Слава Отцу и Сыну и Святому Духу, и ныне, и присно, и во веки веков. Аминь.
Мой сосед, он же и близкий мне человек, родственник, собрался на пляж. Выходит из времянки, я его жду снаружи около входной двери. Он собрал сумки, затарил их едой: баночки с супом, ещё что-то... полная сумка получилась, тяжёлая. А лёгкий пакет, в котором только полотенце, он протянул этот пакетик мне. Пакет на вид не новый, с невзрачной картинкой, когда то был белым. Я не знаю точно что в пакете, возможно даже и не полотенце, ибо пакет кажется совсем пустым.
Я удивляюсь тому, что он, не предлагает идти с ним на пляж, а ставит перед фактом, мол - пошли!
- Я не пойду на пляж.
Говорю ему несколько раздражённо, потупив взор, словно сосредоточившись на одной точке. Меня даже задело. Такая настойчивость, и у меня он не поинтересовался, а хочу ли я на пляж?
Я не хожу на пляжи, и он это знает. У меня нет желания светить своими оголёнными частями тела. Хотя тело у меня нормальное, не толстое, не худое, скорее стройное и изящное.
И протягиваю ему пакет обратно. Обняв своё изящное тело руками, точнее живот, как будто мне зябко, хотя на улице даже в тени жарко. Собираюсь провести соседа до калитки и пойти в дом, заняться писаниной. Мне нравится остаться в одиночестве и писать, чтобы никто не мешал. Я люблю писать и потому пишу.
Сосед тоже смотрит в одну точку, погрузившись в свои мысли, лицо его мрачновато надо заметить. И лишь на мгновение промелькнула, едва заметная, даже не ухмылка, а небрежно скрытая злобная усмешка, без улыбки. И я теперь внимательно смотрю на лицо его, не замечая ничего странного.
Он закрывает дверь.
Провожая соседа к калитке, я напоминаю ему, своему близкому родственнику и говорю как то совсем не громко,:
- Ты же знаешь, я не хожу на пляж.
Он кивает, но погружённый в свои мысли и планы молчит, словно и не слышит моих слов. Как будто он и раньше не слышал от меня ничего подобного, как и не слышит сейчас.
Я вхожу в дом, и вижу, сразу же за калиткой мой сосед выливает лишнее из лишних банок, в кусты. Меня это не удивляет, нисколько. Не удивляет не то, что он выливает на землю лишний груз, а то, зачем он вообще набрал этих банок, лишних? Более того, едва отойдя от калитки он это и выливает на землю. И я вижу его среди зелени, выглядывая в окно из комнаты, в некотором смысле даже шпионя из-за занавесок. Зелень листьев мешает рассмотреть всю картину целиком, на мой взгляд - "не странную", и поэтому я вижу происходящее частично, но с полной ясностью говорящую вот о чём: сосед и не собирается идти на пляж. Более того, не смотря на то, что сумка загружена на целую семью, сосед выливает одну-две баночки, как бы лишние. И если включить логику, возникает ощущение показательной наигранности.
А что же он собирается делать?
Я подхожу к калитке, не выходя на улицу выглядываю на дорогу.
Нет ничего удивительного в том, что мой близкий родственник моет банки сидя на корточках в обществе одной интересной соседки, весьма забавной поведением. Она рядом с ним устроившись, моет свои баночки. Это некая подруга соседа, такая себе знакомая...
Вижу, частично, шланг лежащий на земле, и то, как намок затвердевший шлак.
И моет она не просто баночки, а ёмкости из под кофе. От маленьких ёмкостей, до поллитровых баночек. Всего около десятка баночек насобиралось у неё из под кофе, и она их моет рядом с моим близким родственником.
Мой близкий родственник, конечно же, не знаком с ней. Во всяком случае, всем своим видом он даёт понять, что даже и не смотрит в её сторону, вымывая свои баночки между тем, именно рядом с ней. Или она рядом с ним, что тоже - верно.
И вышла она уже на дорогу, приблизившись почти вплотную к моей калитке. Присоединившись к моему близкому родственнику, где они вымывают свои баночки вместе.
Не странно ли это? тем более, что родственник как бы на пляже. Он пошёл на пляж.
А шланг чёрный лежит. И течёт вода из него или нет, я не знаю, но затвердевший шлак промокает это точно. Значит течёт и затвердевший шлак намок по этой причине. Именно затвердевший, и именно шлак.
И стоит эта тётя в такой неприличной позе, наклонившись вперёд, да так, что грудь почти касается колен. Но она невысокая и полноватая, такая - старушка-тётечка. И мне подумалось, а что если в этой позе, она могла бы простоять целый день, без ущерба для здоровья? Вполне!
Но сосед не смотрит в её сторону, нет, моет рядом с ней свои баночки и ничуть даже не смотрит.
Её причёска с кудрявыми кучеряшками как у овечки - бело-пепельный цвет. Окрашенные волосы, но в какие-то такие оттенки, где: макушка белая, на висках проглядывается полу пепельная седина, и бросаются в глаза заметные остатки старой рыжей краски, словно не-до-облезлые участки лишая. Причёска у неё короткая, и практически вся на макушке, виски и затылок коротко острижены.
Я недоумеваю, ведь она вдвое старше его жены, эта тётушка-старушка. Что такого сосед в ней нашёл, из того, чего найти там невозможно?
А-а, вспомнил! умение долго стоять в своеобразной позе, на которую он, мой близкий родственник, и не смотрит, вот что понравилось соседу? И по характеру уверенной стойки при подобных телесах, смело можно утверждать - Академия, целая консерва подобной гимнастики.
Она, это та тётушка-старушка, соседова подружка, которая после сделалась его сожительницей, и поселилась у него в доме, вместо его жены. Покойной.
Ибо никто и не понял, от чего она скончалась, жена соседа? И главное, никому не показалось странным - необъяснимая внезапность смерти этой женщины.
В итоге, гроб с телом жены соседа стоял на той самой дороге, на которую и вышли, мой близкий родственник и будущая сожительница соседа, вымывая свои баночки.
Сосед горевал, ага! пару месяцев. Даже напивался с другом, горюя и тоскуя о безвременно ушедшей жене. Заливал горе вином, ни с кем не хотел общаться, замыкался в себе, достойно принимая удар, нанесённый ему судьбой. Принимал с скорбью в сердце соболезнования от близких и соседей... но весь этот театр одного актёра продолжался не долго. Играл, между тем, он свою роль отменно!
Вскоре, у него появилась другая женщина, та самая тетечка-старушка. Человек он достойный и уважаемый среди соседей, никто бы и не подумал его осуждать, тем более он пережил такое горе, такое несчастье.
Прям таки английское убийство, детектив получается!
Я же, выглянув за свою калитку, гляжу, и прямо перед моим лицом, на расстоянии вытянутой руки большое корыто с водой. Это необычное корыто, хотя и выглядит самым настоящим корытом, наполненным такой водой, название которой - отстой. Из-за отстойной воды. И вода прозрачна, но не совсем чиста. В такой воде обычно плавают на поверхности дохлые или полуживые насекомые, и садится разная гадость и пыль. Пить такую воду нельзя, да и купаться в ней не очень то и можно. Хотя, вода тёплая, не смотря на затенённое место.
Чего я пытаюсь увидеть в этом корыте? смотрю, и сам не знаю - чего?
И вдруг, птичка! Маленькая канарейка в воде, в корыте. Вода прозрачная и не совсем чистая, отстойная.
Я испугался, как бы не утонула такая красивая птичка в этой стоячей воде. А она, канарейка, такая красивая, такие пёстрые крылышки у неё, и сама такая крошка, такая миленькая, как калибри хорошенькая. И застыла канарейка под водой, как раз между дном и поверхностью, где то посередине. И задумчиво погружена в себя застыв вертикально в воде, как в невесомости. А вода не совсем чистая. Надо сказать, что я перепугался не на шутку.
Ладно тонут насекомые, но певчая птичка, ещё и такая красивая, такая редкая, такая маленькая и такая хорошенькая.
И птичка шевелится, значит живая. Я ведь побоялся что утонула. Но нет, живая ещё.
Надо скорее вытаскивать маленькую птичку, такую редкую и красивую. Поставлю её на полку, станет украшением моей библиотеки. В наши дни такая птичка редкость.
Уже настроился её выхватить из воды, как ещё одно несчастье. Там же. Воробушек, явно крупнее канарейки, и почти под поверхностью плавает, в такай же вертикально-задумчивой позиции, но есть опасность что утонет, вот-вот. И мне бы не хотелось доставать трупик птички из стоячей воды этого корыта, пусть прозрачной, но нечистой воды.
Причем, воробушек тоже, не требыхается, лишь шевелится, подавая признаки жизни. И я решился схватить воробушка и вытащить эту птичку первой, так мне показалось удобнее.
Но тут же воробушек как впился клювом в ладонь, и тонкими, маленькими коготками в кожу ладони. Пытается, защищаясь, сопротивляться, конечно же. Реакция вполне понятная и ожидаемая. Именно по причине которой я не мог так, сразу, не раздумывая вытащить эту отчаянно смелую птичку, которая в своей задумчиво вертикальной позиции чуть не утопила себя.
И требыхается в моей ладони птичка эта, весьма отчаянно, да щипает мою ладонь клювом, думая, что это я хочу погубить её. А птичка то и не простая, пёрышки на грудке и на спинке тоже с узором, который сокрыт за обыденной серостью воробушка. Но такое ощущение, что желторотая птичка.
Я хочу спасти этих двух птичек, для того, чтобы потом видеть их живыми и поставить себе на книжную полку, среди прочих книг, а может даже как украшение моей библиотеки, в которую входит классическая литература. А воробушек требыхается, и при ближайшем рассмотрении, я уже и сомневаюсь что это воробушек, тоже какая то редкая птица, ещё и желторотая, птенец можно сказать.
Итак, птенца я спас, ещё канарейку надо вытащить, да поскорее. Она меньше, но сопротивляться защищаясь будет не менее отчаянно.