Ашихмин Сергей Сергеевич : другие произведения.

Вены Твоей Ненависти

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Знаки. В изгаженных подворотнях, кривых затхлых улочках, мрачных тенях респектабельных особняков. Они заставляют её сердце яростно клокотать, превращая кровь в ненависть. Заставляют мечтать лишь о мести. Сможет ли искалеченная душа обрести покой и забыть жуткое прошлое?
  Если вы посмотрите на мои запястья, наверняка спросите, откуда эти жуткие шрамы. Может и не вслух, но немой вопрос скользнёт в ваших глазах. О да, знаю, о чём вы подумали. Некоторые даже презрительно усмехнулись, "овца тупая, надо вдоль, а не поперёк!". Не угадали. Да мне и плевать. Эти шрамы - напоминание о моей цели, моя судьба и предназначение. Тот день запечатлён в них до тех пор, пока черви не обглодают мой труп до костей. И даже тогда бесплотный дух моего отчаяния, ужаса и ненависти будет витать над грязной канавой в промзоне, где я наверняка закончу этот невыносимый путь.
  
  
  
  
  Папа вернулся поздно вечером. Я уже смотрела первые сны, как шум у входной двери меня разбудил. Я всегда чутко спала. Мама вышла встречать. В приглушённом разговоре я расслышала её тревогу. Почему так поздно, где ты был? Голоса переместились сначала на кухню, потом в гостиную.
  
  Папа монотонным высоким голосом стал читать странный стих. Меня охватил такой страх, что я с головой забралась под одеяло. Мама вскрикнула, последовал тупой удар в стену.
  
  Сдавленное мычание и ещё удары. Голос папы опустился, теперь он рычал невыразимо омерзительные слова. Моча обдала ноги. Мамочка!
  
  Я задыхалась от ужаса, но ещё страшнее было за маму. Я осторожно подкралась к гостиной и заглянула туда. Папа держал её за руки и бил головой об стену. Кровь судорожно трепыхающейся бабочкой размазалась по бежевым обоям. Мама надрывно стонала.
  
  Папа развернул её лицом к себе и, продолжая распевать на незнакомом языке гнилостный гимн, достал из-за пояса нож. Широкий замах, удар в живот. Ещё раз, ещё раз, ещё раз. Мама билась под вырывающими кишки ударами словно ковёр при выбивании пыли.
  
  Я закричала. Мамочка! Моя мамочка!
  
  Папа бросил её. Мама рухнула, кишки рассыпались по ковру. Папа схватил меня и придавил к полу. Страшные, нечеловеческие стихи рвались из его горла. Он вывернул мне запястье и несколько раз полоснул ножом. Потом другое. Ужас застилал мои глаза, пока, наконец, тьма не поглотила меня.
  
  
  
  
  И снова знаю, о чём вы подумали. Не угадали. Мой папа был послушником Ордена Золотой Зари. Он выполнил задание Примарха первой Орбиты и поднялся на ступеньку выше в их жёсткой иерархии. Смейтесь. Называйте чокнутой, жалейте, "совсем рехнулась, да это и понятно, увидеть такое своими глазами...".
  
  Знаете, откуда я узнала правду? От Гриши. Она часто лежала в буйном, обколотая до слюней из носа всяким дерьмом. В те редкие дни, когда Гриша лежала с нами в общей палате, я узнавала, что мир ещё хуже, чем кажется. Я узнала про Орден Золотой Зари, их Примархов, и жуткие, по-настоящему жуткие вещи, что происходят прямо под нашим, под ВАШИМ носом. Но самое главное - я узнала про Алеф Магна. Вы знаете его: Люцифер, Сатана, Дьявол, много-много имён.
  
  Алеф Магна щедро одаривает своих служителей. Вы подумали про деньги, власть, славу? Очень предсказуемо. Вечная жизнь - вот плата Алеф Магна за верную службу, за чудовищные бесчинства во славу его проклятого имени.
  
  Гриша научила защищать Психе от помойных щупалец Ордена. Она дала ниточку, по которой, если захочу, можно забраться глубоко, очень глубоко в отвратительное чрево Золотой Зари. Психушка оказалась лучшим местом для познания запретных тайн.
  
  Во время очередного припадка Гриша умерла. Изошла пеной. Я поняла, что Орден близко, а значит, нужно было быстрее валить. Я смогла быть убедительной. Поплакала в жилетку, покололась дерьмом и через два месяца после смерти Гриши была свободна.
  
  Я всегда буду помнить тебя, Гриша. Я пройду по ниточке, что ты мне вручила, до самого конца.
  
  
  
  
  Мне дали инвалидность, пенсии хватало на тухлое житьё в ублюдской промзоне. В вашем городе наверняка такая есть. Сам воздух там отравляет людей и превращает их в помойных псин.
  
  В моём плане была маленькая слабость. Я могла защищать Психе, но не тело. А с телом мне не очень повезло. С моей пенсией про фитнес-центры и клубы единоборств пришлось забыть, поэтому я тренировалась по книжкам из библиотеки.
  
  Я тренировалась как безумная. Ненависть служила мне топливом. Когда я падала от усталости прямо на грязную зассанную дорогу, ненависть выплёвывала из меня кровавые слюни и заставляла подниматься. Я отрабатывала удар на мешке, набитом гравием, и когда боль поглощала разум, беспомощное размозжённое лицо мамы просило продолжать. И я продолжала, одержимая, захлёбывающаяся ненавистью, ненавистью, ненавистью!
  
  Каждый день заполняла боль. Общая физподготовка, тяжёлая атлетика, гимнастика, бокс, джиу-джитсу, ножевой бой. Уже вижу вашу презрительную ухмылку, "в одиночку драться не научишься, без снаряжения и химии мышцы не накачаешь, без тренера правильную программу не составишь, а джиу-джитсу вообще нерабочее дерьмо" и прочая и прочая. Насрать. Папа, я иду за тобой.
  
  Я ждала внутреннего согласия. Интуитивного понимания, что тело готово себя защитить и готово спуститься в ад. Это случилось где-то через три года. Я возвращалась с пробежки по шпалам и вдруг осознала, что не плетусь полумёртвая. Мой шаг легко пружинил. Мышцы стали такими сильными, что тела не ощущалось, я словно парила.
  
  Папа, я иду за тобой.
  
  
  
  
  Гриша оставила зацепки, по которым я неумолимо приближалась к логову Ордена Золотой Зари. В городе всюду расставлены метки, по которым знающий может добраться до Входа в Орден. Вы наверняка видите их каждый день. Хорошо, что вы не знаете, какая выворачивающая гнусь скрывается за этими внешне невинными знаками.
  
  Путь ко Входу неблизкий, след потерять легко. Я теряла, несколько раз. Но когда ты знаешь, что Алеф Магна существует, что Орден Золотой Зари - его паскудные щупальца на Земле - имеет Примарха первой Орбиты чуть ли не в каждом городе, нет выбора, начинать ли сначала. Потому что по твоим венам течёт концентрированная ненависть, разъедает их и сама становится венами, несущими смысл жизни.
  
  И вот я в грязном автобусе, неотвратимо приближаюсь ко Входу. Я стою на задней площадке, серая, неприметная. На мне двусторонняя спортивная куртка, чёрные спортивные штаны, кроссовки с высоким голенищем. Во внутреннем кармане упаковка медицинских спиртовых салфеток, за правым голенищем спрятан нож для снятия кожуры Victorinox - максимум, на что смогла накопить. Уже слышу смех интернет-спецов, "тупая баба, надо было охотничий Cold Steel брать". Да-да, знаю. Даю подсказку - лезвие Victorinox'а. Знаки, они повсюду.
  
  Поздний ноябрь, срывается мелкий снег. Вечереет. Мотор надсадно гудит, безуспешно пытаясь разогнать промозглую сырость. Ваши угрюмые лица ищут крохи тепла за нестиранными воротниками. Дешёвая некачественная одежда не в силах дать желаемое, поэтому вы изо всех сил втягиваете голову в плечи. Кажется, вы прячетесь не столько от холода, сколько от окружающего уродства. Я вас понимаю.
  
  Остановка. Я прыгаю в размокший снег и спешу к подземному переходу. Его бетонная плесневелая кишка нехотя переваривает группку пьяных подростков. Я проскальзываю мимо них незамеченная. Выхожу на свет вечерних фонарей, долго иду вверх по улице. Прохожу здание областного суда и мэрию. Сворачиваю в неприметный проход. Десяток метров, и я в изнанке - лабиринте ветхих домов. Низенькие, запыленные, они провожают меня немытыми глазницами.
  
  Я петляю по узким проходам, уворачиваясь от мутных капель с карнизов. Под ногами чавкает серая жижа. Протискиваюсь в лаз между ржавым гаражом и деревянным сараем, на плечах появляются грязные полосы. Выхожу во внутренний дворик. Засохший коричневый бурьян прикрывает бутылки, пакеты, упаковки и прочий мусор. Гравийная тропинка побитого мышиного цвета ползёт от меня к приземистому грузному зданию с заклеенными целлофаном окнами. Подгнившая двустворчатая дверь похабно приоткрыта. Вот он, Вход.
  
  Я сворачиваю с тропинки и через бурьян, по окружности, подбираюсь ко Входу. Ступаю уверенно и мягко, ни один звук меня не выдаёт, а грязные полосы на плечах ещё сильнее маскируют в зарослях. Через минуту я справа у двери. Шум города превратился здесь в шипение клубка новорожденных змей. Совсем стемнело, над головой чёрная клоака, подсвеченная мертвенными огнями.
  
  Я осторожно заглядываю внутрь. Полная тишина, коридор пуст. Я глубоко вдыхаю уличный воздух и вхожу.
  
  
  
  
  Пахнет сыростью и плесенью. Привыкнув к темноте, я иду вглубь коридора. На полу осколки стекла и куски старых досок. Я ступаю осторожно, но щепки и стекляшки всё же хрустят под ногами. Кажется, будто я топчу кости.
  
  В конце коридор разделяется - направо и налево вниз. Мне нужно вниз. Ступеньки скользкие, я придерживаюсь стены. Она холодная и липкая, облупившаяся краска опадает под рукой словно отмершая кожа. После трёх пролётов лестница кончается. Снова коридор, чище предыдущего, тусклая лампочка под потолком наполняет его внутренность гнилостным светом. Я мягко крадусь вперёд.
  
  Скоро становятся слышны обрывки омерзительных молитв. Я замираю, пытаюсь понять, откуда. Чёрные слова пытаются отравить мысли, но я хорошо подготовилась. Спасибо тебе, Гриша.
  
  Ясно, мне нужно ещё ниже и направо. Коридор так же разделяется в конце. Только куда мне пойти на этот раз? Сразу направо, а потом вниз, или сначала налево вниз, а потом направо? Если не угадаю, снова начинать сначала, снова минимум полгода поисков. Логово Ордена не стоит на месте.
  
  В этот раз я не анализирую, не стараюсь понять логику Ордена. Направо, давай направо.
  
  Скоро я упираюсь в прикрытую дверь. Кажется, угадала - тошнотворные гимны стали ближе. Как открыть дверь? Наверняка петли проржавели и скрипят. Распахнуть быстрым рывком или осторожно, по чуть-чуть приоткрывать настолько, чтобы едва хватило пролезть? Выбираю открывать медленно.
  
  Стараюсь прочувствовать ход двери, чтобы остановить её до скрипа. Ещё немного. Всё, могу протиснуться. Глубоко вдыхаю, втягиваю живот и проскальзываю внутрь. Фух, ничего не зацепила. Я внутри небольшой комнаты, в углу гробом темнеет кровать, напротив зияет тёмный проход. Пол здесь дощатый, нужно идти ещё осторожнее. Голоса звучат прямо подо мной, я очень близко.
  
  Я тщательно прощупываю каждую половицу и очень медленно переношу вес с ноги на ногу. Тошное заклинание усиливается, тупо стучит в виски. Я на середине комнаты, заношу ногу, чтобы переступить. Половица хрустит, крошится, нога проваливается в невидимые потроха.
  
  Хор тут же смолкает, я судорожно пытаюсь высвободить ногу, но кто-то хватает меня снизу и с невообразимой силой тянет, едва не разрывая меня. Я не выдерживаю и кричу от страшной боли. Пол окончательно проваливается, и я падаю в самое чрево Ордена Золотой Зари.
  
  
  
  
  Меня хватают служители. Я пытаюсь закричать, но одна из рук, больше похожая на членик многоножки, заталкивает в рот тухлую тряпку. Я отчаянно мычу, не в силах вырваться из стальных хваток.
  
  Я пытаюсь осмотреться. Небольшой зал, расставленные ровными рядами стулья. На них тёмные фигуры, бормочущие паскудные молитвы. Стены увешаны коврами с ритуальными символами Ордена Золотой Зари. В глубине гранитный жертвенный алтарь, окруженный свечами на высоких, в человеческий рост, подсвечниках. Нечистое пламя радостно, в предвкушении, трепыхается. Меня несут четверо культистов в чёрных балахонах с глубокими капюшонами.
  
  Они с силой бросают меня на алтарь и растягивают по рукам и ногам. Голоса воют противоестественный стих. Я узнаю - его тянул папа в тот день. Разрывая связки, я изо всех сил кричу, но звук утыкается в тряпку и оборачивается тупым мычанием.
  
  Я вижу, что со стороны ног приближается высокая фигура в золотом балахоне. Одеяние исчерчено красными письменами, восхваляющими Алеф Магна. Примарх первой Орбиты. Фигура подходит ближе и откидывает капюшон. Меня захлёстывает яростная волна ненависти.
  
  Папа. Сколько ужасающих богохульств ты совершил, чтобы дослужится до этой ступени?
  
  Змеиные языки свечей в безумном экстазе бьются в его мерзостных блеклых глазах. Он подаёт знак, и к моему горлу прикасается острая ледяная сталь. Скоро меня вскроют как свинью. Служители отпускают мои ноги, тошнотворная литания гнилостно булькает в их глотках.
  
  Папа тянется к моим бёдрам, хватает штаны и рывком стягивает их до колен. Со сладострастным вожделением смотрит между ног и приторная гнойная ухмылка сменяется замешательством. Не ожидал, мразь?
  
  У меня менструация - свидетельство Божьего дара вынашивать новую жизнь. Нет ничего более противоположного разлагающему дыханию Алеф Магна. Именно поэтому Орден Золотой Зари приносит в жертву либо девочек, либо старух. Возится с менструальными циклами женщин у них нет времени, да и слишком опасно.
  
  Я пользуюсь мгновением замешательства и выворачиваю кисть из на секунду ослабевшей хватки. Ритуальный нож приходит в движение, моё горло уже готово вскрыться, но три года отчаянных тренировок быстрее. Бью ребром ладони в запястье, нож падает, так медленно, что я вижу всполохи свечей на его лезвии.
  
  Стремительным движением выхватываю из-за голенища Victorinox. Чтобы не терять импульс, по инерции завожу руку за голову, перехватываю нож обратным хватом. Папа уже делает движение назад, руки двинулись на защиту голове. Слишком медленно. Victorinox погружается в его глаз и взрывает белёсо-кровавой кашей. Я вложила столько силы в удар, что слышу, как нож проламывает глазницу и вонзается в мозг.
  
  Привычное течение времени оглушительным вихрем врывается в моё сознание. Служители в панике толкаются у двери, звон упавшего ритуального ножа взвивается под потолок и эхом забивается в тёмные углы. Папа с глухим стуком падает на спину.
  
  Я надеваю штаны и подхожу к нему. Папа ещё хрипит и подёргивается. Я смотрю в его целый глаз. О, как же ты хочешь жить, убогая гниль. Ради жизни, вечной жизни, ты принёс мою маму в жертву Алеф Магна. Ты совершил и много других омерзительных злодеяний: насиловал, расчленял, пожирал сырую человеческую плоть. Всё ради титула Примарха первой Орбиты. Что бы ты получил за ритуальное осквернение невинной дочери?
  
  Невыразимая ненависть вскипает в моих венах. Я достаю окровавленный нож из глазницы, хриплый стон вырывается из нечестивой глотки. Папа, тебе больно? Я вонзаю нож в другой глаз, до упора. Расскажи, как тебе больно! Достаю и снова вонзаю. Говори, мразь, говори! Ещё раз, ещё раз и ещё. Помнишь, как ты вспарывал маму? Помнишь, гниль?
  
  Я насилую ножом его глазницы, пока лицо не заливает кровавое месиво. Папа давно перестал хрипеть, только чавкающие звуки распарываемой плоти исходят из его тела. Последним ударом я вгоняю нож до самого затылка. Сдохни, мразь.
  
  
  
  
  Наверное, вы подумали, что потом я долго лежала или сидела рядом, задыхающаяся, полубезумная. Опять не угадали. Я спокойно достала из внутреннего кармана спиртовые салфетки, перевязала горло, вытерла кровь с лица и куртки, обтёрла рукоятку ножа. Затем надела куртку другой стороной. Я хотела сжечь это чёрное логово вместе с обезображенным телом папы, но передумала. Ни к чему лишнее внимание.
  
  
  
  
  Когда я выбралась, показалось, что городской воздух стал чище. Я стояла, закрыв глаза, и глубоко дышала. Примарх первой Орбиты мёртв, и Орден Золотой Зари ещё долго будет залечивать эту рану. Щупальца Алеф Магна бесчисленны, но моей ненависти хватит на все.
   Я обернулась на разверзнутую пасть Входа. Скалься, гниль. Моя охота только началась.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"