8/6

Вошёл я в зал, как в цех попал,
а интерьер такой,
верстак стоял, и намекал,
что цех этот мясной.

Здесь тусклый свет в бредовый цвет,
нажарив шашлыка,
у двух обед, от эстафет,
а он поддал жарка.

Гитару взял, как забренчал,
со страстью инструмент,
пока стоял так прижимал,
что весь ассортимент...

Играл музон - "I'm мудозвон", 
невыносим тот звук,
похож на стон, а эталон,
по струнам косо-рук...

Со страстью горе-гитарист,
гитару в руки взял, 
и ниже пояса артист,
всё корпус прижимал.

А струны дёргает враскос, 
кривляется вразнос,
такие корчи виртуоз, 
в игру свою привнёс...

Ромалэ-рок-энтузиазм,
в параличный досуг,
что раз-рождается в оргазм,
от дёрганных потуг.

Другие двое, что сидят,
под пиво шашлычком,
пока закусят, всё следят,
за жаренным мяском.

Мне подойти с каких боков,
чтоб инструмент достать?
Хочу ромалэ-мясников,
альтернативой драть?

Цех, для молоденьких девчат,
в бренчалочку открыт,
собрались в очередь, стоят, 
здесь девочкам магнит.

Последней в очередь брела,
испуганной чуток...
там эта девочка вошла,
что подвела итог.

Ромалэ кончил - затянул,
по струнам колотить,
оделся, куртку застегнул, 
собрался уходить.

И прежде чем уйти, вдогон, 
мне руку протянул,
на безымянном пальце он,
колечком козырнул.

И отвратителен и глуп,
но удивил меня!
В крысиных глазках смотрит - труп,
своей клешнёй дразня!

По убегали все друзья,
и кто куда успел.
Уже устраиваюсь я,
когда цех опустел!

Ночным Нью-Йорком проходя,
ей утешенья нет...
Вдруг оглянулась, бросив взгляд,
красноречивый мне.

Из снимков вывесок цветных,
её прекрасный лик,
среди больших витрин, сплошных,
запечатлел тот миг.

Среди прохожих, как ничья,
так - выделялась, шла...
что, белокурая моя,
в мир Крюгера дошла!