Вошла Красная Шапочка в бабкин дом, видит развалилась старая на кровати, чепец на морду криво натянула и воет так противно.
- Привет, бабуля, чего воешь?
- Здравствуй, внученька, заждалась я тебя, сил нет.
- То-то вижу обросла вся. Неужто и побриться уже не можешь?
- Я никому не доверяю волосы под носом дергать. Тебя ждала.
- Могла бы и совсем в шимпанзу превратиться. Мне теперь некогда. Бабки надо стругать. Я на работу устраиваюсь.
- Кто ж таких маленьких на работу-то возьмет?
- На нас спрос, бабуля. Я в кино пробы прохожу.
- Такая худенькая, на тебе ж пробу некуда поставить.
- Ничего, иногда деньгами, а то и из ресторана покормят. Че зелки-то вылупила, старая-отсталая?
- Дак, это, чтоб тебя видеть лучше.
- А уши че навострила?
- Дак, ушам своим не верю.
- Закрой пасть свою гнилую. Ишь какие зубища черные. Ты че их по утрам не чистишь?
- Зачем? Я тебя и так съем.
- Совсем бабка свихнулась, людоедом стала. Тебя че, не кормят?
- На что меня кормить? Вся пенсия на лекарства уходит. Вот тебя загрызу, на недельку мясца хватит. А там, глядишь, и мамашка прибежит, тебя искаючи.
- Я тебе, бабушка, пирожков принесла. На, поешь. Наешься и меня, авось, не тронешь.
-С чем пирожки-то?
- С ливером, бабуля. Говорят ливер настроение поднимает и вообще.
- Пирожков-то только на один зубок. Небось по дороге все съела? Пирожки-то и вправду подняли. Раздевайся быстрей, я тебя трахать буду..
- По голове?
- Зачем по голове. Я тебя ниже трахну.
- По животу?
-Еще ниже.
- А, по попе. Меня мамка так каждый день трахает.
- Ну вот, и я тебя примерно в том же месте трахать буду.
- Бабушка, за что?
- За то, что такая малолетка свежая, вся прямо так и просишься, чтоб тебя трахнули.
- Не прошусь я, бабушка. Мне мамки хватает. Что это у вас генетическая память такая в семье. Трахаете, да трахаете. Нет чтоб ребенка приласкать.
- А как же без этого. Приласкаем, не боись. Иди ко мне, ласкать буду.
- Может не надо? Мне в кино надоело раздеваться. Я вот еще ягодок по дороге насобирала. Хочешь?
- Я что, по твоему, на вегетарианца похожа?
- Я не знаю, кто такой венерианец, но ,может, пойдем погуляем. Вон ты какая серая без воздуха.
- Я и встать-то не могу. Совсем обессилела.
- А еще трахать меня собиралась.
- Это можно и лежа.
- Ну, ваще. Давай вставай, старая, пошли дышать. Может, на свежем воздухе и не трахнешься с катушек.
- Помоги мне подняться. Да не так, за талию держись.
- Ну и память у этой бабки. Где она у тебя, талия?
- Ищи лучше. Должна быть.
- Что ты щекочишь меня? Да отпусти ты меня, вот хватка волчья.
- Лежи тихо.
- Помогите! Спасите!
- Не дергайся. Я почти попал.
- Помогите! Спасите!
Вбегает охотник:
- Что за крик, а драки нет?
- Дяденька, спасите! Она со мной такое делает.
- А ну, слазь с ребенка. Да ты волк?! Ты знаешь, сколько за скотоложество нынче дают?
- Не мешай, человек, не видишь, супруги милуются.
- А ну вставай, не то прямо на малолетке пристрелю.
- Ах ты, падла. Разорву!
Пиф-паф. Волк падает мертвым.
- Боже мой, это ж настоящий волк, а я-то думала бабушка.
- Ты что волка от бабки отличить не можешь?
- Так они к старости все на драных кошек похожи. Ну вот, ты теперь свободная женщина. Или девушка?
- Не видишь, что ли? Девица я.
- По мне так вполне баба.
- Ты зачем штаны снимаешь, бесстыдник?
- Трахну тебя за спасение души и дальше пойду на подвиги.
- И этот туда же. Да что вы все, трахну, да трахну. Делать вам больше нечего.
- Есть. Я ж тебе сказал, трахну и дальше пойду людей спасать. А тебе шкуру волчью оставлю, справишь к зиме шубейку.
- Залез охотник на Красную Шапочку и трахнул ее раз за разом. Встал, оделся, поклонился в пояс и пропал во своясях.
- Заплакала Красная Шапочка, а потом и говорит:
- Хорошо хоть охотник мужиком оказался, а то бы понесла от волка. Как бы мамке объяснила?
РЕПКА
Дедка за репку, бабка за дедку, внучка за бабку, Жучка за внучкой, Мышка за Жучку.
Тянут-потянут, вытащили репку. Огромная такая, весь огород заняла.
- Ну и че с ней делать? - спросила внучка.
- Есть, - сказал дед.
- Ты репу, дед, любишь?
- Не знаю. Как закуска она не очень, а так зачем.
- Так чего ж ты весь навоз на репу-то истратил?
- Я слышала, что пареная репа потенцию поднимает, - сказала внучка.
- Это еще что такое?
- Тебе бабка этого уже знать не надо, а людям во как нужно.
- А че, народные средства нынче в моде. Я вон самогон в прошлом годе на травах настоял, так отбою не было.
- Открываем фирму "Пареная репа", рекламу на телеке сделаем, у меня там подружка уборщицей работает.
Сказано-сделано. Однако, как эту репу парить, никто не знает. Бабка молодая слишком. Дед вообще кроме самогонки ничего впарить не умеет. Внучка, оторва, тем более не в курсе. А про Жучку с Мышкой и говорить нечего. Они ж животные. Че с них возьмешь? Им только жрать калорийное давай. Думают, думают, ничего придуматьне могут.
- Как эту репу гребанную делать? Стухнет ведь.
- Да, - почесал дед лысину, - растил, растил, а как выросла никому не нужна.
- Я тебе говорила, старый, ты бы лучше морковь или там огурцовую породу улучшал. Так нет, ему рекордную репу подавай. Рекордсмен хренов. Никто нынче не знает чего с репой этой делать.
- А ты, бабуля. Поройся в поваренных книгах. Вдруг чего отыщешь.
Рылась бабка, рылась. Нигде нет рецептов, как эту репу парить. Наконец, нашла в одной старинной книге.
- Надо попробовать, -говорит бабка. Отрежь-ка дед кусок, для опыту.
А репа-то огромная. Твердая, как дерево. Взял дед пилу двуручную и стали они с бабкой репу пилить. Пилят-попилят, распилить не могут. Пила скрипит, искры летят, еле к вечеру распилили. Мать честная, в середине репы нога костяная дедова. Он ее еще в прошлое лето по пьни потерял. Искал, искал, да и бросил. Соорудил себе колотышку деревянную, приладил к ноге и бегает на ней, как на живой.
Вот и нога нашлась, да на что она теперь, распиленная. Так и придется на колотышке до
- Ты дед не отвлекайся, - говорит внучка. Вытаскивай свою костяную ногу из репы и давай ее парить.
Отрезали они кусок репы. Остальную закатили в подпол и соломой обложили.
По рецепту бабкиному всякие снадобья понадобились. Соль, там перец и прочее.. А денег совсем нет. Назанимали у всей деревни по рублю. Всяких кастрюль набрали целый ворох. Вобщем процесс пошел.
Напарили репу. Теперь продать надо. Поволокли в город, на рынок. А там мест нет. Надо платить. А чем? Они туда-сюда, мол, продадим продукт, денег заработаем и вернем вам. Но серьезные такие ребята на рынок не допускают. Воняет, говорит, ваша репа. отобьете у нас всех покупателей, говорят. Пошли бабка с дедкой не солоно хлебавши, тащат на санках свою репу и плачут слезами горькими.
Нет народу житья в России, выращиваешь, выращиваешь, а продать не можешь.
Бабка за свое, пилит деда:
- На черта нам эти заботы. Жили без пареной репы и дальше прожили бы. Сколько нам осталось... Бизьнесмен твою репу.
Вдруг навстречу им двигается такой здоровенный мужик. Остановился и нюхает.
- Чего это вы тащите, старички?
- Репу пареную, сынок.
- Да не может быть. Я ж ее уже вечную вечность не ел. А бывало мы с мамкой только этим и питались. Все перестроили, а жрать совсем нечего. Только репа на удивление уродилась. Вот и жрали ее с утра до вечера. Можно попробовать?
- Да хоть всю съешь, сынок. Нам полегче будет.
Попробовал мужик крепко, так что только на донышке и осталось.
- Вкусно, говорит, жаль мало.
- Дак у нас ее столько, за год не съешь
- Да вы что? Вот удача. Везите в мой трактир. Я у вас всю покупаю. Вот адрес. Когда первую партию ждать?
- Да мы че, мы ничего. Мы завтра еще такую же кастрюлю напарим.
- Вот и ладно. Только уж другим не продавайте.
- Что ты, сынок, где они другие эти?
Притащились старые до дому, рассказали все внучке. Та сразу смекнула.
- Вы вот что, парьте свою репу, а я уж как-нибудь напарю этого трактирщика. Фирма "Пареная репа" открывает свои филиалы в столицах мира!
Дед на следущий год распилил свою костяную ногу, закопал в поле и вырос у него целый урожай реп, больше первой..А внучка стала вумен-ледей и спарилась с тем мужиком. Поженились они и народилось у них куча детей, таких же огромных, как папаня. И парят они родителей, как бабка репку.
Сельчане тоже смекнули и на всей бесхозной земле репу насажали. Пришлось кооператив создавать. Деда с бабкой, естественно, в председатели выбрали. Потекла репа в разных видах по всей стране. А там уж и до заграницы недалеко. Засуетились было серьезные ребята, да поздно. Внучка уж всю губернию скупила и крепко держит депутатов народных за этого-того. Тут и сказке конец. Конец ли? На серьезных ребят еще серьезнее есть. А на тех вообще лучше помалкивать. То-то же.
ЦАРЕВНА-ЛЯГУШКА
Сколько ни бился, не метался Кащей, сломал Иван царевич кончик иглы и пришлось Кащею помереть. Иван-царевич пошел в кащеевы палаты белокаменные. Выбежала к нему Василиса, поцеловала его в сахарные уста. Иван-царевич с Василисой воротились домой и зажили по-семейному.
Живут они вполне счастливо и пять лет, и десять. Все вроде хорошо, но, как водится у мужиков, поднадоела Ивану Василиса. Что не говорите, а видно слишком долго она в лягушках просидела. Ну, попахивает от нее болотом. Чего только Иван ни делал - и духи замоорские дарил, и мыла всякие ароматные выписывал, и в молоке купал. Ан, пахнет. Особенно ночью и из тех мест, куда не духами не допрыснешь, ни мылом не достанешь. В общем, обычная история всех счастливых семейств. И стал Иван по сторонам посматривать, да в заморские страны ездить, вроде по делам. А на самом деле с девицами развлекался. И уж какие-никакие они аморальные были, а запах блюли. Одно слово интердевочки. Ну и Василиса примечать стала, что не то чтобы Иван нос от нее ворочить стал, а как-то так, без охоты. Вроде как супружеский долг исполняет. Сделает по-быстрому и захрапит. С этих пор и храпит на все ивановское царство-государство. Задумадась Василиса, все еще прекрасная. На все способная, на любое дело сподручная, а как собственного мужика прибрать к грудям, не может додуматься.
А Ванька во все тяжкие пустился. Совсем жену забросил. Василиса в первый раз в депрессию впала. Не моется, не бреется, зубов не чистит, совсем запустилась. Ивану этого только и надо. Высказал он ей все, что о ней думает, и слинял на цельный год. Василиса же баба вполне еще молодая, да видная, фигуристая и коса по саму жопу. На нее любой мужик глаз и все остальное положит. Но блюла она свою честь. Потому как царевна и на виду. С утра до вечера люди вокруг вьются и хоть видят, что с барыней творится, а помочь не знают как. Думала она, думала, да с горя опять в лягушку превратилась. Но не так, как раньше. Днем натурально лягушка, а к ночи баба ягодка опять. Ну а умная баба завсегда себе утешение найдет. Чай, среди всякой лесной нечести, справный мужик не один отыщется. Зажила она по понятиям и счастлива вполне.
А Ваньке, напротив. наскучила такая разгульная жизнь. Совсем истаскался. Сила мужская иссякать стала. А жены-то нет, не на кого злость и все другое оставшееся излить. И поехала крыша у мужика. Так с ними всегда, кто под боком, не ценят, а как захолодает в койке, страдают, мать их так. Пошел он на то болото свою лягушку искать. Да где там. Скочет их уйма, разве отыщешь свою-то. Поймал он с горя помоложе, да позеленее, сплюнул, да чмокнул в темечко. И надо же случиться, превратилась она, хоть и не в такую прекрасную, как Василиса, а в вполне приличную даже такую бабенку.
Спасибо, - говорит, - тебе Иванушка, освободил ты меня из плена, буду я тебе верной женой. Не пожалеешь.
Да что ж это за болото такое, - высказался Иван в сердцах. Вы че тут все бабы заколдованные?
Не знаю, как все, а меня ты верно выбрал. Теперь идем под венец, а до того, ни-ни. Не прикасайся. А сама глазенками так и швыркает.
Скоро сказка сказывается, еще скорее дело делается. Уломал ее Ванька прямо на краю болота. Все таки свежая баба сил придает.
- Теперь уж, как порядочный королевич, надо жениться,. - говорит про себя.
Уломал он ее еще пару раз, аж на себя удивился, откуда силы взялись.
В общем, притащила его бабенка прямо в церковь. Поп свое дело знает, хоть и пропойца. Во имя Отца и Сына, объявил их мужем и женой, хотя Ваня и не разведеныый был. Поп напившись с горя, измолил у Господа прощения. Ему не впервой молить, а Богу прощать.
Теперь уж добавил с радости и пошел другим грехи отпускать.
И началась у Ивана жуткая жизнь. Баба весь день в койке валяется и Ивана туда же тянет. Поначалу ему ее выкрутасы даже льстили, а со времеменем все меньше и меньше. Стал он снова по заграницам ездить, вроде международные связи налаживает, да не с ихними девицами, а все больше с лечебницами. Да с санаториями. Денег у него не считано, а врачей-шарлатанов еще больше. Залечили они Ивана, да оставили голого, как сокола. Всю казну на них промотал. Совсем достоинство свое потерял, не говоря уж про мужескую силу.
Баба его все требует, да требует. И то понятно. Сколько лягушкой на воздержании просидела. Наверствует. А Ванька-то на это дело совсем уж не годится. Что делать?
И Василисы рядом нет, палочки его выручалочки. И пошел Иван снова на то болото заветное, Василису свою искать. Всех лягушек перечмокал, ни одна в Василису не превратилась. А других он уж не хотел. Отпускал на все четыре стороны. Совсем потерялся Иван. Домой идти не может, и в болоте всю оставшуюся жизнь не просидишь, ноги застудишь и окочуришься. И вдруг услышал голос родной:
- Ну что Ванюша, запечалился, иль забота какая снедает?
- Василисушка, радость моя, счастье мое, явись предо мною, как лист перед травою.
- Нет уж Ванечка, у тебя своя жизнь, у меня своя. Ты ее сам выбрал. Не обессудь.
- Раскаиваюсь я и прошу, прости меня, бл...на старого. Готов начать новую жизнь.
- Простить прощу, а к тебе не вернусь. Мне теперь здесь хорошо. Уважают меня и лелеют. - Чего надо?
- Помоги, Василисушка, мочи моей нету. Царство в запустении, земля быльем поросла, народ бедствует, а моя баба новая все хочет и хочет.
- Знаю я твою проблему, на своей шкуре испытала. Помогу тебе по старой памяти, а только больше сюда ни ногой. Бесполезно. Иди во дворец.
Вернулся Иван в свое царство, смотрит в койке лежит огромадная жаба и дышит так с одышкой.
- Иванушка, иди ко мне, помоги встать по нужде, - заквакала.
- Ну уж нет, я к жабам с детства тошноту имею. Убирайся из моего царства.
- Куды ж я такая пойду. Меня ж народ затопчет. Пусть твоя меня снова в бабенку превратит. Так и быть, уйду в соседнее царство. От тебя все одно пользы никакой.
Пошел Иван на болото, зовет Василису.
- Я ж тебе наказала не возвращаться.
Объяснил ей Иван сутуацию.
- В последний раз помогу, а там зови не зови, не откликнусь. Уходи, горемыка.
Прибежал Иван домой, а там лежит кряхтит старая, лысая, толстенная баба и зовет ее противным голосом:
- Иванушка, иди ко мне, ублажи старую.
Бросился Иван из своего царства-государства и пропал невеки вечные.
А старуха его правит народом. И пожрать чего стало, и товаров изобилие, водки, опять же, залейся. Народ таким поворотом вполне доволен, даже работать иногда стал. А вот счастлива ли старуха, об этом история умалчивает
Ивана же совсем не жалко. Не ищи в чужом огороде, чего в своем с избытком.
ПО ЩУЧЬЕМУ ВЕЛЕНИЮ
- Кто же ты такой, добрый молодец? - спросил царь.
- Я тот самый Емеля, которого ты велел со своей дочерью в бочку засмолить и в море бросить, помнишь?
Царь испугался, что Емеля мстить ему будет, стал прощения просить:
- Женись на моей дочери, Емелюшка, бери мое царство, только не губи меня!
- Дочь твою я уже давно женой имею, царство мне твое не нужно, своего девать некуда, губить мне тебя лень, так что плыви себе с миром куды ветер занесет. А мы уж тут как- нибудь сами справимся. Твоя дочка, хорошо правит. Все ею довольны. И меня не слишком теребит. Понимает обстановку.
- Стар я уже. Возьми царство, будь так добр.
- А че, Емелюшка, бери, коли дают. Мы туда на зиму выезжать будем, на лыжах кататься.
- Вот ты и бери. А мне и тут не плохо. Тепло круглый год, никакой печи не надо, и корм тут заморский мне по вкусу. Не, я уж здесь отлежусь.
- Ну как знаешь, а я, батюшка, забираю твое царство и назначаю тебе пенсию минимальную за выслугу лет. Пиши декрет о передачи власти мирным путем.
И зажили дальше. Марьюшка каждую зиму слаломом занималась. Наломает гору лыж, выступит с посланием к народу, даст кое-какие указания, кого казнит, кого помилует и довольная домой возвращается. А Емеля в ее отсутствие худо-бедно правил островом, вернее ничего не делал, и это было лучшее время для обитателей его. Но тут царице захотелось еще одно государство к рукам прибрать. Там, видите ли, минеральные источники были и захотела она летнюю дачу там иметь.
- Иди, Емелька, воевать в это государство, да иди. Всю плешь проела. Если баба чего захочет, обязательно своего добьется, не мытьем, так катаньем. Емеля уж забывать стал про щуку волшебную. Жизнь и так текла по его желанию. А тут Марья пристала, как банный лист. -
- Ладно, - сдался Емеля: По щучьему ведению, по моему, черт с ней, хотению, сделай так, чтобы государство энто со всеми его источниками нам принадлежало. И спать пошел, устал от напряжения душевного.
Через некоторое время послали гонцов в свое новое царство, а они вернулись и обескуражили. Оказалось, что щука в первый раз Емелиного приказа не исполнила. Как было государство то, так и стоит со старым царем, старыми вельможами и молодыми детьми, что ждут не дождутся, когда батюшка окачурится и власть им достанется. Емеля так привык, что все за него щука делала, что сам-то ничему не научен. Как быть? Первым делом снарядил экспедицию на то место, где щука ему попалась. Вернулась она и еще больше обескуражила. Оказалось, что в речке той давно уж рыба вся подохла. Потому как какой-то предприниматель шустрый недавно заводик соорудил, а сточные воды в реку спустил. Вона, когда все это началось, не в нашем государстве, а в некотором царстве. В общем, полный абзац. Нету щуки и тепереча все самим делать придется. Слег от этой вести Емеля и уж помирать собрался. А Марья, как с цепи сорвалась, то то, то это, вынь да положь. То ей озера захотелось перед дворцом, чтобы плавали там гуси-лебеди и песни лебединые пели с утра до вечера. То башню до неба, чтобы звезды доставать, то, совсем свихнулась, подавай, кричит, мне то не знаю что. Емеля все-таки царь. Собрал мужиков со всей округи, передал им приказ Марьи-царицы и спать заваливается. Мужики справные у них были, царской работой прежде, когда щука жила, завалены не были. Поэтому благодарны были своим царям и работу споро выполняли. Пока не споткнулись на последнем задании.
- Извините, батюшка, да матушка, цари, а мы такого не понимаем и потому исполнить не могем, - Марья разъярилась, орет на мужиков, на Емелю, а поделать ничего не может. Распустили мужиков по домам. И то гуманно. Мужики уж роптать начали. Свое хозяйство запущено, а цари сами не знают чего хочут. Марья с утра до вечера пилит Емелю, видно, с пропажей щуки ушли и чары щучьи, которыми она приворожила Марью к Емеле, и открылась истинная картина ее семейной жизни. Ну, да и сама виновата, заместо того, чтобы мужика к делу приучать, пользовалась его случайным даром на всю катушку. Вот и получает тепереча отдачу.
А тут еще пришла депеша, что король минеральный воевать идет в батюшкино царство. Ему тоже захотелось на лыжах кататься, нынче это модно в мире, видите ли. Надоело минералку пить с утра до вечера.
Марья к Емеле:
- Вставай, - кричит, - ты мужик, собирай войско и выходи на битву.
Ну Емеля совсем скис. Он и ложку-то держать как следует не обучился. А саблю, или копье какое, вообще в руки никогда не брал. Да и лень. Пусть себе остров забирает. Он небось и так проживет. Печка в любом дому для него найдется и народ добер, какую-никакую, а еду бывшему царю подаст. Так и сказал он Марье и спать завалился.
- А о детях ты подумал, супостат?! - набросилась на него Марья.
- Какие еще дети?
- Твои, кровные!
Емеля и не помнил, как их делал, как они росли. Лень было детишками заниматься, все на жену свалил.
- Дети в полон пойдут, страдания примут. А ты на печи лежать будешь?!
Задумался Емеля. От этого действия серьезное расстройство желудка у него вышло, и засел он на неделю в сортире. А царь минеральный между тем уже к границам горного царства подошел и шлет грозные депеши. Царь-батюшка к Марье возопил, помогайте, мол, не то рабами станем и потеряете вы курорт горный.
Делать нечего. Собрала Марья войско, встала во главе и поплыли они на битву. Емеля доволен, спит и жрет, жрет и спит. Разбудил его однажды гонец, орет: Победа! Победа! А Емеля уж забывать стал, куда в одночасье баба его сгинула. Так ему хорошо было.
- Мир, - говорит гонец, - заключен почетный и Марья теперь будет жить у короля минерального на даче. И детей туда велела переправить. А тебе Емеля-батюшка велела наказать беречь ее царство и повышать его благосостояние.
Ладно, - ответил Емеля, - буду блюсти по мере сил. И тут же назначил самых умных мужиков в Верховный совет по управлению царством. А сам спать завалился и, говорят, до сих пор храпит, даже в сортир его сонного водят и пищу перемолотую вводят через трубочку. Вот таким счастливым концом иногда завершаются сказки. В жизни, разумеется, все по иному бы было.
МАЛЬЧИК С ПАЛЬЧИК
Прибежал волк в деревню, вскочил прямо в избу к дедке и бабке. Мальчик с пальчик выскочил из волчьего брюха и кричит:
- Бейте волка, бейте серого!
Старик схватил кочергу, бабка ухват - и давай бить волка. Тут его и порешили. Сняли шкуру, да сынку и на тулуп, и на штаны, и на сапоги, и на куртку модную хватило. И зажили они втроем, добра, как могли, наживали, да сыночка - чего сами знали - учили. Мужал сынок, хотя маленьким оставался. Все его сверстники вона как вымахали, а он все между ног вертится. И доставалось ему за свой недоросток не мало. Кто наступит, кто толкнет, кто еще как оскорбит и даже не извинится. В школу отдали , учителя издеваются, хотя поумнее был некоторых. В институт пошел и там издевки. Особенно женского пола. Они всегда жестокие были, а тут вроде безнаказанно можно обидеть. Все равно все насмех поднимали за рост маленький. А мальчик хоть и с пальчик, всегда влюблялся в девиц видных и высоких. Так уж ему не везло, никому не пожелаем. Учился он не хуже других, но ничем особенным не выделялся, звезд с неба не хватал, и то, высоко они для него светили, но и троечником не был. Так маленький и серенький. Закончил он институт, а куда идти дальше, ума не приложит. Надоели ему издевательства, да насмешки. А коллеги будущие, он хорошо это понимал, хоть и с высшим образованием, а такие же издеватели, как студенты, да школьники, с которыми учиться пришлось. Очень он озлился на мир. Характер его закалился в ненависти к людям и стал вполне нордическим. Доказать всему человечеству, чего он стоит, стала движущей силой его жизни.
Неожиданно обратили на него внимание серьезные ребята. Учился хорошо, активист, сильный холодный характер. А главное, незаметный, пройдет через все заслоны. Предложили ему сотрудничать. На дипломатической службе. Как бы. Он, не думая, согласился. Направили его в школу особую, поучили и забросили в ближнее зарубежье.
Родители счастливы, сын дипломат, присылает им всякие шмотки заграничные, сам, правда, редко навещает, ну дак, работа какая ответственная. Жену ему подобрали из своих. Красавица, фигуристая, выше его на две головы, как мечтал. Днем работали, ночью по дипломатическим каналам общались. В их родном государстве так, почитай, половина населения жила. Днем вроде бы работали, а по ночам, кто радио слушал, кто письма писал, кто их подписывал, кто романы, а кто и доносы сочинял. Ну и наши не выделялись. Даже дети у них как-то незаметно появились. Все честь честью. Зажили они в этом полузарубежном государстве, в чинах росли, зарплата большая, связи всякие нужные начальству, среди спортсменов, певцов-музыкантов, ученых, в общем, интеллигентов местных. Привыкли к человеческим условиям. А тут, как на зло, в стране пертрубация. Полный абзац и никаких надежд на будущее. Дипломатические органы в столбняке, начальство разбежалось. Пришлось возвращаться в однокомнатную квартирку, без всякого выходного пособия. Чего делать, как жить? Но мальчик хоть и с пальчик, снизу ему лучше все видно. Пока большие люди суетятся, расталкивают друг друга, он между ног проскользнет, в уголке пристроится незаметный такой и смекает, к кому причалить, кому свой опыт зарубежной жизни предложить.
Быстро сказка сказывается, да и дела в ту пору в стране делались с космической скоростью. Никогда потом так не прыгали начальники главные с места на место. А чаще с места в небытие. Ну и наш Мальчик с Пальчик тоже вверх карабкался. Друзья старые, дипломаты в штатском, тоже не забывали. Так незаметно-незаметно каким-то никому, и ему самому, непонятным образом, стал он в одночасье Самым Главным. Огляделся по сторонам, видит одних только дружбанов из дипломатов. Само собой, в благодарность рассадил их по хлебным местам и стал править. А как это дело делать не знает и дружки не в курсе. Страна огромная. С одного конца на другой годами можно ехать и все равно не доехать. И уж очень бедная и пьющая по черному. Все сикось-накось пошло у Мальчика с Пальчик. Собрал он всех умников страны и выступил перед ними с речью. У нас, - говорит, демократия, не сумлевайтесь. Весь мир должен видеть наши демократические преобразования. "Вы, - говорит, можете иметь свое мнение, но оно должно полностью совпадать с моим, или с большинством, что одно и то же". Не помогло, эти демократы гребаные возомнили, что демократия - это анархия. И стали раскачивать власть. То есть его с дружками стало покачивать. Не сильно, но все-таки. как-то не на сто процентов устойчиво стало. Тогда он принялся гнобить всех, кто выше ростом и умом. В конце - концов призвал дружков старых на сходку. Выступил. Обрисовал обстановку. Что делать, кто виноват? Стоим мы на столбовой дороге, или катимся в кювет?
А дороги в этой стране, надо отметить, хуже некуда, одни выебины, да колыебины и все или под откос или в гору. Ни одной прямой нет.
- На дороге, на дороге, - закричали дружбаны.
А куда идем, спрашивается?
- По дороге, - отвечают.
- Дорога в два конца. А мы посредине. Куда направить народ? Что ваш опыт богатый вам говорит?
А какой опыт у дружбанов? Только о прошлом и думают. Хорошо тогда было, и девки моложе были, и загранки, и распределители всякие продуктов и тряпья. В общем, покой и порядок.
Пойдем под уклон, - предлагают. Легче вниз, чем в гору карабкаться. Альпинистов среди нас нет. а вот горнолыжников хоть отбавляй. А они, как известно, только вниз катятся.
На том и порешили.
Стал Мальчик с Пальчик разные виды спорта культивировать, в которых исключительно сверху вниз, и переносить их правила на всю остальную жизнь народную. Подножки, перекид через бедро, ипон и прочие иностранные приемчики, борьба без правил, и чтобы все по- лыжному, исключительно зигзагами и шума побольше, от пальбы и сверхзвуковых скоростей.
И в точку попали. Народ доволен. И демократы замолкли. Потому как народ в той стране мутиться не любит. А больше всего ценит самоуважение, церковность и водку. Мальчик с пальчик, все это им с достатком предоставил. Очень все гордятся своими достижениями на мировой арене, патриоты такие, кого хочешь разорвут, если критики попадутся под руку. Так и живет та страна в гордости за себя и в любви к своему пахану. Мальчики с Пальчик иногда меняются у кормила власти, и все остается по старому. Потому как народ так хочет. А мнение народное - закон для правителя. Жизнь,понимаете ли, прекрасна. Уррра!
Так и живут шиворот навыворот, да вниз головой. А теперь скажите, когда мед-пиво пьешь вверх ногами, оно в рот попасть может? То-то же. В других галактиках когда пьют, по усам хоть и течет, а полностью в рот попадает. Чего и всем желаю.
А эти и так довольны.
Ну и пусть их.
НИКИТА-КОЖЕМЯКА
Вогнал Никита змея в море Черное, да там его и утопил.
Сделавши святое дело, воротился Никита в Киев и стал опять кожи мять. Не взял за свой труд ничего. Как его князь ни просил. Княжна же воротилась к отцу-матери и сохнуть стала. Влюбилась в Никиту, а тому трын-трава. Мнет свои кожи, продает их, медовицу попивает, да гусляров слушает.
Видит князь такое дело, дочка совсем в анарексию превратилась. Кожа да кости.
- Пойду, - говорит княгине своей, - к Никите, может, уговорю дочь за себя взять.
- Через труп мой! - кричит кнгиня. Ты что ж хочешь нашу княжескую кровь мужицкой разбавить?!
- А сама-то ты из каких?
- Я дочь турецкого паши! Меня у батюшки отбили бусурманы твои.
- Сколько у твоего батьки таких прынцесс было, знаешь? А от кого? У него 200 баб со всего света скопилось, вот он и стругал вас, принцев да принцесс. Так что молчи уж лучше. Знаем мы, какие там крови намешались. Да и мои предки неизвестно из какого народа выродились. А Никита народный герой все-таки, хоть и из простых. А может и не простой. Кто нас знает?
Пошел князь к Никите, так и так, говорит, возьми дочь мою за себя и полкняжества впридачу.
- А на фига, - отвечает Никита, - мне твое княжество, да еще эту скелету в придачу. Вон сколько девиц пригожих по мне сохнут. Я лучше на Катьке, вона, подженюсь ненадолго. Смотри, какая ядреная девица.
- Бери все княжество, - молит царь, - только спаси дочь единственну.
Тут весь трактир навалиллся на Никиту:
- Бери, - кричат,- княжество, да управляй нами по справедливости.
- А кто же кожи мять будет. Вы, что ли?
- А ты княжий, а в свободное от державных дел время мни свою кожу.
- Ну, так можно. Давай свое княжество.
- Дак, я его вместе с принцессой только отдам.
- Ну, давай и принцессу. Пристрою ее воду в чанах менять, да кожи на просушку раскладывать.
- Ты, Никитушка, того, не забывай, она все-таки княжеских кровей.
- А мне по барабану, каких она кровей. Без работы не останется.
Сыграли свадьбу, князь бывший выкатил бочки вина, да быков нажарил, ну и разносолов разных было завались. Упился народ, Никита тоже не отставал, да и княжна впервые за долгий срок приложилась.
Как положено, уложили новобрачных в постель и ушли допивать, да доедать. Никита как увидел голую княжну, аж захрипел и с катушек свалился совсем без сознания. Так и проспал он семь дней и семь ночей. А на княжну никитину такой жор нашел, что жрала она все что не подадут. Да еще добавку просила. Проснулся Никита, не узнал жены. Все у нее на месте и даже пуще. Зажили они по-супружески, понесла княжна и в срок родила девочку красоты писаной и ума палата. Выросла она и превратилась в девицу распрекрасную. Румяна, белолица, тонкокожа, видно, как мозги переливаются по косточкам. Сватались к ней короли и царевичи из разных стран, но Никите никто не нравился. Хилые они все были и никто его испытания исполнить не мог. А испытание простое было, промять сразу двенадцать кож до кондиции. Самый сильный, из басурманского царства с шестью справился, а больше кишка тонка.
Ты нам умственное какое испытание дай, мы его враз отщелкаем, этим мы сильны, а физической силы в наших царствах-государствах и без нас предостаточно. Кожи есть кому мять и без нас.
В этом Никита не силен. Он умствовать не научен был. Думал, думал, жену призвал. Ты, говорит, княжеских кровей, дай этих слабакам какую умственную задачку, чтоб мозги у них вытекли, а ответа бы не нашли.
Тогда вступила дочка ихнея и говорит:
- Батюшка и матушка, надоели мне эти прынцы, да королевичи. Почему это они выбирают, а не я сама себе супруга ищу. Нынче эмансипация и феминизация, а это весьма унизительно - выбирают меня, как лошадь какую-то. Позвольте мне самой решить, кого в мужья брать.
- Ты ж княжеских все-таки кровей, - напомнила матушка.
Мне батюшка всю вашу кровь попортил, и я теперь наполовину из народу.
- Это по-нашему, - согласился Никита. Пусть сама выбирает. У нее ума палата. Да красотой не обделена. Авось найдет себе по вкусу.
И нашла. Андрон Кожемякин был купец первой гильдии, мужчина в соку, красивый, крупный и предприимчивый. Он уже давно прибрал в Киеве все кожемячные производства и развозил кожи до самой южной земли, что за морем-океяном, где песок до горизонта и никакой воды. Кожи киевские там особенно ценились.
Поженились они, дети пошли. Никита доволен. А жена его грустит иногда: Что же это получается? Вся наша княжеская кровь разбавляется и разбавляется. А того не знает, что ее родители знают. Скоро, сокрушается, вообще благородной крови на нашей земле русской не останется. И как в воду смотрела. Не прошло и тысячи лет, не найти на Руси ни одной капли ни княжеской, ни царской крови. Зато остальной крови столько пролилось, что и здоровой мало осталось.
Вот такой грустный конец, у этой, в общем, вполне счастливой истории. А потому как, не следует из сказки быль делать. Сказка тем и хороша, что всегда счастливо заканчивается. С другой стороны, детей на лжи тоже не хорошо воспитывать. Их готовить к были надо, а не сказками кормить. Вот такая загагулина, понимаете ли.
ДИВО ДИВНОЕ, ЧУДО ЧУДНОЕ
Приехал купец домой и показывает жене гуся чудного.
Гусь, поди сюда! Гусь приходит в развалочку.
Ложись на сковороду! Гусь разместился, купец его в печку сунул. Зажарил. Поели они, купец аккуратнененько косточки все собрал и окно выбросил. Купчиха, глядь, а гусь, как ни в чем не бывало, по двору так вальяжно расхаживает.
Обрадовалась купчиха такому подарку и зовет своего полюбовника: Приходи, ндруг сердешный на угощение. Полюбовник тут как тут. Повеселились они до усталлости. Купчиха и орет: Гусь давай сюда! Тот нехотя входит в горницу. Ложись на сковороду, мы проголодались! А гусь не слушается. Купчиха осердилась и трах его сковородой по башке и с той минуты пристала сковорода к купчихе так плотно, что никак оторвать нельзя.
Ах, миленький дружочек, оторви меня от свовороды! - орет купчиха. Полюбовник обхватил купчиху за талию, да и сам прильнул. Выскочили они на улицу, увидали приказчики, бросились разнимать, да сами все враз и прилипли. Вышел купец из лавки, видит дело неладно: что это мужики все к жене поприлипали.
- Признавайся во всем, - говорит. Не то так навеки сольнувшись и останешься! Неча делать, повинилась купчиха. Купец велит гусю разлепить их. Гусь враз исполнил. Купец полюбовнику по шее крепко накостылял. Жену дома изрядно проучил, а гуся гусыней наградил.
Очухалась купцова жена, да и порешила гуся этого извести, потому как полюбовника заждалась. А тот остерегается к ней заявляться. Уж очень чувствительно мужик ейный дерется. Она и так и эдак. Измором гуся берет. Зажарит, сожрет, снова зажарит, снова сожрет, уже и в горло не лезет этот гусь, а она все его на сковороду бросает. А чудо-гусь возрождается и, как ни в чем не бывало, на гусыню свою лезет, только купчику раззодаривает. Совсем свихнулась баба. Еле двигается от пережора. А мыслю свою гажую не оставляет.
Посоветовали ей недобрые люди одну старушку, одуванчик святой. Иди, говорят, к ней, она все знает, все может. Вот и пошла к ней купчиха, подарков у мужа сперла, приходит. - - Возьми подарочков, бабушка, только помоги гуся этого проклятого извести. И рассказала ей все.