ты сорвал все звезды с неба. И теперь все ждут, что ты щедро будешь ими разбрасываться. Не сиди мрачной кучей. Взбодритесь. (отходит)
   Д А Л И Л А. Тебе грустно, любименький?
   А Н И К А. Мне весело.
   Д А Л И Л А. И мне тоже весело. Вокруг столько всяких и не всяких людей. И все чего-то говорят, я слушаю и ничего понять не могу. Была я раньше глупая дурочка, влюбилась в тебя и превратилась в непроходимую идиотку. Разве это хорошо, любименький?
   А Н И К А. Хорошо.
   Д А Л И Л А. А еще я думаю, что ты меня ведь очень крепко любишь, Аника?
   А Н И К А. Крепко.
   Д А Л И Л А. Но я тебя люблю во много раз сильнее. Я это точно знаю. Тебе никогда за мной не угнаться.
   А Н И К А. Далила, девочка моя!
   Д А Л И Л А. Скажи любимый. Скажи все, что хочешь сказать.
   А Н И К А. Боже мой, как же все мне в тебе нравиться! Любимая. Ты представляешь, что была создана только для меня одного. Я хочу сказать, что многие девушки подходят многим мужчинам. Но из этих миллиона есть одна, которая ни к кому не подходит, кроме одного. И этот один тот, которого ты так любишь, сбегает каждую ночь от тебя в пустыню и там до рассвета глядит воспаленными глазами на солнце, которое вылезает из чрева земли.
   Д А Л И Л А. Глупости какие. Мы построим наш новый домик в самом сердце пустыни. Посадим деревья, цветы, овощи и фрукты, разведем пчел. Дети наши станут расти и строить свои дома. Вскоре, подумай, у нас станет целый город. А пустыня исчезнет. О ней забудут.
   А Н И К А. Цветы и деревья не растут в песке, Далила.
   Д А Л И Л А. А я сделаю так, чтобы они выросли. Вырастут.
   А Н И К А. А если я сбегу от тебя?
   Д А Л И Л А. Очень просто, я последую за тобой. Неужели ты думаешь, что мое сердце не выведет меня к тебе, где бы ты ни находился.
   А Н И К А. Теперь мне от тебя нигде не скрыться?
   Д А Л И Л А. Зачем тебе скрываться от меня? Разве я тебе надоела?
   А Н И К А. Нет.
   Д А Л И Л А. Ты никуда не денешься?
   А Н И К А. Никуда.
   Д А Л И Л А. Хитрый, ты меня путаешь. Научи меня быть умной и сильной как ты.
   А Н И К А. Это очень трудно, маленькая. Тебе будет страшно, по-настоящему страшно, больно так, что захочется вынуть все внутренности из себя, и будет казаться, что все небо пытается сесть на тебя.
   Д А Л И Л А. Нет. Такого я точно не выдержу. Хотя мне ни один раз садились на голову мальчишки. (завет) Папа, папа!
   М Я С Н И К. Что тебе, дочь?
   Д А Л И Л А. Папа, я ненавижу тебя за то, что ты жестокий человек. Но я люблю тебя за то, что ты меня всегда защищал от зла. От этих хулиганов на улице, которые издевались надо мной, садились мне на голову.
   М Я С Н И К. Доченька, я не мог иначе, я ведь люблю тебя, хоть ты и дура, но ничего не поделаешь, чего уж тут. И тебя Аника я полюбил как сына. Теперь мы одна фамилия.
   Д А Л И Л А. Теперь тебе не надо меня оберегать. Аника будет всегда со мной, всю жизнь. Так любименький, я правильно говорю? Или я опять что-то напутала?
   А Н И К А. Правильно.
   Д А Л И Л А. Папа, Аника умный и смелый, а я ни такая, потому что чтобы таким стать нужно, чтобы на твою голову небо задницей село.
   М Я С Н И К. Аника прав. Знал я одного судью. Он был самым мудрым и справедливым судьей в городе. Все знали, что у этого судьи нет правой руки, но только мне он рассказал, как он ее лишился. Вот, слушайте. Давным-давно, он решил стать самым мудрым судьей, для этого он спросил знающих людей, и они ему указали на одного старого мудреца, который жил далеко в пустыне. Судья шел сорок дней и ночей, и чуть не умер, но он все-таки дошел до мудреца.
   Д А Л И Л А. И он сделал его мудрым?
   М Я С Н И К. Он спросил у мудреца: хочу стать мудрейшим человеком на земле. Насколько мудрым ты хотел бы стать, спросил хитрый старец, хочешь ли ты стать самым мудрым или лишь мудрее, чем ты есть сейчас. Подумав, судья ответил, что хочет стать всего лишь мудрее, чем он есть. Хорошо, ответил мудрец, встал с пола, вытащил меч и отсек ему руку. Кровь хлынула ручьем. Завопил судья, что ты наделал, урод, ты отсек мне кисть. А как ты хотел, получить свою мудрость? Скажи спасибо, что еще не пожелал стать самым мудрым, в этом случае я бы отсек тебе твою уважаемую голову. Тогда судья подумал, хорошо, что вторая рука моя осталось цела. (смеется) И это была первая его мудрая мысль.
   Д А Л И Л А. В твоих история постоянно кто-нибудь кого-нибудь рубит.
   М Я С Н И К. А что ты хотела, я же палач. Когда умерла моя жена, когда она повесилась, от меня тоже будто отсекли плоть, тогда я поумнел, я понял, что у меня есть дочь. (плачет) И вот теперь моя дочурка выходит замуж за самого Анику поэта-героя-воина. Какая глупость, ни в одном безумном сне такое не привидится, а тут в самом деле.
   Д В О Р Н И К. (врывается, кричит всем) Она здесь! Здесь! Слушайте меня все! Она здесь! Прячьтесь! Что вы рты разинули? Прочь! Ползаете тут с угла в угол и в эту и в ту сторону, думаете, на пользу кому-нибудь это ваше копошение. Распустили слюни. Распутники! Все вы пропадете, сгниете, истлеете! Радуйтесь жизни, пока она у вас есть, - бестолковая жизнь, ничтожная. Размножайтесь, пейте у друг друга соки. Мерзость! Везде своей жизнью наследили, повсюду, не убежишь, как паразиты ядовитые. А смерть уже здесь! Здесь! (бежит и прячется) Я же предупреждал, предупреждал!
  

Появляется похожая на тень фигура. Мелькнула по углам, то скрылась из виду, то проявила свой похоронный домино. Капюшон плотно прячет лицо. В руках у нее коса с длинным заостренным сияющим стальным клювом. Все взгляды гоняться за скользящей тенью, взгляды прикованы, напуганы, всполошены.

  
   Д В О Р Н И К. Возьми старуху! И оставь нас в покое!
   С М Е Р Т Ь. Я пришла не за старухой! Мне нужен Аника! Аника!
   Д В О Р Н И К. Убей его, убей!
   С М Е Р Т Ь. Иди за мной, поэт-герой-воин! Нам предстоит долгий путь.
   Д А Л И Л А. Нет, любимый, не ходи! Оставь его! Или мой муж убьет тебя!
   Д В О Р Н И К. Этого мы не допустим.
   С М Е Р Т Ь. Молчи, идиотка! Как ты могла бросить своего жениха и жениться на другом?
   Д А Л И Л А. Не знаю, так получилось.
   М А Р А. Кто ты такая?
   С М Е Р Т Ь. Лучше стойте на своих местах, люди. Иначе это будет последний день вашей замечательной жизни. Я пришла за героем-воином. Ты слышишь меня, Аника?
   М А Р А. Ты его не получишь!
  

Аника сидит все это время отстраненно, происходящее вокруг его мало беспокоит. Он оборачивается только, когда смерть подходит к нему и кладет руку на плечо.

  
   С М Е Р Т Ь. Ты искал меня, хотел сразиться со мной? Вот я перед тобой, Аника.
   А Н И К А. Кто ты?
   С М Е Р Т Ь. Меня по-разному называют. Иногда спасение, иногда гибелью. Кто-то меня ненавидит, кто-то желает, а прочие бояться. Оброненное я собираю. Жну то, что другие сеют. Меня зовут смерть.
   А Н И К А. Нет. Ты не смерть. У смерти другое лицо. Я его видел. Множество раз оно висело надо мной в бою. Это лицо мне не забыть. Ты не можешь быть ею.
   С М Е Р Т Ь. О чем ты болтаешь, несчастный!? Это я, смерть! Я пришла за твоей жизнью.
   А Н И К А. Не знаю, кто ты - сумасшедший бедняга, или отчаянный шутник, но ты не смерть.
  

Аник хватает ее за накидку. Смерть пытается ударить героя-воина своим оружием, но подает. Все охают, ахают. Вдвоем они валяться на пол. В ходе непродолжительной возни Аника оглушает Смерть. Проходит шепот: Он убил ее, убил.

  
   Д В О Р Н И К. Аника убил смерть. Герой-воин одолел смерть. Теперь мы все свободны. Я буду бессмертен и никогда не умру!
   М Я С Н И К. Что же теперь делать? Застрелиться? И застрелиться не могу.
   Г Л А В А. Подумать только, наша власть будет вечна. Какие возможности, горизонты!
   НАРОДНЫЙ ИЗБРАННИК. Но мы к этому не готовы.
   Б А Н К И Р. Может быть, она еще жива?
   С И Л Ь В А. Мама, мама пошла. Она снова ходит. Это чудо!
   Д В О Р Н И К. Это не чудо! Это конец! Конец смерти, страху. Ура! Ура! Слава герою-воину, слава!
  

Все скандируют "слава". Графиня подходит к павшей Смерти, смотрит на нее. Потом поднимает ее, уже пришедшую в себя. Это оказывается Хор.

  
   М Я С Н И К. Это же всего-навсего Хор. Дьявол, как я испугался.
   В С Е. Хор! Хор!
   Г Р А Ф И Н Я. (с трудом выговаривая) Вот кто меня чуть не задушил там на пустоши, я тебя узнала.
   Х О Р. Я не знал, что это были вы, графиня. Я думал, что убил саму смерть.
  

Все сеются.

  
   Д В О Р Н И К. Кретин, ты зачем так вырядился?
   Б А Н К И Р. Это совсем не смешно, ни капли.
   Х О Р. Я все равно его уничтожу. Не прощу тебя, герой-воин. Никогда. Запомни, герой-воин, я еще вернусь, когда ты не будешь меня ждать. И так же как ты, я отниму самое дорогое у тебя. Ты меня еще запомнишь, Аника! (уходит)
   М Я С Н И К. Глупый мальчишка.
   Д А Л И Л А. Любимый, я так перепугалась. А ты?
   А Н И К А. И я.
   Д А Л И Л А. Ты испугался смерти?
   А Н И К А. Нет, я испугался, что могу ее победить.
   Д А Л И Л А. А я знала, что мой муж победит ее. Пусть даже если она оказалась просто Хором.
   НАРОДНЫЙ ИЗБРАННИК. Аника, народ собрался и ждет. Тебе пора сказать свою самую лучшую речь. С нее начнется твоя новая жизнь здесь в нашем прекрасном городе Кижиче. Ты готов?
   А Н И К А. Готов.
   Д А Л И Л А. Возвращайся поскорее, любименький.
   М Я С Н И К. Вруби им в головы светлые мысли и размозжи им сердце своими гранитными словами.
   А Н И К А. Конечно.
   Г Л А В А. Только не забудь про историю города и заслуги Главы.
   А Н И К А. Не забуду.
   С И Л Ь В А. Я всегда буду предана только одному мужчине.
   Д В О Р Н И К. Только еще не решила какому.
   С И Л Ь В А. Дурак.
   Б А Н К И Р. Мы обязательно подружимся, Аника, обязательно, друг мой.
   А Н И К А. А ты что же скажешь, мой преданный генерал? Ты довольна своим предводителем? Разве ты не хотела затишья, спокойного, попутного течения?
   М А Р А. Аника, дорогой... беги!
   Б А Н К И Р. Что?!
   М А Р А. Любимый мой, убегай из этого места. Прости, я была ослеплена своими желаниями.
   А Н И К А. Без тебя, генерал, я не уйду. Мы уйдем вместе, мы всегда были и будем едины.
   М А Р А. Аника, я всего лишь бедный, слабый, жалкий человек. Мне не сравниться с тобой, герой-воин. Я взвалила на себя слишком много из того, что мне не по плечу, а теперь каюсь перед тобой. Я буду скучать по нашим славным приключениями, кровавым победам, веселым пирам, о тех ошибках и глупостях, что мы творили вместе.
   А Н И К А. Расстаться с тобой, значит потерять сердечного друга. Нет.
   М А Р А. Ты переживешь, ты знаешь это. Но тебе не пережить Кижич, тебе не пережить заточение жизнью. Я вижу, как ты смотришь на пустыню.
   А Н И К А. Но ее нет, Мара. Ты же знаешь, что ее не существует. Это все выдумка наша, фантазия.
   М А Р А. Нет, нет. Ты знаешь, что это не так. Я видела это мерзкое создание собственными глазами. Смотрела на нее, а она на меня. Подумай, дорогой, от нее все беды на земле. Она заставляет людей бояться друг друга и друг друга ненавидеть. Смерть учит нас быть алчными и завистливыми. Ты ее найдешь. Ты же уже так близко от нее. Я верю Аника, быстрее через балкон на улицу. Торопись. (Аника убегает)
   Б А Н К И Р. Как скверно. (качает головой) Что же ты наделала, моя драгоценная?
   М А Р А. Он - дикий зверь, он не должен жить в неволи.
   Б А Н К И Р. Разве его счастье мешало твоему?
   М А Р А. Мне больно смотреть, как он начинает радоваться жизни.
  

Банкир. Выходит на середину комнаты. В это время все продолжают общаться между собой, веселиться, танцевать.

  
   Б А Н К И Р. (громко, голос его дрожит) Уважаемые друзья.... граждане города Кижича. Боюсь, наше веселья и праздник... они должны прекратиться. Дело в том, что Аника... Аника поэт-герой-воин сбежал....
  
   Наступает угнетающее молчание, только музыка играет, как застрявшая пластинка, один и тот же нудный праздничный мотив, потому что музыкантам заплатили, и они не знают что происходит. На сцене все замирают. Застывают в каком-то растерянном напряжении. Даже свет, кажется, становиться немного тусклее. Далила продолжает веселиться и танцевать. Никто не обращает на нее внимание. Все замерли неподвижно в своих позах.
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"