Гора белой вершиной пронзала мрак, окружавший её скользящими по небу лоскутами бесцветных облаков. Пропитанные горем, они бросались на её пики. Иногда они гневались и карали каменное изваяние молниями, угрожали рассечь её жёлтыми лучами, но они отскакивали от белоснежного покрова. Траурная накидка поистёрлась от скорби. Пусть вся сила небес ринется и сорвёт с меня её остатки. Я здесь, покуда в мире есть о ком скорбеть. И небо скорбит вместе со мной.
Монолит, сгорбившись, смотрит со смирением в пол. Если ветер занесёт сюда лист, я буду хранить его, как память о жизни, что не в силах взрастить. Не в силах уберечь от неизбежного, подминающего под себя всё и вся неба. Птица залетела в твои владения и пала на моё плечо с вывернутыми наизнанку крыльями. Кто подарил свободу, вправе её прервать.
Охота на медведя.
Деревья мерно покачивались, потрескивая на ветру. Солнце било в глаза. Перевёл взгляд на небольшой снежный холм. Снег прохудился, открыв тёмный проём, похожий на нору. Мужчина присел, не отводя глаз от берлоги. Руки замёрзли, посильнее сжал рогатину. Присел и стал подкрадываться. Медведя не было слышно, но слух мужчины был плох и он полагался на свои глаза. Шаг за шагом, всё ближе к чёрному проёму. Деревья словно больше не трещали, или ветер перестал. Еловые иголки торчат из-под снега, словно ловушки. Мужчина приблизился. Острие чуть подрагивало на весу. Оно проткнуло темноту и исчезло. Теперь найти зверя и ударить. Но в тёмном проёме вдруг мелькнули две чёрные точки, и со злым рёвом медведь ринулся на мужчину. Острие рогатины уткнулось зверю в шею и поддалось. Мужчина хоть и испугался, но надавил всем телом. Зверь заревел, но упорно выползал из логова. Мужчина держал его на расстоянии, часто дыша и прикладывая усилия, чтобы не потерять рогатину из рук. Нужно расслабить, чтобы зверь соскочил. Его мясистая туша наполовину показалась из берлоги. Чёрная вытянутая морда покрылась кровавой пеной. Ослабленный во время спячки, он с кровью терял последние силы. Однако, их хватало, чтобы спокойно разорвать человека в клочья. Охотник отступил, присел. Нужно было подгадать момент, когда медведь приподнимется на задние лапы, и нанести удар. Зверь мог и ринуться на копьё и дорваться до человека. Такой риск был. Но медведь, как и многие сородичи до него, приподнялся на задние лапы, заревел. Охотник прицелился и всадил острие в сердце зверя, уперев древко в землю. Медведь опустился, сильнее насаживаясь на рогатину. Он рвался с силой, пытаясь лапой сбить человека, но тот крепко держал древко в руках и твёрдо упирался ногами. Медведь слабел, из него уходила жизнь, чёрные глаза из злых становились грустными. Было в них и недоумение. Он не привык, чтобы на него охотились. Он не ожидал, что его разбудят. Не ждал нападения. Это было не справедливо... не по законам природы, к которым зверь привыкал всю жизнь. И он сопротивлялся этому. Но вскоре смерть его одолела, и зверь поник, повиснув на рогатине. Охотник с трудом свалил тушу в сторону. Опустился на колени и пытался отдышаться. Посмотрел на небо, выдыхая похожими на дым облачками, свет падал на лицо, выпрыгивая из под качающейся сосновой ветки. Игра солнца и сосны. Вытер лицо. Увидел кровь на руке. Наверное стекла по древку. Вытер снегом руку, затем лицо, достал нож и направился к туше.
Его ветхая хижина показалась сразу, как закончился лес. Наваленная из молодых сосен и укрытая сверху ветками, всё это обтянуто медвежьими шкурами. Убежище одной стеной уходило в небольшую расселину. Охотник тщательно выбирал путь к дому. Обходил ловушки. От незваных гостей. Не зверья.
Оставил трофеи у входа и пролез в лачугу. Внутри тоже медвежьи шкуры. Устало повалился на них и заснул.
Проснулся от боли в левом предплечье. Простонал и разозлился. Пролез в расселину, где на камне хранилось сушёное мясо. Взял кусочек, сел у стены и начал аккуратно грызть. Берёг зубы.
Доел, посидел немного. Прошёлся по расселине, осмотрел запасы еды. Собрал несколько кореньев, осмотрел и выбросил. Взял деревянную чашечку, окунул палец в раствор хвои и втёр в дёсны. Посуетился с котелком, подарком Кодро, и деревяшками. Проверил, не засыпало ли снегом щели в потолке расселины, немного покрылись коркой. Вышел на улицу и сбил наледь, заодно набрал в котелок снега. Вернулся и начал добывать огонь. Пальцы ужасно болели от мозолей.
Горячий чай расслабил тело, боль в руке отпустила. Погрелся у тлеющего костра. Вернулся в лачугу и стал разбирать трофеи. Медвежьи клыки и когти, шкура, мясо нужно засушить, остальное решил отдать Кодро.
Кодро Атис - знаменитый мастер по дереву. Плотничество очень редкое занятие среди атанари. В городе наибольшим уважением пользуются каменщики, в отдалённых от столицы деревнях используют древесину. Но мастерства в работе с ней добиваются немногие. Ветер точит горы, но придать форму гибкому древу ему удаётся редко.
Двухэтажный дом с мастерской Кодро стояли у восточной границы леса Ристеан неподалёку от реки Силин. Жил он с семьёй. Женой Риной и дочками: Йеллой и Идрис. Жена занималась хозяйством и детьми. Старшая росла вредной и настырной, Идрис более скромной и покладистой. Семья была чудесная, Тайга чувствовал себя своим среди них.
Однажды он повстречал Кодро на охоте. На тот момент Тайга давно стал отшельником. Тоска по человеческому общению вынудила его заговорить с Кодро. С трудом выговаривая слова, он узнал имя охотника. Некогда Тайга мечтал научиться работать по дереву, в чём и признался Кодро. Тот пригласил его в гости. Он тоже узнал некогда знаменитого воина... Тайга согласился, и с тех пор раз в месяц навещал семью Кодро и брал у него уроки плотничества. Кодро учил его бесплатно, но Тайга всегда приносил семье добычу и трофеи с охоты. Накопилась потребность проявлять заботу...
Солнце давно скрылось. Ночь принесла холод. Тайга грустно смотрел на слабый огонёк костра. Из темноты доносилась тревожная музыка лесной жизни. Ночью жизнь остаётся на стороже.
Тайга взял хааси и зазвучал, подобно ветру.
Утренний лес имел особенный запах. Тайга преодолел холм и вдохнул полной грудью. Сильная вездесущая жизнь пронзала снег. А над ней горы... Когда он смотрел на них, то слышал их стон. Утробная мольба о свободе. Камень мягче коры дерева. Твёрдый и хрупкий, он хотел бы быть податливым и гибким, как берёзовый ствол. Как ручка младенца...
Горы главнее всех. В них душа мира.
Тайга не мог отвести от них глаз. Он поднимался к вершинам, которые с тихим хлопком прорывали плоть небес. Как клыки зверя...
Нет ничего вечного, кроме самого естества. Горы знают это, но они сопротивляются этому, как сосны ветру, как человек... кому сопротивляется человек? Природе? Себе? Есть что-то неправильное в том, что человек обособился от природы. Он в ней, но вне её законов. Ему кажется, что он властвует над миром, сидя на его обледеневшей вершине. Плоть сопротивляется клыкам зверя...
Ветер накатил, в лицо посыпались соринки. Глаза слезились. Горы смыло огромным солёным морем, но и оно не скрыло их вершин...
Путь к дому Кодро пролегал через холмистый лес и занимал полдня. Тайга вышел до восхода. Было тепло, но весна ещё не наступила. Когда Тайгетте пришёл к Кодро, солнце стояло в зените.
Когда подходил к дому, до него доносились детские голоса. Вдруг совсем рядом хрустнула ветка. Тайга остановился, настороженно вглядываясь в стену сосен. Он не видел, но ощущал, что кто-то присутствует рядом. Очень скоро понял, что это не хищник, а жертва. Существо его боялось. Тайга напряг остатки слуха. Среди лесных звуков начал различать чьё-то дыхание. Он определил дерево, за которым пряталось существо. Тайга собирался сделать шаг к нему, но вдруг совсем рядом раздался крик Кодро:
- Райан!
Из-за дерева что-то резко выскочило и с ловкостью оленёнка бросилось в сторону голоса. Тайга заметил лишь ленту золотых волос. Она на миг сверкнула в редких лучах солнца насыщенной желтизной.
Тайга опешил. Постоял немного, гадая, кто это мог быть. Ему стало неловко идти к Кодро. Вдруг у него гости... Боялся посторонних или же новых людей. Семья Кодро была особенной, она не судила. И главное, никому не завидовала. Кодро поселился отдельно, прекрасно зная, что значит жить среди людей. Он понимал Тайгетте.
Бывший воин колебался недолго...
Перед домом играли в догонялки Йелла и Идрис. Они заливисто смеялись и забавно обзывали друг друга. Увидев отшельника, девочки умолкли и побежали в дом, доложить отцу. Тайга не решался подходить к дому, пока хозяин не пригласит его. Стоял на почтительно расстоянии и ждал. Кодро, высокий и тощий, вышел и махнул ему. Тайга подошёл ближе.
- Здравствуй, Тайга. - поздоровался мастер.
Отшельник кивнул и протянул замотанные в шкуры трофеи и еду.
- Спасибо. Проходи.
Ритуальное приветствие закончилось.
Тайга вошёл, остановился, словно застрял, у входа, не решаясь сделать и шагу без разрешения хозяина. Кодро провёл его в залу и усадил за стол. Отшельник выглядел неуместно в уютном доме плотника. Грузный, хмурый, словно туча, он испускал мрак, заполнявший пространство рядом с ним. Светлая комната поблекла, расставленная на столе утварь посерела, состарилась.
- Мы собираемся поесть. Надеюсь, ты не откажешься от нашей компании. - улыбнулся хозяин.
Тайга промолчал. Он редко разделял стол с семьёй Кодро, это было для него не просто - после долгих лет одиночества прилично есть среди людей. Ещё одна причина, почему Тайга не любил такие трапезы, это вопросы. Когда он учился у Кодро в мастерской, то на них не хватало времени. За столом же было принято вести беседу, участником которой его собирались сделать все члены семьи. Супруга Кодро, Рина, казалось, и вовсе ставила перед собой такую цель. Был у этих разговоров и свой плюс - Тайга узнавал много нового о давних знакомых. Но о сыне, Кодро сказал ему сразу.
- Я хочу сказать тебе кое-что, пока мы один на один, ибо я не знаю, как ты отреагируешь на эту новость, если услышишь её от моих детей или жены...
И поступил мудро.
Когда Тайга выслушал его, он никак не отреагировал.
Это было полгода назад.
Из семейных разговорах Тайга собирал по крупицам истории своих друзей...
Птаха жил в деревне ... прослыл великим охотником, но жадным. Говорят, он убивал столько животных, что их не успело бы съесть и три семьи, хотя жил он по-прежнему один. Он не делился ни с кем и продолжал убивать, похваляясь своими трофеями. За что жители деревни ополчились против него и выгнали. Он ушёл в горы и стал отшельником.
Ветран стал наставником при храме Авен"Карна. Обучал в школе Ветра искусству боя и поэзии.
Про Каэтсу ходили туманные слухи, что он ушёл на Север. Никто не знает куда.
- Девочки! Пора обедать! - позвал Кодро.
- Идрис! Помоги мне. - раздавала команды на кухне Рина. - Йелла, отнеси тарелки. Не урони.
Девочка вошла в залу, аккуратно неся деревянную посуду. Она расставляла её на столе, стараясь не приближаться к гостю. Кодро смущённо улыбнулся за поведение дочери.
- Надеюсь, ты голоден? - спросил он.
Тайга кивнул. Когда Идрис вынесла кастрюлю с супом, Йелла тарелку с хлебом, а Рина зелень, он смутился. Глядя на такой богатый и ароматный стол он вспоминал первое время своего отшельничества. Тогда его главной проблемой был голод. Остальные лишения приходили и уходили, а голод преследовал его больше года. Он никогда не наедался, оставлял на запас. Несмотря на то, что Тайга был не самым худшим охотником, обстоятельства не всегда были на его стороне. А край, в котором он выбрал место для своего уединения не баловало излишеством фауны. Неоднократно ему приходилось грызть кору и коренья, чтобы прожить. Он исхудал и изнемог, однако, вопреки всем невзгодам, выжил. Приучился ловить мелких зверьков, затем смог наладить охоту на оленей и делать запасы и тогда уже приступил к охоте, ради которой и стал отшельником. Но этих хищников он убивал не ради мяса и шкур.
- Кодро? - Рина вопросительно уставилась на мужа.
- М? - тот непонимающе смотрел на неё в ответ.
Жена кивнула на дочерей.
- Ах да. - он повернулся к гостю и начал каким-то странным тоном, словно убеждал его в чём-то невероятном. - Тайгетте, мы с тобой об этом не говорили никогда. Но ты видел не всю мою семью.
Тайга ничего не отвечал, но глаза его были полны сомнения.
- Я хочу тебя познакомить с ещё одним членом своей семьи.
- Папа, суп остынет.
- Это важно Йелла. Рина, позови её, пожалуйста.
Рина повернулась в сторону детской комнаты:
- Райан! Доченька?! - в её голосе была какая-то скрытая горечь. Особая жалость. - Не стесняйся.
Из комнаты медленно вышла девчушка лет восьми-десяти. Та самая, жёлтую головёшку которой Тайга увидел перед домом Кодро. Высокая и бойкая, с золотыми волосами, с глазами цветущей тундры и холмиками розоватых щёчек.
- Тайга, это моя дочь, Райан. - Кодро смотрел за гостем.
Отшельнику было неуютно от внимательных глаз главы семьи. Возникло неявное напряжение.
- Садись рядом со мной. - Рина притянула девочку к себе.
Сёстры переглянулись, Идрис от чего-то покусывала свои пальцы.
Кодро кивнул, соглашаясь с женой, и сам начал есть. Тайга неуверенно смотрел в тарелку супа, затем медленно взял непривычную для пальцев ложку. Суп был настолько вкусен, что с непривычки Тайга чуть не прослезился. Для него это было редкое пиршество. Он всерьёз взялся за еду, стараясь не смотреть по сторонам.
- Райан самая младшая моя дочь. Мы отдавали её на обучение в храм Авен Карна, а сейчас она заболела, и её привезли к нам. Наставники школы Ветра оказали нам большую честь.
В этом на самом деле не было ничего удивительного, думал про себя Тайга. Кодро очень уважали в Карнат, он выполнял самые сложные заказы Маавэ, храма Авен и всех трёх школ и считался лучшим мастером по дереву. Подобные знаки почтения для него привычны. Тайга решил, что нужно что-то ответить и, не отрываясь от блюда, одобрительно промычал.
Кодро переглянулся с женой. Выражением лица дал ей понять, что пояснений достаточно.
Тайга увлечённо ел, опасаясь вопросов. Но сегодня почему-то никто не торопился вовлекать его в беседу, да и беседовать вовсе.
- Папа? - нарушила молчание Идрис.
- Да, солнышко?
- А ты научишь нас охотиться?
Кодро поджал губы.
- Обычно девочки этим не занимаются. Да и я не самый лучший охотник.
- Тогда может дядя Тайгетте нас научит? Научите? - Идрис посмотрела Тайга в глаза.
Он удивлённо смотрел в ответ, смущённо вытер бороду рукавом, потом нерешительно поискал помощи у Кодро и Рины.
- Вы научите нас охотиться, а мама готовить. Да?
Тайгетте осторожно покачал головой. Получилось немного дёргано.
- Дядя Тайга живёт очень далеко и приходит к нам редко. К тому же он сам учится у меня. У него не хватит времени, чтобы...
- Но тогда он может жить у нас. - не сдавалась Идрис. - Вы будете у нас жить, дядя Тайгетте?
Тайга слегка улыбнулся. У Рины увлажнились глаза.
- Вы хороший, зачем вам жить одному и так далеко? - напрасно мешая ложкой суп, размышляла Идрис. - Это же скучно. - заключила она.
Кодро положил руку на плечо дочери.
- Так, болтушка, пора доедать. Мы с мамой поговорим об этом с дядей.
Кодро бросил взгляд на отшельника. Бывший воин устало смотрел в одну точку.
- Но он живёт один, вдруг на него нападут разбойники. - сказала она прежде, чем Кодро успел её остановить.
- Разбойникам нечего взять у отшельника, дурочка. Они же грабят. - вступила Йелла.
- Они могут забрать жизнь, потому что они плохие.
- Зачем? Они же не могут копить жизни!
- Тогда возьмут шкуры и еду. Они же голодают там без дома!
- Хм..., - вдруг задумалась Йелла. - Могут. Но ты всё равно дурочка.
- Сама дурочка! Я правильно сказала.
- Сначала неправильно.
- Дети! - Кодро призвал их к тишине. - Доедайте уже.
- Хорошо, папа. - Йелла всё не унималась. - Просто эта трусиха боится разбойников.
- И правильно делает. Тебе бы тоже не помешало.
- Я их не боюсь. Меня эти слухи не испугают.
- Ну и дура! - ввернула Идрис.
- Сама ты дура, мелкая! Услышала слухи про Русса и этого Атана и писается теперь по ночам от этих росказн...
- Йелла! - грозно вскричал Кодро.
Рина притянула дочь к себе и строго прошептала:
- Замолчи немедленно.
Тайга нахмурился.
Атан... Атан?
Внутри всё сжалось, он посмотрел на Кодро. В глазах застыл немой вопрос.
- Это всего лишь слухи.
- Люди просто боятся... - постаралась помочь мужу Рина. - Они боятся, Тайга.
Отшельник не смотрел на неё. В глазах Кодро он увидел, что его последние слова ложь, прикрытие для детей. Случилось что-то ужасное... Что-то ужасное случилось с его сыном.
Когда с обедом было покончено и девочки, кроме Райан, были наказаны уборкой стола и мытьём посуды, Кодро и Рина сели к охотнику поближе.
- Мы слышали, что Адан убил Русса. - начал Кодро. - И это было бы хорошо. Но... Кажется он убил его, чтобы занять его место. Или... чтобы не делить с ним территории. Я... да и никто, не знает точно. Говорят только, что нашли тело Русса...
Рина прикрыла глаза рукой.
- ... говорят, его нашли с вырванными руками. А вместо них на земле были выложены перьями крылья. - осторожно продолжал Кодро.
Но Тайгетте никак не реагировал.
Кодро не решался чего-то добавить. Рина смотрела в пол. Тайга смотрел, как свет пробивается через окно, а вместе с ним, купаясь в лучах, похожие на стружку пылинки.
- Я хочу сказать тебе кое-что, пока мы один на один, ибо я не знаю, как ты отреагируешь на эту новость, если услышишь её от моих детей или жены... - Кодро отложил инструменты. Отряхнулся. Опилки искрились на свету, словно позолоченные листья.
Тайга оторвался от работы. Как он ни старался, деревянная фигурка птицы выглядела убого.
Кодро подошёл поближе и начал не сразу:
- У меня есть новости о твоём сыне.
Тайга посмотрел в глаза Кодро. Тот тяжело вздохнул:
- Он объявился. Нападает на поселения варваров. Он... уничтожает их. В ответ они нападают на наши деревни... Маавэ не может добиться с ними соглашения. И с Аданом тоже.
Глаза Тайга заблестели. Или это от пробивающегося через щели мастерской солнца.
- На него началась охота. - подытожил мастер.
Он избегал смотреть на Тайгетте. Смотрел, сощурившись, на кроны сосен, врастающие в небо сквозь невидимый серо-голубой купол.
Тайга отложил инструменты и вышел.
- Тайга. - тихо позвал Кодро. - Тайга? Куда ты?
Отшельник брёл, еле волоча ноги, по тропе в сторону своего дома.
Кодро смотрел ему в след, гадая, правильно ли он поступил. Может стоило скрыть? С этого человека хватит испытаний.
- Возвращайся! - крикнул он.
Тайга скрылся в подлеске, но слышал Кодро. В груди натужно ныло, отчего в ушах стоял шум, а перед глазами искрящаяся пелена. Лучше ему не знать о судьбе своего сына. Не знать ничего. И ничего не чувствовать больше.
- Возвращайся обязательно, слышишь!
Тайга сел спиной к дереву. Поднял взгляд на небо, испещрённое паутиной из ветвей...
- Я буду ждать, Тайга! Я буду тебя ждать!
Отшельник раздражённо оттолкнул эти слова и захрипел, борясь с ожившим внутри куском камня.
- Что ты наделал... Что ты наделал... - повторял он.
Тайга поднялся, нарушив неловкую паузу. Подошёл к двери и сказал:
- Спасибо за всё. Мне лучше сейчас уйти.
- Тайга... - приподнялся Кодро.
- Я вернусь. - кивнул ему отшельник. - Скоро.
- Хорошо.
Тайга вышел из дома.
Не успел он отойти далеко, как услышал детские крики. К нему мчались Идрис и Йелла, распахнув для объятий ручки. Он не успел увернуться, и они повисли на нём. Младшая на ноге, старшая на руке.
- Прости нас! Прости! Мы не должны были говорить! - кричали они.
И тут Тайга, вечно угрюмый, неразговорчивый и закрытый в себе отшельник, рассмеялся и принялся щекотать девчонок.
- Я знал! - сквозь смех говорил он. - Я знал, что вы меня любите, разбойницы.
- Бежим! Спасите! - заверещали дети и поспешили убежать от щекотки.
Кодро и Рина не ожидали такой реакции. Но и они не сдержали веселья. Тайга ещё стоял, посмеиваясь, и глядя на убегающих и визжащих детишек. Но его смех уже не казался Кодро таким радостным. Охотник стоял, наклонившись и уперев руки в колени, и пытался отдышаться, всё ещё странно хрипя от недавнего веселья. Затем выпрямился, помахал хозяевам и ушёл.
- Я его боюсь. - призналась Райан, провожая его взглядом.
Рина присела и посмотрела ей в глаза:
- Не надо. Ты просто совсем его не знаешь. Я расскажу тебе о нём... Садись. Давай, иди сюда. Вот так. Я сейчас буду перемывать после этих "помощниц" посуду, и буду рассказывать, что знаю. Папа пока допьёт свой чай, и если что, поправит меня или дополнит. Хорошо?
- Даа. - утёрла нос Райан.
- Ты уже слышала про школы в Карнат. Их всего три. Школа Пера самая простая. Там готовят солдат, их обучают охоте и основам боя. В Школе Ветра готовят элитных бойцов-защитников, они поддерживают порядок в городе. Их обучают грамоте, поэзии, музыке. И последняя Школа - Грома. Носит имя её основателя. Это первоклассные воины-дуэлянты. Обучаться в ней сложнее, чем в других, но и почётнее. Из воинов этой школы обычно выбирают личных телохранителей, и именно из неё собирали отряд смертников, тех, кто выходил на дуэли с вар... варварами. Уф. Тайга, единственный, кто обучался в каждой из этих школ. И хоть он выпускник школы Пера, но знает науки других школ. Уже одно это делает его особенным.
- А как это? Во всех сразу учился?
- Нет. Упс! Чуть не выпала, - улыбалась Рина. - Он начал обучение в Школе Пера. Показал отличные способности и его приняли в школу Ветра, там всё повторилось и его приняли в школу Грома. Но вдруг, как многие говорят, он потерял к обучению интерес и его достижения не впечатлили наставника Грома, и он вернулся в школу Ветра, где так же не показывал прежних успехов, и ему пришлось вернуться обратно.
- А почему он потерял интерес? - заёрзала Райан.
- Хмм... Влюбился может быть? - Рина посмотрела на Кодро. Но тот лишь пожал плечами. - Будем считать, что влюбился.
- Кажется, это случилось, когда он уже вернулся в школу Пера. Нет? - задумался Кодро.
- Я тоже не помню, но... может он влюбился сначала в одну девочку, любовь осталась безответной и уже потом он встретил новую любовь.
- Рина, что ты придумываешь? - удивился Кодро.
- Так не бывает, - засмеялась Райан. - Если тебе понравился один мальчик, то ты с ним навсегда.
- Да, так должно быть. - кивнул Кодро.
- Но не всегда получается, милая.
- Как это? - возмутилась Райан.
- Короче, то, что он там влюбился, это мама придумала сейчас. Мы не знаем, почему он потерял интерес к обучению. Но это известно точно, он его потерял и его выперли из обеих школ. - заключил Кодро, которому не нравились эти сентиментальные домыслы.
- Выперли? Это как?
- Папа неправильно сказал. Правильно выгнали. - Рина строго посмотрела на мужа. Тот опять пожал плечами:
- Ну или так.
- Только так.
- Кстати, их же водили на Асунарин. - задумался Кодро.
- Кого? - Рина устало села на стул, закончив с работой.
- Учеников школы. Я не помню, всех ли туда водят или только школу Ветра, или Грома. Но Тайга точно был в Асуна.
- Что это? - Райан начала грызть ноготь, пока Рина на неё не смотрела.
- Старая столица. Там теперь почти никого нет, слишком тяжёлые условия для жизни. Видимо раньше там было намного теплее, но потом пришли холода, и нам пришлось уйти на юг. Асуна наша родина, и это место, где в камне хранится наша история. Там очень много прекрасных архитектурных шедевров, жаль, что сейчас так не строят.
- И что дальше? - Рина потянулась и убрала руку Райан от её рта. Та виновато собралась, заёрзав глазками.
- Я к тому, что может именно после этого он потерял интерес к обучению. Он не раз говорил мне, что очень давно пытался научиться что-то создавать. Из кости, камня или дерева, но ничего не выходило. Честно говоря, Тайга очень плохой ученик. - Кодро откинулся на спинку стула. - Или правильно будет сказать... непостоянный. Его навык чаще всего очень плох, сколько бы я его не учил. Но бывает у него получается, и получается очень даже хорошо. Как, например, та хааси. Помнишь?
Рина кивнула.
- Отлично получилось. Я от него не ожидал. Может потому у него пропал тогда интерес к... по сути, убийству. Может ему хотелось бы создавать, строить, вырезать по кости, но это ему не даётся. Его призвание не совпадает с его желанием.
- Это жестоко. - глядя на мужа, сказала Рина. - Он столько вынес. И никак не может обрести покой. Ещё его сын.
Райан переводила взгляд с Кодро на Рину и обратно. Взрослые забыли с чего начиналась эта беседа, и говорили уже между собой.
- Мальчик не вынес горя. - тихо сказал Кодро, сгорбившись за столом.
- У него же есть отец. - в тон мужу продолжила Рина. - Неужели ради него нельзя...
- О чём ты, Рина? - строго посмотрел на неё Кодро. - Он быль мальчишкой. Он ребёнок, а мир построен так, что родители заботятся о детях, а не наоборот. Так и должно быть. Так к чему ты хочешь его призвать? За что осудить? Это его отец готов отдать за него всё. Даже сейчас. Потому что он - будущее. А Тайга - прошлое. Его сын выбрал не отца, а месть...
- Перестань. - настойчиво попросила Рина.
- Прости. - Кодро отвернулся, украдкой бросив взгляд на Райан. - Я... Мы с тобой не знаем, через что прошли эти двое. Нам не под силу это даже представить. Адана можно понять. Но... если бы можно было что-то изменить. Если только его поступки, как и то, что он пережил, можно было простить.
- Я думаю, главное, чтобы его мог простить его отец.
Рина подошла к Райан и приобняла её.
- Мы тут совсем заболтались с папой. Прости, козявушка.
- Эй, - засмеялась та. - Я не козявушка.
- Странно, - с серьёзным видом Кодро поднялся из-за стола. - А с виду очень похожа. Мы кажется перепутали нашу дочу с кем-то. Наша была похожа на козявушку. Рина, пойдём поищем козявушку. Может она спряталась где-то? Или эта обжорка её съела?
Райан похихикивала, пока Кодро ходил вокруг неё и делал вид, что ищет "козявушку".
Рина улыбалась, наблюдая за ними, а потом приложила руки к щёчкам Райан, поцеловала в одну из них и сказала, еле сдерживая слёзы:
- Я тебя люблю.
Райан крепко обняла Рину.
- Почему ты плачешь?
Кодро подошёл к жене и обнял её и Райан.
- Что такое, милая?
- Простите, просто мне так жалко вас. - сквозь слёзы, сказала она.
- Ну перестань, всё хорошо. - Кодро крепче обнял жену.
Райан молчала.
- Кодро?
- Да?
- Поговори с ним ещё раз насчёт дома. Ну что он упёртый такой, всё в этой землянке жить будет. Пусть поживёт у нас, построите ему дом. Он будет помогать тебе, нам. Пусть живёт здесь, рядом с нами. Рядом с детьми. Прошу тебя, поговори.
- Я поговорю, - гладя её по голове, шептал Кодро. - Поговорю обязательно. Всё будет хорошо, успокойся. Всё хорошо.
- О чём он думает? - причитала Рина. - О, бедное моё дитя, как я тебя люблю.
- Мама. - тихо позвала Райан.
- Ох, - Рина сильнее прижала к себе девочку. - Ох, ты моё чудо. Бедные мои. Простите меня, - плакала она. - Простите, что плачу. Ох, Кодро. О чём он думает? Бедные мои дети...
Они стояли так довольно долго. В дом успели прибежать наигравшиеся Идрис и Йелла. Они замерли, а потом бросились с криком "мамочка" к её подолу, окружили её, словно боялись, что её может что-то от них забрать.
- Бедные мои... как я вас люблю... хорошие... с вами навсегда буду... бедные... о чём он думает...
"...затеряться в них, развеяться". - глядя на облака, думал Тайгетте на обратном пути. Лес вокруг него густел.
"Что я должен сделать? Что мне теперь делать? Мой сын, кем же ты стал... Я должен был сдаться и умереть. Я знал, что они всё равно сделают это. Зачем сопротивлялся? Надо было позволить им убить меня. Выжил, и потерял сына. Последнее, что у меня оставалось. Я должен был его вернуть, чтобы... или исчезнуть где-нибудь в горах, а не застрять здесь. Зачем всё это?" - он сокрушённо ударил себя по бокам.
Он тяжело ступал по лесному ковру. Слабые лучи солнца добирались до него сквозь хвойную преграду, ласково касались его глаз. Ветви успокаивающе шептали, усыпляли остатки его бдительности, отвлекали от тяжких дум. Тайга смотрел на упругие стволы сосен, иногда они похрустывали и, словно устав сдерживать собственный вес, прогибались. Этот хруст говорил о гибкости. Об изменении.
Тайга вспомнил, как ушёл сюда, на юг, и первое время не раз был на грани смерти от голода. Покинув дом в столице, Тайгетте не взял с собой никаких инструментов, только небольшие запасы еды. Он не знал, куда хочет уйти, и что будет делать. Он ушёл далеко на юг и остановился на границе с лесом Ристеан, неподалёку от Нандура, места, где проходили дуэли, когда он был виндо. С запада простирались степи до самой реки Идесс. Край, в который тринадцать лет он не пускал варваров. Но они всё равно пришли. Это означало, что нынешние виндо проигрывают в дуэлях на Нандур. За одной такой битвой новеньких Тайга даже наблюдал издалека. Рассмотреть что-то ему было сложно, но, как показалось бывшему виндо, новенький сражался слабовато. Бой закончился быстро, представитель атанари был убит. И варвары не уходили.
Но тогда Тайга это не беспокоило. Ему предстояло выстоять перед природой и её суровым климатом, ночевать под открытым небом, искать пищу, воду, укрытие от холода, изготовить оружие. Прежде, чем у него появилось копьё, обтёсанное камнем, Тайга ловил мелких животных, расставляя нехитрые ловушки из булыжника и веток, собирал редкие для леса ягоды, корни растений и даже кору деревьев. Затем он сделал каменный нож, уродливый и неудобный. Вскоре он понял, что нужно выбрать место для "дома". Однако, способностей к созданию чего-либо у него не было, так что и вместо опрятной и прочной постройки, которую представлял себе Тайга, получился накрытый шкурами шалаш над расселиной. Она закрывала от ветра и была его основным жилищем. Полгода ушло на то, чтобы приспособиться к условиям. Иногда от голода он даже терял сознание. Боли в животе стали его постоянным спутниками. Скоро он наловчился вялить мясо и разбираться в лесных травах. Всё шло впрок, хоть опыт доставался рискованными пробами. После некоторых трав он мог слечь на несколько дней. Опасность на природе подстерегала всюду, начиная с охоты на оленей и заканчивая походом за водой до реки Силин. В один из таких походов пришлось отбиваться от волков. Ему удалось убить одного из них, и остальные отступили. От того волка остались шрамы, но они терялись на фоне старых...
Но что было делать с тем, что он выжил, Тайга не мог понять. Он словно застрял своей мыслью на обычном выживании. Он часто размышлял об этом, играя на хааси, что сделал сам, ночами у костра. Одинокая жизнь не приносила страданий его душе, но испытывала тело. Он привык терпеть боль, проходя изнурительные тренировки в боевых Школах Карнат. А потом, спустя много лет, боль стала его постоянным испытанием. Иногда старые шрамы доводили его до лихорадки. Резкие боли в искалеченных руке и ноге вызывали у него припадки бешенства. Он мог выскочить из своего убежища посреди ночи и выместить злобу на небо, землю, камни, разбивая о них руки в кровь, или рухнуть, убитый горем, что эта боль приносила с собой. Он мог это контролировать. Но он жил один, и ему было незачем сдерживать себя. Он считал все испытания карой за то, что он не в силах был изменить.
Жизнь отшельника позволяла многое понять, как и то, что в такой жизни мало проку. Жить ради себя человеку не пристало. К такому выводу пришёл Тайга. Даже если бы его одинокая жизнь не была полна лишений, он должен был жить ради чего-то. Тайга уже не считал себя охотником или собирателем. Скорее хищником. Хищником, удел которого выжить и насытить себя.
Если бы не месть, которой он задался, придя в эти края, он мог навсегда остаться зверем, коим он и считал себя. Но и она сходила на нет, превращаясь в помешательство.
Но встреча с Кодро дала шанс его жизни выбрать новое русло. Дружба и понимание возникшее между ним и семьёй мастера подталкивали Тайгетте оставить отшельничество. Кодро не раз предлагал ему поселиться рядом с ними. Но Тайга отказывался. Однако эта мысль его не покидала, и порой мучила.
Вдруг услышал медвежий рёв. Он прозвучал где-то неподалёку, и было в нём что-то необычное. Тайга решил отыскать зверя. Рёв повторялся. Вскоре Тайгетте увидел двух медвежат, топчущихся у ямы. Они смотрели вниз и жалобно звали свою маму. Медведица лежала на дне ловушки, деревянные колья проткнули её шею и брюхо. Он не могла подняться и ревела, теряя силы. Тайга подошёл ближе, опустился на корточки и смотрел, как могучее животное умирает. На шкуре медведицы были заметны свежие раны, по их виду было похоже, что они от когтей, быть может, другого медведя, В этой округе других хищников не было, или эти порезы она получила при падении. Ослабевшая медведица неподвижно лежала, последние силы уходили на частое дыхание. Но и оно вскоре прекратилось. Тайга достал нож и посмотрел на медвежат. Собирался подойти к ним, но остановился в нерешительности. Чуть помедлив, убрал нож. Он ушёл, оставив их тщетно взывать к своей матери.
Впервые месть не принесла ему удовлетворения.
Он даже немного злился на себя из-за этого. Надо будет потом вернуться и спрятать ловушку. Или оставить её, как есть. Потом разберусь.
Лес редел, и Тайга увидел вдалеке серые пики горных вершин. Карнат"Вэй. Острозубая, словно пасть мифического существа, цепь уходила на север, от неё ответвлялась в сторону запада ещё одна горная цепь - Серрес. С её вершин начинали свой путь золотые воды реки Серико.
Тайга остановился полюбоваться открывшимся видом. Каждый раз, когда он смотрел на горы и поражался их величием, ему казалось, что он единственный в этом мире. Единственный и первый. Ощущение сильное и лишённое гордыни, оно сдувало все сомнения, оставляя ум ясным, подобно воде Серико, омывающей кристальное русло Серрес.
Что я должен делать? Я первый, здесь и сейчас, у меня нет прародителей, я явился в этот мир благодаря природе. Меня принёс ветер в эти края, где нет ничего древнее гор. Мы дети неба. Но они были изгнаны на землю, и только эти дремлющие исполины помогают им держать связь с любимой стихией. Но почему же я чувствую себя, подобно горам, закованным в вечные льды? Я - камень. Во мне нет жизни, и я давно её не даровал. Давно не взращивал и не лелеял. Давно не защищал... Я первый. А значит я - отец... отец, но где тогда моё дитя? Где же ты, сын мой? Он исчез, и никто не смог его отыскать. А потом объявился, истребляя тех, кого ненавидел. Я так боялся, что он совершит глупость. И он отдался чувству мести. А вслед за ним ушёл и я... так, какая же между нами разница? Бедный мой сын. Я не хочу верить в слухи, что ты стал разбойником, что ты грабишь свой народ. Я хочу знать правду. Сам. Ты объявился, и я отыщу тебя. В этот раз у меня получится. Я верну тебя назад, Адан. Мы вернёмся вместе к Кодро и его семье и будем жить рядом с ними, потому что они не такие, как все. Ты всё поймёшь, ты стал старше и мудрее, и я смогу тебя переубедить. А если нет? То буду жить один и помогать семье Кодро. Я первый. Я могу многому их научить. Могу принести пользу. Но я всё равно найду тебя, Адан. Ты где-то там... среди них.
Тайга смотрел на горы Серрес. Стоял неподвижно, словно каменное изваяние.
Ветер разносил сосновую пыльцу и лесную пыль, она вихрилась и медленно оседала вместе с угасающим солнцем.
Осталось около часа пути. Деревья расступались в преддверии каменистой степи. Тайга целеустремлённо брёл к дому, погрузившись в свои мысли. Его отвлёк звук мягкой поступи по лесному ковру. Он замер. Справа от него из тени сосны вышел тигр. Его спина была исполосована когтями и уже покрылась струпьями. Вероятно, именно с этим тигром сражалась медведица, защищая своих детёнышей от хищника. Она прогнала зверя, но всё равно не смогла уберечь медвежат. Тем временем, раненый хищник хотел, чтобы чужак убрался с его территории. Он осторожно сокращал расстояние, готовясь наброситься на охотника. Тайгетте медленно отступал, доставая нож. Если зверь ограничится угрозами, то это большая удача. Тигр грациозно приближался, утробно рыча и скаля клыки. Тайга увидел, что хищник вытянул когти и чуть пригнулось. Он не собирался прогонять его. Два хищника смотрели друг другу в глаза, отмечая каждое движение. Ощетинив морду, зверь ринулся на Тайгетте. Охотник успел встретить зверя ударом ножа, он целил в сердце, лезвие пронзило плоть и упёрлось в кость. Хищник подмял Тайгетте и принялся терзать его когтями. Массивные челюсти сжали плечо и с хрустом сдавили. Тайга пытался вжать нож, но тот всё так же упирался в кость. Хищник рванул мордой, чуть не оторвав Тайга от земли. От боли отшельник чуть не потерял сознание. Он всё пытался проткнуть зверя ножом, вдруг лезвие поддалось и прошло вглубь. Тайга исступлённо проворачивал нож, разрывая плоть и внутренности зверя. Тигр, почувствовав боль, отпустил хватку, с рёвом приподнялся от жертвы, ударил её когтями, и отскочил вбок. Из раны обильно текла кровь. Остановившись на почтительном расстоянии тигр зарычал, но рёв был уже не такой грозный. Рана, которую нанёс ему Тайга, была слишком серьёзной, и зверь не решался атаковать снова. Последние удары сломали Тайга рёбра и пропороли шею, грудь и живот. Он лежал почти без чувств, и с трудом смог понять, что нож остался в ране зверя. Напади тот ещё раз, и он не сможет отбиться. Он был уверен, что даже с ножом у него не нашлось бы на это сил. Однако, зверь не нападал и беспокойно топтался рядом. Его голова опустилась почти до земли, а лапы двигались вяло. Крови вытекало из раны всё меньше. Вдруг тигр посмотрел на Тайгетте, в его помутневших глазах не было агрессии, но нечто похожее на смирение, а затем пошёл, устало волоча лапы. Вскоре его силуэт затерялся среди деревьев, а на земле остался кровавый след.
Тайга часто дышал. Он знал, что боль придёт позже. Нужно было попытаться отойти от места битвы как можно дальше. Он перевернулся на бок, подтянул ноги и постарался встать. При попытках он понял, что не может двигать левой рукой. Без опоры он падал, и Тайга решил подползти к стволу дерева. Опираясь на него, ему удалось найти равновесие. Отдышавшись, медленно побрёл. Главное, он мог идти.
Уже давно стемнело, а Тайга всё шёл. Он опасался, что его могут выследить волки, но идти быстрее не получалось.
Только не сейчас. У меня ещё есть дело. Только не сейчас.
Поднялся сильный ветер, перед глазами у Тайга заметалась тысяча белых светлячков. Ветер стал столь сильным, что сбивал с ног. Отшельник боролся со стихией, но она опрокидывала раненого. Он не мог встать с колен. Тайга зло ударил кулаком о снег. Взревел и, превозмогая боль, поднялся на ноги, сделал несколько шагов и ветер ударил его в спину, охотник повалился. Огляделся. Его укрытие было совсем рядом. Выругался и пополз. Раненое плечо нестерпимо болело, Тайга был вынужден делать небольшие паузы, чтобы улеглась боль, иначе он мог потерять сознание. Кровь стала обильно вытекать из раны. Кровавый след тянулся от мелколесья к его убежищу. Тайгетте забрался внутрь. Он хотел спуститься в расселину, чтобы обработать рану хвойным раствором и смолой. Подвинулся к краю, сорвался и рухнул на каменный пол, ударившись плечом о выступ. Промычал что-то и затих.
Деревянная утварь шумно перекатывалась на каменях.
Снаружи завывал ветер, созывая мертвецов.
Открыл глаза, полежал неподвижно. Затем попробовал пошевелить руками. Левой совсем не мог двигать. Зарубцевавшаяся рана на плече сразу открылась. Грудь была исполосована, но когти прошли неглубоко. Ноги не пострадали. Тайга приподнялся, отыскал еды. Во рту был привкус крови. Ощупал лицо, серьёзных повреждений не было. Поел и принялся собирать утварь. Нужно было постараться разжечь огонь. С одной рукой это заняло куда больше времени. Разогрел на котелке раствор хвои и лесных трав. Втёр их в раны. Горячая смесь обжигала, но Тайга, стиснув зубы, продолжал. Лёг спать. К вечеру проснулся весь в поту. Его трясло в лихорадке...
Он бредил, мотал головой и кричал, чтобы они этого не делали. Он клялся убить их всех. Повторял имена. Последним из них было имя сына. И он пытался предостеречь его, остановить, но тот всё равно уходил.
Маленький мальчик наблюдает за отцом, он верит, что тот защитит его. Защитит их всех. Он с трудом сдерживает слёзы, но всё меняется и ребёнок истошно вопит, а потом обвиняет отца уже будучи возмужавшим юношей. А затем исчезает. Он стоит на вершине горы, в тусклом свете виден его тёмный силуэт, он обрастает крыльями и исчезает, оставляя после себя сноп чёрных перьев. Всегда одно и то же, тлеющий силуэт крылатого человека, стоящего спиной к Тайга. И перья устремляются к нему, словно стрелы, вонзаясь в руки, которыми отец закрылся. Они прорастают в нём, и он превращается в чёрную птицу, которая зовёт выпавшего из гнезда птенца...
- Адан, Адан, АДАН! - стая чёрных птиц разбивается о землю. Пикируют и вонзаются в неё. Тайга идёт по их телам. Всё заволакивает дымка, где-то в ней раздаётся детский плач. Скоро под ногами оказываются люди. Лица обращены к нему. Он их знает, это его враги. Все они мертвы. Дымка рассеивается, и Тайга видит силуэт медведя, жадно пожирающего что-то среди тел. Охотник понимает, что детский плач давно уже стих...
- Адан! - тщетно кричал он. - АДАН!
К утру лихорадка прошла. Тайга проспал полдня, сытно поел и запил водой. Нужно было собрать скарб и унести Кодро. Разложил шкуры полегче и стал складывать на них всю утварь. Закончил быстро, но ему стало плохо. Его стошнило, и он снова лёг спать. Сон был здоровый. Проснулся ночью, отошёл по нужде. Вернулся и перекусил ещё. Всё тело болело, но чувствовал он себя лучше. Сел на вершину глыбы. Достал хааси и постарался поиграть, но одной рукой получалось плохо. Повертел хааси в руках и лёг. Над ним сияла алмазная пыль.
Проснулся от того, что скатывался. Изловчился и приземлился на ноги, но всё равно повалился. Падение болезненно отдало в плечо. Немного полежал, поднялся, выпил воды и принялся собираться в дорогу. Когда всё закончил, плотно поел. Живот болел от однообразной пищи. Это приходилось терпеть. Жизнь отшельника сильно подкосила его здоровье. Или добила остатки.
Закончил собираться и призадумался. Решил выйти следующим утром. Выспаться, набраться сил. Так и поступил.