Слава Отцу и Сыну и Святому Духу, и ныне, и присно, и во веки веков. Аминь.
Здание факультета чем-то напоминает жилой дом больших размеров, образцового типа.
Внутренний двор просторный, и как бы замкнутый стенами здания факультета. Двор аккуратно заставленный по углам всяким разным, приблизительно так же как и внутренние комнаты особняка. Это, всякое разное, невозможно описать в полной мере. Сначала надо ознакомиться с каждым предметом поближе. Изучать предназначение каждого такого предмета нет необходимости, как в огромной комуналке, стоит мебель и пусть стоит, чья это мебель, зачем, не важно. Я могу пользоваться здесь всем что окружает меня, это мой дом. А так же дом прочих жильцов, окна которых выходят во двор.
Итак, сначала такая кухня, для которой выделен отдельный угол в просторной комнате, такой угол, на всё крыло дома. Эта внутренняя кухня постепенно переходит во внешнюю кухню, во внутреннем дворе. Причём, такая же кухня во дворе, мало чем отличается от кухни, которой выделен угол в доме. Это не угол, а такой себе уголок, где-то на целое крыло дома, ага.
Я прохаживаюсь через это крыло, через эту такую внутреннюю кухню... затем во внешнюю кухню, а вот внешняя кухня плавно переходит в постель. Этой постели выделен небольшой угол, такой себе, ещё один уголок в противоположной стороне от кухни. Собственно, угол только из постели и состоит. То есть, в углу постель и всё, тем угол и ограничивается. Это и есть противоположная, главная часть факультета. Свой уголок у постели. Конечно! Т.е., с одной стороны постели стена, с другой стороны постели стена, получается угол. В углу ложе, кровать, постель, койка, как-то так.
Итак, из кухни во двор кухни, через двор кухни в постель. Вот такая кухня! А постель то, вообще отдельная тема, но главная. Поэтому тема с постелью хоть и занимает уголок небольшой, но по времени эквивалентна всем кухням вместе взятым. Ибо путь от входа, учитывая замкнутость стен, так или иначе ведёт к постели.
Врата не представляют из себя ничего интересного. Забавно то, что врата не имеют створок, не имеют видимых границ, как впрочем и простор, в который выводят врата, это такая пустота, вполне существующая вне факультета. Но пустота не материальна и напоминает некое образование, больше похожее на потусторонний мир. Как это понять? Это то, с чем ты соприкасаешься каждый день, откуда приходишь в жилое здание факультета, и куда уходишь, как бы исчезая в пустоте потустороннего мира. Что бы это могло быть? Приходишь из пустоты в здание факультета, а пустота в некотором смысле безгранична. М-да, загадка!
В пустоте что то закручивается, что то парится подобно дымку или испарению, что-то где-то, как-то с чем-то.
А кухня, кухня меблированная, ага. В этой кухне всё не так, как у нас. Но так, как у них. Всё, что установлено в этой кухне не имеет большого значения, важна расстановка элементов мебели. Мебель! Мебель чем-то напоминает ту же пустоту, что и за вратами, но имеет очертания мебели. Причём даже очертаниями всё как у них. Так обставлена кухня, занимающая всё крыло здания факультета. Кругом стирильность и чистота до степени так, как у них.
И из кухни в крыле факультета, автоматически на кухню внутреннего двора, и там такая же кухня в том, что вся эта кухня походу перемещается в постель. Как раз под вечер, когда двор опускается в прохладу. Ещё не темно, но сумерки близки. Пройдясь неспеша по всей кухне, прям до постели.
Надо сказать, что мимо этих кухонь я перемещаюсь, двигаясь исключительно к постели, такая вот кухня. Только такая кухня!Как бы, нечайно, случайно, вдруг до постели и дохожу. Где в постель и ложусь, прям на виду. В чём прикол? И меня тоже интересует этот вопрос. Зачем?
Внутренний двор, по периметру ограничен стенами здания факультета. Здание велико. Такой, двух... трёх... такой - этажный домик. Не обращаю на такие мелочи внимания.
По стене напртив кое где вьётся плющ, лезет вверх, подбирается к крыше. Густая зелёная листва, бегущей по стене лозы, покрыла пышной зеленью большую часть стены от уга, может даже и балкон. Не замечаю. Вроде ничего такого, страшного. Вроде вся стена заросла дикой лозой только с одной стороны, как раз слева. И окна врде не загораживает от света этот покров. И так даже живей, красивей. Не важно. Лишь мельком бросаю взгляд, особо и не присматриваясь вдаль. Это там, с той стороны. С стороны, которая к моей кухне и тем более к моей постели никакого отношения не имеет. С той стороны квартируются люди, у них окна тоже выходят во двор, а я занимаюсь своей постелью.
Где-то на окнах белые занавески спальни, они не задвинуты открыты. И задвигались ли? Ещё светло. А чьи-то окна глядят на меня.
А я, в своей постели, в своём углу. Занимаюсь самоудовлетворением.
Моя, эта постель, как на виду у всех. Меня это тревожит, ага! Если я занимаюсь в своей постели, в своём уголке чем нибудь таким, о чем даже стыдно говорить, а все меня могут видеть? Все те, у кого окна выходят на мой внутренний двор... их внутренний двор. Не состоит большого труда взглянуть в окно, да увидеть, чем я занимаюсь в своей постели.
А занимаюсь я банальным самоудовлетворением, находясь во власти своих эротических фантазий. Выставляя всё это на всеобщее обозрение. Это не пошло?
Я надеюсь, что никто не успел увидеть меня, как я тут в процессе самоудовлетворения. Ведь мои эротические фантазии никто пока не видел?
Но, стоп, у нас же нету занавесок на окнах! Т.е., у них. И действительно, смотрю и вижу что нету. Зачем нам занавески на окнах? Забавно, мне немножко стыдно, но только после того, как...
Иными словами, когда я занимаюсь в своей постели чем-то таким, о чём стыдно говорить вообще, в то время как, в процессе эротических фантазий мне не стыдно, почему-то. Стыдно потом, когда я задумываюсь о том, что кто-то мог и видеть, чем я тут в постели занимаюсь. Почему-то такая мысль мне не приходит в голову во время самоудовлетворения своих эротических фантазий.
Но где же то окно, с раздвинутыми гардинами? Из того окна всё видно? То окно далеко?
Сам процесс выглядит следующим образом: подобрав ноги, сложившись в три погибели, а может и во все четыре, уперевшись подбородком в коленки, я занимаюсь чем-то таким, что можно назвать лишь одним словом - безстыдство! Т.е. я безстыдно самоудовлетворяюсь своими же эротическими фантазиями, выставляя всё это своё непотребство на всеобщее обозрение. Это не пошло, нет?
Это, когда не совсем умная писательница, а если точнее - совсем глупая, выставляет на всеобщее обозрение свою эротическую писанину, сконструированную из собственных эротических фантазий на базе длительного процесса самоудовлетворения ли, либо чего-то ещё... и лепит мне в лоб, мол - "Вкусовщина, пошлая до банальности". Это она о моём высказывании - "Реальность - отрезок времени между первым и последним вдохами".
Если честно, я не знаю, во время самоудовлетворения своих эротических фантазий, там мокро было или нет? Между ног?
Мне просто непонятно, получилось ли удовлетворить хотя бы себя путём самоудовлетворения своих эротических фантазий? Или..? Или и так сойдёт? И можно всё это в народ! Потому как, мне думается, что удовлетворить себя в полной мере себя не удалось. Как то, эротические фантазии не совсем получились.
Но и это ещё не всё. Прям над моей постелью балкон. Балкончик второго этажа. С этого, со своего балкона глядят парни, прям на меня глядят и что такое намекают. Намекают не на мою постель, конечно же, где я закончив свои постельные дела, спокойно возвращаюсь в кухню. Надев домашний халат, махровый бело-пушистенький. Меня пугает тот факт, что они могли всё видеть, эти парни. Их там трое или четверо, на балкончике. И с балкона прекрасный обзор, учитвая такое обстоятельство, что прямо под ним моя постелька и оказалась.
Я их замечаю, на втором ярусе свего балкончика. Видимо их забавляют мои постельные дела, а мне почему-то слегка стыдно. Стыдно даже говорить об этом, стыдно даже подумать что они видели мои потуги в процессе самоудовлетворения эротических фантазий. На потому ли мне хочется думать, что они ничего не видели, что выглянули на балкончик после. Как раз когда я кончив свои постельные дела, спешу на кухню.
Во всяком случае они тоже делают вид, что ничего не видели. Иными словами мне не приходило в голову заметить их из своей постели, которая во дворе образцового дома, в углу прямо под болконом. И им в свою очередь не придёт в голову сделать вид, что они не видели всей той кухни, которая у них под носом творится. Из моей постели.
И они не заставили себя долго ждать. Один из них уже даже размахивает записями, которые по его мнению могут меня заинтересовать. Моими записями. Как бы так и спрашивает, невзначай - не твои ли это записи? Он явно хочет мне их отдать по доброте душевной. Создаётся такая среда взаимоотношений, где по умолчанию все делают вид что ничего не произошло и никто ничего не видел. И, якобы записи изначально собирались вернуть мне. Собирались!
Вероятно, для этого они и выглянули на балкон, чтобы вернуть мне мои записи, когда мне не приходило в голову их заметить из своей постели. И ничего они не видели, конечно же. И ничего не знают, и ничего не хотели за мои записи получить. Но исключительно всё это произошло случайно, как бы, забытые мной записи - нашлись. И как же, где же, зачем же они нашлись у них.
Мельком я успеваю взглянуть на содержимое моей записи. Мне показывает один из них содержимое, но в руки записи не отдаёт. Даже подержать не отдаёт.
Надо сказать, что формат записи обычный. Но записано на такой, своеобразной технической странице. Как бы законспектированный в текст. Текст представляет из себя сюжет, некое событие, о котором стыдно говорить. Как бы технического содержания запись, в которой выделяется роспись. А в росписи, характерным образом выделяется одна прописная буква. Может там и другие буквы выделяются чем-то особенным, но я замечаю только эту прописную букву. Эта буква - "R". И эта бква "R" посередине росписи. Я убеждаюсь в том, что записи действительно мои. Лучше всего удаётся расмотреть, конечно же роспись, которая в записи повторяется раз пять и занимает всю середину записи. Много текста в начале, и частично немного текста в конце. В середине записи росписи, занимающие одну треть сюжета. Собственно этим местом, серединой мне и тыкали под нос запись. Где пара фраз и роспись, пара фраз и роспись, и так раз пять. И, то ли фразы разнились, то ли росписи удлинялись, но первая роспись вообще короткая, последующие явно подлинее, вдвое. Таким образом убедившись что записи мои, я тешу себя надеждой, что никто ничего не видел.
Понятно, что роспись не моя. Потому и буква прописная вроде похожа, на то, как и я эту букву пишу, но... палочка буквы высокая, в закрученном на палочке узле, классическом, сверху вниз, делает эту букву особенно. И вроде бы, не такие небрежные линии, но буква явно выделяется по высоте. В общем, почерк росписи не мой, конечно же, хотя запись почему-то моя, особенно где много текста. Там не только буквы, но и слова пьяные, и скачут, плавают как по волнам.
И вот, я сижу на кресле среди этих парней, которые меня как бы не видели в постели. Эти парни делают такие напряжённые лица, словно стараясь в мою сторону при случае не смотреть, не улыбаться, а тем более не смеяться. Те, которые особо не сдержанные на насмешки устраиваются подальше, в глубине комнаты. Подальше от меня, откуда не подмигивают и не улыбаются, и совсем не смеются надо мной, потому что, по умолчанию они ничего не видели, ничего не слышали и ничего не знают о записи. Которую они видели, но так, краем глаза. Она им не интересна, моя запись. Их вообще на балконе не было в тот момент. А те, что были на балконе в тот момент, они тоже, ничего не видели, ничего не слышали и ничего не знают. В общем, никто ничего не видел, ничего не слышал, ничего не знает, так же как и я, ничего не вижу, ничего не слышу, ничего не знаю.
И вот, я с ними разговариваю и рассказываю о чём то таком, отвлечённом. И напоминает вся эта задушевная посиделка, доверительную беседу. Это когда я им доверяю, думая, что они нечего не видели. В то время, как и они мне доверяют, думая, что и мне нечего не было видно из постели, когда они смотрели на это.
И вот, мне пришло в голову затеять разговор о книгах. Имея ввиду, между прочим, что обычные книги в бумажном переплёте, в руках держать приятней, чем цифровой аналог электронной страницы. Я даже говорю, этим парням, мол - представьте у себя в руках учебник физики. Тем временем держа в ладони книжку, демонстрируя вес этой книжки на вскидку, на глаз.
Но парни, несколько в другой теме. Им представляется в моих руках нечто другое, которое они не видели, поэтому потом не будут обсуждать, уписиваясь от смеха.
Странно другое, что я о чём-то таком подозреваю, но ведь отношения сложились доверительные и как итог я забываюсь в темах. Но парни стараются не давать повода думать о них плохо. И я, естественно, тоже стараюсь, и не думаю о них плохо.
В комнате горит свет, я сижу на кресле. Кресло обшито красной тканью, не новое. Кто-то из парней стоит в глубине комнаты, оперевшись о стол. Кто-то на диване, кто-то ходит туда-сюда, кто-то рядом, за столиком... но я, я словно никого не замечаю, как и тогда, в постели.