Гатто Артур
Небо в воронах. Глава 6. Хаос в городе N

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Типография Новый формат: Издать свою книгу
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Что, если завтра все существа на земле станут разумными как люди? Одна вспышка - и мир перевернулся. Люди, животные, насекомые - все обрели человеческий интеллект. Хаос. Ветеринар Анна пытается понять свою овчарку Рекса, чья преданность стала вопросом выбора. Волк-одиночка Шрам борется за единство враждующих стай. А Матка муравьев видит в хаосе шанс для своей империи. Пока люди спорят, а звери воюют за территорию, муравьи строят Новый Мир. Холодный. Расчетливый. Беспощадный. Успеет ли горстка героев понять истинного врага, прежде чем Земля станет его муравейником? Роман не о конце света, а о начале новой эры - где человечество может оказаться лишь случайной ветвью эволюции.
  
  
  Глава 6: Хаос в городе N
  
  Стены клиники "Айболит" больше не могли защитить от безумия. Воздух внутри был пропитан паникой, эхом воя из подсобки и леденящим ужасом Сергея, который так и не вернулся с поисков сбежавшего Кеши. Анна стояла посреди опустевшего приемного зала, ее пальцы все еще пахли йодом и страхом дворняги. Гул с улицы, сначала отдаленный ропот, нарастал, превращаясь в оглушительный водопад звуков - нечеловеческих, но наполненных такой яростью и отчаянием, что дрожали стекла в витринах. Рекс жался к ее ногам, низко рыча, его шерсть дыбом, уши прижаты. Он чувствовал это сквозь стены. Мир снаружи взорвался. Каждый нерв в ее теле кричал спрятаться, запереться, но что-то сильнее страха - профессиональный долг, жгучее любопытство или просто неверие - толкало ее к выходу. Она должна была увидеть.
  Анна выбежала на улицу, оглушенная криками и воем. Звуковая волна ударила ее, как физическая сила. Она зажмурилась, инстинктивно прижав ладони к ушам, но это не помогло. Шум ворвался в сознание напрямую, обрушиваясь лавиной осмысленного ужаса. Это был не просто гул толпы или грохот аварии. Это был хор. Хор разбуженных, обезумевших от нового мира существ - звериный глас Апокалипсиса.
  Город, знакомый до мелочей - ее город, с его уютными двориками, шумными проспектами, запахом кофе из уличных кафе и выхлопных газов, превратился в безумный зверинец. Знакомые очертания домов, машин, деревьев были фоном для сюрреалистического, пугающего спектакля, разыгрываемого его новыми, осознавшими себя обитателями. Знакомая вывеска кафе "У Марго" была разбита. Чей-то розовый велосипед валялся на проезжей части, колеса беспомощно торчали вверх. Из открытого окна квартиры на третьем этаже неслась истеричная классическая музыка - кто-то пытался заглушить ею внешний кошмар. Но кошмар был повсюду.
  Стая ворон, кружила над площадью перед клиникой, каркая громко, как будто споря о чем-то. Их черные крылья хлопали резко, почти агрессивно, отбрасывая зловещие тени на асфальт. Анна задрала голову, и ее сознание, еще не оправившееся от шока пробуждения, но уже открытое новой реальности, уловило не просто звуки, а смысл. Резкий, пронзительный карк одной, сидевшей на фонаре:
  - Свобода! Выше! Дальше! Крылья! Никто не стреляет! - в ее голосе было ликование, смешанное с истерикой, как у узника, внезапно выпущенного на волю. Другая, носившаяся ниже, каркала в ответ, ее крик был пронизан паникой:
  - Опасность! Громко! Железные птицы! (самолеты) Падают! Дым! Огонь! - она указывала клювом в сторону далекого черного дыма на горизонте. Третья, старая, с облезлым хвостом, сидела на рекламном щите дешевого пива и каркала монотонно, как заезженная пластинка:
  - Голод. Мусор. Где мусор? Контейнеры пусты! Люди не выносят! - Они не просто кричали. Они спорили. О мире, о страхе, о еде. О своей внезапно обретенной свободе и внезапно открывшихся угрозах.
  Соседский кот, ленивый Базилио, толстый перс цвета сливок, которого Анна часто видела мирно спящим на подоконнике или выпрашивающим кусок колбасы у бабушек у подъезда, сидел на заборе палисадника напротив клиники. Он вылизывал лапу, каждый жест был отточенным, неторопливым, полным невозмутимого достоинства. Но его зеленые глаза с холодным презрением смотрели на метущихся людей. Анна поймала его взгляд. И в нем не было ни страха, ни любопытства новорожденного разума. Там было леденящее, всепонимающее презрение. Как будто он всегда знал, что люди - шумные, суетливые, нелепые существа, а теперь это знание лишь подтвердилось и усилилось. Мысль, исходящая от него, была кристально ясна: "Рабы суеты". "Рабы своих страхов, своих машин, своих глупых правил. Смотрите на них. Мечутся, как тараканы под светом. Глупые двуногие". "Я? Я знал. Я всегда знал". "А теперь я знаю, что знал". Он закончил вылизывать лапу, тщательно обтер морду и, не сводя с Анны своего пренебрежительного взгляда, плавно спрыгнул с забора, растворившись в кустах сирени. Его спокойствие было пугающим контрастом всеобщему хаосу, его презрение - ножом в сердце человеческой исключительности.
  Собака из соседнего двора, огромный дог по кличке Цезарь, обычно важный и немного высокомерный, охранявший свои владения негромким рыком, бился о запертые ворота своего дома. Его мощные плечи с размаху ударялись о металл, гулко дребезжали петли. Он не лаял от ярости охраны. Он рычал не яростью, а отчаянием. Глухой, рвущий душу звук, полный безнадежности и мольбы. Анна поняла его, как если бы он кричал словами: "Открой! Открой сейчас же! Они там! Дети! Мои дети плачут! Я слышу!" "Хозяин! Хозяйка! Вы где?!" "Страшно! Запах дыма! Шум! Отпусти! Должен защитить!" Он видел, как его хозяева, молодая пара, в панике захлопнули калитку, убегая к машине, забыв или испугавшись его. И он остался запертым, слыша плач ребенка из открытого окна второго этажа и чувствуя, что не может выполнить свою главную функцию - охранять. Его мощь была бесполезна за решеткой. Его рык был воплем преданности, попранной человеческой паникой. Анна сжала кулаки, чувствуя свое бессилие помочь ему. Взломать ворота? Она не смогла бы физически. Да и куда он рванется? В хаос?
  Анна увидела, как стайка голубей, вместо того чтобы разлететься при виде резкого движения, организованно атаковала уличного продавца хот-догов, чей лоток чудом уцелел у тротуара. Это было жуткое зрелище. Голуби, символы мира и глупости, действовали как крошечные бомбардировщики. Они не метались хаотично. Они пикировали волнами: первая тройка отвлекла внимание продавца, заставив его отмахиваться руками, вторая - нацелилась на лоток с сосисками. Их действия были синхронными, почти военными. Организованно атаковала... выклевывая сосиски с пугающей слаженностью. Они не дрались друг с другом за добычу. Они работали сообща. Один голубь схватил сосиску, другой тут же отвлекал криком и хлопаньем крыльев, третий подхватывал упавший кусок. За считанные секунды лоток был опустошен. Продавец, бледный, с перекошенным от страха лицом, бросился бежать, не пытаясь спасти товар. Голуби, не обращая на него внимания, спокойно поклевали остатки, их воркование теперь звучало как довольное урчание: "Успех. Много еды. Тепло". "Глупый двуногий. Не защитил". "Следующий?" Их пробуждение обернулось не паникой, а эффективной криминальной организацией. Анна почувствовала тошноту. Это был не инстинкт - это была тактика.
  Ее профессиональное "все успокоится", рефлекторно возникшее в голове ветеринара, сталкивавшегося с паникой животных во время грозы или фейерверков, разбивалось о реальность. Это был не испуг. Это было осознание. Осознание своей силы, своих желаний, своего места в мире - или его отсутствия. И это осознание выливалось не в покорность, а в хаос, агрессию, отчаяние или холодное презрение. Никакие успокоительные не помогут существу, осознавшему, что его всю жизнь держали в клетке, или что его мир рухнул.
  Она попыталась подойти к дрожащему пуделю, забившемуся под скамейку у входа в парк. Бедняга трясся всем телом, его кудрявая шерсть слиплась от грязи и слез (Анна знала, что это были слезы страха). Инстинкт ветеринара потянул ее помочь, успокоить. Она медленно присела, протянула руку, ладонью вверх - универсальный жест мира. Но тот оскалился. Не просто защитная реакция испуганного зверька. В его глазах читался не страх, а предупреждение: "Не трогай! Мое место! Моя боль! Уйди!" "Не твой! Не подходи!" Язык тела был кристально ясен: оскал - угроза; прижатые уши - страх, переходящий в агрессию; взгляд, прикованный к ее руке - концентрация на потенциальной опасности. Но за этим стояло нечто большее, чем инстинкт. Стояло осознанное требование: "Не нарушай мои границы. Не лезь в мой страх. Я сам". Анна поняла: ее попытка помощи воспринималась как вторжение, как угроза его внезапно осознанному личному пространству. Она медленно отдернула руку. Помочь можно было только с его согласия. А согласия не было.
  Анна поняла: язык тела стал кристально ясен. Она всегда умела его читать - это была ее профессия. Но раньше это было чтение симптомов, рефлексов. Теперь она понимала мысли. Пусть примитивные, пусть окрашенные первобытными эмоциями - страх, голод, агрессия, боль - но это были мысли. Осознанные реакции осознающих себя существ. Но что за этим стояло? Разум? В полном, человеческом смысле? Со способностью к абстракции, морали, творчеству? Или просто паника, гипертрофированная новым, непонятным ощущением себя, усилившая инстинкты до невероятной остроты? Была ли разница сейчас, в этом котле безумия? Имело ли это значение для того, кто пытался выжить?
  И как к этому относиться?
  Как ветеринар? Ее долг - помогать животным. Лечить, успокаивать, облегчать страдания. Но как лечить панику разума? Как успокоить существо, которое осознает свою смертность, свою беспомощность или, наоборот, свою новую силу? Какой анестетик нужен для экзистенциального ужаса? Антидепрессанты для кота, презирающего человечество? Успокоительное для вороны, кричащей о свободе? Ее аптечка была бесполезна. Ее знания устарели в одночасье. Она чувствовала себя шарлатаном с чемоданом плацебо перед чумой.
  Как человек? Она была частью этого мира, который теперь ее боялся или презирал. Люди метались, кричали, стреляли в воздух где-то вдалеке. Их страх был таким же животным, как и у зверей, но подкрепленный разрушительными технологиями. Они стреляли в собак, сбивавшихся в стаи ("Умные! Опасные!"). Они бросали камни в ворон ("Ведьмы! Предвещают беду!"). Они были такими же жертвами пробуждения, но и главной угрозой всему живому из-за своей силы и страха. Чувствовала ли она солидарность? Или только стыд и ужас перед собственным видом, его иррациональной жестокостью в панике?
  Как жертва? Потому что она была ею. Она стояла на тротуаре своего родного города, оглушенная, напуганная, чувствуя себя чужой и беспомощной. Рекс прижался к ее ноге, его страх сливался с ее страхом. Он был ее якорем, но и напоминанием - он тоже был частью этого нового мира, его разум бушевал вопросами и обидами (ошейник, поводок!). Могла ли она защитить его? Защитить себя? От кого? От собак видевших в людях врагов? От паникующих людей, видящих угрозу в любой тени? От этого всеобъемлющего, безумного хаоса? Она была мишенью со всех сторон.
  Она огляделась, ища хоть какую-то точку опоры, островок старого мира. Напротив, в окне второго этажа, она увидела старушку Петровну. Та стояла, прижав к груди своего кота-сфинкса Гошу, гладя его лысую морщинистую кожу. Их лица, человеческое и кошачье, были обращены к улице, и на обоих читался одинаковый ужас и непонимание. Гоша не вырывался. Он жался к хозяйке, его безглазое (из-за складок кожи) выражение было полной растерянности. Хрупкий союз в безумии. Может быть, это был ответ? Доверие? Но доверие между кем? Хозяином и питомцем? Или двумя напуганными существами в безумном мире?
  Резкий визг тормозов, грохот, звон бьющегося стекла! Анна вздрогнула. В конец улицы, на перекресток, вынесло легковушку. Она врезалась в фонарный столб. Из нее вывалился человек, кашляя, он попытался встать, пошатываясь. И тут же на машину, на человека, слетелись вороны. Не та стая с площади - другие, привлеченные грохотом. Они каркали, клевали стекла, садились на капот, на плечи ошеломленного человека. Он отмахивался, кричал, его голос был хриплым от страха и, возможно, травмы. Вороны не улетали. Они кричали ему:
  - Виновен! Машина! Железный зверь! Убивает!
  - Еда? Нет. Металл. Бесполезно.
  - Кровь? Нет. Живой. Опасный.
  - Ступай! Уходи!
  Их карканье было судом, издевкой и требованием. Человек, оглушенный и напуганный, попятился, спотыкаясь, и побежал прочь, оставив разбитую машину на растерзание птицам. Вороны не преследовали его. Они продолжили исследовать железо, выклевывая осколки стекла или просто сидя, наблюдая за бегством.
  Откуда-то из-под земли, из решетки ливневки рядом с разбитой машиной, выползли крысы. Не испуганно шмыгающие, а уверенно, почти строем. Их острые морды были подняты, нюхая воздух. Они учуяли разбитую машину, возможную пищу, панику человека. Их черные глазки блестели не тупой жадностью, а расчетливым интересом. "Металл. Бензин. Не еда". "Человек. Ранен? Слаб? Можно попробовать?" Одна, крупная серая крыса, смело подбежала ближе к месту, где только что был человек, оценивающе понюхала капли крови на асфальте. Она облизнулась. "Кровь. Человек. Слабый?" Другие крысы приблизились, окружая пятно. Человек был уже далеко, но момент был показательным. Анна почувствовала, как Рекс напрягся, готовый броситься вперед, защищая ее от грызунов, но и его сдерживал страх перед их внезапной организованностью и численностью. Его мысль была четкой и тревожной.
  На тротуар перед Анной, прямо к ее ногам, упал воробей. Не убитый, а оглушенный, возможно, столкнувшись с проволокой или стеклом. Он бился в панике, его крошечное тельце трепыхалось на бетоне, крылышко неестественно вывернуто. Анна автоматически, по старой привычке, сделала шаг, чтобы помочь, подобрать, попытаться спасти. Но из ближайшего куста сирени выскочила худая бездомная кошка, которую Анна подкармливала последние месяцы. Обычно робкая, пугливая, она теперь двигалась целеустремленно, ее ребра выпирали под грязной шерстью. Ее зеленые глаза были сосредоточены только на воробье. Не с тупым голодом хищника, а с холодным пониманием ситуации. "Добыча. Легкая. Ранена. Моя". "Хищница! Опасность! Беги!" - мысль воробья была отчаянной и ясной, как крик. Кошка пружинисто подкралась, прижимаясь к земле. Анна закричала, не думая: "Кыш! Прочь!". Кошка на миг отвлеклась, взглянула на Анну. В ее взгляде не было привычной робости или надежды на подачку. Было неприятие вмешательства. Яркая вспышка мысли: "Моя добыча. Не твое дело. Голодна". "Помоги! Больно! Страшно!" - бился в панике воробей. Анна замерла в нерешительности. Ветеринар в ней кричал спасать слабого. Человек в ней боялся кошки, которая смотрела на нее как на конкурента. Жертва в ней понимала, что любое движение может спровоцировать атаку на нее саму. Этот миг нерешительности решил судьбу воробья. Кошка, не дождавшись, прыгнула. Быстро, точно. Писк оборвался. Кошка схватила добычу и умчалась под ближайший разбитый фургон. Хищник торжествовал. Закон леса, всегда существовавший в городе подспудно, вышел на поверхность во всей своей жестокой ясности. "Сильный ест слабого". "Выживает ловкий". "Голод не тетка". Анна отвернулась, чувствуя ком в горле. Она не спасла воробья. Она не смогла. Мир больше не позволял ей быть просто спасителем.
  Анна почувствовала, как ее сердце бешено колотится, кровь стучит в висках. Она была окружена. Со всех сторон - осмысленные звуки, взгляды, полные чуждых мыслей и эмоций, акты насилия и отчаяния. Воздух был густым от запахов страха, агрессии, крови (где-то недалеко явно дрались - слышны были вопли и лязг металла), разлитого бензина, горелой пластмассы от разбитой машины и чего-то нового - острого, химического, тревожного запаха массового психоза. Город дышал безумием. Ее город пал за считанные часы.
  Ее взгляд упал на землю у самого забора, где еще недавно сидел презрительный Базилио. У основания бетонного бордюра, по стыку с асфальтом, ползла черная лента. Плотная, живая, неуклонная. Муравьи. Сотни, тысячи. Они не метались, не участвовали в общем хаосе. Они двигались упорядоченно, целеустремленно, как части гигантского механизма. Одни несли крошечные белые личинки - эвакуация или расширение? Другие тащили кусочки чего-то темного (крошки от разорванного пакета? кусочек сосиски).
  
  Книга целиком лежит здесь - https://author.today/work/484872
   Если вам понравилось, пожалуйста, поделитесь с друзьями.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"