Темнота. Она обступала его со всех сторон. Она обнимала его. Проникала в него. Он давился ею. Темнота. Она не была пустотой - это была вязкая, тяжелая, давящая субстанция. Она обволакивала его как кокон. Он задыхался. Он разрывался изнутри темнотой. Одна лишь темнота: темнота снаружи и темнота уже внутри него. Она поглощала его день за днем, час за часом, минута за минутой. Молекула за молекулой. Он уже забыл, как он попал в темноту. Он уже не помнил, откуда он попал в нее. Он уже не знал, кто он, что он. Он только чувствовал: он - это уже и есть темнота.
Последняя молекула растворилась. Его не стало.
- Эй, Джек! Джек, смотри! Скорей!
Джек бросил кирку и, вскочив с колен, кинулся к Мэлу.
- Что? Что там?! - Джек карабкался по склону полупесчаного полуземляного холма.
- Скорей, скорей, Джек! - Мэл истошно вопил, стоя на коленях у небольшого грота, въеденного в холм почти у самой вершины, и яростно раскапывал землю руками.
- Ну! Мэл! - Джек задыхался. Наконец он добрался до Мэла. Сбавив темп в самом конце, он, уже почти тенью, не дыша заглянул через плечо друга. Тот уже перестал раскидывать землю вокруг.
- Мэл... - чуть слышно выдохнул Джек.
Языки костра ласково лизали темноту, время от времени с треском выкидывая в нее искры. Пламя играло с темнотой. Играло все в ту же игру, в которую играет со дня сотворения мира, и в которую будет играть в последнюю его ночь. И оно проиграет. Темнота победит. Она и сейчас уже брала верх: языки опали, оставив мерно тлеющие угли; пространство вокруг сузилось. Казалось, еще немного и пространства не станет совсем.
- Джек, подкинь хвороста.
- А может, поспим лучше? Утром в дорогу. - Джек устало смотрел на потухающий костер, но в глазах его играли искры.
- Да уж, уснешь тут... - Мэл положил руку на сверток, лежащий ровно между ними. Джек усмехнулся и тоже положил руку на сверток.
- Знаешь, у индейцев есть поверье.
- И какое же?
- Они верят, что золотой самородок - это попавший в плен темноте луч солнца...