Аннотация: На голову монастырского библиотекаря сваливается нечто: и девица, и загадочные враги. И ведь все убеждает в том, что посланница не врет, и лучше сматывать удочки и делать ноги. Ровно половина главы. Понравится - домучаем еще
Дорога на Юг
Ольге и Настасье с любовью, за то, что терпите таких обормотов, как мы...
Дождь опять зарядил с самого утра. Мелкий, противный, монотонный. Такого и не заметишь, пока вдруг разом не поймешь, что промок до нитки, до противного хлюпанья в раскисших сандалиях. Лучше бы я вовсе не ходил за забытым в келье манускриптом. Свечи в библиотеке давали хоть иллюзию тепла. А сейчас мне было зябко, гадко и... скучно? И этот постоянный, навязчивый звук падающих капель...
В раму постучали. Постучали тихо, но звук вовсе не походил на шлепанье дождя. За окном определенно кто-то был. Вот дернулась мокрая ветка сирени, а вот к решетке прильнуло помятое личико.
- Эй, кто-нибудь? Ну, тут? Эй!
Я недоуменно уставился на пришельца. Как он сюда забрался? Украл приставную лестницу у садовника?
Я рывком поднял створку. Поймал гостя за мокрые тощие руки:
- Ты вор? Так красть здесь нечего.
Девчонка фыркнула и пузом улеглась на подоконник.
- Вот еще! Ой!
Она вцепилась ногтями мне в рукава, как цепляется за бельевую веревку или ветки упавший сверху котенок, и перевалилась внутрь, оставляя на каменном полу мокрые грязные следы. Громко закашлялась и зажала рот руками.
- А зачем такие сложности... Я не монах, ко мне и через двери можно...
Сообразил, что ляпаю, и сам едва не раскашлялся.
- Молока хочешь? - я снял с полки кувшин. - И полотенце бери на сундуке. Ты кто все-таки такая?
Она схватила полотенце и насухо вытерла лицо и голову.
- Собирайте вещи и идите за мной. Вот.
Она протянула на раскрытой ладони неровный угловатый камень с густыми алыми прожилками.
- Что это?
Камень слегка обжег ладонь.
Мне отчего-то стало неуютно. Странная гостья, странные слова. И чувство, что видел я уже этот камень. Или похожий?
Я передернулся.
- Так. С какой стати мне с тобой идти?
Я упрямо уселся на край скрипучего ложа.
Девчонка опустила голову, повозила носком сапога в луже на полу.
- Я думала, ты увидишь и поймешь. У нас времени совсем нет. Они близко.
- Они... - я пожал плечами. - А о ком, собственно речь? Или о чем? И ты уверена, что не ошиблась две... окном?
- Нет, не ошиблась. Ты брат Андрей.
Девушка грязной лапкой вытерла лоб. А я наконец рассмотрел ее как следует. Худая, невысокая. Лет семнадцати на вид, впрочем, может быть и старше.
Одета удобно, по-мужски, в добротное, но потертое и явно нуждающееся в чистке. Судя по ногам, забрызганным грязью до колен, изрядное время провела в седле на мокрой дороге. А царапины на бледном личике - это явно от кустов под окнами. И еще странно, что ее не остановили на воротах. Значит, перебралась через стену. Есть там несколько перелазов, на которые отец-настоятель старательно закрывает глаза.
- Допустим, - я растерянно потер лоб, - но в нашей обители еще два брата с таким именем.
Я встал и подошел к окну. Дождь, как дождь. Только собака отчего-то вылезла из конуры и пристально смотрит в каменную стену, которой обнесен монастырь. Вот глупая, неужели ей не мокро? А если там кто-то чужой, то почему молчит?
- Откуда ты вообще обо мне узнала?
- Меня послали.
- Кто?
Она, морщась от боли, сжала камень в кулаке, поколебалась, но все же ответила.
- Глава безымянных. Я думаю, он еще кого-то послал, но если ты еще здесь, я успела первой. Идем. Иначе все зря.
Что она несет?! Зачем я нужен главе тайной службы? Простой библиотекарь в отдаленной обители...
Собака на улице тявкнула негромко, и даже из окна я увидел, как встопорщилась на ее загривке мокрая шерсть. Точно стена рухнула перед глазами, и я, ухватив девчонку за руку, выскочил в коридор. Грохнули о косяк входные двери: здоровенная дубовая створка, которую даже приоткрываешь с трудом!
- Туда нельзя!
Я послушался сразу и беспрекословно. Резко свернул и, протащив девчонку по темному коридору, откинул потрепанный гобелен. О потайной дверце в подземную часовню, когда-то действующую, а теперь преданную забвению, знали лишь я да настоятель. Вернее, настоятель и я. Ну, была у меня привычка заглядывать в выбранные им книги. Я втолкнул девчонку на лестницу, задвинул засов и стал наощупь спускаться, потянув ее за руку, время от времени спотыкаясь на щербатых ступенях.
Колокольное пространство часовни отозвалось эхом, и теплая рука в моей дрогнула:
- Где мы?
- Часовня святой Лизы, - я запутался протянутой рукой в паутине и стал с омерзением отряхиваться. Девчушка хихикнула.
- Зараза! - выругался я. - Это не тебе. Иди вдоль правой стены, там дверь за колоннами...
Она схватила меня за руку, призывая к тишине. В той стороне, куда мы направлялись, странно клацнуло, и по плитам точно что-то проволокли. Спутница метнулась в темноту, раздалось загадочное "шурр", и дикий визг перешел во всхлип.
Я кинулся туда и больно огреб в живот.
Спутница поддержала меня, пробормотала виновато:
- Там была крыса.
- Угу. Ты что, в темноте видишь? - отдышавшись, спросил я.
- У нее глаза светились.
- Ладно. А теперь я все же первым пойду: если мы наткнемся на кого-то, мне будет проще отговориться.
Я на ощупь потрепал обиженно пыхтящую девчонку по плечу и нащупал проем в стене. Но она удержала меня с неженской силой:
- Если там фламмели, то живых уже нет. Я...
Она хрипло сглотнула.
- ...видела тело вашего отца. Сразу... как убили.
Я вздрогнул. Мы с отцом как-то не жаждали познакомиться - ни я, ни он. Когда я был мальчишкой, то раз его видел издали во время какой-то церемонии. И в памяти остался голос - глубокий и резкий. А больше - ничего. Только профиль с монет.
- Как тебя зовут? - хрипло спросил я.
- Сирим. Прости, что я ляпнула так вот сразу. Я дура, да?
Она застыла в ожидании, пока я воевал с дверью и крутил в голове вопросы, что хотел девчонке задать. Но обрушились крики и лязг оружия, и мне стало не до них.
За стеной шел настоящий бой. Кто-то орал, что-то звенело, в ноздри бил запах гари и кислой вони, по стенам метались огненные отблески. Я зачем-то пригнулся и, ухватив Сирим за кисть, потянул ее к выходу. Дверь для хозяйственных нужд оказалась открыта и, по счастью, ее никто не стерег. Пахло дождем. Капли и мелкие градины лупили по кустам и деревьям, гремели в водостоках. Казалось, в мире не было ничего, кроме этого дождя.
Под навесом прядал ушами растерянный ослик. Сирим перевела взгляд с него на меня:
- Ты уверен?
Я подхватил ее и закинул ослику на спину. Подпихнул серого к воротам. Тот, по счастью, упираться не стал. Мы влетели в подлесок, начинавшийся здесь же, за оградой, и двинулись друг за другом по раскисшей тропинке вдоль озера: я с обломанной веткой в руке и ослик с пыхтящей девушкой. Глубже в зарослях она скользнула наземь:
- Садись ты. Негоже принцу пешком разгуливать.
Я споткнулся о корень и едва не растянулся на тропе. Глянул на девчонку поверх ослиной спины:
- С чего ты взяла?!
- Камень, - Сирим уставилась на меня, рукавом вытирая мокрое лицо. - У тебя должен быть такой же.
Я сунул руку в поясной кошель и среди всякой дребедени нащупал и зажал в ладони кольцо. И тут же ослик пошагал вперед, не оставив между мной и Сирим преграды.
- Надень, - сказала девушка. - Сам видишь. Не стал бы дя... глава тайной службы вытаскивать какого-то брата Андрея. А вот принца...
- Ну хорошо, - я хлестнул прутиком по колену, - есть два похожих камня, один так, второй в оправе.
- А вспышки ты не заметил? Нам всем, кто должен был тебя вытаскивать, такие дали... Это очень важно, чтобы ты уцелел.
Она закусила губу и смахнула со лба мокрые волосы. А я кинулся нагонять флегматично трусящего осла.
Я просто не знал, что ответить. Еще вчера скучная, но размеренная жизнь сегодня разбилась, точно зеркало. Брызнула осколками в разные стороны, задевая и меня и, кажется, тех, кто обречен быть рядом.
- А почему тебя? Почему послали девчонку? Не рыцаря, не здорового мужика из службы шпионажа?
Сирим нагнала меня и пошла рядом.
- Это просто. Рыцари слишком приметны, здоровые мужики тоже. А на меня никто не обратит внимания. Я, как мышка, просочусь туда, куда здоровиле хода нет. А еще дядя уверен, что в тайной службе тоже есть лазутчики бунтовщиков. Потому и выбрал меня.
- А он кто?
- Глава безымянных.
Шелестели кусты, монотонно стучали капли по листьям, шлепали по грязи копыта ослика и наши ноги. Мы были одни: то ли погони вовсе не было, то ли нам удалось ускользнуть.
- Совершенно дикая история, - вздохнул я. - И, будь обстоятельства нашей встречи не столь жутко убедительными, скорее всего, решил бы, что ты врешь. Куда мы теперь?
- В Берженец. Если мы потеряемся, приходи к закату на кладбище за часовней. Тебя найдут.
- Звучит угрожающе, - я неловко улыбнулся. - Все же нам лучше не теряться. Не могу я тебя, такую маленькую, оставить одну бродить по дорогам.
Сирим рассмеялась.
- Ну хорошо. Только верхом поедешь ты.
Мы еще немного поспорили, и я подсадил девушку на мирно трюхающую скотинку, испортив тому идиллию. Сам же двинулся следом, отводя хлесткие холодные ветки и прикидывая, далеко ли еще до холмов. Там старые сподвижники обустроили себе пещеры, и для нас мог сыскаться недурной ночлег.
- А кто они, как ты их назвала, фламмели?
- Мы не знаем! Живет человек, или зверь, или дерево... И вдруг в нем вспыхивает болотный огонь. И это кидается на всех, пока не убьют. А откуда берется, почему? - Сирим беспомощно развела руками. - Опозорились мы здорово. Что столичная стража, что маги, что безымянные. Хорошо, что ты... - она потянулась и вскользь тронула мое запястье, - ...живой.
Я вздрогнул. Никогда не думал, что смогу так явно ощутить смерть. Которая, повеяв холодком, прошла совсем рядом.
- Ты что, замерз?
- Нет. А ты?
- И я нет. Только куртки жалко, покоробится. Это ничего, что я на "ты" с тобой, да? Я потом, при всех, не стану. Только пока.
Она смерила меня с ног до головы странным взглядом.
- Хотя... ты такой старый... дяденька, даже неловко "тыкать"... Поехали. Нам нужно найти еду и ночлег.
Вот это да... Я крякнул с досады, а потом вздохнул. Оказывается, я - старый. Елки-кочерыжки... Мужчина в самом расцвете сил (ну, как мне казалось), а для таких вот юных барышень уже старый...
- Ладно, можешь на "ты", - обескуражено ляпнул я, - ну, и потом тоже...
- Спасибо, - Сирим зарделась и пришпорила ослика. - Только ты не обижайся! Ой... Прости, я забыла! - девушка придержала животинку, дожидаясь меня, слезла и пошла по другую сторону. - Тут жилье есть поблизости, ты подождешь на опушке, а я куплю еды.
Я кивнул: я хорошо помнил и хутор, и его мрачного хозяина.
- Никаких на опушке. Уже темнеет, а тут одинокая девушка... Погоди хмуриться, я понимаю, что ты храбрая и при оружии, но... Простой монах вызовет у них меньше вопросов.
Сирим скрипнула зубами.
- Тогда идем вместе. Ты кричи, если успеешь.
Я с трудом сдержался, чтобы не напомнить ей о своем почтенном возрасте. Вот же язва! Или... правда беспокоится? Я развернулся и полез через мокрую бузину. Сирим сзади практически не было слышно.
Впереди залаял пес, хозяин с фонарем вышел к воротам.
- Кого черти несут? Собаку спустить?!
- Помогите, добрый пахарь, чем можете, - я смиренно склонил голову, одернул рясу и сложил руки на груди. Вот где пригодились наблюдения за отцом-келейником. - Вышел в путь, а непогодь застала меня...
- Ночевать не пущу! Погодь... - он ушел и вскоре вернулся с изрядным узелком.
- На! И помолись за меня, и супругу мою, и детей, и тещу, и за всякий скот и за урожай...
Я поклонился и задом стал пятиться в дождь и туман.
- Как есть помолюсь, и не оставит тебя благодать, и...
Я заглянул в узелок. Паскуда-мужик щедро напихал туда черствых корок. Но Сирим голодно чмокнула: