Асанов Александр Валерьевич : другие произведения.

Через реку, на Запад

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Повесть о любви, для которой даже война - не преграда.
  1
  
  Свет ослепил этого человека, лежащего у стены. Холодный ветер ворвался с улицы. Мит вошел, опустил за собой полог и протиснулся в дальний угол, к печке. В его руках был хворост. Человек, лежащий у стены, снова потерял сознание.
  
  2
  
  Когда сознание вернулось к нему, он снова увидел Мита. Тот склонился над ним:
  
  - Кто ты? Как тебя зовут?
  
  - Фурия... Я оттуда. - тихо ответил этот человек, лежащий у стены. - Пить,.. прошу...
  
  Мит взял чашку со стола. Человек у стены потянуться было за ней, но его рука снова безвольно легла вдоль тела. Мит поднес чашку к его губам, влил пару глотков теплой невкусной воды ему в рот. Тот поперхнулся, и непременно закашлялся бы, если б у него были на то силы, а так он только облизал пересохшие потрескавшиеся губы. Он был молод, на вид не больше двадцати двух, светлые волосы, серые глаза.
  
  - Как тебя зовут? - повторил свой вопрос Мит.
  
  - Ю...
  
  - Тебя зовут Ю?
  
  - Да. Меня так зовет Ами. Меня зовут Ю.
  
  - Ты голоден, Ю?
  
  - Нет. Пить...
  
  Мит снова попытался напоить этого человека. На этот раз ему удалось. Тот закашлялся. Сипло.
  
  - Через Реку,.. на запад...
  
  - Что ты сказал? Река? Запад? - спросил Мит. Ему казалось, что Ю бредит, наверное, так и было.
  
  - Я помню это,.. через Реку, на запад,.. потом в горы... Я там живу... Ами там...
  
  - Ты уверен, что не хочешь есть.
  
  - Нет. Мне нужно идти. - прошептал Ю и попытался было подняться. Мит мягко но настойчиво удержал его.
  
  - Эээ, нет. Никуда ты не пойдешь. Я что, не вижу что ли? К тому же там, знаешь, патрули. Я не знаю кто ты, но уверен, что тебе не хотелось бы на них нарваться. А вот я пойду добуду что-нибудь к ужину, потому что я-то есть как раз хочу. А ты лежи, не вставай даже. Тебе надо отлежаться. Я знаю, я полковому доктору помогал, меня даже ребята из роты доктором звали, знаю что да как. Лежи лучше, спи, рано тебе еще ходить.
  
  - Да. - Ю расслабился.
  
  Мит выключил светильник на столе. Наступила кромешная тьма, но не надолго. Мит протиснулся к выходу, откинул полог. Свет снова залил блиндаж, и Ю наконец разглядел помещение. Бревенчатые стены, печка в дальнем углу. Стол из грубых досок вдоль стены. Рядом еще одна кровать (доски, застеленные брезентом и всяким тряпьем), видимо, Мита. За порогом был светлый холодный день, накрапывал снег.
  
  Ю уснул.
  
  3
  
  - Ну? Как? Я гляжу, тебе уже лучше.
  
  - Да. - тихо, но уже не шепотом ответил Ю.
  
  Мит протянул ему брикет с едой. Вопросительно промычал, имея ввиду: "Ну что, теперь-то поешь?" Ю незримым жестом выразил согласие, он действительно был голоден, и теперь он это понимал. Мит помог ему сесть в кровати, заботливо подбив подушку под спину.
  
  Ю накинулся на еду. Ел он жадно, но медленно. Есть быстро он не мог. Руками выбирал из жестяного брикета жирную теплую еду комочками. Что-то вроде тушеного мяса, только пресная. Но было неожиданно вкусно. Сейчас все что угодно показалось бы ему вкусным.
  
  - Еще хочешь? - спросил Мит, когда Ю доел и облизал пальцы. Не дожидаясь ответа он распечатал еще одну консерву. - Меня, кстати, зовут Мит.
  
  Ю кивнул и принялся за еду. Потом попросил пить.
  
  - Вот уж это сколько угодно, этого у меня валом. Да и еды должно хватить. Так что не стесняйся.
  
  - Я тут сколько?
  
  - В смысле, "сколько"? Давно? Да нет, четвертый день. Сколько ты в лесу провалялся, эт я не знаю, эт уж тебе видней.
  
  Послышался раскат грома. Стены и пол содрогнулись, сквозь щели в потолке посыпались струйки пыли. Потом были еще раскаты, но тише.
  
  - Угу. - хмыкнул Мит. - Снова артобстрел. К реке их теснят уже третий день. Щас в атаку попрут, но уж это как-нибудь без меня. С меня уж довольно, отвоевал я свое. Да и ты, знаешь, тоже.
  
  - Война еще идет? - Ю задал этот странный вопрос так естественно, что Мит даже и не удивился.
  
  - Идет, куда ж ей деться? Крошат друг друга в полный рост, днем и ночью. Щас вот весна, еще немного теплее станет, снег сойдет, с новой силой начнут. А ты, я вижу, как-то не в курсе.
  
  - Я давно не был дома.
  
  - Дома? Это за рекой-то? Так это, брат, на их стороне. Еще полгода назад было на нашей. А до этого, вроде, тоже на их. Разве ж тут разберешь? Я сам-то только прошлой осенью сюда был переброшен со своей ротой. Дырку они какую-то решили нами заткнуть. Скоты. Почти все полегли наши ребята. А я тебе так скажу: война эта гадская для меня закончилась тогда. Они всех наших ребят положили. Просто положили. А я вот живой, да только хрен они меня теперь найдут, скажу я тебе. Пускай сами рубятся дальше.
  
  - Ты... - Ю не знал как сказать - вышел из армии?
  
  - Ха. Черта с два я вышел. Кто б меня отпустил? Дезертировал я. Можешь это как хочешь называть, а я скажу именно так. Я им не присягал. Сначала бился за идею какую-то, потом за деньги, потом за жратву, потом из страха получить дырку в темечке. Я уж и не помню теперь, почему шел вперед. Пока ребята наши гибли по одному - еще помнил, а как все за раз полегли - так и забыл.
  
  - Ты был рядовым?
  
  - Сержантом. - вздохнул Мит - Да какая, черт, разница? Выстрел всех одинаково дырявит, если только ты не генерал. Тех-то никто достать не может. Ни чужие, ни свои, хотя, знаешь, и те и другие не прочь, я так скажу. А ты сам я вижу не из армии?
  
  - Нет. Я с Фурии. Фемиды. Только мы ее Фурией называем... называли. Меня забрали из дому в пятнадцать. Тогда еще молодых мальчишек не брали в армию. Я все это время был на Фемиде.
  
  - Хо. И что ж ты там делал?
  
  - Работал на Компанию. Ковырялся в шахтах. Что-то добывали. Ты не поверишь, - Ю снова разразился кашлем - руда это такая штука, шесть лет ее колупал, а так и не знаю, что из нее выколупывал. Компания не считала нужным нам доложить. И вот теперь я здесь, и мне надо на запад.
  
  - Нет, нет, нет, нет, нет. Подожди. Тут ты пока в безопасности. А там, знаешь, воюют. На западе фронт, знаешь. Тут нам с тобой не по пути. Я только на восток, чего и тебе советую. Но это потом, когда станет теплей, да ты оклимаешься. Нога у тебя сломана, так что ходок из тебя неважный...
  
  Ю попытался пошевелить правой ногой, та явно была в порядке. А вот левая была совсем не в порядке. На ней была наложена шина. Только утолив голод он понял, как она у него болела. Даже думать о ней было больно.
  
  - ... Скажи мне. - не унимался Мит. - Ты говорил, что ты родом с запада. Тебя ведь оттуда увезли на Фемиду? Зачем тебе туда, на запад?
  
  - Там Ами. Она ждет меня.
  
  - Кто это?
  
  - Долгая история.
  
  - А я, знаешь, никуда не тороплюсь. Нос наружу сейчас лучше не показывать, отстрелят к чертям. Если в силах - расскажи.
  
  - Хорошо, я расскажу.
  
  4
  
  Пять лет назад, точнее уже почти шесть, я жил со своей матерью в горах. Небольшой поселок, сорок дворов. Люди душевные, места красивые. До города далеко, да и кому он нужен? Жизнь у нас была, я полагаю, скучная, да только я в город не рвался никогда, даже мальчишкой. В общем, о жизни моей тогдашней и рассказать-то особо нечего. Жили себе, ничего не желали знать.
  
  Но война пришла и к нам. Точнее не сама война, а только ее отголоски. Сначала в деревне появились новые люди. Их было трое, все мужчины, зрелые. Они держались немного странно, но в рамках. Человек, не проживший у нас всю жизнь, принял бы их за местных. Но мы-то знали, что они чужие. А через месяц из города привезли весть, что началась война. Как бы странно это не звучало, но мы тогда не слишком-то обеспокоились. Мы даже не называли это дело войной. Вернее само слово-то "война" звучало, но это было лишь слово. Это было далеко, нас это, вроде бы, не касалось. Работали себе мирно.
  
  А война тем временем разгоралась. Все ближе, все сильнее. Нам никогда делить было нечего (разве что курицу кто попытался чужую прихватить), поэтому мы даже не понимали, за что воюют. Ходили слухи о том, что враги хотят нас поработить. Говорили даже, что всех собираются просто перебить. Много еще говорили всяких нелепостей. А мы над всем этим, наивные, только посмеивались. Потом уже, через много лет, поняли, что слухи эти распускали те трое.
  
  А в одно утро они вышли на площади и сказали, что война уже пришла. И на этот раз именно к нам. Это не звучало неожиданно, но почему-то не верилось. Они сказали, что грядет всеобщая мобилизация. Что все мужчины подходящего возраста скоро будут призваны в ряды наших доблестных вооруженных сил, чтоб отстоять отчизну от посягательств врага, победить в неравной схватке. Излив на нас изрядную долю пафоса, они сами посмеялись над своими словами и продолжили, уже совершенно иным тоном, что война уже пришла. Уже очень скоро всех пригодных заберут. Многие из них погибнут, может даже все. Неизвестно, кто победит, но война будет долгой. А пока она будет идти, даже тех, кто останется, будут грабить и убивать.
  
  Но они предложили нам выход. Вместо того, чтобы оставаться на месте и страдать, а может даже и умирать, они предложили нам уехать. Они громогласно объявили себя представителями некоей Военно-Страховой Компании, и сказали, что наши проблемы берут на себя. Нам нужно только было заключить контракт на работы на Фемиде. Они обещали высокую зарплату и полную безопасность. Кроме того, и это было едва ли не самым важным, все наше имущество подлежало страхованию. Все выглядело так, будто мы просто получали гарантии на все ни за что.
  
  Мы тогда послали их к черту. Едва не закидали огрызками. Хорошо, когда кто-то предлагает тебе выход, но не такой же ценой. Оставить родные места показалось нам настолько нелепой затеей, что все были единодушны в решении их не оставлять. Крикуны кричали, что нам нечего делить, что это не наша война, что мы не побежим. А те трое промолчали в ответ и удалились в свой сруб на краю деревни ждать, когда же мы одумаемся.
  
  Через несколько дней из города пришла весть о всеобщей мобилизации. И это еще хорошо, что пришла она со слухами, а не вместе с командами по призыву, от которых уже не спрячешься. Тогда несколько семей пошли к тем троим и подписали контракт. Просто пошли и подписали. И никто их не смел осудить. Еще неделю каждый вечер во многих домах подолгу горел свет. Матери семейств со слезами на глазах умоляли одуматься и уехать во имя детей, а отцы семейств с уверенностью в голосе говорили, что никто и никуда не поедет, что это их дом. Еще неделю каждое утро в поселке собирали вещи и опечатывали дома, и все новые и новые семьи шли подписывать контракт. Так за неделю из всех, некогда уверенно стоящих на своем, остались десять человек. В одно утро за ними пришли. Забрали бы и других, но парни из военно-страховой компании продемонстрировали пачку страховых сертификатов команде по призыву, и те утащили с собой только незастрахованных. Через два дня был назначен день отбытия.
  
  Почти сотня людей нашего поселка, взяв только самое необходимое, во главе со страховщиками отправились вниз, в город. По той узкой дороге вниз через лес, с тележками.
  
  Город изменился. Везде сновали люди в военной форме. Везде были развешены флаги. Отовсюду стекались люди из таких же, как наш, поселков. Нас начали грузить на корабли. Некоторые пытались повернуть назад. Более спокойных вежливо но настойчиво отговаривали. Тех же, кого не удавалось уговорить, забирали. Таких было не много. Так почти все жители нашего поселка оказались на борту и превратились в беженцев. Не задерживаясь в порту, корабль стартовал.
  
  5
  
  Это была огромная баржа. Почти тысяча человек была размещена на нарах. Все две недели путешествия нас исправно и даже иногда сытно кормили. Но то и дело кто-то, кто начинал громко вопить, бесследно исчезал. О них никто не говорил даже шепотом. Это были одиночки, семейные люди старались сидеть тихо, держась друг за друга.
  
  Две недели, и мы прибыли. С корабля сразу же попали в шахты. Нас шустро разделили на мужчин, женщин и семейных и развели по трем тоннелям. Семейными называли женщин с малолетними детьми, а также стариков со своими взрослыми детьми, которые о них заботятся. Муж и жена не считались семейными. Я оказался среди мужчин. Моя мать была не со мной. Они объявили, что раз мне уже пятнадцать, то я совершеннолетний, и нечего мне делать рядом с матерью, что обо мне теперь позаботится Компания. Еще они сказали, что это временная мера, и что скоро мы с матерью снова будем вместе. Были истерики разделенных как наша семей, но не много. Я и подобные мне считали эту долю лучшей, чем война.
  
  Так мы превратились в шахтеров. Целыми днями мы ковыряли бурую землю, а вечерами расползались по казармам, где ели и заваливались спать. С нами не обращались как с заключенными, и мы себя заключенными не считали. Говорили так: суровые времена, за свою безопасность надо платить. В конце концов тяжелый физический труд не самое большее из зол. Кагда война кончится мы все вернемся домой богачами.
  
  Примерно раз в месяц всех нас собирали в огромном зале. Там на время воссоединялись семьи, там я видел свою мать. Она держалась молодцом, плакала не много, говорила, что скоро мы снова будем вместе, что это меньшее из зол. Но собирали нас не только и не столько ради свиданий, сколько ради разъяснительной среди нас работы. Каждый раз нам рассказывали, как страшна война, и как наши скоро победят. Иногда они говорили, что наши терпят одно поражение за другим, но пусть это нас не беспокоит, наша страховка остается в силе вне зависимости от исхода войны. Здесь мол нет своих и чужих. Здесь людям нечего делить, а близкие остаются близкими, хоть и живут порознь. Но ведь это временная мера, повторяли они. Еще несколько раз они устраивали публичное расторжение контракта. Тот, кто отказывался исправно работать на Компанию лишался страховки и ближайшим кораблем отправлялся домой, на развалины. Таких было не много.
  
  Так продолжалось два года. Странно, но недовольных среди нас не было. Точнее были недовольные, но не много и не слишком. Никто и никогда не говорил о побеге, да и какая могла быть речь о побеге, ведь мы не были заключенными. Да и надсмотрщиков у нас не было. То есть были, но это были представители Компании, которые наблюдали, как исправно мы работаем и соблюдаем контракт. Всего пару раз за первые два года Администрация прибегла к насилию. Оба раза это было из-за нервного срыва некоторых из нас. Те, кто держался достойно, не страдали.
  
  6
  
  Но это закончилось. Постепенно, на втором году нашего прибывания там, режим стал ужесточаться. Все реже были свидания, и уже не всеобщие как раньше, а по одному или небольшими группами на несколько часов раз в несколько месяцев.
  
  Я был среди любимчиков Администрации. Никогда не роптал, потому что не был недоволен. Всегда держался достойно. Нам позволяли встречаться в большом кругу. Около тридцати жителей нашей деревни собирались на весь день в одном месте примерно раз в полгода. На первой же из таких встреч я и познакомился с Ами.
  
  Удивительно, но в нашем маленьком поселке я не знал самую красивую девушку. Наверное дело было в том, что она была гораздо младше меня и я никогда ее не воспринимал в таком качестве. Но теперь мне было семнадцать, а ей четырнадцать и мы познакомились по-настоящему. Мы сидели с ней и обсуждали всякую всячину. Мы никогда с ней не разговаривали о шахтах и войне, только о наших родных местах, и о том, как здорово было бы там снова оказаться. Мы по нескольку часов проводили вместе, и не было человека ближе чем она, разве что мать.
  
  Еще через год моя мать умерла. Я узнал о ее смерти только через два месяца, после того, как это случилось. Это мне сказала Ами на очередной нашей встрече. Я тогда долго рыдал. Тогда я очень разозлился на Администрацию. Все изменилось тогда. Я больше не мог воспринимать это положение, как временную меру, как меньшее из зол. Они разлучили меня с матерью, они не позволили мне быть с ней в последние дни ее жизни. Я был зол, но я держался. Я знал, что пойди я против их воли, они отправят меня на войну. Но я боялся не этого. Я боялся того, что не смогу тогда видеть Ами, пусть даже изредка. Поэтому я не выступал против, а только ночами скрипел зубами от злости и бессилия, и ждал часу, когда я смогу поквитаться с ними за все. Я чувствовал себя каторжником, угнанным на работы из дому, разлученным с семьей, ведь теперь я был именно им. Но я никому и никогда не говорил о своих чувствах. Теперь за нами следили, и все чаще усмиряли непокорных. Все больше и больше стало появляться людей с оружием в руках. Все боялись стукачей.
  
  Однажды я шел на Встречу. Я надеялся повидать там Ами, но ее не было. Одна молодая девушка, еще моложе Ами, тайком передала мне записку от нее. Это была настоящая любовная записка. Не буду пересказывать ее содержание, скажу только, что оно сводилось к пламенному признанию в любви. Я тайком ото всех в темном углу нацарапал на клочке бумаги ответное признание, и передал обратно с той же девушкой. В следующий раз я провинился перед Администрацией в какой-то мелочи, и мне было отказано во Встрече. С тех пор мы общались с Ами только записками.
  
  7
  
  Так продолжалось два долгих года. Жизнь становилась все невыносимее. Мы уже давно перестали называться застрахованными. Нас называли служащими, но фактически были мы рабами. К этому времени из тех, кто оказался на Фемиде в живых осталось меньше половины. Шахты, старость и Администрация исправно отнимали жизни. Но не бывает так плохо, чтобы не могло стать еще хуже.
  
  Примерно месяц назад нам, держа нас на прицеле, объявили, что наши страховые договора аннулируются. Более того, колония расформировывается, и все мы отправляемся домой. Дела на фронте идут из рук вон плохо, армия нуждается в новобранцах и рабочей силе. Нас загнали на баржи как скот и отправили навстречу смерти.
  
  Ближе у концу нашего путешествия, я увидел, на что способен человек, загнанный в угол. Вернее не человек, а толпа, частью которой был я сам. Никто не ожидал, что горстка голодных, больный шахтеров, ведомых на бойню, способна рвать вооруженных до зубов охранников в клочья. Две трети из нас тогда погибли, мне же посчастливилось пережить это.
  
  Я бродил среди тел своих друзей, охранников, работников Компании, которые мы перенесли в дальний отсек корабля, и искал среди них Ами. Но к счастью она оказалась среди живых. Я нашел ее после двух лет разлуки, когда она плакала над телом убитого шахтера, приняв его за меня. Я был измучен и изранен, но я был счастлив с ней. Я был счастлив с ней все время, которое было нам отпущено на борту этого судна.
  
  Счастье не могло продолжаться долго. Всего несколько дней оставалось до нашего прибытия. Мы не могли развернуть корабль, у нас не хватило бы на это ни умения ни топлива. Ты могли только выбрать, куда мы будем садиться. Две сотни человек без оружия и знания того, что твориться в мире могли садиться куда угодно. Все равно по-приземлении мы были бы сразу убиты, или схвачены. Но мы приняли решение. Поскольку почти все были из наших мест, мы решили двигаться домой, и будь что будет. Мы ведь не знали тогда, что недалеко от этих мест теперь пролегает линия фронта.
  
  8
  
  Пришел час прибытия. Все заняли места в спускаемых капсулах. Это были дешевые аппараты, неуправляемые и практически целиком сгорающие при посадке. Они были нацелены на наши родные места. Я был втиснут и запечатан в капсулу, которая стояла рядом с капсулой Ами. Еще задолго до того, мы договорились, что если мы окажемся далеко друг от друга, то встретимся в нашем поселке, чего бы это нам ни стоило. Теперь же мы просто смотрели друг на друга, боясь потерять из виду.
  
  Пропищал сигнал к спуску. Капсулы посрывались со своих мест. Того, что было дальше я практически не помню. Помню только, что не выпускал из поля зрения капсулу Ами. Мы стремительно падали, расстояние между нами все увеличивалось. Потом я потерял ее из виду, не мог отличить ее от других светящихся от нагрева снарядов с людьми в них. Все тряслось и вращалось, жуткий шум, боль от ремней, впивающихся в тело. Мелькали горы, мелькали реки. Тут я увидел знакомую мне с детства излучину реки. Я не уверен, что это именно была она, я даже не уверен, что это были наши родные горы там впереди, но это должны были быть они. Мы снижались по пологой траектории, и скоро должны были сверзиться на землю, но тут по нам открыли огонь. Даже с такой высоты и на такой скорости видны были рытвины окопов и выстрелы орудий. По нам палили с каждой стороны фронта. Я видел как вспыхнули несколько подбитых капсул. Я не успел даже подумать, что в одной из них могла быть Ами, как передо мной разорвался снаряд. Яркая вспышка впереди, после которой я стал стремительно падать вниз. Последнее, что я успел подумать, это что не дотягиваю до родных мест пару сот километров, и теперь меня с Ами, если она все еще жива, разделяет война в самом прямом смысле этого слова...
  
  Следующим, что я увидел, был яркий свет, и ты, входящий в эту землянку.
  
  9
  
  - Да. - Мит был потрясен рассказом Ю, а ведь его трудно было чем-то потрясти. Он еще несколько минут молчал, переваривая услышанное.
  
  - Теперь ты видишь, что я должен идти именно на запад. - прошептал выбившийся из сил Ю.
  
  - Теперь я вижу, что тебе нужен покой. Фронт рядом, и мы не можем никуда отсюда двинуться, особенно пока ты в таком состоянии. Знаешь, когда я выколупывал тебя из той обгоревшей скорлупы, я даже представить себе не мог того, что ты мне сейчас рассказал. Когда я тащил тебя по этому лесу через снег в свою берлогу, я даже не мог представить себе, что тебе довелось пережить. Теперь я тебе так скажу: Ты не должен попасться им. После всего того, через что ты прошел, я не могу позволить тебе выйти просто так на улицу и волочиться со своей подбитой ногой им навстречу. Ты будешь лежать здесь, сколько потребуется, а я прослежу за этим. Теперь спи.
  
  - Спасибо тебе.
  
  - Что ж. Кроме "спасибо" с тебя все равно сейчас взять нечего, поэтому хватит с меня и этого. Потом сочтемся. - Мит принялся заваливаться на бок с единственной целью скорее уснуть.
  
  - Мит, скажи мне еще вот что: Ты ведь служил в армии Промышленного Альянса?
  
  - Да. В начале войны это называлось Промышленным Альянсом. Теперь же это называется Федерацией. Но, знаешь, как это ни называй, смысла не прибавится.
  
  - Я так и знал. Ты не поверишь, и дома и на Фемиде нам рассказывали, что у вас нет ничего святого, и что вы добиваете своих раненных.
  
  - Это не так. А даже если бы это было и так, то ты НЕ наш раненный, ведь ты со стороны Консервистов.
  
  - Попади я в армию до своего отправления на Фурию, я был бы на той стороне. А попади я в армию после прибытия с Фурии, я бы оказался в армии Альянса. Нас перепродали. Как скот.
  
  - Ты не попадешь в их лапы. По крайнем мере пока я рядом.
  
  Ю еще раз промолвил свою совершенно искреннюю и совершенно же бесполезную благодарность, но Мит уже вовсю храпел. Ю оставалось только последовать его примеру.
  
  10
  
  Две недели прошли незаметно. Мит где-то раздобыл ящик консервов, поэтому они не голодали. У Ю, как выяснилось, был вовсе не перелом, а только трещина в кости, иначе как бы он так быстро смог встать на ноги? Ему еще было жутко больно, но он уже дважды вставал, чтобы упереться головой в низкий потолок блиндажа. Мит рассказывал ему о внешнем мире, и о войне, от которой было не спрятаться. Ю старательно все запоминал, и концу второй недели он уже знал почти все, что было нужно, чтобы, попади он в армию, не быть там чужаком. Звания, знаки отличия, структура подчинения, текст докладов, техника, оружие.
  
  - Вот, эта вот штука называется Выстрел. - говорил Мит, показывая Ю металлический цилиндр размером чуть больше пальца - направляешь его на того урода, потом сжимаешь вот здесь на излом и, если очень повезет, попадаешь. Только вот, знаешь, попасть из этой штуки в человека можно только метров с десяти-пятнадцати. Да и то, неизвестно, свалишь ты его этим или нет.
  
  - У тебя много таких штук?
  
  - Да нет, в том то и дело, из всего оружия только два Выстрела и осталось.
  
  - Не густо. Я думаю нам понадобится больше.
  
  - Эй-эй. Не спеши так. На что нам больше? Ты, я надеюсь, не собираешься всех перебить. Даже и не думай нападать. Привыкай прятаться.
  
  - Не мне привыкать прятаться. Я сидел тихо почти шесть лет, боялся за себя, боялся за других. Теперь хватит. Невозможно прятаться вечно. Когда-то придется защищаться... - Ю еще был слишком слаб и эта речь лишила его остатков сил. Он сидел на своей кровати и тяжело дышал.
  
  - А я три года убивал. - Мит склонился над Ю и говорил, повысив голос - За три года я прервал много жизней, и, знаешь, очень немногие из убитых мной этого заслуживали. Только дело в том, что если не я убил бы их, то кто-то из них убил бы меня. Но я так и не научился ненавидеть их, только саму войну. Даже когда я еще верил в идею, я не верил в средства, которыми сам эту идею отстаивал.
  
  - Если кто-то встанет на моем пути к Ами, то ему не позавидуешь... - попытался вставить Ю.
  
  - Если кто-то встанет на твоем пути к Ами, и ты его вынужден будешь убить, то я тебе не позавидую. - снова перебил его Мит - Когда ты будешь смотреть ему в глаза и видеть, как он умирает, ты будешь думать только о нем, хотя его совсем не знаешь, а вовсе не об Ами, хотя все делаешь во имя нее. Это будет так. Я тебя не слишком долго знаю, но уверен, что ты не сможешь просто так убить, как не мог я, хотя делал это много лет.
  
  - Наверное, ты прав.
  
  Воцарилось молчание. Мит задумчиво перемешивал угли в печи. Ю, не моргая, наблюдал за этим действом. Внезапно Мит спросил:
  
  - Скажи, а ты знаешь, что это уже вторая война?
  
  - Вторая?
  
  - Да. Первая продлилась полгода и закончилась ничем, а точнее мирным договором. Только его никто соблюдать и не собирался, постоянно то одни то другие делали вылазки, все больше по-мелочи. Но со временем Консервисты решили вернуть отбитые у них земли, Федерация - захватить новые. Двух лет не прошло, как война началась снова. И с тех пор уже почти три года тут снова рубятся за одни и те же места. Знаешь, иногда бывает совсем спокойно, а иногда по два месяца только и делают, что рвут друг другу глотки за клочок земли километр на километр. А ты этого и не знал?
  
  - Нет. То есть ходили слухи, что война якобы кончилась, и нас держат там зазря. Значит так оно и было... Вот ведь подонки!
  
  - Да, уж. Подонки...
  
  11
  
  Прошла еще неделя, Ю достаточно окреп и готов был выйти в первый раз. Мит дал ему теплую одежду, оба Выстрела засунул себе за пояс, напутственно похлопал Ю по плечу и откинул полог.
  
  Ю достаточно быстро привык к яркому свету, и стал осматриваться. Было не слишком холодно. Ранняя весна, кое-где прогалины. Их блиндаж располагался довольно высоко на пологом склоне на опушке леса, полузасыпанные окопы тянулись в обе стороны. Лес был впереди, а за спиной огромная равнина. Много километров снега, смешанного с грязью, следы гусениц во всех направлениях, воронки от взрывов, окопы, и ни одного человека. Ю смотрел дальше: река и горы. Ю никогда не видел свои горы издалека, но был уверен, что видит сейчас менно их. Ему надо было туда, но еще не сейчас. Сначала нужно было раздобыть оружия и пополнить припасы.
  
  - Нам туда. Тот конвой там. - Мит указывал на юго-восток. Там, в лесу был разбитый конвой. Мит нашел его еще несколько дней назад, но тогда там еще сновали солдаты и собирали грузы. Теперь они собирались туда, там наверняка было чем поживиться. Было утро и к середине дня они уже должны были вернуться.
  
  - А где ты нашел мою капсулу? Там были еще?
  
  - Примерно там же. Но только твоя. Пойдем?
  
  Ю кинул еще один взгляд на свои горы, и направился, хромая, вместе с Митом в лес.
  
  Они шли не меньше двух часов. Сначала продирались через подлесок, потом вышли на разбитую взрывами дорогу. На дороге снега не было, только широкая колея разбитая колесами и гусеницами. На западе зазвучали раскаты грома. Они это даже не обсуждали, даже Ю уже привык глухим звукам далеких взрывов. Людей они не встречали. Мит объяснил, что эта дорога уже давно заброшена, фронт далеко, делать здесь нечего.
  
  - Тогда что здесь делал конвой? И кто его разгромил?
  
  - Точно я не знаю. Да и откуда? Видимо, конвой то ли заблудился, такое бывает, то ли они решили всех обыграть и пошли здесь. Разгромили диверсанты, больше некому.
  
  12
  
  Наконец вдали показалось то, что когда-то было конвоем. Повсюду были видны следы яростного боя: воронки, обугленные и поваленные деревья, следы крови на снегу. Ни одной целой машины не осталось, все что могли двигаться были отогнаны, те, что еще можно было отремонтировать - отбуксированы. Тела тоже забрали, только два тела диверсантов виднелись неподалеку в лесу, врагов не стали хоронить.
  
  Они подошли к первой из искореженных машин. Огромный, метра четыре в высоту, столько же в ширину, и длинной метров тридцать, колесный автопоезд был искорежен и пуст. Мит полез внутрь через пролом в корпусе, Ю остался на дороге. Минут через пять Мит выбрался. Он был явно недоволен.
  
  - Ничерта не оставили. Пойдем к следующему.
  
  В следующем они нашли две канистры керосина. Остальные грузовики были пусты.
  
  - Не густо. Пожрать нету. - Мит начал клясть всех "их" на чем свет стоит.
  
  - Так и пойдем обратно?
  
  - Пойдем, делать нечего. - брюзжал Мит.
  
  - Я обыщу тела.
  
  - Валяй.
  
  На этот раз Мит остался на дороге. Курил, сидя не канистре с керосином. Ю пробирался через сугробы к первому телу, дважды проваливался по пояс. Наконец он добрался. Диверсант лежал навзничь. Ю перевернул тело, на него уставились покрытые инеем глаза на обледеневшем лице. Мит инстиктивно отпрянул, но быстро взял себя в руки. Он принялся шарить по карманам, стараясь больше не смотреть в лицо. В подсумке он нашел пару Выстрелов, в другом два брикета с пайком.
  
  - Ты скоро там?!
  
  - Ага! Иду!
  
  Ю побрел обратно, когда нога в очередной раз провалилась в снег, он почувствовал, что там под снегом что-то есть. Он пошарил в снегу рукой и вытащил оружие. Оно казалось целым.
  
  - Я винтовку нашел!
  
  - Вижу. Давай ее сюда.
  
  Мит помог Ю выбраться на дорогу и принял винтовку.
  
  - Заряд кончился. Но похоже, что рабочая. - объявил Мит.
  
  - Это радует. Я еще два Выстрела нашел.
  
  - Тоже дело. Оставь их себе, ага, и винтовку возьми. Я канистры потащу.
  
  - А остальные тела? - Удивился Ю - Там еще не меньше трех. Я схожу.
  
  Ю снова пошел через сугробы. У других диверсантов поживиться было нечем, только фляжка. Они направились в сторону своего убежища.
  
  13
  
  Полпути вдоль той же дороги, потом снова сквозь подлесок. Шли молча. Молчание первым нарушил Ю:
  
  - Завтра я уйду.
  
  Мит был уверен, что Ю скажет это именно сегодня. Правда он думал, что это будет сказано вечером, а не по пути.
  
  - Ты уверен? Я, знаешь, не смогу пойти с тобой.
  
  - Да, я уверен. Ами ждет меня там.
  
  - Мне не хотелось тебе этого говорить, но, знаешь, вряд ли она ждет тебя.
  
  - Что?
  
  - Мне хочется верить в лучшее, но я знаю эту гадскую войну лучше тебя. Вряд ли твоя Ами пережила посадку. Вряд ли она смогла прожить месяц зимой в горах. Вряд ли она смогла избежать патрулей. Вряд ли она нашла дорогу домой. И уж совсем невероятно, знаешь, что она сделала ВСЕ это.
  
  - Зачем ты так говоришь?! Чего ты хочешь?! - Ю не понимал.
  
  - Не ори. Я говорю как есть. Не хочу, чтобы ты пошел на бойню ради никчемной надежды.
  
  - Мы условились... Мы условились с ней встретиться там. Она ждет меня.
  
  - Знаешь сколько я видел смертей ради женщины? Любить во время войны - непозволительная роскошь. Любовь не стоит...
  
  - Не смей так говорить! - Ю толкнул Ами в грудь.
  
  - Ну ударь меня! Ударь! Давай! Не хочешь слышать правды, ударь меня!
  
  - Ты хочешь, чтобы я тебя ударил?! Будет тебе!.. - Ю не успел ударить, хоть уже был готов.
  
  - Стоять! Стоять, не двигаться! Руки за голову!
  
  Ю впервые за почти месяц услышал голос кого-то кроме Мита. Но он не был рад этому голосу.
  
  - Быстро, руки за голову!
  
  Мит смотрел на Ю, говоря своим взглядом: "Делай как говорят. Не рыпайся." Ю повиновался.
  
  Из-за деревьев вышли два человека в синей форме Федерации, на лицах форменные маски, поверх формы белые маскхалаты. Их винтовки были направлены на Ю. Мит медлено повернулся к ним лицом:
  
  - Свои. Не стреляй. Свои.
  
  - Стоять! Оружие сюда. Отвернулись оба. Не подходи к нему. - теперь он обращался к Ю - Давай сюда винтовку, медленно сними, медленно.
  
  Ю стал медленно снимать винтовку с плеча. Стараясь ничем не спровоцировать патруль, он тем не менее исхитрился незаметно зажать Выстрел в руке. Патрульные были уже в двух шагах, и Ю готов был отдать им винтовку, когда Мит воспользовался тем, что все внимание приковано к Ю, и бросился на них с голыми руками.
  
  Ю пытался направить на патрульных Выстрел, но получил прикладом по лицу. От боли в глазах потемнело. Он упал. Сквозь пелену он слышал какую-то возню, потом раздался крик, за ним два выстрела. После этого сознание окончательно покинуло Ю.
  
  14
  
  Сознание вернулось через несколько часов. Ю не сразу сообразил, где он. Болела верхняя губа, все тело страшно замерзло, глаза залеплены снегом. Он убрал снег с глаз и огляделся. Уже начинало темнеть, шел снег, покрывая тела патрульных. Он с удивлением обнаружил в собственной руке сработавший Выстрел, отбросил его в сторону. Голова еще кружилась, все лицо было залито кровью, нос разбит, но зубы, вроде, все на месте. Он продолжал оглядываться. Где же Мит?
  
  Метрах в десяти под деревом лежало тело Мита. Ю полу-подполз полу-подбежал к нему. Глаза Мита были закрыты.
  
  - Мит! Подъем! - Ю тряс его за плечи. Потом он увидел, что грудь Мита пробита навылет. Но даже после этого он не верил и продолжал трясти Мита за плечи - Мит! Очнись! Мы их уделали! Боже ты мой! Нееет! - Ю зарыдал, прижав голову Мита к своей груди.
  
  Мит спас ему жизнь и целый месяц выхаживал. Учил всему. Успел стать самым родным для него человеком. Теперь Мита нет.
  
  Ю оторвался от тела Мита. Надо было его похоронить.
  
  Целый час Ю собирал хворост и складывал костер. Потом он затащил тело Мита наверх и облил керосином. Уже почти совсем стемнело, когда Ю зажег этот костер. Он стоял и молчал, если бы даже кто-то был рядом, он не знал бы что сказать. Простояв со слезами на глазах несколько минут, он стремительно развернулся и направился к телам солдат.
  
  В свете погребального костра он стянул с одного из них форменные брюки и куртку, с другого маску, взял ту винтовку, в которой осталось больше зарядов. Он предусмотрительно выстрелил в воздух, проверяя винтовку. Выстрел сопровождался щелчком и легким жужжанием, с которым небо ушел заряд. Ю был более чем удовлетворен результатом. Облачившись в форму, с винтовкой на плече он, естественно, стал похож на солдата федеральных войск. Теперь патрули при встрече не станут стрелять сразу, но это не сильно поможет, у него нет ни документов, ни убедительной легенды. Но делать нечего, придется им не попадаться.
  
  Только сейчас до Ю дошло, что свет от костра мог быть замечен издалека. Оставаться дальше в этом месте он не мог. Бросив последний взгляд на костер он направился в сторону их убежища. По пути оттер снегом засохшую кровь с лица. Слез больше не было.
  
  15
  
  Ю хотел добраться до их убежища, чтобы провести остаток ночи там, а утром тронуться в путь на Запад. Но найти дорогу оказалось очень непросто. Ночь, снег, лес. Он плохо запомнил дорогу, он устал.
  
  Пробродив несколько часов по лесу, он уж было решил, что совсем заблудился, но тут лес расступился и перед ним открылся вид на долину. Снег прекратился, под звездным небом раскинулся простор. Вдалеке, за рекой виднелся свет. Но это было слишком далеко, километров сто или чуть меньше, на стороне Консервистов.
  
  Он пошел вдоль леса на юго-запад, в надежде добраться до блиндажа. Но его надежды не оправдались. Он шел полчаса, было уже заполночь, он падал от усталости, и решил, что следует остановиться и лечь.
  
  Ю вернулся на несколько метров вглубь леса и увидел поваленное дерево, утрамбовал снег под ним и залез в эту берлогу, укутался в маскхалат. Так он и лежал, переживал снова и снова смерть единственного друга и разлуку с любимой, пока не уснул.
  
  16
  
  Утро не было добрым.
  
  Когда он проснулся, было уже совсем светло. Он сначала не чувствовал своего замерзшего тела. Но стоило ему пошевелиться и вылезти из своей берлоги, как стало значительно лучше. Он распаковал брикет с пайком. Обычная сухая безвкусная бурда, но он ел ее с удовольствием, заедая снегом. Еще в брикете был цилиндр с горячей питательной жидкостью. Вернее сначала он был холодным, но стоило Ю повернуть крышку, как тот в течение трех минут нагрелся. Как и любая еда здесь, жидкость была совершенно безвкусной, и при этом густой и маслянистой. Ю пил ее не глядя, цвет его не интересовал. Но все-таки она была горячей, и пошла на пользу замерзшему Ю.
  
  Тут он услышал странный скрежет со стороны долины. Медленно по-пластунски он добрался до опушки и увидел танки и бронетранспортеры.
  
  Четыре колонны на расстоянии двух-трех километров одна от другой. За ними на чистом белом снегу оставались разбитые колеи. До ближайшей колонны было не больше полукилометра, и скрежет гусениц был теперь отчетливо слышен. Они двигались в сторону реки.
  
  Ю снова углубился в лес, чтобы его никто не увидел, и пошел за ними на запад. Ему нужно было перейти линию фронта, пересечь реку и добраться до родной деревни. Несмотря на то, что ему вчера наговорил Мит, он верил, что Ами его ждет. Воспоминание о Мите болезненно отозвалось внутри.
  
  Ю считал. Если делать в день километров по тридцать-сорок, то за два-три дня он доберется до реки. Сколько оставалось пройти после этого Ю даже не думал. Сейчас главное было добраться до реки.
  
  Внезапно его раздумья были прерваны голосами. Они доносились с опушки леса. Ю медленно направился в их сторону. Каково же было его удивление, когда он вышел прямо к их бывшему убежищу. Возле входя в блиндаж стоял солдат и кричал внутрь:
  
  - Ну, и что там? Чего молчишь?
  
  - Да нет тут ничерта! - доносилось изнутри - Берлога. Но здесь кто-то был недавно. Точняк.
  
  - Ну так вылазь, раз нет ничего!
  
  - Подожди, я жратву нашел, хоть пожрем.
  
  - Ага, вылазь.
  
  - Щас.
  
  Ю увидел двух лошадей неподалеку, они были оседланы. Это явно были лошади тех двоих. Ю стал подходить к патрульному держа его на прицеле. Тут из блиндажа показался его напарник и сразу увидел Ю:
  
  - Эй! - воскликнул он. Первый патрульный развернулся и теперь его ствол смотрел на Ю. Второй не стал поднимать оружия.
  
  - Не стреляй. Свои. - отозвался Ю. У него ну было времени сориентироваться. Он не опускал винтовки.
  
  - Черта с два, свои! Нечего тебе тут делать, иди дальше лес чеши, вместе со своими "Гончими"! - прокричал солдат, вылезший из блиндажа, рассмотрев шевроны Ю.
  
  - Оружие опусти! - добавил первый.
  
  Ю понял, что прямо сейчас его не расстреляют, поэтому предпочел опустить оружие. Патрульный последовал его примеру.
  
  - Я заплутал тут в лесу, с напарником потерялся, ночевал под деревом. Мне бы пожрать чего, а? Вы, парни, не знаете, как добраться до нашего расположения?
  
  - Заплутал, говоришь? А ты хоть знаешь, где оно, расположение-то? - сказал первый и снова стал медленно поднимать винтовку. Второй глянул на первого и последовал его примеру.
  
  Ю понял, что ему не поверили ни на грош. Теперь они потребуют его документы. Пока они не открыли огонь, он прыгнул в сторону, нажав при этом на спусковой крючок несколько раз. Упав в сугроб он продолжал палить вслепую. К его удивлению, в ответ раздалось всего пара выстрелов, после чего все затихло. Пролежав полминуты он осмелился поднять голову. Оба патрульных лежали, изрешеченные выстрелами. На Ю не было ни царапины, но ноги его подкашивались.
  
  Ю оттолкнул тело второго патрульного и забрался в блиндаж. Его мутило. Он запихал оставшиеся несколько брикетов консервов в ранец. Туда же отправился фонарь. Больше и взять-то было нечего. Он направился к выходу.
  
  На улице он обыскал тела, это действо уже стало входить ему в привычку. На лице одного из патрульных не было маски, и на Ю смотрели остекленевшие мертвые глаза. Ю поспешил отвернуться. У солдат он забрал две обоймы и сорвал шевроны, они могли пригодиться ему. После чего направился к лошадям.
  
  Одну лошадь он отослал в лес шлепком по крупу, она была видна издалека и могла привлечь лишнее внимание. Затем он взобрался на другую, и направил ее шагом вдоль леса на юго-запад. Раньше он достаточно хорошо держался в седле, как и любой парень, выросший в деревне, но пять с лишним лет в шахтах не пошли на пользу его навыкам верховой езды. Тем не менее, он неплохо справлялся. Он пустил лошадь трусцой.
  
  17
  
  Проскакав два десятка километров вдоль леса, Ю сделал остановку у ручья. Нужно было сделать перерыв: лошадь не могла скакать долго без перерывов. Ю накормил лошадь овсом из сумки на седле. Поел сам, и стал осматриваться.
  
  Склон становился все более пологим, и теперь перед ним разворачивался не уже не тот простор, что раньше. Реки совсем не было видно, она теперь была скрыта буграми, горы за рекой видны были, но теперь они почему-то казались дальше. Снова через долину пошла техника. Она прошла дальше от Ю чем утром, но в том же направлении. Приглядевшись, Ю увидел, что на этот раз это не танки, а обозы и транспортеры. У реки явно затевалось что-то масштабное.
  
  Нужно было двигаться дальше.
  
  18
  
  Проскакав еще двадцать или тридцать километров, так никого и не встретив по пути, он добрался до небольшой деревушки. Она располагалась на опушке и уходила в лес. Издалека она показалась безлюдной. Ю решил было обойти ее стороной, но понял, что лошади давно пора отдохнуть, к тому же там могло быть, чем поживиться. Он уже свыкался с ролью собирателя. Он был готов и дальше обыскивать тела и оставленные жилища. Эта роль не слишком нравилась ему, но ничего лучше он придумать не мог. Пусть кто-то назовет его мародером, ему было все равно.
  
  Он пустил лошадь шагом и въехал в деревню, держа винтовку на коленях. Это оказалась обычная деревня: полторы улицы, два-три десятка домов. Деревня действительно была пуста. В большинстве домов были выбиты стекла, стены покрыты мхом, в некоторых крышах проломы. Стояла полная тишина. Не похоже было, что здесь шли бои, просто несколько лет в этом поселке никто не жил. Ю даже не хотел думать, почему эту деревню оставили. Выбрав дом поцелее, он спешился и привязал лошадь к крыльцу.
  
  - Есть кто живой?! - крикнул он, открыв дверь. Никто не отозвался, он вошел.
  
  Внутри было пусто и сыро. Вся обычная для деревенского дома мебель была покрыта толстым слоем пыли, углы затянуты паутиной, печь явно не топили много лет. Поскольку был вечер и на улице стремительно темнело, Ю реши переночевать здесь, отогреться. Но сначала он собрался найти погреб, там могла быть нормальная еда. Хотя у него и было несколько консервов, он хотел найти что-то, что имело бы вкус. За последний месяц эта безвкусная замазка очень сильно его достала, да и на Фурии кормили ненамного лучше, поэтому он многое бы отдал за банку маринованных овощей и немного сушеного мяса.
  
  Под ногой скрипнула половица, это был люк в погреб. Ю открыл люк, зажег фонарь и стал спускаться. Фонарь был полудохлый, света давал немного, но кое-что разглядеть было можно. Надежды Ю полностью оправдались: в погребе было полно маринованных овощей и консервированного мяса. Трудно было описать радость Ю. Он выбрался из погреба с зажатыми подмышками банками. Теперь ему оставалось только растопить печь и обогреться. Но не бывает слишком хорошо. У входа Ю услышал треск мотора и голоса:
  
  - О, блин, конь!
  
  - Заткнись. Не наше дело. Чей конь-то? "Сотники", судя по шевронам. - он имел в виду нашивки на седле - Мать их, что им-то тут надо?
  
  - Какой тебе до этого?! Черт с ним. Ну давай в хате посмотрим, раз тебе не имется.
  
  - Заткнись, пьянь! Чего вылупился? Иди посмотри. Я тут буду.
  
  - Да пошел ты! - сказал первый, но пешел сам - Ох ты ж, мать твою!
  
  Последнее "высказывание" было достаточно общо, ибо вызвано было падением солдата на крыльце. Судя по голосу и неумению ходить по ступенькам, он был действительно в доску пьян. Ю не стал ждать пока солдат доберется-таки до двери и войдет внутрь. Вместо этого он, стараясь не шуметь, прошмыгнул обратно в погреб и затворил люк, оставив только небольшую щель, чтобы смотреть. Дверь отворилась, солдат шатаясь вошел. Он держал винтовку наперевес, но ствол раскачивался еще сильнее чем он сам, так что вряд ли оружие представляло угрозу.
  
  - Слышь ты, дай фонарь, ничерта не видно!
  
  - Ты что, обалдел что ли совсем?! - донеслось с улицы - У тебя ж свой есть!
  
  - Умник, мать твою. - пробормотал вошедший себе под нос, но фонарь зажег - Нет тут ничерта! - крикнул он в сторону двери.
  
  - Ну так и вылазь оттуда!
  
  - Да пошел ты! Хрен я вылезу! Вали!
  
  - Вот ведь скотина! - донеслось с улицы.
  
  На улице заржала лошадь, потом послышался топот копыт. Топот отдалялся. Это тот, что остался на улице спугнул лошадь и теперь сам тупо ржал. Видимо, он был ненамного трезвее вошедшего. После этой выходки он укатил.
  
  Тем временем вошедший завалился в кресло. Но не прошло и минуты, как он встрепенулся, сорвался с кресла и принялся закидывать дрова в камин. Ю уже начал обдумывать, как он выскочит, воспользовавшись тем, что солдат пьяный в доску, и оглушит его, а в случае необходимости и пристрелит. Но он не успел даже додумать, как на улице снова послышался шум. На этот раз скрежет гусениц. Одна из машин остановилась поблизости.
  
  - Сюда, сержант! Здесь вполне приличный дом. - Ю показалось, что это голос того, второго. Скорее всего, так оно и было.
  
  - Отделение, мать вашу, заходи! - видимо, это был сержант. Отделение ответило на это дружным гоготом и принялось заходить. Теперь Ю казалось, что все они пьяны.
  
  Шум моторов стихал и отовсюду теперь доносились голоса. Возле входа разыгрывалась очередная сцена:
  
  - Ну что, сержант, как твои, расположились?
  
  - Так точно, майор. Располагаемся в этой халупе.
  
  - Хорошо. Так, запомни, еще раз увижу этого твоего, как бишь его, ну ты в общем понял, пьяным в дозоре, всем по бошкам надаю.
  
  - Есть, майор. Разрешите идти?
  
  - Проваливай.
  
  Сержант вошел внутрь, хлопнув дверью:
  
  - Так, все заткнулись! Печь растопить! Так, где этот Лум!?
  
  - Я!
  
  - Заткнись! Так, еще раз попадешься мне пьяным в дозоре, майор тебе по бошкам надает! - послышался дружный ржачь - Заткнулись все! Ты понял, Лум?!
  
  - Я! - ответил Лум. Снова раздался ржачь.
  
  - Идиот! Так, лезь давай в подвал, найди чего пожрать!
  
  - Я! - снова отозвался Лум. Видимо у него заело.
  
  Люк отворился. У Ю сердце ушло в пятки. Он задвинулся в самый дальний угол. Лум спускался очень медленно и аккуратно, но тем не менее сверзился головой вниз, сверху раздался гогот, крышка люка захлопнулась.
  
  - Пущай там поваляется, идиот. Давай, наливай.
  
  Пять минут Ю сидел, боясь вдохнуть, и слушал звон бутылок и смех. Лум не шевелился. Подождав еще немного, Ю осмелился и нащупал у Лума артерию на шее. Пульс был, сознания - нет. Ю решил выбираться. Он приладил маску к лицу. Но тут Лум зашевелился. Не желая терять шанс, Ю оглушил его ударом приклада по затылку и решительно откинул крышку люка.
  
  - О, блин, смотрите, таки не угробился. Давай сюда, что нашел.
  
  - Ты чего маску-то нацепил?
  
  Ю предпочел пробормотать что-то неразборчивое и пулей выскочил на улицу. Из-за спины раздавались возгласы:
  
  - Блевать побежал, идиот... В маску не блевани! - шутка была принята на-ура.
  
  - Ну и черт с ним. Вернется. - Ю показалось, что это был голось сержанта - Только бы на майора не нарвался, идиот. Наливай.
  
  Ю прислонился к двери спиной и отдышался. Взяв себя в руки, он направился вдоль по улице в сторону леса. Он надеялся, что Лум очнется нескоро, а отделение напьется в доску и ничего не заметит.
  
  В поселке расквартировался целый мотопехотный полк. Три десятка бронемашин. Около двух с половиной сотен человек личного состава, и весь этот личный состав сейчас надирался по домам. Лишь несколько человек было на улице. Каждый был занят своим делом: двое обстукивали траки и катки транспортеров, один бегал с круглыми глазами и пытал всех, где майор, остальные тоже чем-то каждый занимались. Ю спешил выбраться из поселка.
  
  19
  
  Ю совсем не улыбалась перспектива второй подряд ночевки в лесу. И в этот раз ей не суждено было воплотиться. На окраине поселка с проезжающей бронемашины спрыгнул солдат в форме мотопехотинца. Было темно, поэтому он сразу не разглядел, что на Ю форма конного патруля. Отличалась она только шевронами. Мотопехотинец обратился к Ю:
  
  - Здравья желаю! - Ю ответил приветствием на приветствие. Пехотинец продолжал - Здесь расквартирован полк "Черепах"?
  
  Ю понятия не имел, но решил, что скорее всего - да.
  
  - Ага, тут он. А ты чего хотел? - Ю намеренно взял хамоватый тон, подражая тем солдатам.
  
  - Мне нужно третье отделение второго взвода второй роты четырнадцатого мотопехотного полка. Поступаю в распоряжение сержанта Нэша, для дальнейшего выдвижения на фронт.
  
  - Не ори. Чего передо мной отчитываешься? Оно мне надо? Ступай вон в поселок, спроси кого-нибудь другого. - Ю спешил убраться подальше.
  
  - Виноват.
  
  - Ты чего, из учебки только что, что ли?
  
  - Так точно.
  
  У Ю в голове созрел план. Вернее не совсем план, плана как такового у Ю не было. Он сам не заметил, как начал действовать быстрее, чем строить планы. Пока что он лишь понимал, что должен занять место этого парня в армии. Раз полк шел на запад, значит Ю хотел быть с этим полком.
  
  - Ну, давай тогда, провожу тебя, что ли.
  
  - Был бы благодарен.
  
  - Айда за мной.
  
  Ю завел бедного парня за ближайшую избу. Пока тот не успел задать вопросов, Ю оглушил его. Он действовал быстро, как опытный диверсант. Обыскал карманы, нашел приказ о переводе в действующую армию, присвоил шеврон и содержимое подсумков и ранца. Все было готово, для вступления в армию. Оставалась только одно - избавиться от тела. Ю отволок его метров на сто в лес, сделал кляп из ремня и привязал к дереву. Ему и в голову не приходило, что он, скорее всего, обрекал парня на верную смерть. И это было хорошо, иначе он не смог бы так хладнокровно оставить того замерзать в лесу, и весь его план провалился бы.
  
  Закончив таким образом свое превращение в мотопехотинца, Ю направился в сторону деревни. Он сам поражался своей уверенности, но продолжал идти вперед.
  
  Справившись у одного пехотинца, где расположено третье отделение второго взвода второй роты, он направился к тому дому, в котором скрывался в подполе от пьяных солдат. Простояв полминуты в нерешительности перед дверью, он решил, что это отделение не лучше и не хуже любого другого. Не позволяя себе дважды передумать, он отворил дверь.
  
  20
  
  Ю решительно вошел. Картина, которая предстала его взору, вполне соответствовала его ожиданиям. Три человека храпели в обнимку на кровати, еще трое, в том числе сержант, продолжали шумно пьянствовать за столом. Ю не нашел для себя идеи лучше, чем шумно кашлянуть, и тем самым привлечь внимание. Это ему удалось, сержант и один из его собутыльников повернули свои головы к Ю. Ю поспешил доложить:
  
  - Здравья желаю, сержант! Рядовой Ют - по документам его звали именно Ют - прибыл в ваше распоряжение для дальнейшего прохождения бессрочной службы по призыву.
  
  Сержант смерил его взглядом с ног до головы, потом смерил еще раз, и только после этого сказал:
  
  - О, как! И что мне с тобой теперь делать? Накой ты мне сдался такой? Из учебки только что, что ли?
  
  - Так точно, сержант.
  
  - Еще один сопляк! Мать их так! Кого они мне подсовывают?! - запричитал сержант.
  
  - И не говори, сержант!.. - попытался вставить один из рядовых.
  
  - Заткнись. - сержант попытался отвесить выскочке оплеуху, но тот пригнулся. Сержант не стал повторять попытку и обратился к Ю - Ну, садись, раз пришел.
  
  Ю подобрал валявшуюся в углу табуретку и сел к столу. Сержант сразу налил ему стакан полупрозрачной мутно-коричневой жидкости и приказал:
  
  - Пей!
  
  Знакомство Ю с алкоголем ограничивалось парой стаканов самогона в деревне много лет назад, да несколькими глотками подобной бормотухи из фляжки, добытой Митом неизвестно где. Тем не менее, он усилием воли выпил одним залпом стакан этого горлодера. Горло его воспылало, но огурец, заботливо подсунутый сержантом и проглоченный одним махом, заметно облегчил страдания. Пройдя с честью эту своеобразную проверку на вшивость, Ю заметно вырос в глазах тех, чьи глаза еще были открыты, в том числе и сержанта.
  
  - Ладно. - одобрительно сказал сержант - А теперь к делу. Давай документы.
  
  Ю передал сержанту бумаги. Тот почти полминуты пытался сфокусировать на них разбегающиеся глаза. Это ему так и не удалось, поэтому он снова уставился на Ю. Глаза его нахмурились:
  
  - Почему небритый!? - взревел он.
  
  Ю подскочил и вытянулся по стойке смирно:
  
  - Виноват. Добирался двое суток на попутках, не имел возможности. - в глазах у Ю потемнело: эта бодяга быстро била в голову.
  
  - Заткнись!.. Ладно, садись. - смягчился сержант.
  
  Ю поспешил сесть, пока не завалился набок. В это время люк в подполье открылся, и из него показалась голова Лума. На лбу его краснела огромная шишка. Сержант явно был рад его видеть:
  
  - Лум, твою мать. Ты где был? Мы думали, ты ушел.
  
  В ответ Лум пробубнил что-то невнятное.
  
  - Заткнись! Возьми его - сержант ткнул пальцем в уснувшего тем временем рядового за столом - и вали спать.
  
  Лум снова стал что-то бубнить, но приказание выполнил. Отволок за подмышки перепившего рядового на одну лавку, сам завалился на другую. Тем временем сержант налил себе, Ю и парню, еще сидящему за столом. На этот раз не по полной, а по пятьдесят. Не говоря ни слова они выпили. Ю готов был пить с этими людьми сейчас, идти с ними в бой завтра, и пристрелить любого из них потом, если они посмеют встать на его пути к Ами.
  
  21
  
  И Ю и сержант уже еле ворочали языками. Ю не умел пить, а сержант выпил слишком много. Все остальные дрыхли в самых невероятных позах.
  
  - Ты мне, Ют, нравишься. - говорил сержант наливая им еще по одной. Большая часть оказалась не в стаканах, а на столе - Славный ты, Ют, парень...
  
  - Аым. - согласился Ю.
  
  - Заткнись. - миролюбиво сказал сержант, после чего в очередной раз резко сменил тему - Ты мне вот как скажи, зачем они нам придумали эти гадские маски?
  
  - Ну, как? Это для этого. И чтобы пыль там. И чтобы грязь не в глаза. Солнце не светило... не слепило. И для... Ну, я не знаю.
  
  - Эту чушь вам в учебке втирали?
  
  - Аым. - кивнул Ю.
  
  - Чушь! - воскликнул сержант и грохнул кулаком по столу. Потом он внезапно сменил тон, заговорил почти шепотом, быстро и неожиданно разборчиво - Это они тебе все говорили, чтобы ты даже и не сомневался в полезности форменной маски. А я скажу тебе по-другому. Маска лишает тебя лица. С тобой рядом гибнет твой товарищь, а ты этого даже и не замечаешь. Не видишь этих остекленевших глаз, не видишь этого ужаса, видишь аккуратное мертвое тело. - сержант продолжал - Наше, да и их тоже, оружие почти никогда не ранит, не отрывает ноги, не калечит. В тебя попали - ты умер. Но не просто умер, тебя не стало, ты исчез как будто и не было тебя. Никаких опознаний в лицо или по особым приметам, только по биркам на шее. Перекличка. Один раз не откликнулся - вычеркнули. Все, больше тебя никто не вспомнит. Никаких похоронок, никаких похорон, свезли в общую могилу, закатали бульдозерами, доложили кому следует о теле. Все безлико. Никаких различий в форме, и все на одно лицо. Гениально придумано, мать их так!
  
  Ю поразили эти слова и даже немного протрезвили. Он не задавался вопросом, что может удерживать стольких людей в окопах столько времени. Теперь же он никогда не задастся этим вопросом. Все стало ясно. Страха смерти вроде как и не существует, если не видеть смерти в лицо. После смерти та же маска, что и при жизни. У него в голове вспыхнули слова Мита: "Я уж и не помню теперь, почему шел вперед. Пока ребята наши гибли по одному - еще помнил, а как все за раз полегли - так и забыл." Все устроено так, что отряд не замечает потери бойца. Только боец, Мит, заметил потерю отряда. Редкий случай. Поэтому и дезертиров мало. Сержант тем временем продолжал:
  
  - Все, спать. Завтра пойдешь в дозор с Лумом, как новичок. А этого негодяя, Лума, я еще завтра обрадую тремя нарядами вне очереди. Задолбал он уже. Вали спать, салага.
  
  - Есть.
  
  - Заткнись. - подвел итог ночному разговору по-душам сержант Нэш.
  
  22
  
  Дозор не представлял из себя ничего особенного. Ю с Лумом катились на квадроцикле впереди взводной колонны. Лум за рулем, Ю на лучемете. Никаких происшествий не было. Тряслись по ухабам полдня, потом привал на обед, обычная замазка в роли еды, потом снова по ухабам. Было тепло, снег повсеместно таял, и по этому поводу повсюду была грязь. Целые потоки грязи. Лужи превращались в озерца, грязные озерца.
  
  Лум без умолку говорил: нес околесицу, какие-то байки из своей или чужой жизни без начала и конца, сам над ними смеялся. Ю иногда посмеивался вместе с ним, чаще же просто оставлял его слова без внимания. Иногда Лум замолкал. Замолкал надолго, на час или даже больше, без видимых на то причин, без видимых-же причин снова заводил свою шарманку. Ему было все равно, слушают его или нет.
  
  За день они таким образом отмахали километров пятьдесят. Если бы не грязь и бездорожье, отмахали бы больше, да только больше было не нужно. Они добрались до конечной точки сегодняшнего броска еще засветло.
  
  До реки оставалось, как им объявили, два километра. Завтра им предстояло с ходу форсировать реку на бронемашинах. После высадки они должны были вступить в бой с незначительными силами противника, подавить сопротивление и закрепиться на том берегу.
  
  Ю сначала удивило то, что известие о предстоящей битве не произвело на его сослуживцев должного, как ему казалось, впечатления. Все ограничилось фразами вроде: "Мы им зададим перцу." и "Блин, опять жрать придется лежа в окопе, бошки не поднимая." Но потом он вспомнил вчерашний разговор с сержантом, и это помогло ему понять происходящее, хоть и не до конца.
  
  В планы Ю не входило участие в бою. Но раз уж ему все равно предстояло форсировать реку, так уж лучше в окружении вооруженных до зубов воинов, чем в одиночку, особенно если там ждало сопротивление.
  
  В общем первый день Ю в армии закончился тем, что на оставшееся время начальством был объявлен сухой закон, и все разбрелись по заранее развернутым палаткам, каждая на взвод. Лум пошел в караул: сержант Нэш, как и обещал, влепил ему три наряда вне очереди. Все приводили форму одежды в порядок, чтобы завтра безликими, как и положено, вступить в бой. Разговоров почти не вели, засыпали быстро.
  
  23
  
  Всю ночь Ю мучали если не кошмары, то, по крайней мере, "напряженные сны." Он видел во сне умирающую мать, сожженную деревню, убитого Мита, убитых патрульных, убитую Ами. Он сам расправлялся с десятками людей в масках. Иногда маски срывались и он видел под ними свое лицо, или лицо того парня, Юта. Он видел себя убитым десятки раз, но испытывал не страх, а сожаление о том, что не дошел до Ами. Десятки раз он видел себя убийцей, но испытывал не угрызения совести, а страх.
  
  Потом эти сны ушли туда же, откуда пришли, и он увидел Ами. Он вспоминал все те моменты, когда они были вместе, особенно те несколько дней на корабле, перед прыжком в неизвестность. Он видел свои родные места и Ами там. Это напоминание о цели его путешествия было ему просто необходимо перед тем, как идти в бой.
  
  24
  
  Прозвучал сигнал побудки:
  
  - Взвод!!! Подъем!!! - орал лейтенант во всю глотку - Вставай, ты, скотина! - орал он скидывая кого-то со шконки - Пять минут на одевание. После этого построились все возле боевых машин. Командиры отделений, командуйте.
  
  - Отделение!!! Три минуты на одевание. После этого, у боевых машин. - подхватили сержанты в один голос.
  
  Ю неожиданно для себя справился с одеванием всего за четыре минуты, и, хотя он был последним из отделения, построившимся возле БМП, выговора от сержанта не получил.
  
  - Командиры отделений, доложить о готовности личного состава! - орал лейтенант.
  
  - Первое отделение - все! - проорал командир первого отделения, остальные вторили ему.
  
  - По машинам! - скомандовал майор, заслушав доклады командиров взводов. Лейтенанты довели приказ до сержантов, сержанты до бойцов, те повтискивались в свои БМП.
  
  Для Ю это был его первый раз в БМП. Для него вообще все было в первый раз, но он, как это ни странно, не допускал грубых ошибок и не обращал на себя лишнего внимания.
  
  В бронетранспортере было тесно. Двое в переднем отсеке, остальные шестеро в заднем. Пространства два на два метра, и высотой в полтора метра, едва хватало для шестерых бойцов в полной выкладке. На всех маски. Ю, даже пробудь он с ними год, не смог бы отличить одного от другого, только сержанта по нашивкам.
  
  Машина взревела мотором и сорвалась с места. Трясло страшно. Сержант Нэш орал, перекрикивая гул:
  
  - Ют!
  
  - Я! - отозвался Ю.
  
  - Раз это для тебя первый настоящий бой, как высадимся, не лезь на рожон. Но и прятаться не смей, увижу - сам пристрелю. Понял?
  
  - Так точно.
  
  - Заткнись. - как всегда поставил точку сержант.
  
  Даже сквозь грохот механизмов послышались звуки разрывов. Начался артобстрел. Всего через несколько минут им предстояло нырнуть в реку.
  
  25
  
  Грохот все нарастал, но неожиданно затих, уступив место шуршанию воды за бортом. Ю догадался, что теперь их БМП плывет через реку. По обшивке то и дело что-то било. Ю вцепился в свою винтовку, скоро, уже очень скоро, он пустит ее в ход против тех, кто защищал его родные земли.
  
  Вдруг послышался особенно сильный разрыв. Транспортер тряхнуло. Еще один удар от которого зазвенело в ушах. За ударом последовала яркая вспышка. После этого события разворачивались стремительно. Половины стены первого отсека как будто бы не стало. Через метровую пробоину второй отсек моментально наполнился водой. Глаза, рот, уши - все застлало мутной холодной жидкостью. У кого-то сработала винтовка, судя по вспышке в равномерной густой пелене вокруг. На полсекунды Ю потерялся. Этого времени хватило на то, чтобы хлебнуть воды. До Ю дошел весь ужас положения: их подбили, они тонули. Ю оттолкнулся от тела слева от него и вынырнул через пробоину в корпусе. В этот же момент то, что когда-то было БМП, легло на грунт.
  
  Ю оттолкнулся ногами от чего-то твердого, видимо, дна, и стал стремительно всплывать. Глубина была не меньше шести-семи метров. Всплывая, Ю сбросил с себя ранец и маску, автомат он оставил еще в БМП. Наконец он достиг поверхности, выкашлял воду и жадно стал хватать воздух.
  
  Вода была неимоверно холодной. Отдышавшись, Ю стал озираться по сторонам. С одной стороны в реку входило еще два БМП, еще несколько находились к реке, по ним нещадно палили с противоположной стороны. Берега с остатками снега были грязными, повсеместно изрытыми взрывами. Над головой, в сером небе, виднелись выстрелы артиллерии. Ю посмотрел выше по течению. Покачиваясь на свинцовых волнах, к нему приближалась сплавная мина. Ю хватанул ртом воздуха и занырнул, как можно глубже, стараясь при этом отплыть как можно дальше. Он пробыл под водой около минуты, после чего всплыл. Он стал озираться по сторонам, мины нигде не было видно. Заместо этого в паре метров от Ю возник столп воды, следствие взрыва. Ю снова оглушило. От холода у Ю сводило все члены. Он понял, что пора выбираться из воды. Недолго думая он выбрал западный берег, хотя, если бы восточный оказался ближе, он, возможно, выбрал бы его.
  
  Ю старался продержаться в воде, сколько было сил. Он приблизился к берегу настолько, чтобы упереться ногами в дно, но не спешил слишком уж высовывать голову. Он просто старался как можно дальше по течению отойти от места боя. Таким образом минут за пятнадцать, а это было очень нелегко в ледяной воде, он спустился по течению примерно на полкилометра. Здесь боя не было. Ю решился вылезать из воды.
  
  26
  
  Медленно, с опаской озираясь, Ю вышел на берег. Выше по течению продолжался бой, здесь же было тихо. Ю сделал десяток шагов вглубь. Здесь берег был круче, чем у места высадки, и Ю стоило немалых усилий взобраться по нему. Он скользил и падал в полузамерзшей жиже, но все-таки взобрался.
  
  Ю пригнулся и побежал дальше от берега. Пробежав метров тридцать, он провалился в окоп. Артобстрел на этом дальнем фланге понаделал делов, все отделение лежало перебитое. Не раздумывая, Ю стал стаскивать с одного из убитых солдат-Консервистов его форму. Во-первых, ему срочно нужно было сменить мокрую одежду, иначе он рисковал погибнуть от переохлаждения. Во-вторых, разгуливать по этому берегу в форме Федеральных Сил было небезопасно. Судя по тому, что видел Ю, прорыв не удался, и это все еще была территория Консервистов.
  
  Закончив таким образом свое очередное перевоплощение, полуживой от усталости и холода, Ю, предусмотрительно прихватив винтовку, побрел в сторону гор, теперь уже в качестве солдата другой стороны.
  
  Ю оставил за спиной покореженный остов бронемашины. Он отошел от нее метров на двадцать и приближался к лесу, когда внутри нее что-то рвануло, и Ю в спину впился стальной обломок. Последней его мыслью было: "Как обидно погибнуть теперь!.."
  
  27
  
  Ами плакала. Всю последнюю неделю она только и делала, что плакала. Эра закончила шерудить угли в печи и вернулась к Ами, села рядом с ней, положила ее голову себе на колени:
  
  - Ами, не надо. Прекрати. Все будет хорошо. Я уверена, он придет, как обещал. - не уставала она утешать Ами.
  
  - Эра! Я больше не могу. Месяц. Мы ждем Ю здесь уже целый месяц. - всхлипывала Ами - Он погиб, как и все остальные. Уже месяц.
  
  - Не спеши оплакивать его. Один раз ты уже поспешила. Помнишь? Там, на корабле. Но он тогда оказался жив. И сейчас он жив.
  
  Ами помнила. Тогда ее жизнь как будто прекратилась, а потом, с его появлением, началась снова.
  
  - Эра, я молю Бога, чтобы ты оказалась права. Спасибо тебе, что ты со мной.
  
  - Когда те двое ушли, Ами, а ты решила ждать Ю, я не могла оставить тебя.
  
  Эра говорила о двух мужчинах, которые, увидев после посадки, что от их деревни осталось одно пепелище, ушли дальше в горы, оставив двух девушек на произвол судьбы. Впрочем, девушки сами решили остаться. Больше девушки не встречали никого с Фурии. Они жили в единственном более или менее целом доме на окраине деревни, питались найденными припасами и дарами леса, грелись у разбитой печки.
  
  - Ами, ты знаешь, я очень долго жила вашим чувством. Я его люблю всей твоей любовью.
  
  Ами перестала плакать и непонимающе смотрела на Эру.
  
  - Моего Юи? - Ами иногда любя называла его этим девчачьим именем, как иногда называла его мать.
  
  - Да. Твоего Юи. Помнишь, когда ты держала его умирающую мать за одну руку, ведь это я держала ее за другую. Ты мне все о нем рассказывала. Я не один раз носила ему твои записки, которые ты мне сама читала... Я всегда была тенью ваших отношений... Но ты не беспокойся. Я никогда не перейду тебе дорогу, а сам Ю никогда не предпочтет меня тебе. Ведь там, на корабле, я держалась в стороне, когда вы были вместе. Я просто хочу дождаться его здесь вместе с тобой. Хочу убедиться, что вы будете вместе... Лучше прождать его много лет, и не дождаться, чем уйти, и навсегда потерять даже шанс встретить его.
  
  - Спасибо тебе, Эра. - Ами была тронута словами Эры - Мы дождемся его. Пусть он придет через много лет, мы его дождемся.
  
  Ами вытерла остатки слез, она была преисполнена решимости дождаться Ю, чего бы ей это не стоило.
  
  28
  
  Сознание к Ю возвращалось болезненно. Голова его буквально раскалывалась, его тошнило, спина и ребра жутко болели, но тем не менее ему больше ничего не оставалось делать, кроме как приходить в сознание, назад пути не было. Постепенно взор его прояснился настолько, что он разглядел силуэт, склонившийся над ним:
  
  - Кто ты? Как тебя зовут?
  
  Ю казалось, что это с ним уже было. Только на этот раз этот вопрос был задан не заботливым голосом Мита, а требовательным человеком со злым лицом, и совсем не заботливо. Ю не нравилось место, где он оказался: этот человек с неприятным голосом, грязно-серый обшарпаный потолок. Ю попытался снова отключиться, но реальность упорно держала его, подбрасывая все новые детали: шум ливня за окном, затянутым металлической сеткой, кашель на заднем плане, тяжелые шаги в коридоре. Тем временем человек продолжал, повысив голос:
  
  - Отвечай! Имя, звание, место службы, цель проникновения в тыл? - этот человек стрелял словами, как из лучемета.
  
  - Ю. Я родом из этих мест.
  
  - Так, с именем все ясно. Это мы знали и без тебя. С какой целью пытался проникнуть в тыл?
  
  - Я шел домой, меня ждет любимая там, в горах. Я случайно оказался в армии федералистов.
  
  - Случайно?! А по нашим данным ты покинул эти края шесть лет назад, и с тех пор прибывал на Фурии, в то время, как мы тут защищали свои и твои, между прочим, земли. Также нам известно, что два месяца назад ты вступил в Федеральные Войска. Зачем тебе еще быть здесь, если ты не шпион и не диверсант? Отвечай! Забросили сюда, как знатока этих мест? Я это докажу!
  
  - Доказывай, что хочешь, кому хочешь, только не мне. Мне плевать на тебя и на то, кто ты есть. - Ю не хотел больше видеть этого орущего и трясущего перед его лицом какими-то бумагами человека. Тот пришел в ярость:
  
  - Докажу! Очень жаль, что ты оказался ранен, а наш старомодный закон запрещает ставить к стенке раненных военнопленных, до тех пор, как мы сами их же и не вылечим. Так что у тебя еще есть время, чтобы выложить нам все, что ты знаешь. Кто знает, может для тебя и не все еще потеряно. Зависит от того, насколько ты сможешь нас заинтересовать своими сведениями. Может ты и сможешь сохранить свою жалкую жизнь.
  
  - Уйди. - устало сказал Ю - Я тебя прошу, уйди. Бошка раскалывается. - у Ю не было ровным счетом никаких ценных сведений.
  
  - Я еще приду...
  
  - Как можно позже. - последнее слово все-таки осталось за Ю.
  
  Тот человек хлопнул железной дверью палаты-камеры. Рядом с Ю кто-то гнусно хихикал. Ю обернулся. Кроме его койки в помещении стояла еще одна. На ней лежал гнусно хихикающий старикан:
  
  - Эдак на тебя насел старина Дод. Сразу видно - влюбился - старик захихикал еще более гнусно.
  
  - Ты кто? - спросил Ю.
  
  - Эдак я те сразу и ответил. Дод уже месяц из меня имя выпытывает, а ты хошь, что б я тебе так сразу и сказал.
  
  Ю попытался пошевелить плечом, это ему удалось, но сопровождалось болью в спине. Эта боль, видимо, отразилась на его лице, и старик заметил это:
  
  - А чего ж ты хотел? Сорок швов. Обезболивающих на тебя потратили немеряно. Валялся тут накачанный этой дрянью.
  
  - А я тут сколько.
  
  - Да поди уж две недели как. Я думал так и дальше будешь лежать, бормотать какую-то чушь, про какую-то там Ами или Ими... Да ты не боись, я никому это не скажу. Дод вот во второй раз пришел тебя навестить, а ты тут и очнулся. Он аж сам перепугался, а ты ничего так, молодцом держался.
  
  - А он кто такой?
  
  - Дод-то? Старый контрразведчик. Совсем из ума бедняга выжил. Война-то скоро кончится, никто его и не слушает. Он и трепыхается, старается всех подряд прижучить.
  
  - Кончится?
  
  - Ну да. Уже людей-то не осталось. Федералы вон уже полгода не могут на эту сторону реки перебраться, да и на остальных фронтах то же самое. К концу лета и и войне конец. Разойдутся все по домам. Все, кто остался, по тому, что осталось... Дод прям весь изъерзался по этому поводу. Но ты не расслабляйся, тебя к стенке он поставить успеет. - старику так понравилась его собственная шутка, то он снова принялся гнусно хихикать.
  
  - Не успеет. - решительно сказал Ю. Хотя решительным ему быть не полагалось.
  
  - Конечно не успеет. - быстро сменил свое мнение старик - Я тебе сейчас расскажу о том, что непременно сделал бы, будь мои ноги длинны, как раньше.
  
  Ю посмотрел на ноги старика. Вместо ног из-под одеяла торчали две культи по колено. Старик охотно их демонстрировал, вновь гнусно хихикая. Потом он накинул на них покрывало:
  
  - Слухай сюда! Охрана у них тут ни к черту... - начал старик.
  
  29
  
  На следующий день к Ю снова приходил Дод. Долго орал, угрожал, требовал раскрыть военные тайны, все, разом. Ю снова послал его к черту. Дод задергался и объявил, что через три дня состоится заседание трибунала по делу Ю, и тогда ему, Ю, - конец.
  
  Вечером того же дня, старик, так и не назвавший своего имени симулировал, приступ неизвестной болезни. Ю во всю глотку звал докторов. Когда те прибежали, Ю воспользовался моментом, когда дверь была открыта, но никто не смотрел на него. Не вставая с койки, он вытянул руку и щепкой, заранее выбитой из пола, заклинил замок на двери. Теперь тот не закрывался, но никто не мог этого заметить. Как это сделать, научил его старик. Ю ничего не знал точно, но подозревал, что старик вовсе не так прост, как могло бы показаться по его глупому хихиканью.
  
  Врачи, обозленные ложным вызовом, а также гнусным хихиканьем и глупыми шутками старика скоро ушли. Когда окончательно стемнело, Ю постучал в дверь. В двери открылось окошко, в нем показалась морда охранника:
  
  - Чего надо?
  
  Ю не удостоил охранника ответом, вместо этого он дернул дверь на себя и ударил того дужкой от кровати. Охранник свалился прямо в объятия Ю.
  
  У Ю уже был опыт обчищания тел, именно к нему он сейчас и прибег. Форма, шесть Выстрелов, два баллончика с краской для формы - такова была его добыча. Потом он повернулся к старику, попрощался с ним, поблагодарил за все.
  
  - Иди, и никогда не попадайся мне на глаза. - напутственно сказал старик - Я Дода заинтриговал настолько, что он не решиться мне что-то сделать. Так что я все свалю на тебя, и они шустро организуют погоню. - старик хихикнул.
  
  Ю выскочил в темный коридор. Поскольку он знал от старика, что расположены они на третьем этаже, он решил выбираться через окно. Ю добрался до окна, отворил его. Его взору предстала тускло освещенная площадка между зданиями, с другой стороны площадки был забор из стальной сетки. Все-таки это была не тюрьма, охранник был только на одной крыше. Ю дождался, пока тот скроется из виду, свис из окна и разжал пальцы. Приземлился он достаточно удачно, быстро вскочил на ноги и метнулся через площадь. Забор также не представлял собой проблемы, Ю просто поднырнул под сетку и сломя голову побежал в лес.
  
  30
  
  Четыре дня пути в сторону дома. Ю спешил. Он не знал, идет ли за ним погоня, но на всякий случай спешил. Питался ягодами и всякими орехами. Один раз совершил набег на пустующую зимушку охотников, раздобыл там еды, стащил шкуры. Теперь он не мерз по ночам. Тем более, что с каждым днем становилось все теплее. Весна вступала в свои права: снег повсеместно сошел, остался только в некоторых ложбинах, кое где пробивалась трава, на деревьях набухли почки. А вообще, было слякотно.
  
  Сначала Ю не узнавал места, по которым шел, и даже не был уверен, что идет правильно. Но на третий день он понял, что это уже его родные места. Он лежал, засыпал меж двух поваленных деревьев, смотрел на пики гор на фоне стремительно темнеющего неба. Ему оставалось два дня пути. Через два дня он придет домой. Он понял это по тому пику, очертания которого помнил с детства. Пирамида с провалившейся вершиной и одной гранью, увенчанная снежной шапкой, с растущим из пролома лесом. Это был Терраформ-комплекс. Над пиком взошла Фурия.
  
  31
  
  Много тысяч лет назад много миллиардов людей ютились на одной крошечной планете очень далеко отсюда и лелеяли мечту о далеких мирах. Много тысяч лет назад они нашли к ним дорогу. И тогда казалось, что человечество вот-вот вырвется из своей колыбели. Но все оказалось гораздо сложнее. Они не нашли там миров, в которых могли бы жить сразу, как дома.
  
  Но, не смотря на это, человечество не желало и дальше оставаться зажатым на крохотной планете. И тогда его великие умы придумали план, согласно которому люди, пусть даже через много поколений, смогут сделать космос живым.
  
  Человечество никогда не знало работы более протяженной в пространстве и времени, масштабной по затратам сил и средств. Даже без веры в то, что сами доживут до результатов своей работы, миллионы людей строили на орбите своей родной планеты громадные космические корабли. Их называли "Терраформ-комплексами", "ковчегами" или "спорами жизни." Погружали в них семена растений, клетки животных. агрегаты по изменению атмосферы. Сотни ковчегов в год люди отправляли к далеким звездам.
  
  Достигнув своей цели (что удавалось далеко не всем) корабли сотнями врезались в грунт далеких мертвых планет. Внутри срабатывали автоматы, и комплексы начинали изменять атмосферу океаны и грунт вокруг себя. Спустя много лет, они выпускали в океаны простейших, за ними рыб. Эволюция повторялась на планете в сотни раз быстрее, чем на родной планете людей. Для этой эволюции мутации не были нужны. Все виды были представлены на борту корабля в виде клеток, спор, образцов. Когда приходил черед следующего вида, автоматы клонировали, размораживали, выращивали нужное количество. Тупиковые ветви, вроде гигантских ящеров отбрасывались.
  
  Даже такими ускоренными темпами требовались тысячи лет, чтобы сделать планету живой. Все это время автоматы на борту ковчегов скурпулезно следили за выстраиваемой экосистемой. Спустя время ковчеги пустели, разваливались, врастали в землю. Оставались только пирамиды высотой в километр, изъеденные ржавчиной и покрытые у подножья лесами. А вокруг росла трава и деревья, бегали звери, летали птицы. Все было готово, к прибытию людей.
  
  32
  
  Тем временем с родины людей стартовали корабли с поселенцами. Тысячи и тысячи людей, погруженных в ледяной сон, устремлялись к далеким мирам, в надежде на то, что там все будет готово к их прибытию. Многие из них так и оставались блуждать среди звезд в поисках пригодной планеты, ведь терраформирование удавалось далеко не всегда, и автоматы переключались с одной цели на другую, пока люди спали. Но те из них, кто достигал живой планеты, просыпались и выходили посреди чистого поля для того, чтобы повторить историю человечества. У них были только простейшие орудия труда, так решили великие умы человечества. Слишком сложная техника не могла работать без должной инфраструктуры и люди должны были сами свершить промышленную революцию. Однако, далеко не все шли на это, а просто оставались жить в лесах. Жить медленно. Ведь у них были просторы и неограниченное количество времени впереди. И никто не торопил их.
  
  Космос бескрайнен. Это пространство, в котором кружатся мириады миров. Но их разделяют не только расстояния, но и время. Давным-давно физики вывели, что есть предел скорости. И что он, к сожалению, не так велик, как можно подумать взглянув один раз на цифры. И что именно он ограничивает рост цивилизаций в пространстве. Так физики поставили крест на прыжке человека в космос в том виде, в котором его представляли до этого. Даже освоив два мира на расстоянии всего каких-то несчастных ста световых лет, люди становились вынуждены общаться с задержкой в двести лет. Чего уж говорить, о тысячах световых лет. Ответ на послание придет тогда, когда уже никто не будет ждать, когда он будеи не нужен. Люди могли покинуть свою родину только навсегда, и никогда не получать вестей из дому. Многим было нужно именно это.
  
  32
  
  Когда сто лет назад на вторую планету звезды номер IVX-1320-C-642-212 прибыл космический корабль, и люди вышли из него, они увидели, что планета уже двести лет как заселена. В горах жили те, кто называл себя "людьми". Эти люди вообще не придумывали названий. Река у них называлась "рекой", лес - "лесом", а люди - "людьми". Новоприбывшие поселенцы назвали аборигенов Консервистами.
  
  Консервисты и не думали вершить промышленную революцию, но вновь прибывшие были другого характера. Они стали строить заводы. Они же построили несколько космических кораблей, чтобы добраться до столь же далекого, сколь и огромного спутника - Фемиды.
  
  Едва освоив безжизненную Фемиду, фемидиане объявили о своей независимости. Они заявили, что отныне поддерживают только торговые отношения с Промышленным Альянсом, организацией, заменяющей новоприбывшим правительство. Так же кое-какую торговля они наладили и с Консервистами. Тридцать лет три лагеря жили в мире.
  
  Единственный континент планеты площадю несколько миллионов квадратных километров казался островом посреди океана. Сначала Промышленный Альянс довольствовался ресурсами равнин и торговлей с фемидианами, но со временем им требовалось все больше ресурсов. А на богатых ресурсами горах жили Консервисты, и они совсем не желали превращать свои родные места в рудники.
  
  Одни просили - другие отказывали. Одни требовали - другие посылали их к чертовой матери. Шесть лет назад и те и другие взялись за оружие. Тогда началась война. Тысячи людей бежали от этой войны на рудники Фемиды.
  
  Фемида стала производить больше ресурсов, чем было нужно Альянсу, но тот был нацелен на ресурсы гор. Фемидиане, испугавшиеся, что скоро они окажутся не нужны, заключили с Промышленным Альянсом союз на его условиях. Так образовалась Федерация. На некоторое время Федерация потеряла интерес к богатствам гор и воцарился мир, но ненадолго. Амбиции Федерации нельзя было унять. Вскоре началась вторая война.
  
  Еще три года люди убивали друг-друга. Война не могла ни к чему привести, граница не изменялась. Несмотря на то, что Федерация производила больше оружия, строила больше боевых машин, они не могли сломить сопротивление Консервистов. Тех было и больше в разы и обороняли они свои места. Обороняться проще. Так Федерация тратила свои силы впустую, вновь и вновь штурмуя неприступные горы на западе.
  
  Несколько месяцев назад, Федерация потребовала от фемидиан подкрепления. Все работники-беженцы были в срочном порядке направлены на фронт. Развернулась самая масштабная наступательная операция Федеральных Сил.
  
  33
  
  Очередное утро в лесу Ю встретил как всегда промокшим. Накрапывал дождь, и Ю собирался уж было тронуться в путь, как услышал голоса:
  
  - Майор Дод, отделение валится с ног. Может устроим привал, шли же полночи. Никуда он не денется, мы ведь знаем, куда он идет.
  
  - Идиот! - услышал Ю противный голос Дода - Идиот! Мы должны его нагнать.
  
  - Но отделение...
  
  - Отделение балбесов!.. Объяви привал этим сосункам. Пусть пожрут, раз ноги не держат. Через полчаса пойдем дальше.
  
  - Но полчаса мало...
  
  - Двадцать минут!
  
  - Есть, майор... Отделение! Привал, двадцать минут!
  
  Ю постарался вжаться еще глубже в ствол дерева. Погоня настигла его, но он пока что оставался незамеченным. Он готов был бы и дальше оставаться таковым, но они шли в его деревню, а там Ами. Ю лихорадочно думал. Он должен был избавиться от них. Но как. Десять человек вооруженных до зубов, а он один и без оружия, если не считать шесть Выстрелов. Маловато. У него оставалось только одно преимущество: он их видел, а они его еще нет.
  
  Ю наблюдал двадцать минут, как отделение давится своими пайками и вполголоса ругает Дода с его паранойей. Дод тем временем нервно ходил взад-вперед в сторонке. Когда время вышло, он громко скомандовал:
  
  - Лейтанант, поднимай своих. - не прождав и полсекунды он сам принялся поднимать солдат - Отделение! Привал окончен! Всем встать! За мной!
  
  Солдаты стали нехотя подниматься. Они вполголоса сыпали проклятия в адрес Дода и Ю "с его стервой, которой мы зададим взбучку, когда придем".
  
  Когда солдаты тронулись в путь, Ю незаметно последовал за ними. Он понял, что теперь либо они, либо он с Ами. Пусть они только завалятся спать, Ю не думая перебьет их всех. О какой жалости может быть речь теперь, когда он слышал их разговоры, знал об из намерениях.
  
  34
  
  Лейтенант настоял, чтобы они раньше остановились на ночлег, мол бойцы устали. Дод долго орал, но вынужден был согласиться. За день они прошли очень много, и Ю не отставал от них ни на шаг. До деревни оставалось полдня пути.
  
  Солдаты завалились спать, предварительно выставив часового. Ю фыркнул про себя: "Всего одного."
  
  Ю не торопился нападать. Он подождал час, пока стемнело и все кроме часового уснули. Тогда он решился. Фурия светила ярко, тьма не была кромешной.
  
  Первым на очереди был, само собой, часовой. Ю очень медленно обогнул стоянку, чтобы приблизиться к нему. Дважды под ногой Ю с треском подламывалась ветка, и тогда сердце его уходило в пятки. Но он так и не был замечен. Наконец он подобрался к часовому со спины на десять метров. Ближе он не решился.
  
  Ю достал из-за пояса Выстрел и прицелился в часового. Стрелять в спину человека. Ю все никак не мог отважиться, ведь он не был хладнокровным убийцей. В его голове вспыхнули слова Мита: "Когда ты выстрелишь в человека и будешь видеть, как он умирает, ты будешь думать только о нем, хотя его совсем не знаешь, а вовсе не об Ами, хотя все делаешь во имя нее. Это будет так. Я тебя не слишком долго знаю, но уверен, что ты не сможешь просто так убить." Но ведь ему ничего другого не оставалось. Он не мог просто так оглушить их всех, их было слишком много. А даже если и мог бы. Они ведь все равно выследят его и Ами. Выбор был не прост. Все-таки Ю решился.
  
  Ю сжал Выстрел, тот с легким треском сработал. Не прошло и мгновения, как часовой всхлипнул и упал. Ю застрелил человека в спину. В его голове помутилось. Он сделал это. И сделает это еще и еще раз, пока хоть один из них жив.
  
  Подавив подступивший приступ тошноты, Ю стал подкрадываться ближе. Ему нужна была винтовка часового. Но он был замечен. Один из спавших бойцов проснулся и вскочил. Дважды он выстрелил в сторону Ю. Выстрелы прошли мимо, но раскрошили пару деревьев за спиной Ю, понаделав немало шума. Солдат вопил:
  
  - Стоять! Не двигаться! Руки за голову! Брось оружие, скотина!
  
  Услышав эти вопли, все отделение повскакивало и теперь восемь стволов были нацелены на Ю. Ю уже отбросил Выстрел и теперь закладывал руки за голову, ничего другого ему не оставалось. Трое солдат надрывно орали, чтобы он даже и не смел пошевелиться. Ю не смел.
  
  - Вот ты где, скотина! - провозгласил майор Дод - Не стрелять. Мы возьмем его живым. - сказал он бойцам.
  
  Дод стал подходить к Ю.
  
  - Ты что думал, ты уйдешь?..
  
  Ю не проронил ни слова.
  
  - Лейтенант, он пристрелил Нока...
  
  - Молчать! - отрезал Дод - Все заткнулись, я говорю. Так ты думал уйти от меня, сучий сын? - с этими словами он наотмашь ударил Ю по лицу.
  
  Ю удержался на ногах. Спасения не было, ему оставалось только терпеть. Он лишь молил Бога, чтобы они теперь забыли о деревне и Ами. Но Дод прервал молитву:
  
  - Вяжите его. А завтра наведаемся в его деревню, посмотрим, наврал он про ту стерву или нет. - Дод засмеялся.
  
  Ю готов был наплевать на все, но броситься на Дода и вцепиться ему в глотку. Он уже собирался с силами, как вдруг раздался голос:
  
  - Всем ни с места! Вы окружены!
  
  Такого поворота не ожидал никто, в том числе Ю. Солдаты убрали прицел с Ю и принялись зыркать вокруг, искать глазами говорящего:
  
  - Вы что ж, не слышали? - раздался другой голос - Не двигаться.
  
  - Бросай оружие. - вторил ему первый.
  
  - Стоять. Не сметь бросать оружие, сосунки. - орал Дод.
  
  Ор продолжался полминуты, потом затих. Стало слышно шумное дыхание каждого. Тишина пугала еще больше чем угрозы, и тогда нервы одного из солдат не выдержали. Он прокричал: "Не стреляй!" и стал опускать оружие на вытянутой руке. Дод повернулся в нему и выстрелил, как в предателя. После этого началась пальба. Все стреляли во все стороны. Все орали. Ю поспешил бросится на землю. Солдаты гибли один за другим. Когда над ним нависло тело, он пальнул в него подвернувшимся под руку Выстрелом. На него повалился убитый им Дод.
  
  За несколько секунд все свершилось. Отделение было начисто перебито.
  
  35
  
  Ю поднял голову. Все его преследователи лежали мертвыми. Ю боялся встать, он не знал, кто окружает его.
  
  - Ю, это ты? - раздался голос. Из за дерева вышел человек с оружием в руках - Я - Рэм. Узнаешь?
  
  Ю поднялся. Он узнал Рэма. Это был соседский парень из деревни. Он еще работал в его отряде на Фурии. И в те злополучные капсулы они заходили вместе.
  
  - Рэм? Ты как здесь?.. Ами. Что с ней? Где она?
  
  Из-за деревьев вышли еще два человека с оружием. Оружие было опущено. У Ю голова шла кругом.
  
  - Что ты здесь делаешь? Как ты здесь оказался? - повторил он свой вопрос.
  
  - Ты не поверишь, случайно. Мы с парнями были тут неподалеку, шли домой, услышали вопли, решили вмешаться. Тут ты...
  
  - Где Ами? Ты знаешь, где она?
  
  - Последний раз я ее видел полтора месяца назад. Она осталась...
  
  Рэм рассказал Ю о том, как они приземлились. Как они увидели их деревню, сгоревшую дотла. Они тогда решили уйти, но Ами с той взбалмошной девчонкой заявили, что они остаются, чтобы ждать Ю. Уговаривали их долго, но те не хотели. Тогда парни ушли.
  
  - И вы их там оставили? - недоумевал Ю.
  
  - А что нам было делать? Оставаться на пепелище? Мы же им говорили, а они...
  
  - Я иду туда!
  
  - Так ночь ведь... - попытался возразить Рэм.
  
  - Я иду к ней! - отрезал Ю.
  
  36
  
  Ю шел всю ночь. Только Рэм, решивший сопровождать его, удерживал его от того, чтобы тот не пустился бегом. Уже светало, когда они пришли.
  
  Они вышли из лесу и увидели выгоревшую деревню. На другом ее краю был виден почти нетронутый дом, над трубой которого развевался дымок. Ю пошел туда...
  
  ---
  
  Ноябрь 2004 - январь 2005.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"