Это был Закат человеческого рода. Люди достигли небывалых высот во всем, - в науке, в технике, в изучении и освоении космоса, в генной инженерии. То, о чем когда-то грезили фантасты, сулили ученые, пророчили футурологи, было воплощено в полной мере, и даже превзошло их ожидания и прогнозы.
Чего еще жаждало человечество, когда, казалось бы, решились все насущные вопросы - как облегчить себе жизнь, увеличить комфорт, продлить молодость, избавиться от многих болезней, устроить беззаботную здоровую старость?
Конечно же, оно искало бессмертия!
Люди выстраивались в огромные очереди в интернет-порталах, готовые отдать все свои сбережения за продление земной жизни, влезали в огромные долги и кредиты, и (не удивительно!) грабили и убивали. Иные, не сгубившие совесть, соглашались на каторжный труд, отдавая последние силы и здоровье за презренные деньги, на которые можно было купить бессмертие. Иные торговали своим телом, теряя всякие честь и достоинство.
Но кто видел это бессмертие? Кто мог открыто заявить, что прожил вторую сотню лет, не потерял разум, и желает жить дальше? Таких не находилось. Многочисленные шарлатаны толпами бродили по улицам городов, предлагая (навязывая) прохожим чудодейственные таблетки, порошки, снадобья, и оставляя доверчивых глупцов с пустыми кошельками.
Минули годы сражений, бесплодных попыток обрести вечную жизнь на земле, бесчисленные войны, зарожденные на фоне всеобщей ненависти друг к другу, унесли жизни миллионов. Миллиардов...
Их осталось шестеро. Не доставало Натанаэля Хоупа, который, в силу решения ведомых только ему жизненно-важных и безотлагательных споров, отправился на таксоробусе в нетронутые гибельной войной земли.
Остальные пятеро, - не учитывая младенца в руках матери, - сидели кружком вокруг ночного костра, пытаясь хоть как-то согреться. От жара огня потрескивал сухой хворост, разбрасывая близ себя нечаянные искорки, эти бездушные светлячки, устремляющиеся куда-то ввысь. В котелке над огнем варился суп с картофелем и свиным салом.
После получасового молчания заговорил Булат Жердин, человек, некогда прославившийся своим умением играть на скрипке. Его осунувшееся лицо казалось самым тусклым: понурый взгляд, бледные щеки, посиневшие от холода губы, недельная щетина. Очки делали его совсем безобидным.
- Как-то не по себе, - проскулил он, тыча пальцем в сенсорный экран планшетника. - Если на земле больше никого не осталось, почему мы до сих пор живы?
- Я же говорил тебе! - взвизгнул Аглай Семенов, худощавый парень с веснушчатым лицом. - Ничего ты не слушаешь или не хочешь слушать, или не можешь понять! Это был Всемирный заговор корпорации "Long Live", они внедряли недейственные технологии, делая на этом бешеные деньги. Ты же сам помнишь, люди, доверившиеся им, перестали стареть, но - странно! - умирали от страшных неизлечимых болезней, по своей жестокости превзошедших рак и проказу. Нам повезло! Мы доверились Хоупу, профессору генной индустрии, благодаря ему мы разменяли третью сотню!
Выдержав паузу, Семенов продолжил:
- Как давно мы болели? Забыли уже какого цвета сопли! А люди вымерли, как мухи, сами себя уничтожили, пустив в ход сатанинское бактериологическое оружие. Затеяли войну, в которой полегли все, даже те, кто напрасно верил в свое бессмертие. То, что использовал Хоуп, грандиозно!
- Но что за человек этот Хоуп, и почему спас лишь единицы? Почему именно мы, ведь на планете больше никого, кроме нас? - спросил Жердин, бросив добрую щепотку соли в котелок. Похлебка источала приятный аромат.
Нрав Самойлова всегда отличался непоколебимостью собственных взглядов и скепсисом в адрес всех несогласных с его мировоззрением.
- С чего это он убийца? - с недоверием спросила Наталья Рубина, укачивая на руках полугодовалого сынишку.
- Мне пришлось хоронить своих близких, но была реальная возможность их спасти. Если б я только знал! Да что там, любой бы из вас в первую очередь позаботился бы о жизни дорогих ему людей. Нет же, он скрывал от нас правду, дав миллионам людей исчезнуть с лица земли.
- Вот твой ребенок, - Самойлов мотнул головой, указывая на маленький комочек в руках женщины, - может на нем он собирается ставить свои эксперименты.
Рубина отпрянула, никак не ожидая подобных злоключений.
- Заткнись, Денис! - Ровным голосом произнес Назир Набиев. Его смуглое лицо тронули первые морщины, а в мерцающем свете огня они казались едва различимыми. - Ты сеешь смуту там, где не стоит. Если бы не Хоуп, состоялся бы сегодня наш с вами разговор?
- Думайте, как хотите, - гнул свое Самойлов, - а по мне так нечисто здесь что-то!
Он смачно сплюнул в траву, будто еще раз выказывая свое недовольство и вообще презрение к самому Хоупу. Мошкара роилась над их головами, как пушное облако, грозящее поглотить их всех разом. Рубина достала из сумочки коричневый баллончик и еще раз угостила незваных гостей порцией свежего аэрозоля. Мускусный запах покосил ряды противной мошкары.
Жердин, затеявший этот разговор, поправил съехавшие на кончик носа близорукие очки, и на время замолчавший, продолжил:
- Нас всех должно что-то объединять! Это же очевидно! Умеющий думать да думает!
- И что же нас объединяет? - С интересом спросил Набиев.
- Назир, какое у вас образование?
- Высшее. Заканчивал авиационный.
- У меня среднее специальное, - парировала Рубина.
- Значит, дело не в образовании, и не в специальностях... - Жердин задумался, оставив за собой многозначительную тишину.
Профессор Хоуп отбыл более часа назад, все ожидали, что он подоспеет к началу ужина, но суп был готов, и всем не терпелось приступить к трапезе. Половник с загнутой рукоятью отбивал глухие звуки об котел, как бы зазывая угоститься каждого. В роли повара сегодня выступал Аглай Семенов, не забыв повязать чистый фартук. Именно он заговорил о религии:
- Может, нас объединяет вера?
Еще со школьной скамьи Семенов увлекся изучением всяких культов, верованием древних народов, религий мира, и сектантов самого разного помола, но для себя однозначно выбрал христианство.
Жердин первым делом обратился к Набиеву, зная, что он татарин по происхождению.
- Я верю в Иисуса Христа, - все тем же ровным голосом ответил Набиев. - Крещение принял в осознанном возрасте.
- А ты, - Жердин обратился к Денису Самойлову, теперь немного поостывшему после обсуждения личности Хоупа.
- Ну, крестили меня родители, вот и крестик есть. По-моему вы занимаетесь глупыми изысканиями.
- Почему же глупыми? - возразил Семенов, передавая следующую порцию супа в эмалированной небьющейся посуде. - Среди нас только христиане. На земле не осталось ни одного мусульманина, ни одного иудея...
- А как же малой, - Самойлов опять указал на младенца. - Вы успели его покрестить?
Рубина раскраснелась, не нашла слов, чтобы сразу ответить. Он воспользовался этим замешательством:
- На земле не осталось ни одного священника! А что это значит? Аглай поддержи меня, ты ведь немало разбираешься в этом. Утрачена всякая преемственность, некому рукополагать, некому крестить, некому совершать любые таинства!
- Он вырастет настоящим христианином, я приложу для этого все усилия! - Женщина попыталась вложить в свои заверения как можно больше внутренней энергии, разом выплеснувшейся наружу, придав своим словам добрую долю эмоциональной окраски.
- Человек предполагает, а Бог располагает, - не унимался Самойлов. - Через пару десятков лет он прочтет Коран и вознесет хвалу Аллаху, вера - дело наживное.
- Протестую, - поднял руку Набиев. - Наше последнее умозаключение потерпело крах. Этот человек не верует во Христа, хотя и носит крестик, для него вера - фанфик, пустышка.
- И что с того! - осклабился Самойлов. - Мне эти ваши игры не по нутру.
Ожидание Хоупа начинало томить. Сгустившиеся сумерки вскоре сменились осязаемой темнотой, которую разбавляли высыпавшие на ночном небе звезды. Суп был съеден, и поочередно расхвален, и все единогласно высказались, что Аглай Семенов лучший "готовщик", каких еще поискать. Хотя он всегда отмахивался рукой, и находил в своей готовке какие-нибудь изъяны.
Ребенок раз за вечер просыпался, чтобы уцепиться за материнскую грудь и высосать очередную порцию молока. Лесной филин своим криком будто вновь убаюкал человеческое чадо, и таинственная тишина нарушалась лишь пением сверчков, треском поленьев в костре и отдаленными криками росомахи.
Люди молчали. Сон сперва сморил Рубину, и, укутавшись пледом, она уснула подле самодельной корзинки с младенцем. Вскоре уснули и остальные, а Самойлов остался на ночном дежурстве.
Зря они так заговорили о нем! Верит он! Всегда верил... Да, Бог есть! И для него это Иисус Христос. Но зачем им объяснять, оправдываться, доказывать свою принадлежность к какому бы то ни было вероисповеданию?
Только он знал правду! И Хоуп! Поэтому он ненавидел его. Его самого и его безумные идеи.
Хоуп явился на рассвете, когда горизонт уже опалили первые лучи восходящего солнца. Он был высок ростом, тщеславен и самодостаточен, вышагивая к лагерю, будто бог, возжелавший навестить погибающую цивилизацию.
Они заметили его издалека.
- Должно быть, у него хорошие новости, и он сообщит нам, что мы не последние из выживших, что наткнулся на целый город таких же как мы, - Рубина крепче прижала мальчика к груди.
Ее сердце забилось сильнее, как в юности, когда она впервые пошла на свидание с парнем. Трепет не покидал и остальных.
Приблизившись, Хоуп остановился, оглядел всех. На нем был все тот же длинный серый плащ, скрывающий фигуру, в левой руке кейс, и легкое подобие улыбки на лице.
- Приветствую вас, дорогие мои! - В искренности его слов никто не сомневался. - Пришлось задержаться, вы уж извините!
- Не томите, - взмолился Булат Жердин, забыв одеть очки после ночного сна. - Вы кого-нибудь встретили? Говорите!
- Нет, к сожалению, нет, - он сделал слабый выдох, как если бы это обстоятельство его чрезвычайно томило. - Все континенты, материки, острова и полуострова, вся суша, моря и океаны, космос молчат...
Слеза размером с мелкую горошину скатилась по правой щеке Рубиной. Ее голова опустилась, взгляд устремился к ребеночку как к единственному утешению в этой жизни.
- Вы что-то скрываете от нас! - Семенов выступил вперед.
Все требовали ответа от профессора, и он не заставил их ждать.
- Настал день, и вы должны знать правду....
- Рассказывай, - предложил Набиев. Его зеленые глаза казались неприступными как безбрежное море, нисколько не тронутое волнами. Спокойствие Набиева частенько смущало Хоупа, и порой даже заставляло завидовать ему.
- Все дело в христианстве, в том, что нас объединяет? - выпалил Семенов, желая скорее услышать то, что хотел услышать, и еще раз доказать всем истинность собственных предположений.
Хоуп в недоумении нахмурил брови.
- Аглай, ты не прав, сынок. Нас всех что-то объединяет, но не только вера... Проблема кроется в другом, и думаю, вы должны это знать. Наташа, расскажи всем откуда у тебя ребенок.
Рубина побледнела, растерянность на лице казалась очевидной. Она долго не могла ответить, бегая взглядом от места к месту, не поднимая глаз. А когда начала, ее речь была сбивчива, обрывиста. Она просто заикалась местами.
- Это не мой ребенок... Профессор обещал, что все будет хорошо, и это мой сын! В самом деле мой сын! Прошу, не отнимайте его у меня!
- Довольно, - Хоуп не мог смотреть на страдания женщины. - Никто не заберет его у тебя. Дело сейчас не в том, чей это ребенок, но он... не настоящий.
- Как это? - Жердин поперхнулся. Остальные тоже замерли в ожидании ответа.
- Биосинтетический робот последнего поколения. Думаю, вы что-либо слышали об этом. Ребенок как настоящий, ест, пьет, издает плач, но, увы, никогда не вырастет, никогда не станет взрослым, не пожмет одному из нас руку. Это разработка одной довольно крупной кампании, в которой мне приходилось работать долгие годы.
Вчера я похоронил легендарного человека, Ноэля Герца, основателя "Галакси-М", поэтому произошла моя задержка с возвращением к вам. Он умер в возрасте ста восьмидесяти трех лет от банальной остановки сердца, хотя выглядел на "отлично" для своего возраста.
Вы спросите, откуда у Натальи молоко, чтобы кормить младенца?
Все переглянулись, на их лицах читалось истинное изумление.
- Позвольте, с вашего разрешения я зачитаю вам письменное завещание Ноэля, которое он вручил мне перед самой своей кончиной:
- "Я рад, что вы собрались сегодня вместе. Так и должно быть, когда утихли всякие войны, земля умирает, и все меньше плодоносит и дает свои дары, вы должны держаться друг друга.
Профессору Хоупу огромная благодарность за истинную помощь в нашей нелегкой работе, на его плечи пал огромный труд, учитывая тот неоспоримый факт, что он мое первое детище - биоробот на полусинтетической живой платформе. Некоторые из вас сильно удивлены. Не стоит! Этот век научного прогресса ждал нечто подобное, и наши предки могли лишь слагать фантастические мифы о мире, в котором удалось жить нам с вами.
Наши роботы (а их немного в силу сложности и дороговизны) поставили на колени всю науку. Нам с помощью специальных волокон удалось даже вывести синтетическое молоко, которое вырабатывается Натальей Рубиной. Все настоящее! Более того, ткани андроников не подвержены гниению и любому распаду, благодаря постоянно-обновляющимся электрическим импульсам, исходящим от нанодатчиков, вмонтированных в черепные коробки.
Однако роботы не вечны. Их головной мозг является точным прототипом человеческого, но, естественно, генно-модифицированным, исходя из чего, его жизнедеятельность может исчисляться многими сотнями лет. Все наши кропотливые изыскания в данной области, разработки, сам проект вам предоставит профессор Хоуп, если у кого возникнет потребность в их изучении.
И это еще не все, среди вас остался лишь один человек. Человек из пробирки. Пусть он сам догадается! Если вы помните, у вас ни у кого нет прошлого, все вы возвращены из комы, аварии, неудачного самоубийства - после полной потери памяти - историй, выдуманных учеными.
Сам умираю, а сам смеюсь, разве когда-нибудь мы мечтали, что робота невозможно будет отличить от человека!!!
Роботы посмотрели на человека и не проронили ни слова.
Они еще не знали, что профессор Хоуп держит в руках герметичный контейнер с образцами ДНК человека. Им предстояло возродить человечество или оставить коробку нетронутой.